Цербера

      За десять дней до смерти Тэхёна       Ан Хеджин была не просто раздражена, она пылала яростью. Хеджин до боли сжимала в руке телефон, из динамика которого раздавались монотонные гудки. Пятнадцатый раз, сука, она звонила ей пятнадцатый раз, а Мими не отвечала. Какой бы ни была причина, она должна быть весомой, а иначе Хеджин просто вышвырнет её задницу на улицу. Рот Ан сжался в тонкую полоску, когда в очередной раз с ней попытался пообщаться автоответчик.       Рядом стояла бледная и испуганная Лилу. Её нижняя губа дрожала, как будто она вот-вот заплачет: девочка совсем не выносила, когда кто-то метал громы и молнии. Иностранка с тонкой душевной организацией, что с неё взять? Поэтому Хеджин старалась держать себя в руках и не крушить мебель, чтобы выпустить пар.       — Ей лучше сдохнуть, потому что я сама её убью, когда увижу, — почти цедила она сквозь сжатые зубы, кинув телефон на стол в гардеробной.        — Может, у неё что-то случилось? — неуверенно предположила Лилу, нервно перебирая завязки своего полупрозрачного лифа.       — Мне похуй, что произошло, просто так ей с рук это не сойдёт. Месяцами я прикрываю её зад перед начальством. И ни разу она даже сраного смайлика в ответ не отправила! — Хеджин сжала кулак и почувствовала, как ногти впились в кожу. Мими уже не впервые выдавала такие финты, видимо, считая, что если дружит с самой Хвасой, то всё ей можно.       — Я могу выступить вместо неё, — тихо предложила блондинка, боясь усугубить гнев начальницы.       — Нихера подобного, у тебя ещё приват будет, сегодня тот студентик пришёл. — На этих словах Лилу зарделась, а Хеджин закатила глаза. — Только не трахаться в комнате. — Лилу комично расширила глаза и покраснела.       — Да я бы никогда, Хваса, — начала мямлить девушка.       — Ладно, ладно, я поняла, иди уже, скоро твой черёд. — Хеджин подтолкнула её к двери. — Давай, выступи так, чтобы все мужики обкончались.       Лилу стыдливо пискнула. Хваса на это лишь усмехнулась, наблюдая, как пунцовая танцовщица выбегает из гримёрки. Она надеялась, что девушка как можно скорее уйдёт из этого бизнеса. Как-никак, ей едва исполнился двадцать один год, ещё было время начать всё с чистого листа. Когда-то она приехала покорять Южную Корею, а в итоге её поглотила ночная жизнь, посулившая относительно лёгкие и быстрые деньги. Мечта стать айдолом привела к выступлению в стриптиз-клубе.       Хеджин вздохнула: "Ну поехали, хватит лясы точить". В отличие от Мими, она не могла забить на работу, ей теперь ещё и выступать за эту сучку. Хваса зло сверкнула глазами, вновь поклявшись себе выбить из неё всё дерьмо. Она была менеджером, и что-что, а крутиться на шесте уже не входило в её обязанности.       В клубе жизнь текла своим чередом: суета, мужские крики, свисты, засовывание чаевых в трусы девчонкам, не обходилось и без разборок и драк. Один неадекват, например, сейчас в привате пытался заставить Донхён сделать ему минет. Несмотря на запрет клуба на секс.       Хеджин была даже рада, что нашлось, на ком можно выпустить пар. Она позвала с собой охранника Пу И, здоровенного китайца, которого в их кругах называли Бешеным, - мужик дрался почти мастерски, но без тормозов. Он был забит татуировками по самое не балуйся и потрахивал ту самую Донхён на досуге, когда не доводил очередного ублюдка до состояния шаобин, его любимых лепёшек.       Зарвавшийся посетитель, который почему-то считал, что танцовщица равно шлюха и если чуть-чуть поднажать, то можно получить, выражаясь его словами, и еблю и минет, и полный соцпакет, был смачно отмудохан щедрым китайцем. Хеджин даже пришлось его останавливать, чтобы он ненароком кровью всё кругом не заляпал. Но пар она отвела, почти с садистским удовольствием наблюдая, как нахальный мужик, нагонявший понты, превращается в жалкого плаксивого ссыкуна, кем он на деле и являлся. Больше он здесь не появится, Хеджин об этом позаботится. В качестве награды она даже дала Донхён и Пу И ключи от подсобки, чтобы они там перепихнулись. То, что девушка текла от вида крови, Хеджин мало интересовало, но настроение после инцидента стало получше. Мими почти вылетела у неё из головы.       Впрочем, душевное равновесие Хвасы, и без того в последнее время шаткое, снова нарушилось, когда случился очередной апокалипсис: в туалете перестало смываться дерьмо. В такие моменты она ненавидела свою работу менеджера, а старый сантехник Шин Убин только посмеивался, пока Хеджин сыпала проклятиями из-за причины засора: какой-то мудак пихнул в толчок пачку презиков. Ей смерть как хотелось найти эту тварину и лишить его органа, из-за которого он эти самые презервативы купил. Внезапно распахнулась дверь, ударившись при этом об стену, и в помещение влетела Хаюн. Низкая, громкоголосая, с ебанутым характером, часто впадавшая в истерику розововолосая стерва из элитки.       — Тебя, блядь, здесь не хватало! — продолжив ранее начатую тираду, гневно произнесла Хеджин и стала сверлить взглядом непрошеную гостью. Хаюн сморщилась от такого приветствия и в целом неприятного запаха, витавшего в толчке.       — Я тоже не выпрыгиваю из трусов от радости, — сказала она неуверенно, не было уже и следа от апломба, с которым она заявилась. Хеджин знала, что Хаюн её побаивается. Она могла сколько угодно тявкать на менеджера, но как только дело пахло жареным, вся её бравада куда-то испарялась. Небольшая потасовка, в результате которой она выдрала Хаюн патлы и поставила фингал, научила ту не лезть лишний раз на рожон.       — Так что случилось? Расскажешь или так и будешь сиськи мять? — спросила Хеджин, скрестив руки на груди в ожидании ответа.       — Чимин-оппа просит приват с тобой, — ответила Хаюн, резко вскинув подбородок. Пак Чимин был её больной темой, она давно по нему сохла, а он, будто издеваясь, заказывал танцы у её злейшего врага.       — Передай ему, чтобы он шёл нахуй. — Ответ Хеджин всегда звучал одинаково.       — Хватит себе цену набивать, иди уже раздвинь для него ноги, — зло процедила Хаюн.       Хеджин сузила глаза, ревнивица опять начинала зарываться.       — Слушай сюда. — Она подошла к ней вплотную, угрожающе нависнув, - девчонка была ниже на полголовы. — Мне похуй, что считает твоя ебанутая голова. Я танцевать для Пака не буду. А ты, наконец-то, сделай ему хороший отсос. Может, он в благодарность сделает тебя старшей в своём гареме.       — Да пошла ты нахуй, уродина, — не осталась в долгу Хаюн. Челюсть Хеджин напряглась. Она сейчас точно ей втащит, прямо по смазливой роже. Но пожар войны не успел разгореться, между девушками втиснулся позабытый ими сантехник.       — Девочки, спокойнее. Не хотите же вы тратить драгоценное время на то, чтобы ехать потом побои снимать.       Хаюн, как ужаленная, брезгливо отскочила от старика, только что закончившего разборки с унитазом.       — Счастливо оставаться, — огрызнулась она напоследок. — А, совсем забыла. Госпожа Юна сказала, чтобы ты засунула своё “нет” куда подальше, а не то она за ручку тебя к нему отведёт.       Хеджин закатила глаза, как же её задрал этот Пак Чимин. Он ещё не смог залезть ей под юбку, но уже выебал весь мозг.       — Что ж, пойду поздороваюсь, — обречённо произнесла Хеджин, стаскивая с рук перчатки.       Старик Убин нахмурился и решил, что предостеречь Хвасу, обладательницу горячего нрава, будет не лишним:       — Будь осторожнее, Хени. Ты же понимаешь, Пак Чимин не простой человек. — Убин был одним из немногих, кто искренне заботился о ней, даже называл её иногда дочкой, и Хеджин это ценила.       — Всё будет хорошо, не переживай, дядя, — сказала она, споласкивая руки. — Пак Чимин меня не тронет, этому засранцу нравится доводить меня.       Убин осуждающе покачал головой:       — Он - главарь банды, не дай ему себя одурачить, дочка. Эти ребята творят страшные дела, избавиться от таких маленьких людей, как мы, им не составит труда.       — Обещаю быть осторожнее. — Она ободряюще улыбнулась и показала палец вверх. Старика не удалось одурачить ложным обещанием, и он только покачал головой в ответ. Выйдя из туалета, Хеджин резко переменилась в лице, став серьёзной. Знала ли она, что играет с огнём, посылая Пака? Конечно, знала. Может, она и была, на чей-то взгляд, глупой, но дурой точно себя не считала. Прогибаться под охламона, возомнившего о себе невесть что? Вот ещё.       Чтобы добраться до так называемой элитки, нужно было спуститься на нулевой этаж и по подземному переходу дойти до соседнего здания, которое для простых обывателей выглядело, как наглухо заброшенный недострой. Это было находчивое решение, придуманное владельцем клуба, чтобы гости высокого уровня, посещавшие заведение, чувствовали себя в полной безопасности. Даже не весь персонал первого зала “Эдема” знал о существовании второго, вход куда для простых смертных был закрыт. Хранить секрет было не так уж трудно из-за большой текучки работников: человек часто не успевал проработать достаточно долго, чтобы успеть что-то разнюхать. А те, кто задержался в клубе дольше трёх месяцев и обладал мало-мальским интеллектом, понимали со временем, что в их же интересах держать язык за зубами. По ряду причин - начиная с денег, которые можно заработать (тебя не обделят кэшем, если ты приносишь стабильный доход), и заканчивая проблемами, которые точно так же можно заработать, если перейти дорогу владельцам.       Что до Хвасы, она относилась к числу избранных, обслуживавших оба зала. Девушка немало пар каблуков стоптала за почти десять лет ударного труда на шесте. На её благо, босс разглядел в ней не только крепкий вестибулярный аппарат, мышцы и устойчивость к алкоголю, но и сильный характер, ответственность и пришедшее с опытом знание того, как устроена внутренняя кухня этого бизнеса и что нужно клиенту. Услышав предложение стать администратором первого зала, Хваса была уверена, что её жестоко разыгрывают. Она и думать не смела, что однажды будет обладателем официальной должности. Рано бросив учёбу и работая в достаточно сомнительных местах, не особо рассчитываешь на стабильность в жизни: пока молодой, считаешь, что как-то будешь крутиться-вертеться (в случае Хеджин - буквально), а потом… Ну, что-нибудь придумаю, стримером, на худой конец, стану.       Так вот, в первый раз скептически отнеслась к словам о повышении, ведь босс, Сон Джихён, был не дурак выпить, да и в самом клубе чаще присутствовал в роли посетителя, а не начальства. Он был простым, вроде бы даже добрым мужиком, и никто понятия не имел, чем он занимается, пока отсутствует в “Эдеме”. Хваса не знала, верить или нет россказням о его второй “опасной” жизни, связанной с криминалом. Да, порой на его лице появлялись признаки рукоприкладства, но такие трофеи можно заработать не только на разборках с пацанами, но и просто сцепившись с кем-то “по синей лавочке”.       Будучи повторно вызванной на ковёр, Хвасе пришлось отмести куда подальше свои проблемы с доверием. Перед ней положили контракт и бейджик “Менеджер зала Ан Хеджин”, а когда она не кинулась сразу же подписывать документ, ещё и прикрикнули: “Я не понял? Ты что, до гроба собираешься у шеста тереться? Пока что голышом, а потом - со шваброй?” Поражённая девушка отрицательно покачала головой, но всё равно не бросилась опрометчиво ставить подпись, наученная горьким опытом.       — Прочитаю сначала.       Одобрительно усмехнувшись, босс закурил и расположился в массажном кресле. Кажется, за то время, пока Хваса внимательно вчитывалась в текст, выискивая подводные камни, он даже успел прикорнуть. Такой вот он был.       Кардинально жизнь Хвасы после этого не поменялась. Да, больше ей не было нужды оголяться и задирать ноги, но, как ни странно, лично для неё самым заметным изменением стало… возвращение имени. Это было забавно, ведь раньше все кто ни попадя называли её не иначе как Хвасой, сценическим псевдонимом. Иногда она забывала, что по документам её зовут Хеджин. Но как только бейджик с именем стал неотъемлемой частью её образа, постепенно, по мере того, как сменялись вокруг люди, всё больше девушка из Хвасы превращалась в Хеджин. Только немногие “коллеги” по старой памяти продолжали звать её Хвасой. По данному маркеру, кстати, было легко определить, давно ли человек здесь работает или с каких примерно времён тот или иной посетитель хранит верность “Эдему”. Очень часто Хеджин хотелось, чтобы Пак Чимину отшибло память и он напрочь забыл или дорогу в клуб, или хотя бы её старое прозвище. О второй, “подпольной”, части “Эдема” Хеджин узнала ещё в бытность танцовщицей.       Теперь же она не просто была в курсе, она знала и дорогу туда, и внутреннее устройство здания, как свои пять пальцев. Оказавшись на месте, Хеджин сразу направилась к столику, который любил занимать Пак Чимин. В отличие от первого зала, во втором всё кричало о богатстве: паркетный пол, дорогая мягкая мебель, приятный аромат дорогого парфюма и, конечно же, чванливые рожи толстосумов, лоснившиеся похотью.       На шесте танцевала Нами, пластичная длинноногая брюнетка в стрингах и полупрозрачном топе, двигалась она плавно и со всей душой. Нами - одна из немногих, кто горел своей работой, ей она, как ни странно, искренне нравилась.       Чимин сидел не один, он находился в компании молодого мужчины в белом костюме-тройке. Даже маска в пол-лица не могла скрыть его красоту: точёное лицо, смуглая кожа без изъянов и копна чёрных небрежно, но со вкусом уложенных кудрей. Хеджин смутно помнила, что, возможно, уже мельком встречала его в клубе, но на сто процентов уверена не была и не стала более задерживать внимание на незнакомце, сосредоточившись на одном заносчивом блондине. Парочка как раз что-то увлечённо обсуждала, когда она подошла вплотную к их столику и демонстративно упёрлась в него руками, хорошенько приложившись ладонями о столешницу. Чимина это нисколько не смутило, он посмотрел на неё своим хитрым прищуром, а вот его собеседник взметнул недоумённо брови вверх и с долей брезгливости убрал со стола руки с невероятными длинными пальцами, по которым его можно было принять за пианиста.       — О, кнопочка пришла, — весело защебетал Чимин, на что Хеджин лишь раздражённо закатила глаза, но её жест проигнорировали. — Познакомся, Ви, это жемчужина клуба, Хваса, ты бы видел, как она танцует. — Он почти мечтательно посмотрел прямо ей в глаза. Впрочем, Хеджин не упустила момент, когда его взгляд метнулся на её грудь.       — Насчёт этого. Я приват не танцую больше, мистер Пак, — в сотый раз принялась объяснять Хеджин, вскинув подбородок и усмирив глазной тик. — Я теперь менеджер, так что идите нахуй с такими запросами, дорогой клиент. — Она даже вежливо улыбнулась и церемонно склонила голову, - этикет, мать его. От услышанного глаза незнакомца расширились и дёрнулся уголок рта, а Пак лишь довольно присвистнул.       — Я не прочь и так, Хваса, — сказал он, придвинувшись к девушке настолько, насколько позволяла разделявшая их столешница. Его пальцы обвили её ладонь, пустив по телу стадо мурашек. Что ни говори, а прикосновения Пак Чимина были приятными: его мягкие ухоженные руки не шли ни в какое сравнение с её - грубоватыми, не раз покрывавшимися мозолями от работы с пилоном. — Мы можем устроить тройничок, — заговорщицки проговорил он и бросил хитрый взгляд на спутника, — этот парень просто монстр в постели, я тоже неплох. Сможешь оценить, мы тебе предоставим шикарный сервис. — Его глаза поблёскивали в темноте, пальцы лёгкими касаниями вспорхнули выше, огладив руку. Хеджин отшатнулась, ударив Чимина по руке, а приятель Чимина заговорил низким, приятным голосом:       — Я против. — Он сморщил нос, сделав брезгливую гримасу. Хеджин таких знала, они считали девушек из её сферы дешёвыми шлюхами, которые только и умеют, что раздвигать ноги.       — У меня толчок засорился, так что вынуждена отклонить ваше предложение. Так сказать, не могу трахаться, пока клиенты не могут посрать. Душа болит за них. Клиентоориентированность.       Хваса выпрямилась и скрестила руки на груди под смех Пака, который со всем доступным ему актёрским талантом завалился то ли на друга, то ли на очередного любовника. Не ожидавший “нападения” брюнет выплеснул на свой наверняка дорогущий костюм часть содержимого бокала, из которого по стечению обстоятельств решил отпить именно в этот момент. Не оценив ни шутку Хеджин, ни перфоманс спутника, он недовольно вздохнул, но Чимина от себя не отстранил, а наоборот, с некой теплотой посмотрел на парня. Ох уж эти телячьи нежности, злорадно подумала Хваса, глядя на образовавшееся пятно.       — Обожаю тебя, кнопочка, — сказал Чимин сквозь смех.       — Не могу ответить тем же, — честно призналась Хеджин, собравшись покинуть двух голубков.— Короче, больше никакого привата, я его не даю.       — Но я слышал, что ты совмещаешь, — полушёпотом проговорил Пак, поднявшись и направившись к ней. Шёл он медленно, с природной грацией, его пухлые губы растянулись в соблазнительной улыбке. Подойдя вплотную, он остановился, и Хеджин пришлось задрать голову, чтобы не терять с ним зрительный контакт, так как он был выше неё почти на полголовы. Ей не нравился игривый блеск его глаз. Складывалось впечатление, что он никогда не был серьёзен.       — Акция в честь важных праздников, — съязвила Хваса.       — Оу, а я ведь готов выложить кругленькую сумму, — прошептал он, наклонившись и обдав её ухо горячим дыханием.       Хеджин снова отшатнулась, в этой игре паршивец всегда выигрывал.       — Нет значит нет. — Не выдержав, она взяла его за грудки, смяв приятную на ощупь ткань, явно недешёвую, - у этих богатеев, наверно, даже унитазы из золота, - и притянула Чимина к себе, чтобы его распахнутые от удивления глаза оказались на одном уровне с её, зло прищуренными. — Я, блядь, сказала тебе отьебаться от меня, никакого привата, никакого секса. Пойми уже это и не доставай больше. — Она с силой толкнула парня в грудь, но жест не возымел успеха, на который рассчитывала Хеджин.       Реакция Чимина оказалась полярно противоположной: глаза парня загорелись обожанием, лицо расплылось в улыбке:       — Кнопочка, ты такая горячая, — восхищённо пропел он.       Хеджин недовольно цокнула и быстро зашагала прочь, но вернуться в свою часть клуба ей была не судьба. На выходе её поджидала Юна-ним, менеджер второго зала и жена босса.       — В чём, блядь, твоя проблема, Хваса? — грозно прошипела она, больно ухватив Хеджин за руку, и увела девушку в свой кабинет. Хеджин ненавидела Пак Чимина.       Хеджин пришла на утро домой, валясь с ног. Ночка выдалась бешеной и нервной. Она жила в частном доме, на который заработала, так сказать, полируя пилон. Жилище, может, было не фонтан, но и не гошивон. Находиться со своим братом в одной комнате площадью два на два убило бы её и все добрые отношения между ними. А так достаточно прилично: две комнаты, туалет, совмещённый с душем, и кухня, - жить можно. Район не самый плохой, даже средний. Хеджин гордилась, что смогла заработать на это сама, к тому же выплатив долги родителей, которые слили заоблачную сумму денег на выпивку и казино. Лет шесть Хваса работала почти бесплатно, оплачивая закидоны отца и матери, пока они не сдохли в один день в подворотне, мило и романтично, не будь это просто поножовщина за очередной обрыгаловкой. Бесславная смерть туполобого отребья. Хеджин, которой с раннего возраста приходилось заботиться о младшем брате, Чонхо, и придумывать, чем бы его накормить и во что бы одеть, вздохнула свободно. Может, это было с её стороны жестоко и неправильно, но жить без них стало легче, факт.        В доме, как всегда, царил хаос. Хеджин не парилась насчёт уборки, как и её брат, тут у них было полное согласие. Убирались они хорошо если раз в месяц, и то без огонька.       Скинув кроссовки, она надела удобные домашние тапочки и прямиком прошла в комнату, попутно сняв майку и оставшись в спортивном топе. Там она натянула растянутые спортивки и поплелась на кухню. Ей сейчас был жизненно необходим кофе.       Наведя себе стаканчик крепкого напитка, Хеджин шлёпнулась на стул, подогнув под себя ногу и сгорбившись, и принялась листать ленту, попивая кофе.       — О, фу, нуна, почему ты вечно полуголая? — раздался хриплый ломающийся голос подростка. Хваса, не отрываясь от телефона, показала ему фак.       — Я плачу за этот дом. Как хочу, так и хожу. — В ответ лишь тишина и недовольный стук посудой.       — Я и на тебя приготовил, там в холодильнике лежит, — предупредил Чонхо, тоже делая себе кофе. Хеджин, наконец, отвлеклась от своего занятия и привстала на стуле, чтобы поцеловать парня в макушку и потрепать его шевелюру. В ответ на ласку парень вывернулся из-под руки сестры, состроив такое лицо, будто словил дикий кринж.       — Хватит, нуна, я не мелкий, — недовольно буркнул он. — И вообще, ты ведёшь себя крайне токсично по отношению ко мне, пользуясь своим доминирующим финансовым и социальным положением. Ты насильно установила на этой территории тиранию матриархата, и я…       — Ой, заткнись, сопляк, — лишь беззлобно отозвалась Хеджин, щёлкнув малого по лбу. Между братом и сестрой завязалась небольшая потасовка, в ходе которой Хеджин ещё дважды смогла дать парню леща. Чонхо возмущённо засопел, но всё же сел рядом с “тираном” допить свой кофе. Хеджин же с видом победителя откинулась на спинку стула со словами:       — Не парься ты. Мне всё сложнее с тобой справляться: я не молодею, ты растёшь дылдой. — И опять протянула руку, чтобы взлохматить его волосы, но парень ловко уклонился. А ведь девушка успела заметить его довольную улыбку. Вот же мелкий засранец.       Чонхо и правда вымахал, сейчас он был почти одного с ней роста, а ему только-только исполнилось тринадцать. Но пусть телом он всё больше походил на юношу, лицо оставалось кругленьким, с детскими щёчками, за которые так и хотелось ущипнуть. Одна из их последних ссор произошла как раз из-за этого: сопляк мнил себя взрослым и ненавидел всё, что мешало ему выглядеть, как заправскому мачо, и всех, кто на его “недостатки” указывал. Боже, подумала Хеджин, мне бы его проблемы.       — Тут парни хотят тусу устроить. Можно у нас? — спросил парнишка. Видно было, что он волновался, небось даже ладошки вспотели, но пытался придать лицу и голосу максимально нейтральное выражение, почти безразличное. Получалось у него так себе, и выглядело это в целом комично.       Хеджин пожала плечами:       — Без вопросов, я всё равно всю неделю буду пахать. — Чонхо от нахлынувшего облегчения забыл про покерфейс и радостно заулыбался. — Только смотри у меня, — пригрозила она, ткнув в него пальцем, — наведёте здесь шухер - я вам задницы надеру. Парнишка закатил глаза, - эту привычку он наверняка перенял у сестры, все уверяли, что в этот момент он максимально похож на неё.       — Не закатывай глазёнки. Знаешь, что делала Золушка перед балом?       — Наряжалась? — чувствуя подвох, неуверенно ответил Чонхо.       — Дома убиралась. — Хеджин широким жестом обвела рукой раковину, где грудилась гора грязной посуды, и кивнула на стену, за которой находилась небольшая гостиная, хранившая в себе много пыльных тайн.       — А ты мне поможешь? Это ж овердофига сколько убирать! — умоляюще проканючил парень, вмиг из-за ужаса перед клининговым измывательством позабыв о крутости и невозмутимости.       — Неа, я не твоя фея-крёстная, — отрицательно помотала головой Хеджин, и брат сник. — Твои гости, ты и убирайся. И если кто-то ещё хоть раз спиздит мои трусы, это станет вашей последней тусой в моём доме, — грозно произнесла Хеджин, на что подросток лишь усмехнулся:       — Да это всё Чхве Донгу! Он сохнет по тебе, даже просил твой номер. — Чонхо заговорщицки понизил голос. — Не хочешь ему дать? — Парень поиграл бровями, за что получил оплеуху. — Да блин! Он правда неплохой парень.       — Ага, чтобы меня потом за него посадили. Сколько ему? Двенадцать? — спросила Хеджин, уже теряя интерес к разговору, и хлебнула из кружки остывший напиток, опять утыкаясь в телефон.       — Шестнадцать, — заступился за друга брат. — Но, если честно, если бы вы замутили, это было бы пиздец как стрёмно.       — И я про тоже.       — Дорогая редакция, меня заскамили, — тяжко вздохнул Чонхо, вспомнив о предстоящей уборке, и тоже уткнулся в смартфон.       Между ними повисла тишина, нарушавшаяся лишь звуком воспроизводимых рилсов и тиктоков. Как вдруг зазвонил телефон Хеджин, и на дисплее высветилось “Мама Саныль”. Хеджин нахмурилась, она ещё не общалась с женщиной после исчезновения Мими, попросту не хотела её тревожить. Мать Мими была впечатлительной и быстро впадала в панику, переживая за свою непутёвую дочь.       — Да, тётушка, — осторожно ответила она, заодно пнув брата по ноге, чтобы уматывал из кухни и не подслушивал взрослые разговоры. Тот замахнулся на неё в ответ рукой, - уж такой уровень нежности был принят в их маленькой семье, - и, прихватив с собой кружку с картинкой из мема “А подарочек - это я”, послушно ретировался в свою комнату.       — Хваса, дорогая, здравствуй, ты не знаешь, где моя Саныль? — затараторила женщина в трубку.       Хеджин устало выдохнула:       — Самой бы хотелось знать, давно она не появлялась?       — Уже как с месяц, даже не позвонила узнать про Лан.       Хеджин напряглась, какой бы непутёвой ни была Мими, дочь она любила и надолго на мать не оставляла.       — А сколько Лан уже у вас? — настороженно спросила она.       — Да так с месяц, как оставила её и убегла, дурында, куда её только ветер понёс, вот говорила мне мать: “Делай аборт, ничего путнего от этого козла не будет”. А я всё - нет, рожу и рожу, а что в итоге вышло? — на одном дыхании выпалила женщина и всхлипнула.       — Я съезжу к ней, — выдавила Хеджин, одолеваемая нехорошим предчувствием.       — Спасибо тебе, дочка, дай Бог тебе здоровья, — благодарно запричитала мать Мими, но Хеджин её уже не слушала, сбросив звонок и начав собираться. Вот тебе и выходной.       Хеджин уже ездила на адрес, где Саныль снимала угол, когда та месяц назад не вышла на работу, но дверь ей никто не открыл. Такое уже случалось, но Мими всегда благополучно возвращалась в клуб, поэтому Хеджин подумала, что девушка просто в очередной раз загуляла. Но вот не позвонить своей дочери - это на неё не похоже. Хеджин решила взять дело в свои руки и выяснить всё наверняка.