***
— Ты красивая и добрая! Ты очень добрая не смотря на внешность! — смеялся Стефан, крепко прижимая к себе девочку. — А что с моей внешностью? — она удивленно посмотрела на него. — Ну рога и крылья, — мальчик чуть смутился. — Прости… Я не то хотел сказать. Просто знай, что ты красивая и добрая. И никто никогда не должен давать тебе повод усомниться в этом, — он попытался улыбнуться, но девочка уже поднялась с камня, с надутыми губками. — Дурак, — проговорила она и толкнув его в реку, звонко засмеялась. Стефан вынырнул и схватив ее за руку потянул в воду. Оказавшись в неглубокой речушке они звонки засмеялись.***
— Сегодня особенный день, — чуть неуверенно проговорил юноша. — Уже десять лет, как мы общаемся, — он чуть покраснел. — И твой день рожденья. Тебе уже шестнадцать, — Стефан замялся и опустил голову. — Я приготовил тебе подарок, — начал он. Малефисента смотрела на него, затаив дыхание. В глазах была любовь и нежность. Они стояли взявшись за руки и смотрели друг другу в глаза. Он осторожно приблизился к ней, теперь их губы в паре сантиметров друг от друга. Она почувствовала, как он коснулся ее губ и очень неуверенно поцеловал, он тут же отстранился и отвел глаза. А она посмотрела на него, и почувствовала, как ее крылья часто-часто затрепетали от счастья. — Я люблю тебя, — прошептала она, гладя его по щеке, и осторожно поцеловала его, смотря на него глазами полного счастья.***
— Тише, тише, сейчас все будет хорошо, — говорил Стефан, входя в эту гнусную башню. — Сейчас все пройдет, — он прошел плотное кольцо стражников, которые обступили девушку и погладил ее по щеке. Она лишь часто дышала и сжала его руку прижав к своей щеке. — Сейчас я тебе помогу, дорогая. Сейчас, сейчас я посмотрю, что за там рана, — его рука легла ей на колено и пальцы окропились кровью. — Всего лишь немного крови. Ничего сейчас все будет хорошо, — ворковал он. — Я никогда не причиню тебе боли. Я ведь люблю тебя, Малефисента, — выделил он, целуя ее в лоб.***
— Как тут поживают мои маленькие? — Стефан зашел в башню на этот раз один, в его руках было две миски в одной были грецкие орехи, в другой малина. — Вы хотите кушать? — спросил он, присев на корточки перед совсем ослабевшей Малефисентой. Она лишь слабо кивнула, она тяжело дышала. — Пить, пожалуйста пить, — просила она изможденным голосом. — Выпей, выпей, маленькая, — проговорил он, протягивая ей фляжку с водой, девушка жадно припала к горлышку и тут же осушила его. — Как здесь поживает мой малыш? — спросил он, поглаживая уже довольно большой живот и почувствовал легкий толчок в свою ладонь. Девушка вымученно улыбнулась и преданно посмотрела на него. — Я люблю тебя, Малефисента, — прошептал он.***
— Малефсента! — услышала она крик Диаваля, он стоял чуть поодаль Стефан и смотрел ей в глаза в них была горечь, страх и любовь. Что-то щелкнуло, что-то переломилось в тот момент. Руки Стефана неожиданно стали тяжелыми, а плечи почувствовали невообразимую боль. Что-то как будто хрустнуло? Кажется это было единственным правильным. Разлетелась на осколки. Разлетелась на осколки любовь. Любовь к Стефану. Ее больше не было. Все! Точка! Она окончательно все порвала. Сейчас, смотря на этого омерзительно человека ей не хотелось ничего кроме того, как попытаться его оттолкнуть от себя. Она больше не нуждается в этой любви. Любви, которой никогда не было. Потому что он ее не любил! Она любила. Она всегда любила. Все живое, все хорошее, все искреннее. Она любила. Только ее никто не спешил любить. Даже Стефан и тот… Предал! Но теперь, она наконец-то поняла, что такое любовь. И эту любовь ей показал и подарил Диаваль. Только с ним осознала, что это такое. Оказывается ее тоже можно любить. И любить правильно, не избивая, и не насилуют при этом. И она может любить. Она тоже может любить правильно. У нее может быть не больная любовь. И к ней такая же любовь может быть. Она может любить Диаваля, она может любить Джули. А они могут любить в ответ. И эта будет красивая любовь. Она будет не больной! Ей будет не больно! Наконец-то впервые в жизни ей будет не больно от любви. Она будет счастлива. И она будет бороться за эту любовь. А Стефан! Он никогда ее не любил! Может и любил в детстве и в этом чутком подростковом возрасте, но никогда они уже оба стали старше. Он любил ее, но как вещь, как невиданную зверушку, с которой можно поиграться и посмотреть, что же будет. И она тоже никогда не любила его той самой любовь, о которой пишут в книгах, посвящают письма признания друг другу. Она любила также больно в ответ. И больно им было обеим. Только ей было больно от нечеловеческих пыток и издевательств, а ему было больно от своей похоти. Он сам сгорал в своих грехах. Пора раз и навсегда положить этому конец. Она попыталась оттолкнуть его. Но в этот же момент почувствовала нечеловеческую боль. Кинжал, который держал Стефан вонзился прямо в сердце и теперь она лишь рвано вздохнула и застонала. Стефан не понял, что произошло, почувствовал тяжесть от навалившегося веса и как его ударила в позвоночник. В руках Диаваля блеснуло что-то острое. Стефан осел рядом с девушкой, рубашка начала пропитываться кровью, которая хлестала из позвоночника. Диаваль подхватив на руки оседающую Малефисенту и крепко прижал к себе. Ее глаза закрылись, а дыхание остановилось. Он не понял в какой момент земля начала стремительно рушиться под ними, он только подхватил Джули и прижал к себе уже мертвую девушку. Земля начала осыпаться, замок Стефана затрещал и зашатался. Кажется сама земля не вынесла потери и начала рушится и умирать вслед за хозяйкой Топких Болот. Диаваль покрепче прижал ее к себе. По щеке пробежала одна одинокая слеза и упала на красивое бледное лицо Малефисенты. Он лишь горько вздохнул и прижал ее к себе. И в этот же момент почувствовал, какое-то легкое шевеление. Девушка смотрела на него и гладила по щеке. — Я люблю тебя, Диаваль, — и она слабо улыбнулась. Мужчина резко выдохнул и нервно засмеялся, крепче прижимая к себе, совсем ослабевшую Малефисенту. — Нам пора улетать отсюда, — жестко сказал он и крепче прижав ее с малышкой к груди, взмыл над землей.