The sea will show the way

Накахара с детства знал о том, когда корабли уходят в навигацию. Обычно, это случалось днём или утром, но ради такого Чуя бежал в сторону порта, иногда, даже не успевая позавтракать. Хоть и гудок, оповещающий о том, что корабль отплывает, был слышен с приличного расстояния — увидеть это вживую всегда хотелось сильнее. Об этом Чуя рассказал своему новому знакомому чуть ли не в первую очередь. И Дазай согласился один раз сходить с ним утром в порт, наблюдать за уходящими моряками в своё путешествие. Правда, теперь это происходило почти регулярно. Ясное апрельское утро встретило холодными лучами солнца. Сейчас только шесть утра. Примерно в семь судно уплывает из порта, а затем начинается учебный день. Чуе и Осаму в любом случае придётся встретиться, чтобы дойти до определённой точки, а затем разойтись в свои школы. Приходится сразу надевать школьную форму и брать рюкзак, чтобы лишний раз не тратить время. Благо, матушка была щедра, и карманных денег было достаточно для того, чтобы заскочить в магазин или кафе, которые открываются в такое время. Ребёнка подобного возраста видеть самостоятельным в Японии — неудивительно. Их самостоятельность проявляется уже к двенадцати годам, порой в это время кто-то уезжает от родителей на учёбу в более престижную школу, но это в случае того, если они живут в деревушке. И вот, у перекрестка Накахара видит знакомую макушку. Осаму выглядит слишком сонным, а в руках у него термос. Кто-то всё ещё не высыпается, а Чуя этому только мешает, но на зелёный свет он переходит дорогу, дабы встретиться с другом. — Ты выглядишь так… будто до этого проспал вечность... — Подмечает Осаму, ведь в отличие от него, рыжеволосый мальчик сияет! То ли лучи солнца так падают на него, освещая пряди волос, подчёркивая голубые глаза и россыпь веснушек, то ли у кого-то очень хороший режим. — Не могу пропустить навигацию, — Накахара улыбается, и, схватив под локоть Дазая, направляется быстрым шагом к порту. Иногда Чуя говорил о каких-либо фактах, а собеседнику приходилось всё слушать. Но Осаму было интересно - просто сонный. Осаму в целом имел тягу к новой информации, поэтому был не против послушать что-то. Только не на учёбе... там это всё подавали монотонно, медленно и очень скучно. Он мог спокойно пойти на домашнее обучение, но изолироваться от общества совсем не хотелось, да и от своих одноклассников тоже. Поэтому часто бессонные ночи были проведены за каким-нибудь учебником под свет яркой лампы. Отец, конечно, ругал ребенка, но не мог отобрать у него тягу к знаниям, ведь это станет кощунством! Поэтому, пришлось смириться и продолжать поддерживать его привычку. Прохладный ветер пробирается под слои одежды, а их согревает термос, который они поочерёдно передают в руки друг другу. Хоть и апрель, но в такой час всё ещё холодновато, да и так кажется, потому что порт всё ближе и ближе, а море так и норовит поделиться своим морозным, утренним бризом. — Ты знал, что в Англии, когда были знамениты пираты, у них были документы, которые подтверждали их личность? Но самое интересное, что это удостоверение они получали у священника, согласовав с родителями, а затем эта справка о моральном облике показывалась капитану корабля… — произносит Чуя во время их диалога, заставляя помолчать Дазая, который затем начинает смеяться. От этого ему смех сдержать тяжело, ведь звучит, как полный бред. За такое получает лёгкий удар по плечу, — не смешно вообще то! А даже очень интересно. — Интересно узнать, как они получали это? Представь, ты пират, но тебе надо справку об этом, будто ты больной! — Осаму всё больше заливается смехом, ускоряя шаг, дабы не получить ещё раз по шапке. Он поворачивается к другу и выдыхает. — Ладно-ладно, прости. Это правда, интересно, просто не посередине диалога об учёбе... — Ладно, в самом деле это было связано не с пиратами, а с военными, которые по приказу короля шли против торгового судна.— Мысли у Накахары перемешивались, как только он думал о моряках, море и всё, что с этим было связано. Поэтому говорить хотелось много. — А еще! Татуировки для них были, как оберег, а серёжка в ухе спасала от снижения зрения и... ревматизма! — Ревматизма? Что это? — Дазай удивлёно глядит на мальчишку, который уже тащит их в сторону пирса. Ветер здесь вдвойне разбушевался, хотя море спокойное. Интересно, что же там, вдали, в открытом море происходит... — Ну-у, болезнь такая… — Накахара застопоривается, потому что этого он не изучал так сильно. Понял, что это болезнь, а какая? Непонятно. Когда-нибудь узнает, главное не на себе. — Всё, пойдем туда! Уследить за рыжеволосым мальчишкой было тяжеловато, интересно, как справлялась его матушка? Дазай ловил себя на мысли, что его друг довольно активный и они буквально две противоположности. Но это не мешало. Тем более, у Накахары ещё и день рождения скоро, у него много причин быть таким радостным. Они поднимаются на пристань, но останавливаются на середине, дабы нигде и никому не мешаться, а уж тем более не упасть в воду. И никакой школы... а только учебный год начался. Пусть и Осаму не шибко любил такие подъёмы по утрам, болеть было в разы хуже, чем много ходить в будни. Шатен следит за действиями своего друга, который усаживается на эту конструкцию, не заботясь о том, что одежда будет грязная или он еще сильнее замёрзнет. Осаму его никак не тормозит, это не первый раз — Чуе так удобнее и приятнее наблюдать за уходящими суднами. Иногда казалось, что его знают тут все. Каждый старик и моряк. Возможно, так оно и есть. Они ждут в тишине десять минут. Корабли стоят неподалёку, в зоне, куда нельзя людям. Так безопаснее. Поэтому они, молча, следят и выжидают, а Дазай и слова боится сказать, вдруг еще испугает. Долгожданный гудок и теперь видно движение этого борта прямиком в своё путешествие. Чуя смотрит с восхищением, боится оторвать свои глаза от этого зрелища, даже не затыкает уши в отличие от своего компаньона. За несколько прогулок здесь Осаму не привык к этому шуму, да и в целом, к шуму, поэтому часто затыкал ладонями уши. Определяясь со своей профессии, Чуя и так знал, что поступать будет в Токио. Он знал, что мама его поддержит. Его главная задача была лишь усердно учиться и помнить, ради чего он старается. Весь его школьный путь состоял из отметок «хорошо» и «отлично». Он отлично знал физику, географию и математику, участвовал в олимпиадах и конкурсах, стараясь создать себе репутацию. Не всё бывает так гладко. Несмотря на все цели и свои стремления, даже у таких людей бывают срывы. Накахара мог прогуливать, отлынивать и отказываться от учебы, но не больше, чем на неделю. На него резко накатывали все проблемы и сомнения: точно ли ему это надо, точно ли он сможет поступить и осилить такую профессию. Дазай, как самый верный друг был рядом. Вместе с ним не ходил в школу, даже невзирая на то, что учились они в разных местах. Осаму был известен в своих кругах, а Чуя в своих. Дазай, в отличие от своего друга не определился с профессией до выпускного класса. И то, всё еще был в ней не уверен. Решился поступать в педагоги, а на вопрос «почему?», лишь пожимал плечами. Нравилось ему контактировать с обществом, быть его частью и помогать. Мог, конечно, в какие-нибудь спасатели податься, да вот только нагрузку шибко не любил. Сидячий образ жизни его устраивал больше, чем беготня туда-сюда, пусть и на благое дело. Учить других — тоже благое дело! Да и, по словам Накахары из шатена отличный оратор и репетитор. Поэтому, почему бы и нет? Прохладный ветер окутывает их лица, пока они наблюдают за незнакомцами в парке. Долгая беседа прервалась молчанием. Легкое, ненавязчивое и приятное молчание. Где то слышно, как шелестят листья, тихий смех вдалеке и мимо проезжающие машины. — Я думаю над тем, — пауза. Чуя не торопится заканчивать свою мысль, хотя хотел это выложить давно. Остался один год до выпускного класса и всех экзаменов. Пора бы углубляться в будущее. — Чтобы переехать в Токио навсегда, а не только ради учёбы. Дазай глядит на него и уже через минуту кивает. Достойное будущее требует серьёзных решений, которым никто не должен стать помехой. И уж тем более он. — Как на это смотрит твоя мама? — Это единственный адекватный вопрос, который проносится в голове шатена, пока он изучает своего друга взглядом, словно, ищет брешь хотя бы в одном слове. — Она поможет, мы говорили об этом. — Тогда, я, безусловно, за тебя рад, — Осаму улыбается, отрывая взгляд от рыжеволосого и устремляет его куда-то в сторону. Задумчивыми и даже поникшими сейчас казались коньячные глаза. — Буду писать тебе, — Рука Чуи подбадривает, ложась на спину, и осторожно поглаживает, — так что, общение наше никуда не денется. Тихий вздох и кивок. Да, общение никуда не денется. Но это будет не то... они семь лет вместе, скоро уже восемь. А всё вот так. Печально, но будущего не избежать. А когда ты наблюдаешь за чужим взрослением и стремлением, то препятствовать этому просто не можешь. Не имеешь права рушить чужую жизнь. Тоска селится в сердце у Дазая, потихоньку стискивая грудную клетку. Он ощущет себя так, будто Накахара уезжает уже прямо сейчас, они стоят на вокзале и прощаются. Но он уедет через год. 365 дней... Много, но сейчас кажется очень мало. — Ты всё же решил поступать в тот университет? Справишься без меня? — Шутливо и в своей манере произносит кареглазый, дабы уже не показывать своей печали и улыбается, даже на мгновение показав язык, будто среди них это именно Чуя младший. — Да. Не волнуйся, без тебя не пропаду! Но определённо буду скучать по нашим разговорам и прогулкам ночами. Так часто созваниваться не сможем, там ведь учёба сложнее. Да и самостоятельная жизнь вдали от всех. Теперь Накахара задумывается об этом серьёзнее. Он не боится ответственности и такой вещи, как переезд. Скорее всего, он переживает из-за того, что будет в одиночестве. Не найдет себе там товарищей или хотя бы одного друга, а с Дазаем будет видеться… дай бог, вообще будет видеться. Разве что только на каникулах. Пустая квартира, никто не будет с ним сидеть за обеденным столом, не позаботиться о том, тепло ли он одет. Матушки рядом тоже не будет. Хотя, может любой другой и обрадовался, но их взаимоотношения очень важны для рыжеволосого. — Всё будет в порядке и ты справишься, но у тебя ещё целый год! Успеешь об этом подумать, пойдем лучше за мороженым. Ещё немного они сидят на этой лавке, а затем отправляются в любимый круглосуточный магазин. Покупают немного. А из головы Дазая всё еще не выходили эти слова об уезде и том, что всё же Чуя в Токио навсегда. Сам же он ещё не выбрал конкретное училище, только лишь примерное направление. Поэтому в голове постепенно строится план. Каждый день Осаму что-то, да добавляет к этому. Учебные дни пролетают незаметно, экзамены были ближе, а дружба крепчает. Оба понимают, что у них каждая секунда на счету, ведь это всё может стать просто воспоминанием, которое будет восполняться раз-два в год. Это чертовски мало! И невыносимо. Пусть расстояние между Токио и Йокогамой не столь огромное, даже, приемлемое, но Осаму не уверен в том, что мог бы самостоятельно приезжать к своему другу. Но, как только наступали каникулы, уже начинал пропадать шатен. Порой забывал отвечать на сообщения и звонки от своих близких. Уставший возвращался домой, не ужинал, а сразу садился за подготовку к экзаменам и искал себе университет. Он надеялся, что всё будет не зря, что всё это обязательно окупится. Все его мучения станут причиной огромного счастья и не только для него. Он надеялся осчастливить Чую, облегчить ему будущее, хотя бы на четверть. — Дазай, почему ты не отвечал мне на звонки двое суток? Твои краткие сообщения мне не дали ясности, всё в порядке? — Чуя дозвонивается до него, спустя достаточно времени. Двое суток звонил с периодом в несколько часов, пару дней не трогал, а писал лишь СМС-ки, а затем опять звонил. Дозвонился. — М-м?.. Да, Чу, всё хорошо, я просто уставший... отсыпаюсь сейчас. — Сонно произносит Осаму, прислоняя телефон к своему уху. Дазай всё это время работал, а сейчас у него выходной, а каникулы уже почти на исходе. Он даже не знает сколько времени. — Извини за то, что так заставляю волноваться, но всё в порядке. Накахара глядит на часы. Почти два часа дня. Что можно делать всё время, чтобы так себя измучить? Догадаться легко, но как же хотелось слышать объяснение от своего друга. — Давай встретимся, сходим погулять ненадолго. Я через час приду к тебе. Юноша даже не дожидается ответа — бросает звонок. Дазай не станет предателем и любезно выйдет на встречу, чтобы развеять сомнения о том, что он там при смерти... — Дазай, блять! Что с твоим видом вообще?! — Накахара ходит вокруг него, осматривает, всматривается в черты лица и его мгновенно озаряет. — Ты стал еще худее! Ты вообще питаешься? — Не кричи... — Осаму зажмуривается, у него голова начинает раскалываться. — я ел... вчера утром, наверное. — Он забывал о приеме пищи, потому что работал! Работал и копил деньги для того, чтобы уехать в Токио и быть рядом с голубоглазым. Он не слышит, что говорит ему Чуя, как кричит и ворчит. Мозг совсем отключается, поэтому шатен становится пустой оболочкой без эмоций, очень уставший и выглядящий так, будто бы работал все свои семнадцать лет. Его приводят в кафе, даже моргнуть не успевает, а перед носом тарелка с супом, рядом чизкейк и кружка тёплого чая. Накахара пялиться на него, и ждёт, когда он приступит к трапезе. Только он держит в тонусе от всех бед такого человека, как Осаму. А Осаму самостоятельно от него и скрывается. Чтобы не огорчать своего друга, поесть приходится, пусть и аппетит разыгрывается только тогда, когда он приступил к чизкейку. Сладко, но терпимо. — Где ты пропадаешь? — Спрашивает Чуя, после того, как сам перекусил. Если честно, только смотря на друга, можно было подумать, что в жизнь его пришло то, чего быть вообще не должно. И эта вещь очень губительная, но он надеется, что это не оно и даже не близко. — Я вообще то переживал. Дазай потирает глаза. Всё еще спит. Голова кругом, а состояние так себе. Работа изнуряет. Причем, при своих параметрах он был разнорабочим и подавался куда угодно. Куда взяли — там и работал, иногда в дневную смену в одном месте, а затем в ночную в другом. Поэтому... всё пошло не так, как он ожидал. — Работаю. — Тяжело, конечно, это говорить, пусть это и не постыдно. Тем более, его друг его бы точно не осудит, он знает. Но тогда большая часть работы была бы выполнена не так хорошо. Чуя удивляется. Он редко может видеть Дазая, который погружен в какое-то дело полностью. Он очень разносторонний человек, буквально во всём. У него-то лично есть только одна цель, а Осаму будто хотел всё и сразу, поэтому играл на всех фронтах. — Скоро последний семестр учебы, — решается сменить тему Накахара. — Да, потом я только после экзаменов выйду. — А как же... поступление? Оба замолкают. Осаму пытается сообразить здравый ответ. Сейчас кажется, что затих весь мир, и даже сердце перестало биться. Порой бессонные ночи тратились на поиск университета, и это вполне удачно получилось совсем недавно. Он определился куда будет поступать. Всё это уже было обговорено с отцом, поэтому, как минимум учёбу ему будут оплачивать. Семья не бедная, но то, для чего работает шатен — его личное желание, чтобы быть, как все остальные, и не слышать упреков, что он лентяй. — Я еду с тобой в Токио, — произносит Осаму на выдохе. Он чувствует себя неловко, руки деть некуда, уйти будет совсем постыдно, поэтому он лишь оглядывает лицо парня напротив, выискивая там намёки на положительную реакцию. Сердце замирает у Накахары. Что? Неужели ему это не послышалось. Неужели, вся это работа и гибель самого себя нужна была для того, чтобы быть просто рядом. Он рад, несомненно, но это не стоит того. Чуя не стоит того, чтобы погубить себя и своё здоровье на работе. Но их дружба... их взаимодействия, стоят ли они того? И он понимает, в очередной раз убеждается, что действительно стоят. То, как Дазай рвётся к тому, чтобы быть ближе, говорит о том, что с близким человеком он не прогадал и встреча на яхте — одна из самых лучших. Дальнейший день проходит в хорошем настроении. Рыжий поднимает настроение Осаму, как только может и это получается отлично. Обычно, Накахара не шибко уделяет внимание теплым чувствам и словам в их дружбе, да и это было взаимно, но сегодня день особенный. Сегодня он услышал то, о чем мечтал. Он действительно мечтал о том, что в Токио будет не один, что с ним будет родной человек. И Дазай понял его сразу. Поймал эти мысли в свои руки и стал реализовывать, но о жизни в Токио разговор так и не подняли. Всё это случится после сдачи всех экзаменов. За краткий период им придётся переехать и привыкнуть к быстрому темпу жизни. Вместе это кажется уже не таким страшным, а приемлемым. Дазай борется с бессонницей, а засыпает под голос Накахары. Чуя об этом не знает, но давно уже догадывается, года так четыре. Звонки по ночам — неудивительно, они говорят обо всём. Часто сам Осаму заводит разговоры, смотря на небо, на балконе в своей комнате, когда Чуе в свою очередь приходится садиться на подоконник, укутываясь в плед и так же наблюдая за звездным небом. Ему интересно, что же там говорит Дазай и о чём конкретно. Часто, когда эти воспоминания проносятся в голове рыжеволосого, вместе с ними вспоминается первая встреча, где без умолку мальчишках рассказывал о кораблях, море. А Осаму слушал. Слушал, задавал вопросы и не просил остановиться. Он был отличным слушателем, затем перенял привычку быть таким же рассказчиком. Они помогали друг другу.