Все ее песни

В окне гастрольного автобуса всегда было одно и тоже – чужие города и незаселенные промежутки между ними. Зеленые поля и деревья были красивее днем, дома – ночью. Джордж думала о том, что снова перепутала песни. Конечно, никто не стал бы ее за это ругать. Иногда ей казалось, что, если вместо того, чтобы спеть, она снимет штаны и сходит в туалет прямо на сцене, ее сумасшедшие фанаты простят ей и это. А может даже будут аплодировать и объявят каким-то гениальным перформансом современного искусства. Но Джордж хотела быть серьезным артистом, а не шутом гороховым. «Это все от того, что я не могу собраться, – сказала она себе. – Все от одиночества. Еще этот парень». Ей снова вспомнился тот плакат, где какой-то урод пририсовал ей член. Обычная хулиганская выходка, но все равно била Джордж по нервам, и долбанный плакат постоянно всплывал в памяти. Может она слишком устала. Длинная серия интервью в этот день была особенно выматывающей. С годами она выяснила, что если мысленно посылать журналиста на хуй, то можно продолжать приветливо улыбаться и даже не набить никому морду, хотя некоторым это, наверняка, пошло бы на пользу. Ей уже давно надоело объяснять, что ее родители приехали в Америку из Египта еще до ее рождения. Что она выросла в Нью-Йорке, а потом переехала в Лондон. Но напечатанная каким-то дятлом ересь, что она из Алжира, выскакивала в каждом втором интервью. Хотя у Джордж был не только американский паспорт, но и соответствующий акцент, с которого постоянно смеялись британцы. Конечно, эти неприятности были мелочью, и так или иначе Андалузский пес считался лондонской группой, но было приятнее злиться на это. Бесконечные провокации, с попытками уколоть ее или вывести на откровенность, расшатывали ее нервную систему до состояния рвущегося наружу цунами. Безбашенных журналюг даже не пугали истории об их избитых коллегах в начале ее карьеры. Теперь она старательно держала себя в руках и самое большее позволяла себе едкое замечание в ответ или по возможности использовала волшебное «я не понимаю, о чем речь». – Приехали, – сказал Брэд и поторопился свалить с осточертевшего автобуса. – Рюкзак забыл! – крикнула Джордж и запустила его прямо ему в спину. – Дура совсем? – возмутился Брэд. – Там ценные вещи. – Знаю, я твои «ценные вещи», – перекривила барабанщика Джордж. – Ко мне с ними близко не подходи – я девушка приличная. Брэд был двухметровой шпалой, и на обоих этажах автобуса ему приходилось ходить согнувшись. Он поднял рюкзак, буркнул что-то про «приличную девушку» и все-таки вышел. Джордж запрыгнула к нему на спину и выехала из автобуса на нем. Фестиваль встретил их непролазной грязью и выстроенной рядами армией таких же автобусов, разве что некоторые были подороже и побольше, другие поменьше и поскромнее. Следом на волю вырвались другие причастные к Андалузскому псу: наемные музыканты, звукачи, техники, турагент и остальная нужная братва, и разбрелись кто куда. Джордж считала, что в их коллективе царит дружеская непринужденная атмосфера, но самой группой считала только себя и Брэда. За ними по пятам, не упуская из виду парочку своих подопечных и не отрываясь от телефона и от распухшего от записок органайзера, шла Линда – их менеджер. Из палатки подозрительного вида им помахали растрепанные парни в смешных рубашках. Это были ребята из датской группы с шикарный названием – «Красные серфингисты покоряют черное небо». Малоизвестная группа. Они обычно играли только у себя в Дании, и им редко удавалось выбираться на такие большие фестивали к кому-нибудь на разогрев, поэтому Джордж виделась с ними раз в сто лет. Она спрыгнула с Брэда и обняла Линду за плечи. – Тетя Ли, – елейным голоском пропела она, – можно нам поиграть с другими детьми? Линда оторвалась от своей бесконечной работы и улыбнулась. Она была верной фанаткой Андалузского пса и безумно любила Джордж и остальных, хотя кроме проблем они ей ничего не доставляли. Тем не менее голос ее звучал строго. – Джордж, – с упреком сказала Линда, – у тебя три интервью перед концертом. Первое уже через час. Ты не можешь их пропустить. И ты сходи, Брэд, – она чуть не свернула шею, пытаясь через Джордж заглянуть ему в лицо, эти двое были слишком высокими для нее, – тебе нужно продвигать себя. – Нах я там нужен?! – проскрипел Брэд, он тоже смотрел на палатку, откуда парни показывали ему какой-то бумажный пакет, и в ответ показывал им свой рюкзак. – Со мной все равно говорить не будут. – Мы будем вовремя, – заявила Джордж и, подтолкнув Брэда, чтобы шевелился, зашагала к палатке. – Джордж, – крикнула ей вслед Линда, – только не пей. Я тебя очень прошу, не вздумай выпить! Им нужно было поговорить, но Линда не хотела портить ей настроение. Она знала, что Джордж до сих пор сильно волнуется перед каждым выступлением, хоть и скрывает это, тем более что фестиваль – это возможность познакомить людей с их музыкой и найти новых фанатов. Джордж было известно, о чем будет разговор, и она не хотела его ни до концерта, ни после, ни вообще когда-либо еще. Она честно выпила совсем чуть-чуть и в отличии от Брэда ничего подозрительного не курила и не глотала. Телефон разрывался от звонков Линды – она срочно требовала их присутствия. Джордж схватила барабанщика за шкирку и вытащила из палатки. Поскользнулась на грязи и боднула в грудь одного Известного-певца из одной Известной-группы. Телохранители даже не успели отреагировать на это зверское нападение. Известный-певец обложил Джордж матом. Джордж тоже в долгу не осталась, показала ему средний палец и послала на хуй вместе с его вонючими недопеснями. Она еще хотела плюнуть в него, но Брэд уволок ее с поля боя, оставив телохранителей обеих враждующих сторон угрожающе смотреть друг на друга. Фестивальные интервью прошли относительно нормально. Если не считать того придурка, который сказал, что его друг влюблен в нее, хотя он гей, и спросил, чтобы это означало. Очередной тупой намек на то, что парень из неё получается лучше, чем девушка. Джордж сдерживалась, улыбалась как могла, и сказала, что очень рада, что нравится его другу даже несмотря на то, что она не мужчина. Концерт пошел по пизде с самого начала. Еще на третьей песне вырубилась ее гитара. Техники носились по сцене, дергали провода, крутили и нажимали все подряд. Пришлось снова улыбаться. Говорить толпе, чтобы они не переживали, что сейчас все заработает. Плоско шутить, читать надписи с фанатских плакатов и вообще делать все, чтобы не стоять на сцене перед тысячами зрителей столбом, не зная куда себя деть. Джордж смотрела за кулисы, где происходил полнейший хаос, и говорила себе, что если реагировать на каждый свой промах и неудачу, то проще сразу застрелиться. Это ее успокаивало, но настроение не поднимало. После тяжелых двадцати минут пыток себя и закрывшей собой грязь фестивальной площадки толпы, все каким-то чудом заработало, и остальная часть концерта прошла довольно гладко. Но на этом дело не закончилось. Стоило только спуститься со сцены – следом вышла та самая Известная-группа. И тот самый Известный-певец, поздоровавшись с публикой, начал поливать Андалузского пса дерьмом. – Видели эту группу? – сказал он в микрофон. – На что они надеются с таким репертуаром? Это даже не рок. Такую музыку моя бабушка слушала. Вот рок. Музыканты окатили публику тяжелыми риффами. – Мудак, – в сердцах плюнула Джордж и собралась уходить, надеясь поскорее забыть об этом, но не успела. За показушным поливом электрогитар песен не последовало, вместо этого Известный-певец снова впился в микрофон. – Я как-то трахал Джордж Ди Лени, – неожиданно заявил он. – И вот что я скажу… У Джордж глаза налились кровью, она рванула обратно на сцену. Стараясь остановить ее, на ней повисла вездесущая Линда. Сама бы их менеджер не справилась, но ей помог Брэд, из захвата которого не вырвался бы и медведь. Из всех колонок разносились оскорбления в адрес Джордж, а в лицо ей бубнила Линда о том, что они засудят его, что добьются, чтобы его группу не пускали больше на фестиваль, что натравят на него ее фанатов и вообще сделают что угодно, только пусть она не дерется с ним. – Да пошло оно все к черту! – воскликнул Джордж и, отпихнув своих заботливых друзей, зашагала прочь от этой грязи, а в спину ей раздавался насмешливый голос: – А сегодня она буквально прыгнула на меня. Не знал, что ей так хочется. Конечно, организаторы ни за что не отказались бы от одного из хэдлайнеров фестиваля, но заверяли, что разберутся с этим. Судебный иск тоже был чистой фикцией, ясно что у этой одной Известной-группы адвокаты куда круче. Фанаты, естественно, поддержат Джордж и в нете забросают какашками ее обидчика. Но ей самой было глубоко посрать на первое, второе и третье. Она жалела, что ей не дали набить морду мудаку. Их вражда длилась очень давно, и даже неясно было как она началась. Стили групп сильно отличались, но жизнь так или иначе все время сталкивала их нос к носу. И несмотря на то, что Андалузский пес сильно отставал и по популярности, и по позициям в чартах, они все равно причислялись к одной касте и сражались за свое место на одном поле. То, что Джордж случайно толкнула его, было всего лишь поводом. Они сидели на диване в номере отеля, и Линда ублажала Джордж рассказами о том, как они порвут этого Известного-певца в суде. Как поимеют по полной программе. Джордж в это верилось слабо, зато она живо представила, как имеет его на самом деле. Как нагибает этого мудака и долбит в задницу, заставляя визжать на разных тональностях. Это немного подняло ей настроение, хотя она, естественно, не стала бы с ним спать даже если бы он, стоя на коленях, умолял ее об этом. – Теперь про Крайека, – Линда вдруг перестала умасливать обиженную звезду и все-таки перешла к еще более неприятной теме. Брэд заржал как мерин. – Нужно обсудить этот вопрос, – не обращая на него внимания, настояла Линда. – Это очень важно. Брэдни, оставь нас, пожалуйста. – Да, – пнула друга с дивана Джордж, – иди еби своих фанаток. – Я уже, – ответил Брэд и снова заржал. Брэд был уроженцем Лондона, а точнее Ист-Энда. Когда они познакомились, он носил кэжуал и брил голову. Он был типичным футбольным хулиганом, а кокни был его родным языком. Они встретились в одном грязном баре, где Джордж, только переехав в Лондон в поисках себя, пела и играла на гитаре в никому неизвестных местных группах. Они напились и переспали. А на утро выяснили, они друг друга не интересуют, зато их интересует одна и та же музыка. Брэд учился играть на барабанах, бить в них ему было куда приятней чем кого-то по морде. Поэтому он забросил свое предыдущее занятие, которое вело его только в тюрьму или на тот свет, и они организовали свою группу. Волшебный голос Джордж и ее воинственный образ быстро вытащили их из прокуренных тесных помещений на просторные площадки на пять тысяч человек. А хулиганское виденье музыки Брэда подстегивало ее и давало ощущение, что они не просто играют какие-то песенки, а создают настоящий рок. – Крайек подал иск, – сказала Линда, как только дверь за Брэдом закрылась. – Он сам, – тут же вспыхнула Джордж. – Сам меня попросил, я уже сто раз говорила! – Ты засунула ему в жопу микрофон! – тоже взвилась Линда. – Не микрофон, а ручку микрофона, – упрямо оправдывалась Джордж. – Он сам меня попросил, говорю тебя. Подошел и сказал: «Трахни меня микрофоном». – Он говорит, что не помнит такого, – за многие годы Линда уже привыкла к разным выходкам безбашенной рок-звезды, но это выходило даже за рамки ее понимания. – Он был под кайфом, – развела руками Джордж. – Тем более нельзя было этого делать. Линда прибилась к их группе еще в самом начале, когда они еще были неизвестны и меняли названия как перчатки. Джордж называла ее тетя Ли, но она была всего на пять лет старше ее. Они с Брэдом были для нее семьей, даже больше, чем оставшиеся за океаном родители, с которыми у Джордж были очень натянутые отношения. Им не нравилось, чем занималась их дочь по многим, в том числе религиозным, причинам, хотя они и не были радикалами. Брэд и Линда были теми немногими, кто знал о ее тайных предпочтениях и провалах на любовном фронте. – Мы откупились, – безрадостно сказала Линда. – Но денег ушло много. Джордж вслушалась в это нарочито выделенное голосом «много» и поняла, что новую гитару, которую так хотела, купит теперь нескоро. Ее теска – Джордж Крайек – был их звукачом, теперь уже бывшим, и законченным наркоманом. Однажды они остались в маленькой репетиционной студии Андалузского пса вдвоем, и он, закинувшись какой-то гадостью, стал приставать к ней с разными предельно развратными просьбами. У Джордж очень давно никого не было, и она, вместо того чтобы послать его куда подальше, поддалась на провокации. Одуплившись, Крайек вдруг объявил себя изнасилованным. Бедная Линда носилась в попытках заткнуть его раньше, чем эта новость разнесется по сети, как пожар, и ее уже будет не остановить. Джордж только разводила руками и повторяла «он сам попросил». – Я тебя очень прошу, – вздохнула Линда, она выглядела очень уставшей, у нее были мешки под глазами, и на лбу появились морщины. – Прежде чем переспать с кем-то, пусть подпишет бумаги. Отказ от претензий и договор о неразглашении, все в одном документе, – Линда передала ей тоненькую стопку бумажек. – Вот, носи с собой. – На черта они мне нужны, – нахмурилась Джордж. – Можешь не переживать – второго раза не будет. – Так нельзя, Джордж, – заботливо сказала Линда. – Ты должна найти себе кого-то. То, что кто-то, не будем говорить кто, обидел тебя, вовсе не означает, что у тебя никогда не будет нормальных отношений. «Не будем говорить кто», как оказалось, изменял ей направо и налево, а потом продал журналюгам тайно снятый на камеру секс с Джордж. Тогда дело до суда не дошло, хватило банальных угроз. Видео уничтожили раньше, чем его кто-то увидел, слухов не появилось, с тем человеком она больше не виделась. С тех пор прошло два года. Два года, как Джордж не подпускала никого к себе. – Мне некогда крутить любовь, – отмахнулась Джордж. – Сейчас тур, и, честно говоря, поскорей бы он закончился. Хочу быстрее записать новый альбом. Предыдущий получился полным говном и нужно сделать что-то нормальное, чтобы понять, что мы чего-то еще стоим. – Ты не можешь быть все время одна, – продолжала воспитывать ее Линда. – Ты себя так загонишь. – А наш новый басист, – изо всех сил сопротивлялась Джордж. – Полный придурок. Неужели нормальных басистов не осталось? Он же вообще не понимает, что делает. Если не найдем нового, я с ним снова на сцену позориться не выйду. – Тебе нужна какая-то отдушина, близкий человек, – не унималась Линда. – Нельзя жить одной группой. – На себя посмотри, – огрызнулась Джордж и тут же пожалела об этом. Все свое время Линда разгребала их с Брэдом косяки и вообще делала все, чтобы облегчить им жизнь. Такая жертвенность пугала Джордж. Она не хотела чувствовать ответственности ни за Линду, чья личная жизнь состояла только из поездок по праздникам в Кардиф к сестре и племянникам, ни за безумных фанатов, которые вместо того, чтобы искать себе реального человека, целовались с ее фотографиями на плакатах и могли даже вскрыть себе вены если узнавали, что у нее кто-то есть. – Сейчас речь не обо мне, – совсем не обиделась Линда. – Посмотри на себя – ты на пределе. Позвони Карлу. – Что?! – выпучив глаза, воскликнула Джордж, такого поворота она не ожидала. – Хватит подкладывать под меня своего брата! Это было всего раз и было ошибкой! – Он тебя любит. – Он женат! Если бы я знала… – Он готов расстаться с женой, если ты его примешь. – Пусть только попробует, и я придушу его, клянусь! – отрезала Джордж и поднялась на ноги. – Разговор окончен. Спокойной ночи, – сказала она и отправилась в бар отеля, потому что это было легче, чем сейчас выгнать Линду из своего номера. Так продолжалось на протяжении всего тура. Линда вправляла ей мозги. Джордж бесилась от любой мелочи и с трудом сдерживалась, а больше всего ей хотелось напиться и подраться с кем-нибудь, как эти работяги у паба в вечер пятницы. Но ее скандальность и так перешла все нормы даже для рок-звезды, к тому же Джордж боялась, что очередного иска Линда не переживет, поэтому ограничивалась только безобидными пинками, которые по чем зря раздавала их новому бездарному басисту. И было еще кое-что. Появился этот пацанчик. Очередной сталкер. Он приходил на все ее концерты в Англии и из кожи вон лез чтобы перекинуться с ней парой слов. То есть вел себя как обычный фанат. С одной лишь оговоркой – он давил на то, что знает о ее сексуальных предпочтениях. Сейчас, когда Джордж была на взводе, это особенно выводило ее из себя. – Я хотел извиниться за тот раз, – лепетал парнишка. – Это было очень грубо с моей стороны. Я просто хотел поговорить и сказать, что понимаю… – Что понимаешь? – холодно поинтересовалась Джордж. Ей даже не хотелось уходить, а хотелось впиться ему в глотку, чтобы он заткнулся. Это был невысокий щупленький паренек с типично британской внешностью: немного лупатые глаза, которые Джордж называла сонными, бесящие ее бакенбарды, бледная кожа, тонкие губы, светлые рыжеватые волосы – немного смазливый, немного смешной. Он был полностью в ее вкусе и буквально умолял, чтобы она его трахнула. Джордж представила себе, как на весь мир разносятся обличающие ее фото, как люди тычут в нее пальцем и шепчутся. Перед глазами снова всплыл проклятый плакат с пририсованным членом. Она схватила парня за локоть и, наклонившись к нему, предупредила: – Держись от меня подальше.