***
С рассветом поднялся ветер, превративший лёгкий снегопад в метель. Небо заволокло беспроглядной пеленой. Слишком авангардное для атлантов здание располагалось в парке у реки. Два его верхних этажа нависали над первым и имели сплошное остекление. Проявить больше фантазии помешал выбор места — павильон находился рядом с Гостевым кварталом и его часто посещали представители других колоний. Поэтому чрезмерное отступление от концепций атлантовой архитектуры грозило колонии разоблачением. После пятнадцатилетней войны художники, как и большинство творческих людей, оказались представителями вымирающих профессий. Повсеместная бедность и продолжающиеся раздоры заполняли умы людей мечтами о лучшей жизни, и до искусства никому не было дела. Его значение уменьшилось. Атланты же возносили искусство на пьедестал. Поэтому медиумы, оказавшиеся в колонии, получили возможность обучиться профессиям, о которых раньше могли лишь мечтать. Академия принимала студентов всех возрастов, но даже в колонии художникам было трудно раздобыть материалы для самого ценного вида живописи, маслом. Мастера, выставляющиеся в галерее, пользовались карандашом, углём, сангиной, пастелью или акварелью, бывшей самой дорогой, но отнюдь не роскошью. Настоящую роскошь могла позволить себе только Анна, чьи картины были написаны маслом. Она бродила по павильону, в волнении перебирая пальцами и чувствуя, что находится не на своём месте. Заявить о себе было для неё необыкновенной дерзостью. Своими умениями Анна не кичилась, не искала славы и не выставляла напоказ достаток Иэна, благодаря которому у неё всегда были холсты и масло. Предложение Кайера поставило её в неловкое положение. Художники и без того знали о её существовании, ведь с появлением Анны никто больше не хотел портретов акварелью, только маслом. Теперь все могли увидеть её воочию. Михаила Анна звать не стала. Если не брат, то кто-нибудь из атлантов точно бы устроил скандал. Слава Михаила разлетелась по всей колонии. В последнее время он благоразумно пытался избегать конфликтов с атлантами, но своего мнения на их счёт не поменял, и атланты это чувствовали. Его ненависть и неумение ужиться в группе стало проблемой не только для атлантов, но и для работающих с ними медиумов. Поэтому большинство собравшихся на выставке, провожали Анну надменными взглядами. По их мнению, она должна была сидеть тише воды ниже травы и испытывать горячий стыд за своего братца, но никак не расхаживать по галерее, презентуя себя и своё творчество. «Ты не можешь сидеть в четырёх станах всю жизнь, — говорил Кайер, — иначе, зачем ты приехала в колонию?» Анна остановилась около одной из своих картин. Основу её экспозиции составляли портреты и обнажённая натура. В этом она была не одинока, но никто из художников не мог похвастаться таким же количеством зрителей. Поглядев на работы других, Анна поняла, насколько она выделяется. Её картины нельзя было назвать прекрасными, как некоторые полотна в зале. Она не искала натурщиков исключительной красоты, одинаково охотно изображая как стройных Дионисов, так и раздобревших любителей его даров. Написанные ею картины были живыми и привлекали смелостью. Метель затихала, однако плотный слой облаков всё ещё висел над землёй, скрывая солнце. Лес, тянущийся вдоль противоположного берега, и толстый лед, сковавший Каму, были засыпаны снегом. Анна стояла у панорамного окна, ощущая холод, тянущийся к ней сквозь стекло. Тёмно-бордовый брючный костюм подчёркивал её светлую кожу и волосы, крупными локонами спадающие за спину. Из-под жакета выглядывала блуза с баской, почти сливающаяся с её бледным лицом. Ещё немного и она сбежит, мелькая пятками. Отовсюду ей слышались шепотки, чудились косые взгляды, и Анна не могла разобрать, что из этого правда, а что плоды её разгулявшегося воображения. Чёртов Кайер! Где же его носит? Резко развернувшись, Анна столкнулась с молодым человеком восточной наружности, и они отпрянули в разные стороны. Его большие чёрные глаза испуганно распахнулись, но сообразив, что Анна растеряна не меньше, он рассмеялся, и этот смех разрушил образовавшуюся неловкость. — Прошу прощения, я должен был что-то сказать. — Это ты прости меня, — отозвалась Анна, — мне следовало быть осторожнее. Обрамлённое черными кудрями жизнерадостное лицо молодого араба Анне сразу же понравилось. Его экзотическую красоту не портила ни излишняя худоба, ни горбинка на носу. Именно его она видела на праздновании Нового года, ошибки быть не могло. Тогда он выглядел как забредший на чужую территорию путник, растерянно и трогательно. Сейчас же он уверенно смотрел на Анну, привыкший к постоянному вниманию к своей персоне. — Ты тот самый гость из пустыни? — спросила Анна. — Я о тебе слышала. — Хм, — притворно нахмурился молодой человек, — интересно, что именно? То, что слышал о себе я, меня не очень порадовало. — Как и то, что слышала о себе я. Они обменялись улыбками. Араб продолжил с любопытством поглядывать на Анну, и в его присутствии она почувствовала себя немного увереннее. — Меня зовут Ясир Эль Захра, — улыбнулся он. — Анна Белая. Они снова переглянулись, и Ясир увлёк Анну подальше от окна, украдкой потирая замёрзшие руки. — Я слышал о твоём таланте художника, но не думал, что он так хорош, — Ясир был одет в хлопковую рубаху и брюки, чувствуя себя крайне неуютно. Но смущение не мешало ему рассматривать картины, рассуждая о достоинствах обнажённой натуры. Анна не заметила, как расправились её плечи. — Мне нравится эта, — они остановились рядом с Аполлоном, к которому Анна питала особую любовь. На полотне обрёл жизнь юноша, написанный со знаменитой статуи Праксителя. Замерший, будто в нерешительности, своенравный бог солнца разглядывал ящерицу, ползущую по дереву. Черты его лица были столь утонченными, что могли принадлежать девушке, в изгибах стройного тела сквозила грация. Ясир разглядывал картину с нескрываемым любопытством. — Да, — сказал он, нарушив молчание, — это лучший Аполлон, которого я видел. И перевёл разговор в другое русло, отметив, что не против, если Анна напишет его портрет. Она пошутила, что может написать его целиком, на что Ясир неожиданно смущённо пожал плечами. Вдруг перед ними возникли трое медиумов. Их глаза перебегали с темнокожего Ясира на бледную, похожую на атлантов Анну. — Простите, что отвлекаю, — вперёд выступила бойкая девушка. Она с интересом поглядела на Ясира, потом перевела взгляд на Анну. — Вы ведь Анна Белая? Анна моментально покрылась испариной. В её голове промелькнула мысль, что сейчас на неё обрушится брань, и она будет растоптана. Ведь до сих пор медиумы относились к ней, в лучшем случае, с пренебрежением. Отчасти в этом был повинен Михаил, а в остальном — её привилегированное положение. У Анны не было силы, а людям без силы нельзя было проживать в колонии. И взяли её лишь потому, что за неё поручился Иэн Хильдерман. — Да, — робко ответила Анна. — Вы очень хорошо рисуете, — вмешался молодой человек из трио. — Просто великолепно! — перебил второй парень с огненно-рыжими волосами. Анна стояла, переводя ошеломлённый взгляд с одного на другого. — Мы давно хотели с вами встретиться. — Да, я так рада, что вы здесь! И ваши картины тоже. Анна захотела провалиться сквозь землю. Её руки затряслись, стыд зажёг пламя на бледных щеках. Уж лучше бы её ругали! К этому она хотя бы привычна. Ясир выступил на полшага вперёд и незаметно взял руку Анны. — Я тоже считаю, что здесь нет никого, кто мог бы так же живо изобразить человека. Похвальба, вновь посыпавшаяся со всех сторон, доносилась до Анны словно из бочки, но рука Ясира была тёплой и мягкой, успокаивая Анну и вселяя в неё уверенность. — Спасибо, что цените моё творчество, — сказала Анна. — Я никогда не участвовала в выставках и поэтому волнуюсь. — Тогда вам придётся поволноваться ещё больше, — ухмыльнулся рыжий. — Эта ведьма прожужжала все уши о том, как станет вашей ученицей! Теперь уже стыдливым румянцем залились обе девушки. — Да… я бы хотела у вас поучиться. То есть, я уже учусь в академии, но хочу брать уроки и у вас. И не я одна, — она толкнула своего друга. — У вас такие живые портреты! — Да что там портреты? — расхохотался рыжий. — Меня больше интересуют вон те красотки, — он указал на обнажённых девушек. — А тебя с нами никто не звал, — осклабилась его подруга. Анна посмотрела на них с улыбкой. Всё-таки есть медиумы, которым безразлично её положение в обществе, и её творчество не вызывает у них зависти. На мгновенье Анне показалось, что ей всё же найдётся место в колонии. Она переглянулась с Ясиром. В его глазах заплясали бесовские огоньки, и Анне показалось, что он подхватит её и закружит. Но на счастье Анны ничего подобного не произошло. Прежде чем отпустить её, он крепче сжал руку Анны. В этот миг Анна почувствовала трепет, и её лицо залилось краской. Пряча смущение, она обменялась контактами с предводительницей трио и проводила их взглядами. Повернувшись к Ясиру, чтобы отчитать его, Анна спала с лица. В нескольких шагах от них стоял Кайер. Он подошёл, по-свойски обняв Анну за талию. Недобрый взгляд Кайера прошёлся по Ясиру, умаляя его жизнерадостность. — Кайер Рай, — он протянул руку. — Ясир Эль Захра, — Ясир пожал её, внимательно изучая Кайера. Он был одет по форме, и от него исходил запах керосина. «Спешил», — подумал Ясир. Его взгляд стрельнул в сторону Анны и пальцев Кайера на её талии. — Для меня честь познакомиться с пилотом Нулевого отряда, — эпитет «печально известным» Ясир опустил, но Кайер всё равно это услышал. Его губы скривились в неприятной улыбке. — Надеюсь, суровые условия колонии вас не слишком стесняют? — Человек привыкает ко всему, — равнодушно пожал плечами Ясир. Они обменялись ещё несколькими вежливыми фразами, и Ясир попрощался. Уходя, он чувствовал на себе прожигающий взгляд Кайера, и это было не то, что ему хотелось бы испытать снова. Кайер отпустил Анну. Упрёк в глазах девушки усугубил его и без того отвратительное настроение. Он был бы в половину не так зол, не случись очередной размолвки с Михаилом. — Вот видишь, не всё так плохо, как ты думала, — сказал Кайер, оглядываясь по сторонам. Галерея напоминала тело толстого червя: с одной стороны располагалась стена, увешанная картинами, с другой — выпуклое остекление, повторяющее волнообразные очертания здания. — Я рада, что ты заставил меня в этом поучаствовать, — Анна стряхнула воображаемые пылинки с его формы. — И рада, что тебе разрешили вернуться к полётам. На этот раз его и Михаила отстранили от занятий за драку. Скривившийся нос Кайера подсказал Анне, что наказание Михаила тоже отменено. — Всё нормально, — солгал он. Одно время Кайеру казалось, что враждебность Михаила пошла на убыль, но в какой-то момент он вновь сказился. С одной стороны его поведение было предсказуемым, поскольку без помощи атлантов не обошлось. Но с другой, его метания виделись Кайеру верхом неуравновешенности. Сам Кайер, решивший связать карьеру с неудачливым амбицеребралом, отступать не собирался, хотя ему, возможно, следовало это сделать. — Ладно, — улыбнулся Кайер. — Я торопился сюда не для того, чтобы мешать тебе наслаждаться дебютом. Давай-ка посмотрим на остальных, может, ты не такая уж непревзойдённая художница. Подмигнув, он взял Анну под руку, и они отправились в обход по галерее.***
Ясир сидел за столом, грея руки о чай с добавлением смородиновых листьев. Он был единственным посетителем кофейни, заказывавшим чай. Пить кофе Ясир отказывался из принципа: никогда не пил и начинать не собирался. В России он познакомился с разными видами травяных напитков, чайных листьев в которых не было в помине, но звались они почему-то чаями. Терпкие, душистые они пришлись ему по вкусу, но обходиться без настоящего чая Ясир всё же не мог, ведь теин, содержащийся в нём, вызывал не меньшее привыкание, чем кофе. Поэтому для Ясира, умеющего располагать к себе, здесь заваривался особый чай, травяной с добавлением чайных листьев. Столы и сидения в кофейне были выструганы из дерева и покрыты бесцветной морилкой. Сидения представляли собой срезы брёвен с удобной выемкой под ягодицы. По помещению были развешены пучки сушёных трав, одна из которых — пахучая лаванда с крохотными фиолетовыми цветочками — смешивалась с запахом кофе, создавая неповторимый аромат. Кроме уюта, которого Ясиру не доставало в его квартире, заведение могло похвастаться великолепной выпечкой. Однако, глядя на заснеженную улицу за окном, он думал вовсе не о булочках. Узнав, что он отправляется в колонию, Ясир вспомнил об Анне. Легенды о приёмных детях Зеро, один из которых унаследовал силу своего отца, а вторая не унаследовала ничего, доходили даже до Магриба. Ему казалось нелепым, что дитя медиумов может быть лишено силы. Во всяком случае, Ясир никогда не слышал о подобном. Бывало, у совершенно обычных родителей рождались медиумы, первые в роду. Но чтобы обычные дети рождались у медиумов? Встретившись сегодня с Анной, Ясир едва не удержался от восклицания. Анна-то — без силы? Смех, да и только. Ясир сразу это понял. Но очертания её дара были настолько расплывчатыми, что в неспособности разглядеть его не было ничего удивительного. Не будь природа их сил одинакова, Ясир бы тоже ничего не заметил. Анна была первым иноходцем, встреченным им в гуще психокинетиков, телепатов и иллюзионистов. Ясира всегда удивляло, как такая простая способность может быть настолько редкой. Ведь читать чужие мысли и двигать предметы силой воли куда сложнее, чем перемещаться между мирами во сне. Ясир был уверен, что этим навыком может овладеть любой медиум, и что сам по себе он не является даром. В конце концов, засыпая, любой человек попадал в мир грёз, откуда так легко перейти в более тонкие миры. Но, хоть Ясир и думал так, он признавал, что попасть туда гораздо проще, чем освоиться там. На то, чтобы овладеть искусством иноходца в совершенстве, у Ясира ушли годы практики. Так что, если Анна действительно была такой же, как и он, открыть эту способность и научиться управляться с ней Анне только предстояло.***
Для того чтобы отправиться в путешествие вне тела, Ясиру уже не требовалось засыпать. Он научился балансировать на грани сна и яви, находясь при этом в сознании. Это позволяло ему использовать способность в любое время. Однако чтобы связаться с человеком, ею не обладающим, приходилось ждать, пока тот заснёт. И Ясир дождался. Он лёг и успокоил разум. Его тело становилось всё легче, пока Ясир не перестал ощущать его совсем. Тогда он открыл глаза в своей духовной форме. У неё не было оболочки, как если бы Ясир был воздухом, пронизывающем пространство, или водой, обволакивающей находящиеся в ней предметы. Он видел всё: и то, что было перед ним, и что было позади, и что простиралось за стены его квартиры. Единственным, на что он не обращал внимания, было его физическое тело, которое, казалось, мирно спало в кровати. Подумать о нём означало вернуться. Такое нехитрое правило обеспечивало иноходцам путь обратно, но вместе с тем было главным препятствием для неопытных путешественников. В этом мире Ясир мог иметь какую угодно форму, но выбирал её отсутствие. Его пленила возможность видеть на триста шестьдесят градусов и чувствовать как предметы, находящиеся поблизости, становится его частью. Понять это мог лишь тот, кто подобное уже испытал, но до сих пор Ясиру такие люди не встречались. Потому он вцепился в Анну, как клещ. Чтобы встретиться с ней, ему всё же пришлось преобразиться. Ясир принял облик, отдалённо напоминавшей его самого. Он не хотел быть разоблачённым, но и лишать Анну возможности узнать его тоже не собирался. В мире энергий не существовало ни пространства, ни времени. Ясир мог попасть куда угодно, стоило только подумать об этом. Контроль над мыслями приобретал здесь главенствующее значение. От этого зависело, будет путешественник здесь или там, встретит на своём пути безобидных существ или демонов, потеряется в бесконечности или станет хозяином положения. Анна спала, завернувшись в одеяло. Вздумай она открыть глаза, Ясира, нависшего над её кроватью, она бы не увидела, потому что пребывала в одном мире, а он — в другом. — Мир, который мы зовём видимым, на самом деле состоит из множества других, — говорил когда-то Аль-Хатиб, а Ясир слушал его с раскрытым ртом. — Наш мир подобен луковице, он соткан из сотен слоёв. Большинство людей могут видеть лишь последний, материальный. Но наши души живут в иных мирах, и люди странствуют по ним во снах, хоть по пробуждению и не помнят об этом. Ты же можешь проникать в них осознанно, мальчик мой. Это редкий и очень ценный дар. Ясир наблюдал за Анной, подыскивая лазейку в её сон, и в итоге оказался посреди коридора, освещённого электрическими лампами. Анна склонилась над мужчиной, сидящем в инвалидном кресле, и Ясир с содроганием узнал его. В памяти всплыло видение, которое он показывал Ноа Джоши, чтобы уберечь его от пути разрушения. Но здесь и сейчас Ясир находился во сне другого человека, и в нём Иэн Хильдерман был таким же, как в его собственных видениях. Неужели его падение неизбежно? Ясиру следовало рассказать о своих подозрениях учителю. Зря Абдулла утешал его, Ясир поступил глупо, связавшись с Ноа Джоши, и последствия этой глупости могут оказаться устрашающими. Анна подняла на Ясира голову и вздрогнула. — Кто ты? — прокатилось по коридору. Что-то в облике пришельца показалось Анне знакомым. — Почему он в таком состоянии? — вместо ответа Ясир кивнул в сторону Иэна. — Ты знаешь его? — А кто не знает великого Зеро? Анна выпрямилась, настороженно поглядывая на Ясира. — Ты медиум? — спросила она. — Как ты попал в мой сон? — Я умею перемещаться между мирами, как и ты. — Я не медиум, — парировала Анна. — Кто ты такой? Он ворвался в её сон так естественно, словно не Анна, а он был его автором. У Анны возникло чувство, будто она его уже видела. Ей показалась знакомой не внешность, а исходящее от него тепло, от которого на душе становилось хорошо. — Я тоже видел его таким, — Ясир посмотрел на Иэна. Тот в свою очередь повернулся, чтобы поглядеть на говорящего, и в его глазах мелькнул проблеск интереса. — Такие, как мы, могут видеть будущее, если оно касается нас самих. Но при этом мы случайно узнаём судьбы других, как ты узнала судьбу Зеро. Анна энергично замотала головой. — Это неправда, — однако, молчание собеседника заставило её колебаться. — Это не может быть правдой! Двое иноходцев, а в последнем Ясир уже не сомневался, уставились друг на друга. На ресницах Анны заблестели слёзы. — Нас здесь держит Анлуан Вхарат, — сказала она. — Но он же простой атлант, как он может, — ей вспомнилось недавнее покушение, и Анна осеклась. Неужели Иэн обо всём знал? Знал, и потому решил избавиться от Вхарата? До сих пор Анна потешалась над обвинениями, бросаемыми в его сторону, но теперь она поглядела на своего приёмного отца так, будто впервые его видела. — Ты же учил нас не использовать силу во зло, — Анна села на пятки, взяв его за руку. Ясир дал ей время. Он знал о более страшных преступлениях, свершённых Иэном Хильдерманом на пару с её отцом. Но он не мог осуждать их, потому что всё, что делали эти жнецы, было направлено на благо человечества. Иэна нужно было пожалеть, ибо расплата не за горами, и однажды он позавидует своему другу Николаю, рано ушедшему из жизни. Когда Анна вновь обратилась к Ясиру, её взгляд был ясным. — У меня хорошее воображение, но я не стала бы придумывать тебя и этот разговор. Сумасшедшей я себя тоже не считаю, — её голос прозвучал твёрдо. — Ты сказал, что я обладаю силой? — Да. Если хочешь узнать больше, я помогу тебе, — он протянул руку, и Анна пожала её. В этот же миг загадочный незнакомец исчез, а у Анны возникло чувство узнавания. То же тепло исходило от Ясира Эль Захры, когда он держал её руку. — Ничего себе, — прошептала она, поражённая его невиданной силой. Кем же был этот Ясир, что он так просто ворвался в её сон? И почему он говорил, будто они с Анной похожи? Какое-то время Анна задумчиво смотрела в образовавшуюся пустоту, потом оглянулась на железобетонную дверь и вздохнула. Пора было просыпаться.***
Ясир открыл глаза, но пошевелиться не смог. Его грудь плавно вздымалась, сердце билось, однако большая часть его тела была парализованной. Он не испугался, продолжив разглядывать потолок своего временного пристанища и думая о том, как удачно прошло его путешествие. Постепенно тело сбрасывало оковы сонного паралича, неизменного спутника спящих и иноходцев. Вспомнив о панике, накрывшей его, когда Ясир впервые испытал это чувство, будучи в сознании, он улыбнулся, перевернулся на бок и заснул. Теперь уже по-настоящему.