***
Открыв глаза, Роди увидел, что находится не в своей привычной обстановке. Вместо этого он находился в гостиной квартиры и сидел на диване с бокалом вина в руке. Это была хорошая перемена темпа; не для него, но, возможно, так его разум переваривал всё, что он пережил. Он поставил бокал на кофейный столик и стал осматривать окружающую обстановку. Всё было нормально, как и в реальном мире. Единственным признаком того, что это действительно часть сна, было то, что местность менялась, если он смотрел на неё слишком долго. Не говоря уже об отсутствии знакомых мест. Да, все выглядело знакомым, но он не испытывал к этому месту ничего, что обычно испытывал бы. Это было... тревожно. Пытаясь собрать всё воедино, он нахмурил брови. «Почему оно... другое?», – он тряхнул головой, чтобы избавиться от растущего беспокойства. В конце концов, всё одинаково, с чего бы мы ни начали... Он заставил себя принять это рассуждение (хотя и не совсем верил в него) и вернулся на диван, прислонившись к его жёсткой спинке в ожидании, что что-то произойдёт. Щелчок. Официант быстро повернул голову в сторону открывшейся входной двери и застыл, увидев знакомую фигуру, с которой он обычно мирился. Казалось, оно только что докурило, остатки сигареты держало между пальцами, а затем выбросило в стоящую неподалеку корзину для мусора. Однако оно не сделала ни единого движения, чтобы подойти ближе, и стояло в конце коридора, уставившись в пустоту. Что ж, по крайней мере, некоторые вещи никогда не меняются. Роди первым нарушил молчание, стараясь изо всех сил казаться невозмутимым, несмотря на то, что одна из его ног сильно подрагивала. — Итак, что на сегодня особенного? — ответа не последовало, он лишь наклонил голову, наблюдая за отсутствием страха. Такая реакция только подстегнула его, и он снова откинулся назад, расслабившись и наклонив голову в ответ. — Что? Нечего сказать? — Он закатил глаза, скорее для себя, чем для другого. — Удивляешь... Из него вырвался полувскрик-полустон, когда локоть без предупреждения вонзился ему в горло: монстр сдвинулся с места и теперь навис над ним. В отчаянной попытке не лишиться кислорода он схватился за руку, но это мало повлияло на ситуацию. Нападавший наблюдал за борьбой с пустым лицом – таким же, как у самой последней версии его музы. Это не должно было заставить сердце мужчины участить биение или заставить его ногти перестать впиваться в шрамы, которые теперь просто крепко держались за него, но всё же заставило. Впервые за долгое время он смог увидеть лицо Винсента, и от этого в груди всё сжалось в комок. — ... Осторожно и нерешительно он приподнял лицо настолько, чтобы прижаться губами к покрытыми шрамами губам. Он был немного разочарован тем, что в этом ощущении не было ничего реального, но чего он ожидал от сна? Он подождал, не последует ли каких-либо признаков протеста, прежде чем продолжить. Прошло совсем немного времени, прежде чем другой повторил его действия, целуя его с тем же жаром, что и в ту ночь, и издавая хныкающие звуки, когда он просовывал свой язык мимо губ другого. Всё было так же, как в ту ночь, вплоть до того, как его талию притянули поближе и как клацнули зубы. Единственное отличие заключалось в том, что мужчина погрузился в фантазии о том, что это правильно, и даже приветствовал то, как они были направлены против него. Бледные руки обхватили его колени, раздвигая ноги настолько, чтобы она могла пролезть между ними. Его осенило, что он не сможет полностью контролировать ситуацию, но, как ни странно, он не был против этой идеи. Редко случалось так, что о нём заботились, а не он сам ублажал своих партнёров, и только сегодня он позволил себе быть в роли получателя. Когда оно впервые прижалось к нему, он подскочил и с удивленным стоном разорвал их поцелуй. Ощущение было... странным. Он мучительно осознавал, что это другой мужчина, и не знал, как реагировать на чужой член, прижимающийся к его собственному. Он экспериментально двигал бёдрами и срывал очередной звук от трения, вызванного этим движением. Сверху его партнёр наклонил голову, увидев растерянное выражение на лице другого, и проследил за его взглядом, пока не оказался в месте их соединения. Он снова пошевелил бёдрами, чтобы проверить, что происходит, и это действие вызвало негромкий скулеж, а руки зашевелились, чтобы обхватить его за плечи. Не было никаких признаков того, что другой хочет остановиться, поэтому, подождав несколько секунд, чтобы дать им успокоиться, оно начало двигаться в ровном темпе, стараясь быть достаточно медленным, чтобы дать ему возможность привыкнуть к этому в первый раз. Роди не мог остановить все звуки, которые он издавал, даже когда закрыл рот рукой. Это лишь заглушило стоны и мольбы, которые вырывались из него. Его тело словно горело, и единственное, что удерживало его от превращения в пепел – это его спутник. Он изо всех сил старался соответствовать ему шаткими движениями и лёгкими толчками бёдер, но этого было недостаточно. Внутри у него всё зудело, и его не могли удовлетворить ни медленные движения, ни подобные недодействия. Ему нужно было больше, всё, что он мог получить. Это было трудно признать, но он был в отчаянии. Утопая в тумане, он едва заметил, как шевельнулись его губы и как его голос мягко нарушил их общее молчание. — Ещё... — пара глаз, скользнувших вниз, изучила выражение лица Ламори, и он смутился от бесстыдной просьбы. Сглотнув комок в горле, он повторил с мольбой в голосе. — Ещё... Пожалуйста...? К его разочарованию, не было никаких признаков того, что просьба была принята, и вместо этого на него смотрели пустые глаза, а на лице застыл стыд. Он беспокоился, что уже слишком нуждался в другом, к чему привык за время предыдущих отношений. Боже, даже в его мечтах, он был властным и чересчур. Он уже собирался взять свои слова обратно, но вместо этого из его уст вырвался изумленный вздох. Вместо того чтобы нежно двигаться навстречу друг другу, как раньше, темп стал более торопливым и резким, заставив его вскрикнуть. Это было то, что ему было нужно. Если бы он не был слишком занят попытками соответствовать партнёру, он мог бы поблагодарить его, но он был слишком сосредоточен на собственном удовольствии для этого. Только когда мужчина почувствовал, что его тело приближается к пику, его разум избавился от тумана, реальность обрушилась на него, как грузовик, и его бёдра застопорились. Это было плохо; Нет, это было неправильно. Неважно, сон это был или нет; он всё ещё фантазировал о другом мужчине, своём боссе. Ему нужно было проснуться, и побыстрее, иначе... Из панических размышлений его вывел вой высокого тона. Потребовалось немного времени, чтобы осознать укус на шее, и, опустив взгляд, он увидел, как другой впился зубами в стык его шеи и упивался новой отметиной на коже. Рука поднялась и запуталась в тёмных волосах, продолжая оставлять новые отметины в этой области, не зная, отстраниться или приблизиться. Боги, ему казалось, что он вот-вот взорвется. — Винс... Винс, стой...! — его мольбы не находили отклика. Он попытался привлечь его внимание, вцепившись когтями в спину, но только нечаянно притянул его ближе и едва не застонал от нарастающей боли между ног. — Слишком, слишком, пожалуйста, подожди...! — Пока ты не кончишь. — Оно наконец нарушило молчание, и вибрация его голоса заставила мужчину крепче вцепиться в его волосы, вырвав у этого стон. Между нежными поцелуями в то место, над которым оно только что издевалось, оно ворковало, наблюдая за реакцией другого. — Тебе так хорошо... — пальцы одной руки вытирали слёзы, а зубы другого впивались в нижнюю губу, чтобы не выдать себя. — Ты ведь сможешь продержаться до этого времени, правда? Рука обхватила лицо Ламори, и он склонился к нему, мягко кивнув. Он чуть не подавился собственной слюной от того, как другой приподнял его бедра в нужную сторону, а глаза плотно закрылись, чтобы сосредоточиться на каждом движении бёдер партнёра. — Чёрт... — его тон был хриплым, и он задыхался, пытаясь набрать в голову достаточно воздуха, желая мыслить здраво, чтобы проснуться, помня каждую деталь до мельчайших подробностей. Хмыкнули в знак признания, что собеседник прислушивается к тихим звукам, витающим в воздухе. Одна из рук поднялась к груди мужчины, скользнула под ткань и стала натягивать и сжимать её. В результате внимания к чувствительной области и грубых ласк, просто совсем немного, прежде чем он дошёл до пика. Обняв партнёра так человечно, как только возможно, он с захлебывающимся стоном освободился. Он был благодарен за то, что бёдра партнёра замедлились, чтобы унять учащённое сердцебиение, и позволили ему пережить экстаз. Когда он взял себя в руки, голова у него закружилась, и он откинул голову назад, чтобы посмотреть на потолок, переводя дыхание, а грудь тяжело вздымалась и опускалась при каждом вздохе. Он почувствовал, как грубые губы прикоснулись к его губам, и перевёл взгляд вниз, чтобы увидеть монстра, который мягко смотрел на него в ответ. Хотя стоило ли давать этому существу столь суровое название? Он не чувствовал себя таким напуганным, как раньше; возможно, это чувство просочилось и в реальность. Трясущаяся рука поднялась, чтобы обхватить его лицо; усталость просочилась в его кости, как чума, и он заскулил, увидев, что обстановка вокруг него начала исчезать. — Нет... — он попытался схватить своего спутника в слабой попытке не дать этому закончиться так скоро, но всё было напрасно: он тоже исчез в тумане и вскоре провалился в пустоту небытия. ... Солнечный свет уже начал пробиваться сквозь шторы спальни, когда Роди проснулся, весь в поту и дрожащий. Ему потребовалось немного времени, чтобы полностью выйти из состояния сна, и он быстро заметил что-то под одеялом. Дрожащей рукой он приподнял его, чтобы подтвердить свои подозрения. — ...Чёрт его возьми.***
Работа шла медленно, но и быстрой никогда не была. Смена Роди закончилась, и он просто бездумно болтал с единственными двумя людьми, которые здесь работали. Он мог признать, что начал сближаться со своими коллегами, даже с рыжей, которая раньше пугала его до смерти. Мэри как раз рассказывала своим спутникам какую-то случайную историю, когда её взгляд метнулся к накладным часам, застыв на отметке "16:30". — А-а-а, я потеряла счет времени! — на её лице отразилась паника, и она бросила извиняющийся взгляд на остальных. — Мне очень жаль, что я задержала вас всех здесь на несколько часов. Клянусь, я не хотела вас задерживать! — она получила понимающие ответы, никто на неё не обиделся. Выпустив вздох облегчения, она обратила своё внимание на единственную женщину в комнате, зайдя за её стол, чтобы поговорить с ней напрямую. — Увидимся позже, хорошо? Люблю тебя! Вэл кивнула в знак признательности, затушив сигарету в пепельнице на столе и похоронив её с остальными, что она убила ранее в тот день. — Угу, я тоже тебя люблю. — подняв голову так, чтобы достать до её лица, она прижалась поцелуем к губам любимой, забыв, что они не одни в комнате. Роди не мог сдержать удивления, когда его глаза расширились от такого откровенного признания. — Вы... — он был похож на одного из тех школьных ботаников, которые узнают, что кто-то употребляет наркотики на территории школы. Было неловко, если бы он не был искренне ошеломлен. — Вы вместе?! Повернув голову, секретарша смогла лишь выдать ему бесстрастное выражение. — Ну да? — это подтверждение ничуть не смягчило недоумение мужчины, и она вздохнула, ущипнув себя за переносицу. — А ты думал, что лучшие друзья просто спят в одной постели? — о да, они упоминали, что делали это в прошлом... Но всё равно, как это может быть признаком? Все делят постель, если они на мели! Со стороны рыжей в разговор вступила Мэри, прислонившись к боку другой женщины. — И целуются? — казалось, она не замечала напряжения, витавшего в воздухе, и подыгрывала только потому, что считала это глупой шуткой. Да, это был лучший вариант, но мужчина всё равно пытался отмахнуться от своей глупости, придумывая всё новые и новые полушутливые оправдания. — Я не знаю, как девушки ведут себя с другими девушками! Я думал, это что-то типа... — задумавшись, он начал вспоминать, как они обменивались чмоканьем в щёчку, и теперь понял, насколько был глуп, что не догадался об этом раньше. — ...дружеских поцелуев? Его коллега не удержалась и рассмеялась от такого предположения, понизив голос до бормотания. — Хорошо, что мы наняли тебя не за твои мозги... — прочистив горло, она вернулась к своей обычной громкости. — Но да, мы встречаемся. У тебя с этим проблемы? — она бросила на мужчину вызывающий взгляд, ожидая, что он скажет что-нибудь, что послужит поводом для пощечины. — Э-э-э... — очевидным вариантом было сказать: "Да, это неправильно, и вам должно быть стыдно". В конце концов, это идёт вразрез с "Божьей волей" и "учениями"; так что можно с уверенностью сказать, что это было бы морально "правильным" поступком. Но это также могло послужить для Роди возможностью разобраться в подобных влечениях. Что может быть лучше для того, чтобы выяснить, почему эти мысли и чувства мучают его, чем спросить у тех, кто принял это? Сглотнув нервы, он наконец ответил на вопрос, задав свой собственный. — Почему тебе нравятся... нравятся другие девушки? — он шаркал ногами, ковыряя кожу вокруг ногтей в попытке отвлечься. Этого было достаточно, чтобы сохранять спокойствие. Вэл лишь насмешливо хмыкнула на этот вопрос. — Почему тебе нравятся девушки? — она защищалась, и, честно говоря, кто мог её винить? Не хватало ещё, чтобы кто-то догадался о её сексуальной ориентации; ещё больше раздражало, когда её просили объяснить то, что было для неё естественным. «Потому что я должен», – подумал мужчина, но прикусил язык, чтобы не испортить момент. — Просто я запутался... Я никогда не встречал... — он не знал, как точно описать эту женщину. Насколько он знал, он мог случайно сказать что-нибудь обидное. Он просто неловко повёл руками перед собой в надежде, что они поймут намек. — Ты знаешь... — Лесбиянок? Мужчина не был знаком с этим термином, но у него было достаточно мозговых клеток, чтобы сложить два и два. — Это так называется?! — ему действительно стоило бы потратить время, чтобы изучить всё, но сейчас он был больше сосредоточен на получении информации от знакомых. Рыжая фыркнула на такую реакцию. — Есть куча терминов, но да. Девушек, которым нравятся другие девушки, называют лесбиянками. — почувствовав внезапную нервозность, она достала из ящика стола сигарету и затянулась. — А я-то думал, что всё это просто геи... Мэри хихикнула, прикрыв рот рукой, чтобы не показаться грубой. — То есть, можно сказать и так...! — она сделала глубокий вдох, чтобы унять смех, и прочистила горло, прежде чем снова заговорить, вернув себе профессиональный вид. — Но не всем нравится, когда их объединяют, и они предпочитают свой особый термин. Медленно кивнув, Ламори просиял лицом, демонстрируя понимание. — О... — в этом есть смысл. Ему бы не понравилось, если бы его причисляли к какой-то группе только из-за одной маленькой особенности. Однако, пока он впитывал новую информацию, на ум пришел ещё один вопрос. — А есть ли для обоих...? — Для тех, кому нравятся и девочки, и мальчики? — кивок в ответ. — Да. Бисексуал. Роди пришлось побороть желание ликовать от того, что у него наконец-то появился термин для того, кем, по его мнению, он мог бы быть. — Так вот как это называется. — однако его радость была очевидна: оба его спутника подняли брови. Он попытался отвести от себя любопытные взгляды, делая вид, что его это не беспокоит, шаркая ногами и переводя взгляд на случайное комнатное растение. — Круто-круто-круто... Босс слегка нахмурилась, наблюдая за реакцией своего сотрудника. — Роди... Теперь ты нас ненавидишь? — в её словах прозвучала боль, и она выглядела готовой расплакаться, если ответом на её вопрос будет хоть какая-то вариация ответа "да". — Нет! — мужчина подскочил на месте. Меньше всего ему хотелось, чтобы его новые подруги думали, что он их ненавидит, в то время как на самом деле он ими восхищался. Ему никогда не приходило в голову ненавидеть геев; его только учили, что это неправильно, и он никогда не задавался этим вопросом. Заикаясь, он попытался объясниться, его лицо слегка покраснело от смущения, вызванного всем этим испытанием. — Я не ненавижу вас, ребята. Я просто не знаю, что чувствовать. Кивнув, брюнетка сделала всё возможное, чтобы дать понять, что она ничуть не обиделась. — Это нормально – не знать, что ты чувствуешь, — её глаза излучали тепло, передавая его собеседнику и снимая напряжение, которое он мог испытывать. — Нужно немного потрудиться, чтобы понять это. — в словах не было ничего, кроме доброты. Именно такие моменты напоминали людям, что она не какая-то случайная женщина, притворяющаяся психотерапевтом; она искренне хотела помочь окружающим, даже если это было простое подтверждение. — Как ты поняла? — вопрос был адресован его коллеге, и он смотрел прямо на неё. Его взгляд был ожидающим. Ведь обычно именно ей было чем поделиться с коллегами по любому поводу, так что было бы удивительно, если бы на этот раз ей нечего было сказать. Женщина пожала плечами. — Не знаю. Просто... так получилось. — она слегка покачала головой, как бы отгоняя от себя эти мысли, но не стала ничего уточнять и решила сосредоточиться на курении. По крайней мере, это могло бы развеять её растущее беспокойство; меньше всего ей хотелось, чтобы люди думали, что она не уверена в том, кто она такая. Их коллега только вздохнула, прежде чем добавить свои доводы. — Пенелопа Три. — когда она представила себе эту модель, на её лице отразилось благоговение, а её спутникам оставалось только кивнуть в знак согласия с этим утверждением. Было бы безумием не найти эту женщину красивой. Встряхнув головой, чтобы вернуть мысли в настоящее, Вэл первой нарушила молчание. В её голосе прозвучала нерешительность, когда она задала вопрос, который занимал все мысли. — Ламори, я знаю, что это не мое дело... Но... — Не спрашивай. Пожалуйста, не спрашивай. — Как ты думаешь, ты гей? — ... — неохотный кивок, за которым последовал хриплый односложный ответ. — Да. — Всё в порядке, — попыталась успокоить его начальница, мягко улыбнувшись. — Все мы должны в какой-то момент разобраться в себе. — она, как никто другой, должна была это знать. Чёрт, она работала с людьми, которые не знали, существуют они или нет; опыт в таких делах был немалый. Даже с этой общеизвестной информацией у Роди были и другие проблемы, которые добавлялись к его чувствам: то, что человек, перед которым он преклонялся, на самом деле был убийцей и съел его ухо... если быть точным, конечно. Как он должен был объяснить всё, не объяснив на самом деле? — Я просто... — не хотел бы любить того, кто этого не заслуживал, того, кто мог стать последним гвоздем в его заранее заготовленный гроб? Ещё больше оскорбить смерть его бывшей девушки? Круто облажаться? — ...не хочу быть неправильным. Женщина задумчиво хмыкнула, обдумывая свои дальнейшие слова. — Ну... Ты же не думаешь, что мы неправильные. — её губы скривились в лёгкой улыбке, и она осторожно протянула руку, чтобы положить её на его предплечье, пытаясь успокоить шаткое поведение собеседника. — Так чем же ты отличаешься? Это... была хорошая мысль. Мужчина нерешительно согласился с этим, отводя руку назад от прикосновения собеседницы. Он отличался; так должно быть, иначе почему он всё ещё терзал себя из-за этого? Если бы это было не так, то он бы сломался и ничего не боялся всю свою жизнь. За своим столом его коллега наблюдала за своим собеседником, нахмурив брови. Она знала этот взгляд за версту, и ей было немного больно видеть, как его выражает человек, с которым она сблизилась. — Послушай, — наконец заговорила она, не сводя глаз с собеседника и ожидая, пока он сделает то же самое, прежде чем продолжить. — Нельзя держать людей на другом уровне, чем себя. Если бы мы были на твоём месте, стал бы ты судить себя? — Она подождала, пока мужчина медленно покачает головой в знак "нет". — Вот именно. Так что остынь. «Дело не только в этом», – подумал Роди, прикусив язык, чтобы удержать эти признания при себе. «Ты не знаешь, в кого я влюбился» – его лицо исказилось от боли, брови нахмурились, когда в голове возник образ знакомой женщины – «или что он сделал». Затянувшись сигаретой, секретарша наблюдала за тем, как другой пытается смириться с этим, и догадывалась, что именно проносится у него в голове и удерживает его. — Не знаю, кто тебе нравится. — это была ложь; конечно, она знала, кто именно, она же не слепая. — Но если ты действительно разрывался из-за него... Попробуй. — на её лице появилось самодовольное выражение, когда она закатила глаза. — Самое худшее, что он может сказать – "нет". Или превратит его в стейк мясника, но, как вы понимаете, подробности не разглашаются. На мгновение воцарилась тишина, и никто не пытался её нарушить. И только когда хозяйка взглянула на часы и вспомнила о том, что собиралась сделать, начался разговор. — Мне действительно пора идти. — в её тоне прозвучали извиняющиеся нотки, но оба знали, что она не имела в виду никаких дурных намерений, говоря о своей срочности. Более того, Ламори быстро подхватил её настроение, сделав себе самостоятельное освобождение. — Мне тоже пора. — если бы кто-то прищурился, то смог бы уловить лёгкую дрожь, исходящую от его тела, словно он был переполнен вновь обретённым волнением и изо всех сил старался его сдержать. Вэл приподняла бровь из-за внезапной перемены настроения, но не стала заострять на этом внимание. — Тогда веселитесь. — она посчитала это подходящим моментом, чтобы выйти из-за стола и заняться бумагами в последнюю минуту, пока никого нет рядом. Видит Бог, ей нужно их закончить. На мгновение она переключила внимание на свою партнёршу, убрав несколько прядек с лица и мило улыбнувшись. — Я приготовлю ужин, когда ты вернёшься домой, окей? Её любимая кивнула, кипя от возбуждения при виде обещания еды. — Мм! Будь осторожна! — приподнявшись на цыпочки, она поцеловала женщину в щеку и повернулась к выходу. К её удивлению, второй сотрудник уже стоял у входа, когда они закончили прощаться, и помахал им в ответ с задорной ухмылкой. — До завтра! — он получил пару кивков и, приняв это за знак того, что может уйти, открыл дверь и скрылся в городе с заданием.***
Войдя в квартиру с подарочной коробкой в руках, Роди поспешил позвать того, кому она предназначалась. — Винс? — соседа не было видно, но он знал, что тот всё ещё рядом. Не то чтобы им было куда идти. — Винс! Я знаю, что ты дома! Выходи, у меня для тебя кое-что есть! — Что? Вместо того чтобы вскочить, как обычно, официант резко обернулся и не смог сдержать широкую улыбку, которая появилась на его лице, когда он увидел другого, стоящего позади него. Такая реакция вызвала приподнятую бровь, и ему пришлось постараться, чтобы уголки рта опустились. — Винс! — почему он вдруг занервничал? Неважно, он легко прорвётся вперёд; он зашёл так далеко и не собирался позволить себе отстать. — Посмотри, что у меня есть! Вместо того чтобы проявить интерес, как тогда, когда они получили торт, Винсент просто посмотрел на пакет с пустым лицом. — Что это? Отсутствие реакции заставило его нервничать, и он сглотнул комок, растущий в горле, прежде чем продолжить. — Ну, ты должен открыть его... — он протянул её ещё немного, побуждая собеседника взять её, и внутренне обрадовался, когда она наконец оказалась у него в руках, не обращая внимания на протяжный вздох, который он настойчиво вырывал у него. Длинные пальцы потянули за ленточку, закрепляющую изделие, и шеф-повару оставалось только поднять подарок, чтобы рассмотреть его получше. В нём не было ничего экстравагантного: просто флакон духов с лимонным ароматом. Он мог бы признать, что это мило, что другой помнит о его пристрастии к цитрусовым, но не стал показывать этого, спокойно положив флакон на прилавок. — Что думаешь...? — ... — Шарбонно понравилось; нет, он был в восторге. Но он не хотел, чтобы другой знал об этом. Не после того, как ему только что сказали, что он "неправильный" для его влечения, а теперь преподносят персональный подарок. — Ужин будет готов только через час. — он постарался не обращать внимания на его разочарованное выражение лица и вместо этого отправился на кухню, чтобы начать готовить сегодняшнюю еду. Дерьмо, Роди терял внимание своего собеседника. Думай, думай, думай... Подожди! Он последовал за другом в помещение и прислонился к ближайшей к плите стойке. На лице и в позе появилась насмешливая уверенность. — Вообще-то! Я... — зубы впились во внутреннюю часть рта в попытке укрепить нервы. — ...хотел узнать, не хочешь ли ты поесть вместе? Мужчина сделал паузу в приготовлении пищи, а его руки прекратили нарезать овощи. — У меня работа. — оправдание прозвучало невнятно, и он быстро возобновил свои действия. Он старался сосредоточиться на том, как лезвие нарезает сельдерей, а не на обиженном выражении лица. Сглотнув нарастающее в груди жжение, он отыграл свои эмоции, задав ещё один вопрос. — А что за работа? — Работа. — ... Не имея ничего другого, что можно было бы принести на стол, и зная, что другой обычно замкнут, официант не мог придумать ничего другого, чтобы попытаться исправить то, что он сломал. Ему оставалось только умолять. — Винс? Звук щелкающего газа и разгорающегося пламени заполнил всё пространство для ответа. — Мы можем поговорить? На эту просьбу мужчина лишь пожал плечами. — О чём тут говорить? — он бросил ядовитый взгляд в сторону своего собеседника. Это заставило его переместиться на своё место и прикрыть глаза в надежде, что это уменьшит количество яда, вливаемого в его сознание. — Ты сам это сказал; это было неправильно. Лучше я буду игнорировать тебя, чем вспоминать, насколько я отвратителен. По лицу официанта пробежала волна паники, и он поспешил опровергнуть это заявление. — Я не...! — понимая, что зашёл слишком далеко, чтобы взять свои слова обратно, он простонал, пытаясь придумать достойное объяснение. — Я просто... я хочу начать всё сначала. Но возможно ли это вообще? Как бы в подтверждение этого невысказанного вопроса Винсент насмешливо ответил на замечание собеседника и лишь с сожалением покачал головой. — Нельзя начинать всё сначала, если что-то испортил, Ламори. — его старания были приятны, но в конце концов нельзя просто скрепить осколки разбитого горшка и ожидать, что он превратится в прекрасную вазу, включая цветы и воду. На предположение о том, что виноват именно он, Ламори защитился и встал прямо, чтобы обратить всё своё внимание на другого мужчину. — После того как я что-то испортил?! — он едва не закричал, но сумел сдержать раздражение, прикусив язык. Исправлять ситуацию было невероятно трудно, как эмоционально, так и психологически. — Кому ещё я могу это сказать? Да, тебе. — Не говори так, будто ты тоже не виноват! — это утверждение заслужило насмешку, которая только подогрела ярость, пылающую в его груди. — О, так ты думал, что несколько дней взаимопонимания избавят тебя от того, что ты сделал? Что это избавит тебя от крови Манон на твоих руках? Нож в руке повара вонзился в разделочную доску, привлекая его внимание к соседу. — Может, ты просто заткнёшься насчёт неё?! — его голос треснул от силы, вложенной в слова. — Ты думаешь, я хотел сделать то, что сделал?! — пара глаз закатилась в ответ на вопрос. Он не знал, почему так поступил, но вскоре уже дёргал другого за воротник и прижимал его лицо к плите. Сузив глаза на паническую реакцию, он не ослабил хватку, несмотря на то, как резко дёрнулось тело собеседника. — Насколько слепым... Нет, насколько эгоистичным ты вообще можешь быть? Роди потребовалось мгновение, чтобы успокоиться, но когда он это сделал, угроза сожжения его лица уже не казалась такой страшной, и он мог только смеяться над ней. — Что? — он перевёл взгляд с мужчины на плиту и приподнял бровь. — Хочешь близнеца, чтобы не быть одиноким, когда на тебя смотрят с отвращением? Ладно, это замечание было необязательным. Винсент постарался, чтобы собеседник не заметил, как это его задело, и, чтобы скрыть это, усмехнулся, но в голосе прозвучала насмешливая уверенность. — Не надо гавкать, когда не можешь постоять за себя. — он придвинул лицо собеседника поближе к плите, словно доказывая, что он одерживает верх. Похожая усмешка появилась на губах официанта. — Это не гавканье, если это правда. — жар рядом с его лицом становился всё невыносимее, и он был уверен, что чувствует запах подгоревших кончиков волос. Жар... Огонь... — Не было причин тебе выживать. Не было причин, чтобы ты выползал оттуда. — Моя причина в том, что я хотел жить! — нет, он не хотел, но что ещё он мог сказать, когда адреналин заставлял его нести полную чушь? — Я хотел показать тебе, что ты ничего и не сделал той ночью. Ты попытался и провалил ещё одну попытку в своей жалкой жизни. — Не смей говорить эту хре– — Она написала мне. — о, пожалуйста, не напоминайте бывшему парню, что он никогда не был единственным и неповторимым для своей девушки. — Как же ты круто облажался, чтобы она так быстро ушла? Я никогда не обращал внимания на то, что она писала в тех письмах, но уверен, что это было в сто раз лучше, чем то, что она сказала тебе перед тем, как вы расстались. Послышался звук, будто что-то мокрое капает на что-то горячее, и только когда Шарбонно прищурился, он понял, что это звук слёз, падающих на плиту. Его собеседник начал плакать, у него текло из носа, и он быстро моргал, пытаясь избавиться от капель, щиплющих глаза. В перерывах между всхлипываниями он старался не замечать, как расширяются глаза от его внезапной уязвимости. — Почему ты не мог просто остаться мёртвым...? — его голос был напряжён, он явно пытался удержать контроль хотя бы над одной вещью в этот момент. — Почему ты нанял меня? Чем я отличаюсь от остальных? Боже, почему Шарбонно не мог смириться с таким выражением лица? Он отвёл взгляд, надеясь, что это позволит ему сохранить грубый вид. — Ничем. — ложь, произнесенная с уверенностью правды. — Ты был просто очередным сотрудником. Несмотря на это утверждение, в нём было множество противоречий. Вы не беспокоитесь о здоровье "очередных сотрудников". Вы не готовите для них еду, чтобы они забирали её домой после каждой смены, надеясь ночью, что она действительно была съедена и понравилась, в отличие от остальной еды, которую вы готовили для людей гораздо более высокого класса. Вы не заботитесь о них, перевязывая раны или вытирая их после дождя, даже если вы пытались прикрыть момент сладости упреждающими оскорблениями. — Тогда зачем ты сделал то, что сделал? — Я уже сказал тебе, почему, — вздохнул шеф-повар, начиная уставать от этого спора. Всё, о чем шла речь, они уже обсудили, но так и не выяснили. — Я не знаю. В ответ он зарычал и оскалил зубы. — Лжец. Ты знаешь, почему. — его голос едва переходил в шипение, но казалось, что он кричит о своём отрицании на весь мир. — Скажи мне. — в следующем предложении он замешкался, открывая и закрывая рот, как рыба, оказавшаяся без воды, прежде чем глотнуть воздуха. — Скажи мне, и мы наконец-то сможем разойтись в разные стороны. В полуслепых глазах, широко раскрытых, но, казалось, не видящих, читалась нерешительность. Видел ли он вообще, что терпение другого человека иссякает? Или он сосредоточился на ощущении учащённого сердцебиения, зеркально отражающего его собственное? У него был выбор – покончить с этим их договоренностью, сделать это всё последней главой. Он вернулся бы к одинокой жизни без напоминаний о прошлых ошибках, спал бы в комнате напротив своей собственной. Он был бы свободен. Наконец-то свободен после целого года кошмара. — ... Нет. По лицу Роди пробежала волна удивления, и он поспешил переспросить. — Винс, скажи мн– — Я сказал "нет". — повторил его босс с большей силой. На его лице появилось странное выражение, которое он не смог расшифровать, так как слегка повернул голову в сторону. Наконец его хватка ослабла, позволив мужчине встать прямо и отвести лицо от резкого жара. — Ты волен уйти, когда захочешь, но я не собираюсь платить тебе за информацию. Не приняв отговорку, Роди поспешил ответить контраргументом. — Ты заплатишь долг, если что! — долг был слишком велик, чтобы его можно было выплатить за один день. — Ты должен мне объяснить! — Я ничего тебе не должен! — Нет, должен! В момент прояснения ситуации шеф мог только посмеяться над ней. Он должен своему сотруднику? Была ли в этом хоть капля логики? Он взял себя в руки, прежде чем начать говорить. — Как будто ты поймёшь, что нет смысла пытаться исправить себя, когда проблема в... тебе. — весь юмор улетучился, и его глаза снова приобрели свой обычный резкий оттенок. — Проблема в тебе, Ламори. Не твоя голова, не твоя личность; Ты. — ... И Роди сломался. Он сломался перед тем, кому не мог полностью доверять, и начал рыдать так сильно, что обхватил себя руками, как будто это могло защитить его от более правдивых слов. Другому не потребовалось много времени, чтобы понять, что он ужасно облажался. Глаза расширились от шока, когда эти слова заставили человека рухнуть на колени. Чёрт. Руки подхватили мужчину под мышки, чтобы замедлить его падение, и позволили ему мягко опуститься на пол кухни. Он опустился на колени рядом с ним, не имея никакого плана, и просто провёл руками по их телу, словно ожидая указаний. Официанту казалось, что у него кружится голова, но он не знал, от чего это происходит – от усталости или от того, что бутылка в его груди разбилась вдребезги. Осколки острого стекла разрывали его сердце и только подстёгивали его произносить "прости" между каждым шатким вдохом, медленно качая головой. Ему было больно, и никто вокруг не знал, как с этим справиться, поэтому он лишь обхватил голову руками, скорчившись на полу. — Манон... — имя его прошлой возлюбленной – это все, что он мог с болью выкрикнуть, это единственная связная мысль, которую он мог произнести, и она только усиливала его печаль. Чем больше он произносил это имя, тем больше ему становилось хуже, пока он не начал с трудом вдыхать воздух и несколько раз не поперхнулся слюной. — Роди, просто дыши, — Винсент изо всех сил старался успокоить своего спутника, несмотря на то что именно из-за него в первую очередь начался этот приступ паники. Он и сам начинал понемногу сходить с ума, но прикусил язык, чтобы подавить этот приступ. — Ты... — что он должен был сказать в такой ситуации? Он огляделся по сторонам, словно по волшебству должен был появиться ангел, чтобы помочь, но ничего не вышло. В поисках утешения Ламори вцепился в рубашку собеседника, притянул его ближе и зарылся лицом в ткань. По нему текли сопли и слёзы, но он не делал никаких движений, чтобы отстраниться. Это было жалкое зрелище: взрослый мужчина ведёт себя как ребенок, нуждающийся в объятиях. На мгновение шеф-повар запаниковал и поднял руку, чтобы ударить мужчину по лицу – инстинкт подсказывал, что так надо поступать при проявлении слабости. Но он не смог. Пухлые глаза смотрели на него, не замечая предстоящего удара, и умоляли. Его зрение на секунду затуманилось, а когда он моргнул, то обнаружил, что его рука похожа на руку с длинными ухоженными ногтями, а кожа избавлена от шрамов и выглядит более женственно. Его брови нахмурились в замешательстве, он не совсем понимал, что видит. Сердце замерло, когда он увидел своё собственное лицо, только оно было детским. ...Во что он превратился? Когда он получил желание наказывать тех, кто ниже его по положению, и терпеть это так же, как и то, что нанесло ему шрамы? — ... — костлявые пальцы погладили макушку Роди и провели круговые движения по коже головы – их обладатель стал мягче, несмотря на прежнее проявление эмоций. — Всё хорошо. Ты не один. — следующие несколько слов прозвучали едва ли не шёпотом, и их пришлось выдохнуть с глубоким вздохом. — Прости. — он не был уверен, говорит ли он это своему соседу по комнате или самому себе; вероятно, и то, и другое, если быть честным. Так они и просидели до конца вечера: Роди уснул, как только устал от воя и бормотания. Его голова удобно устроилась на коленях другого мужчины, и он тихонько похрапывал с испачканными слезами щеками. Это было мирное зрелище после всего того гнева, который он выражал совсем недавно. Если бы он всё ещё не спал, то смог бы уловить мягкое выражение лица своего босса, перебирающего пальцами каштановые локоны и с намёком на улыбку на губах. Он знал, что это не будет длиться вечно и в ближайшем будущем они снова вцепятся друг другу в глотку, но ему хотелось хоть на мгновение притвориться, что есть надежда. Утром он узнает, оправдались его опасения или нет; пусть хоть на этот раз у него будет что-то своё.