Среди нас есть монстры

Финал чемпионата превращается в катастрофу, потому что играть против Воронов Кевин не готов. Не столько физически — правая рука все еще не идеальна, но он играет ею лучше, чем большая часть Лисов обеими здоровыми, — сколько психологически. Это его бывшая команда, его бывший тренер, он тренируется под его руководством с дошкольного возраста и знает все приемы, особенности каждого члена команды, большую часть стратегий помнит наизусть. Они же понятия не имеют, как теперь играет Кевин. Собственные удары порой непредсказуемы даже для него самого, хотя это вовсе не его тактика. Кевин любит просчитывать и контролировать каждый ход, и его злит, что это не всегда возможно, но в данном случае это даже на руку. Противник охуевает от его непредсказуемости даже больше, чем сам Кевин. И все-таки. Он не готов играть против Воронов. Взгляд Тетсудзи обжигает, даже если Кевин его не видит, зато прекрасно чувствует спиной. За столько лет у воспитанников Хозяина выработалась парочка неприятных рефлексов, и Кевину нелегко подавить чувство вины за то, что облажался. За новую татуировку. За то, что он, мать его, не может сосредоточиться на игре и мяче, вместо этого озабоченный лишь тем, чтобы держаться подальше от Рико на поле. Того это, кажется, веселит, но, в отличие от Кевина, он весь в игре и вихрем носится вокруг вратарской зоны, атакуя ворота так часто, что хочется воздвигнуть Эндрю памятник при жизни, потому что он пропустил всего три мяча из более чем двадцати попыток Рико за половину первого тайма. Вороны работают слаженно, как и всегда, и Кевину хочется сломать собственную клюшку о голову почти каждого Лиса, потому что они — полная неразбериха. Хороши по отдельности, но не вместе. Катастрофа, а не команда. Сложно не признать, что Кевин тоже вносит вклад в этот хаос, стараясь держаться на расстоянии от Рико. Чаще всего ему это удается, он даже бывает эффективен, когда пробивает по воротам три раза подряд, два из которых успешны. Мяч оказывается у Нила чаще, чем у него, но забивать удается реже. Со стороны кажется, что все идет неплохо, но Кевин в панике, потому что это всегда заканчивается одинаково. С ним играют, в плохом смысле этого слова, давая болельщикам рассмотреть, как низко он пал на самом деле, насколько хуже стал, насколько не оправдывал теперь ожиданий. А потом его просто раскатают, где-нибудь во втором тайме, это значит, что Рико собирается отыграть оба, не сможет же он лично не унизить бывшего товарища. Рико и Тетцудзи знают, что Кевин тоже будет играть во втором. Дэн попеременно заменит его и Нила, но в итоге Кевин все равно окажется на корте, чтобы ему раз и навсегда показали, кто здесь номер один. Он оглядывается по сторонам и замечает, что команда уже устала. Эндрю в этот раз вроде бы даже старается. По нему не скажешь, что психует, но Кевин много раз видел, как он выглядит, когда ему плевать на исход матча. Эндрю злится, что ему трижды забили и что Джостена опять уронили, срется со своими же защитниками. Для Кевина все равно удивительно, что его называют монстром. Они его просто не знают, понятия не имеют, какой он на самом деле. Похоже, Эндрю никто не учил заботиться, но он делает это как умеет. Защищает свою семью, Кевина, Джостена, и, может, его забота порой бьет по ним самим, он делает это не нарочно. В своем стремлении защитить Эндрю теряет самого себя, и Кевину хочется отдать ему все, что у него есть, чтобы помочь, разделить ношу, которую он на себя взвалил добровольно. Среди них есть монстры, на самом деле. Эти Лисы, матушка, настоящая человеческая многоножка, честное слово. Зачем далеко ходить — посмотрите на Аарона. Из двоих братьев он считается “добрым близнецом”, нормальным, хорошим. Кевин готов оборжать любого, кто всерьез будет это утверждать. Да Аарон и есть настоящий монстр по сравнению со своей “темной половиной”. Или Ники. Их улыбчивый веселый кузен, который все с той же человеколюбивой физиономией делает финт, достойный Воронов, сбивая с ног нападающего, да так, что тот не может подняться несколько секунд. А затем — Кевин слышит — растерянно бормочет извинения и смущенно плетется за пострадавшим. Кевин бы поверил в этот цирк, если бы накануне случайно не подслушал, как Аарон пояснял Хэммику: — … концом клюшки вот сюда, запомнил? Лучше всего сразу сбить с ног, не так будет заметен удар. Это больно, но если правильно рассчитать силу, обойдется без последствий, а противника выведет из строя. Он не сможет наступать на стопу целиком, и уйдет на замену. — Долго будет болеть? — Нет, если все сделаешь правильно и не повредишь нерв. Используй это с умом и в крайнем случае. Скорее всего, тебя удалят с поля. — О, мне не терпится попробовать! Ткну Рико! — Я тебе ткну! Совсем ебанулся? К Морияма не лезь. — Ай! Ай, Аарон, прекрати! Да не буду я, ну хватит! Так что Кевин приходит к выводу, что Ники тоже тот еще монстр, чей невинный вид не соответствует внутреннему содержанию. Это же можно сказать и о Рене. Кевин думает, что нет страшнее чудовища, чем тот, кто свою сущность полностью контролирует и добровольно до поры до времени остается хорошим. И, может, Рико в своей ебанутости более непредсказуем, зато такие, как Рене, рассчитывают удар гораздо хладнокровнее и бьют ощутимее. На самом деле Уокер пока нигде не прокололась, но Кевин не может отделаться от мысли, что смотрит на какую-то женскую версию Ичиро. Поэтому ее тоже записывает в монстры, просто на всякий случай. Про Нила и говорить нечего, это само собой. Сколько он натворил, пытаясь спасти свою жизнь, и для чего? Чтобы ловить пиздюли от Воронов по всему корту? Поэтому монстров здесь хватает, и Эндрю не один из них. Даже Кевин гораздо хуже, только все в нем фальшивка. Он словно котенок — острые когти и зубы у него есть, но годятся они только на то, чтобы царапаться и кусаться, не причиняя реального вреда. А стоит лишь прикрикнуть, тут же принимает позу полной покорности. — Кевин! Он шарахается от Рико, роняя мяч, и замирает на несколько секунд. Просто стоит, оглушенный. И не может играть. — Кевин! — возмущенно орет Нил на бегу. — Рейнольдс! — рявкает Эндрю, и Элисон самоотверженно и почти самоубийственно бросается наперерез Рико, не давая ему возможности подойти ближе. Они с Джостеном оказываются рядом одновременно, как ебаные синхронисты, Нил перехватывает мяч, но тут же оказывается в окружении. У него нет другого выбора, кроме как пасовать Кевину. Хотя бы с этим Кевин может справиться. Ты бы мною не гордилась, мама, но если тебе и хочется дать мне подзатыльник, то ты все равно можешь только смотреть. Первый тайм почти окончен, и Кевину очень хочется завершить его голом, чтобы хоть как-то скомпенсировать в своей голове дурацкую ошибку. Он мчится к воротам и, когда перед ним оказывается Тея, больше уже не сомневается в себе. В нескольких шагах от нее швыряет мяч о стену с совершенно непривычной из-за смены руки стороны, изящно обходит, чтобы поймать его на отскоке уже за ее респиной. Вратарь растерян из-за такого напора, но готов ловить мяч, остается всего несколько шагов, когда Кевина впечатывают в стену, он вспоминает о втором защитнике. Они падают вместе, от удара головой у Кевина перед глазами плывет, а потом эта крохотная тупая боль взрывается сверхновой, когда зажатая между их телами клюшка давит на правую руку. Жан тяжело дышит, сильнее наваливается коленом, а Кевин не может пошевелиться, чтобы не сделать еще хуже. — Пусти, — хрипит он. — Извини, — говорит Жан сквозь зубы, но не перестает давить. Как сквозь вату Кевин слышит, что матч останавливают, за плечом Жана возникает Рико, и паника почти полностью перекрывает собой боль. Кевин уже готов отключиться, но Рико отталкивают, а потом и тяжесть чужого тела исчезает. Жан падает рядом, а Эндрю добавляет ему еще раз ногой. — Отъебись от него! — шипит он, когда Ники и Мэтт оттаскивают его от Жана. Все кричат и суетятся, кто-то помогает Кевину встать. Руку словно кипятком обдало, из носа капает кровь, а он вдруг смеется. Потому что Эндрю Жану по пояс, но тот молча отползает от агрессирующего вратаря, которого едва сдерживают двое. Потому что даже до второго тайма ему добраться не дали, решили слить в первом. Потому что гол он так и не забил, мяч валяется, никому не нужный. Потому что Рико смотрит на него с дикой улыбкой, и Кевин ржет в голос и не может остановиться. Ему помогают уйти с корта. В игру возвращается прихрамывающий почему-то Нил, Уокер заменяет удаленного Эндрю на воротах. Игра продолжается дальше без Кевина, а его ведут в медпункт. Эндрю злится на него, бросает обеспокоенному Ваймаку, что справится с Кевином сам. Тот игнорирует вообще всех, сосредоточенный на том, чтобы не упасть и успокоить загнанное дыхание и заходящееся в панике сердце. В медпункте вместо Эбби их встречает один только Аарон, что странно для матча такой величины. Скорее всего, он все видел и уже позаботился о том, чтобы Кевина не доставали ни другие врачи, ни репортеры. Аарон бледный и недовольный, выражение лица номер два дополняется злым тяжелым взглядом и побелевшими губами. Он раздраженно отмахивается от кого-то, цедит сквозь зубы: “Эндрю, потом”, захлопывает за ними двери. Кевин тратит все силы на то, чтобы дышать ровно. Не жаловаться, не кричать, не показывать боли — иначе плечи обжигает фантомным ударом трости. На правую руку смотреть боится, чтобы не увидеть там то же самое, что было с левой. Держит лицо. С ним все в порядке, его быстро осмотрят, и он сменит Нила на корте. Нужно выиграть. — Садись, Дэй. Кевин хочет мотнуть головой, но от первого же микродвижения к горлу подкатывает тошнота, и в следующее мгновение от осознает себя сидящим на стуле посреди комнаты. — Тошнит, голова кружится? — на все вопросы Кевин тихо угукает, потому что кивать больно. — Легкое сотрясение. Это он и так уже понял, новость хреновая, учитывая, что Кевину нужно вернуться, пока Гордон без него там все не заруинил. Он держит руку на весу чуть в стороне от тела и все-таки отваживается на нее посмотреть. Ничего ужасного Кевин не видит — не настолько ужасного, как в прошлый раз. Рука немного опухла и явно собирается продолжать делать это дальше, под кожей уже разлилась гематома. Аарон помогает снять экипировку и быстро осматривает руку, едва ее касаясь. Кевин дергается, уходя от контакта, но больше никак не дает понять, что ему больно. — Похоже на ушиб. — Не сломана? — с надеждой спрашивает Кевин. С ушибом он как-нибудь справится. — Нет, но лучше сделать рентген. Может быть трещина в кости. — Аарон жмет плечами и отходит, чтобы снять свой халат и повесить его в шкаф. — Сейчас поедем в больницу. Кевин, прикрыв было глаза, чтобы унять головокружение, снова слегка приоткрывает веки, с вялым удивлением наблюдая за его сборами. — Матч не закончился, — едва шевелит губами он, пока Аарон набрасывает поверх футболки джинсовую куртку, одновременно ища что-то в ящике стола. — Для тебя закончился. Кевин моргает, ничего не понимая. — Что ты сказал? — Что мы едем в больницу, Дэй. Я тебя отвезу. Аарон выпрямляется, наконец-то попав в рукав и отыскав в столе ключи от машины. Поворачивается лицом с таким видом, словно ничего ужасного не происходит. Это что, какая-то ебаная шутка? — Какая больница?! — Кевин не замечает, что повышает голос, и даже вскакивает с места, но тут же об этом жалеет, когда комната кружится перед глазами и его ведет в сторону. Аарон не двигается с места, равнодушно наблюдая, как Кевин хватается за край стола, чтобы не упасть. — Матч не закончился, мне нужно на поле! Наверное, будь на месте Миньярда кто угодно другой, он бы расхохотался над тем, насколько нелепо слова Кевина сочетаются с попытками удержаться на ногах. Будь на месте Миньярда его матушка, живая и здоровая, она убила бы себя фейспалмом. Аарон же только закатывает глаза. — Хочешь потерять вторую руку? — Я ничего не потерял. — Кроме двух лет своей жизни. Я не выпущу тебя на поле. Они молчат несколько секунд, буравя друг друга взглядами, и это дает возможность Кевину услышать, как взрывается криками стадион. Кому-то забили. Сердце сжимается, добавляя неприятных ощущений. — Где Эбби? — рычит он. Кевин больше не будет разговаривать с этим идиотом. Почему Аарон здесь? Почему именно он? Почему бы ему не стать ветеринаром и не принимать роды у коров, например? — Она скажет то же самое, — устало тянет тот и раздраженно цокает на неуклюжую попытку Кевина поднять экипировку с пола. — Дэй, у тебя сотрясение, не напрягайся так. — Да тебе плевать на мое сотрясение и на мою руку! Ты просто боишься, что если что-то пойдет не так, тебя отсюда вышвырнут, потому что ты еще даже не врач! — Именно поэтому у меня нет ни единой причины рисковать твоим драгоценным здоровьем и отпускать тебя обратно! — Они проиграют без меня! — Кевин морщится, потому что стадион снова шумит. Аарон подходит ближе, нелепо запрокидывая голову, чтобы смотреть ему в глаза, и холодно припечатывает: — Значит, они проиграют. Кевин издает недоверчивый смешок. Миньярд ведь понятия не имеет, что это для него значит. Сегодня Кевин должен был доказать себе, болельщикам, Морияма, что он все еще может играть. И он нихрена не сделал. Это даже не вина Жана, Кевин прекрасно знает, что это Тетсудзи его заставил. Старик никогда не простит ему. Он будет винить не Рико, а Кевина, и расплачиваться за проебы его племянничка будет Кевин. Как и всегда. Но, кроме прочего, один-два игрока из взявшей кубок команды наверняка получают контракт и приглашение в национальную сборную. Это было тем, к чему Кевин всегда стремился. Они с Рико с детства не мечтали — знали, что однажды будут играть там. И сегодня шанс был только у одного из них. Кевин никогда в жизни не пытался соревноваться с Рико, но теперь они были соперниками, и Аарон заставляет его позорно уступить. Или, наоборот, спасает от позора, потому что в таком состоянии Кевин ни за что не выиграет. — Кевин, все в порядке? — по голосу он узнает Эбби, но не может оторвать взгляда от Аарона, словно хочет переглядеть его в этом споре. Тот зло пялится в ответ, совершенно непреклонный. — Я должен играть, — тупо повторяет Кевин. Эбби суетится вокруг него. — Милый, у тебя начинается отек. Я думаю, тебе нужно в больницу. Лучше сделать рентген. Аарон, отвезешь его прямо сейчас? Я сообщу Дэвиду. — Поехали, Дэй, — вздыхает тот, отводит наконец-то глаза. Как будто ему вдруг становится неловко за то, что Эбби его поддержала. — Я должен играть. — Будешь, если рука не отвалится. Идем. Они убивают в больнице остаток дня. Разумеется, без Кевина Лисы проигрывают. Разумеется, никакой трещины в кости нет. *** Рико (9:15) Поздравь меня с контрактом Кевин (9:22) Поздравляю. Правда. Ты долго к этому шел. Рико (9:25) Ты такой жалкий, Кевин :) Рико (10:30) Не раскисай. Может, в следующем году повезет Рико (10:44) Как рука? Рико (10:59) Как твоя рука, Кевин? Рико (12:12) Надеюсь, она отвалилась нахуй вместе с твоей башкой Кевин (12:45) Не дождешься. *** — Ты что Ваймаку наплел?! Кевин уже достаточно заведен с утра, поэтому хлопает дверью так, что вздрагивает сам. За время короткого отпуска он имел счастье лицезреть физиономию Рико повсюду в интернете, как и свою собственную, и сегодня снова наткнулся на идиотскую статью о том, как его в финале чемпионата подвела травмированная рука. В интернете до сих пор ведутся войны между утверждающими, что это была последняя игра Кевина и он окончательно простится с карьерой, и теми, кто верит в лучшее. Скомканный комментарий самого Кевина, данный после игры вместо полноценного интервью, где он подтверждает свое участие в следующем сезоне, остается незамеченным. Конечно, многие в проебе Лисов винят Кевина. Другая половина винит Моро, но Кевину от этого не становится легче. Очередное утреннее совместное интервью Рико и Жана добивает последнюю его нервную клетку, а разговор с тренером придает их количеству отрицательное значение. Аарон от громкого звука даже не дергается, только поднимает недовольный взгляд от своих конспектов, которые он разложил по всему столу в хаотическом беспорядке. На нем очки, в которых он выглядит как придурок. — Я от вас запираться буду, — утомленно говорит Аарон сквозь зубы. Может, Кевину стало бы стыдно за то, что помешал, не будь он так зол. — Если ты по поводу своей культяпки, то Ваймак и без меня скажет тебе сократить тренировки хотя бы до одной в сутки, Дэй. А теперь съеби с глаз моих. Аарон пытается вернуться к записям, но Кевин видит, что на протяжении нескольких секунд он просто смотрит в одну точку. — Уже сказал. Я не об этом. Что там насчет утяжеленной ракетки? Ваймак обещал, что подумает, потом свалил ответственность за решение на медиков. А сейчас говорит, что Миньярд против. Как будто у Миньярда есть право решать. — О. То, чего тебе как раз и не хватает. — Аарон откладывает ручку в сторону и снимает очки. Для Кевина это знак, что он настроен от души посраться. Что ж, за этим Кевин и пришел. — Ты собственный член хоть можешь удержать этой рукой? — Если не справлюсь, попрошу твоей помощи, у тебя хорошо получается, — огрызается Кевин. Он не планировал этого говорить, вырывается как-то само. Аарон застывает, а его выражение лица номер один сменяется снова чем-то новым — ядреной смесью обиды, возмущения и ярости. Кевин видит, как у него перехватывает дыхание, и признает, что это было несправедливо. Вздыхает и переводит тему, поясняя: — Утяжеленная ракетка мне нужна для левой руки. Аарон с трудом сглатывает и бормочет в сторону: — Ты не готов играть левой рукой. — Это не тебе решать. — Если тебе мало слов Эбби и Ваймака, то я, как человек, написавший работу по твоему случаю, ответственно, блядь, заявляю… — Ты — что?! — выкрикивает Кевин. Да, кто-то обращался к нему с этим, но тогда Кевин был в основном постоянно пьян и испытывал исключительное равнодушие ко всем внешним раздражителям. Забавно теперь думать, что его травмой интересовался Аарон. Тогда они еще даже не познакомились. — Ты не готов играть левой рукой, — с нажимом повторяет тот. — У тебя ушиблена правая. Никаких утяжеленных ракеток. Видя, что Кевин собирается возразить, Аарон идет на опережение и, сразу попадая в точку, жестоко обрубает: — Это не сделает твой удар сильнее, Дэй. Поэтому перестань вредить себе, усложнять работу мне и просто отъебись. Из Кевина словно выпускают весь воздух. Ему хочется сесть, обхватить голову руками и просидеть так примерно лет сто. — Как будто ты что-то в этом понимаешь, — говорит он, чтобы поспорить, но Аарон, кажется, не просто понимает, а видит гораздо глубже, чем Кевин готов показать. — Самоповреждение — это только иллюзия контроля. Просто не читай эти статьи, в них ни слова правды. Не твоя вина, что вы проиграли. И он прав, но Кевина так пугает, что посторонний, совсем не близкий ему человек настолько легко заглянул в его мысли, в самое уязвимое нутро, что он готов нападать вместо защиты. — Ну, конечно, не моя, — выплевывает Кевин ядовито. — Это твоя вина. Аарон то ли подыграть ему хочет, то ли легко ведется на эту подначку. — О, разве это не ты настолько ебешься в очи, что не видел, как на тебя несется огромное тело? — Только коротышка может назвать Жана огромным. Я привык, что он всегда где-то рядом. Просто не считал его как противника. Какого хуя я оправдываюсь? Если бы ты выпустил меня на корт… — …тебя бы вывели из строя другим способом. Морияма не хотят против тебя играть, Дэй, они хотят тебя унизить. Ты что, настолько тупой, что думал, будто тебе светит здоровое соперничество? — Аарон смотрит на Кевина несколько секунд, как будто ожидает возражений, но Кевин молчит. Он не говорит о том, что ожидал, что его вообще убьют, нахрена Миньярду эта информация? Аарон, восприняв его молчание как согласие, закатывает глаза и начинает собирать со стола свои конспекты. — Боже, ты натурально идиот. — Чего ты хочешь, чтобы я отказался от этого? — раздраженно отзывается Кевин. — Все бросил? Без экси я нихуя не стою. Так что сдаваться я не собираюсь. — Прежде чем работать с рукой, тебе бы о головушке позаботиться. Пока ты шарахаешься от Рико, ты не сможешь играть против него. — Он ебнутый садист, от него все шарахаются! — Кевин повышает голос, возмущенный до глубины души, и Аарон отвечает в тон ему: — Что-то раньше тебе это не мешало не отлипать от него! Они замолкают и гневно смотрят друг на друга так долго, что Кевин даже обращает внимание, что Аарон тяжело дышит. В конце концов, Миньярд складывает свои записи аккуратной стопочкой на столе и, хоть и пытается обойти Кевина по дуге, но в маленьком кабинете это сделать почти невозможно. Кевин не двигается с места, следя за ним настороженным взглядом. Он чувствует пустоту. Чувствует фантомное дыхание Рико на своей шее, прикосновения его пальцев. Он не знает, перестанет ли когда-нибудь. — Ты нихера не знаешь о том, что было раньше, — шепчет Кевин. — Ich weiß dass du besser warst als er. Du warst der Beste, — говорит Аарон, это звучит горько и так отстраненно, как будто он сам не заметил, что перешел на немецкий. Кевин вздыхает и устало трет лицо здоровой рукой. — Я тебя не понимаю. — Я сказал, что тебе до его уровня еще расти и расти. Рановато ты возомнил себя королевой экси. Аарон проходит мимо, а Кевин просто не верит своим ушам, и тело действует в рассинхроне с мозгом. Выпад настолько неожиданный, что не находится слов сказать Аарону, что он не прав — потому что Аарон прав, конечно же, — но в следующий момент Кевин обнаруживает, что его руки сминают в кулаках ткань халата и тянут Аарона на себя. Он даже не собирается Аарона бить, Кевин сам не знает, чего хочет на самом деле: просто встряхнуть и заорать, что все не так, причинить боль, потому что это единственное, на что Кевин теперь способен, или… Руку прошивает спазм, судорога сводит пальцы, и Кевин чувствует, что не может разжать их. Рука дрожит так сильно и очевидно, что Аарон, которому пришлось встать на носочки, потому что Кевин продолжает тянуть его наверх, прекрасно это видит. Они оба замирают в этой странной позе и смотрят на трясущуюся руку, на шрамы, которые тянутся по коже. Кевину иррационально хочется плакать или лучше водки. — Es ist nicht deine Schuld, — произносит Аарон шепотом. И, блядь. Эти слова, значения которых Кевин даже не понимает, не только приводят его в чувство, но и рассыпают мурашки по коже. Аарон очень близко, у него золотистые глаза с потерянным выражением в глубине зрачков, в которых Кевин видит собственное отражение. У него длинные ресницы, светлеющие на кончиках, и это такое увлекательное зрелище, что Кевин не может вспомнить, что собирался сделать или сказать. Это неуместно, это настолько не в тему, но Кевин не может отделаться от воспоминания двухнедельной давности, когда Аарон находился так же близко к нему, даже ближе, только в полумраке не просматривались его веснушки, зато губы были покрасневшие и влажные, потому что Кевин очень старался, вылизывая их. — Иди на хуй, Ники, вот почему, — раздается вдруг голос Эндрю за дверью, настолько рядом, что они оба вздрагивают. Кевин наконец-то разжимает пальцы, и Аарон, глядя в пол, торопливо поправляет измятый ворот халата. Эндрю задерживается еще на несколько секунд, споря о чем-то с Хэммиком, хотя ручка двери уже щелкнула и повернулась. Кевин использует это время, чтобы вырыть себе могилу. А он ведь сегодня даже не пил. — Давай повторим? — предлагает Кевин, не уточняя, но по расширившимся зрачкам ясно, что Аарон все понял. — Дэй, да прижми уже жопу к дивану, стадион не развалится, пока ты на больничном. — Эндрю толкает его в спину, он тоже сегодня не в духе. Как и в любой другой день. — Эй, клон, есть минута? Кевин беспомощно смотрит на его профиль и думает, что у него те же золотистые глаза и светлеющие к кончикам ресницы, те же веснушки на носу. Разница с Аароном только в том, что к Кевину это все не имеет никакого отношения. Аарон оправляется от шока очень быстро, делает это свое презирающее мир лицо и бросает Кевину, словно продолжая прерванный разговор: — Хорошо, я подвезу тебя вечером. Теперь вали на тренировку или куда там. — А потом оборачивается к брату как ни в чем не бывало: — Чего тебе? Кевин уходит, аккуратно прикрывая за собой дверь. *** Аарон оказывается гораздо более приятен в общении, когда у него во рту пальцы Кевина, а в заднице его член. В таком положении он гораздо менее невыносим, и Кевину это неожиданно заходит. Так что, когда Аарон лежит на спине с разведенными ногами и очень эмоционально реагирует на каждый толчок, мысль о том, что у него просто раньше мужика нормального не было, не кажется такой уж ублюдской. Вполне очевидно, что Кевин у него не первый, но, вспоминая все те случаи, когда Аарон доводил чувствительного Ники до слез своими комментариями о его вкусах или ужасно отзывался о Джостене, можно сказать, что этот херов лицемер заслужил немного осуждения. Потому что Аарон кайфует от взаимодействия с чужими хуями, и от Кевина он этого больше никак не скроет. Ни сейчас, когда сжимает заведенной за голову рукой подушку до побелевших пальцев, когда второй гладит по спине, прижимая и сердито шепча: “Ближе!”. Ни когда они только вошли в квартиру после молчаливой поездки в его машине, и Кевин уже сто раз передумал было, пока они не начали агрессивно целоваться еще у дверей, а потом как по щелчку переключателя оказались в постели раздетыми. Кевину всегда неловко было признаваться партнерам, что он любит нежнее и осторожнее. Что не терпит, когда его запястья фиксируют, что доминирование над ним заставляет его теряться в прошлых ощущениях, отключаясь от настоящих. В разовых связях можно потерпеть — считает Кевин. Для него секс — это всегда либо механическая разрядка, либо тяжкая повинность, перепутанная с любовью. После ухода из Гнезда с последним он завязал, но избавиться от старых привычек сложно. Кевин очень мало берет от той нежности, которую начал получать с новыми непостоянными партнерами. Может быть, поэтому он не знает, что ему делать с Аароном. Может, поэтому он делает то, что хотел бы. Аарон не подходит к категории “на один раз” не только потому, что это уже вторая подобная встреча, но и из-за их тесного сотрудничества на работе, из-за Эндрю, из-за того, что Кевин пытается то дополучить в нем Эндрю, то ни в коем случае этого не делать. Он не знает. Поэтому впервые спрашивает: — Как ты хочешь? Кевин согласен на все с ним, как был согласен в прошлом, когда его мнение в целом не имело никакого веса. И, честно говоря, Аарон его снова удивляет. — Ты сверху. Кевин этого не ожидал, но Аарон так командует, что по привычке он отказывается спорить. Его устраивает. После непродуктивной из-за больничного тренировки Кевин принял душ на стадионе, и он только успевает открыть рот, чтобы спросить, как Аарон закатывает глаза: — Может, не будем обсуждать то, как я уже подготовился на работе, и молча потрахаемся? Смазка и резинки в коробке под кроватью. Я бы достал, но… Он не договаривает, все и так ясно — Кевин вжимает его в постель, его член уже в кулаке Аарона, отвлекаться не хочется обоим. — Тогда отпусти меня, и я все достану. — М-м-м, ладно. Поторопись. Кевин хмыкает и лезет под кровать. Ему почти интересно, думал ли Аарон об этом остаток дня, особенно когда растягивал себя пальцами в собственном кабинете, куда в любой момент кто-нибудь захотел бы ворваться. — Скажи еще что-нибудь на немецком, — просит Кевин, копаясь в коробке. В ней солидный выбор презервативов, два початых тюбика смазки с разными ароматизаторами и симпатичная анальная пробка. Не сказать, что ты затейник, но серьезно, Аарон? Ты же упрекал в этом Ники. — Du kannst mich ohne Kondom ficken, Day, ich habe deinen medizinischen Test gesehen! — рычит Аарон, явно теряя терпение. Кевин сомневается, что это комплимент, но звучит горячо. Он возвращается в постель и… Они подходят друг другу в сексе, как бы это ни удивляло Кевина. Он даже мог бы найти в этом какое-то невынужденное удовольствие, то, ради чего люди вообще занимаются сексом. Обнаженного Аарона не перепутаешь с его братом. Кевин видел Эндрю без одежды в раздевалке миллион раз и может сравнить. Аарон не переутруждает себя спортом, он более мягкий, более узкий в плечах. У него тонкие руки и худые бедра. На его коже меньше веснушек. Это все не лучше и не хуже, это все не позволяет Кевину забыться. Аарон не просит быть жестче или нежнее, Кевин его не жалеет, но и не пытается затрахать до смерти — они абсолютно синхронизированы. Аарон все еще не любит укусы, но его совершенно размазывают прикосновения языка к коже. Он любит, когда его вылизывают везде, и наслаждается наблюдением за процессом. Он обращает внимание на то, что поцелуи в живот делают Кевина беспомощным, и повторяет это с ним даже после того, как они кончают. В первый раз они просто изучают друг друга, и им, очевидно, этого мало. Они не разговаривают. Аарон не стесняется стонать, но после молчит, и Кевин за это благодарен. Обычно он плохо чувствует себя после оргазма, но не сейчас. Они отдыхают и через какое-то время делают это снова. Кевин выбрасывает второй использованный презерватив в ту же мусорную корзину, где уже лежит первый, и озадаченно смотрит на часы. Они действительно убили остаток дня, просто трахаясь, и этот раз уже не выйдет списать на алкоголь и спонтанность. Этот секс не получится назвать случайным. У Кевина тоскливо тянет внутри от этой мысли, но он не дает ей развиться. Аарон лежит на боку, подтянув колени к груди, и, честно говоря, со спины выглядит немного несчастным. Я сказал “немного”, мам. Он, по крайней мере, не плачет. Часто ты видела меня не плачущим после секса? Боже, я не должен обсуждать это с матерью, даже если она воображаемая. Забудь об этом. Кевину это не нравится, он не был груб, и все произошло с полного согласия Аарона. Он знает, что не должен чувствовать себя виноватым, но этот вид вызывает слишком много ненужных ассоциаций. Кевин говорит себе, что он не такой человек, он не причинит вреда ни Аарону, ни кому-то еще. Но он слишком долго путал принуждение и обязанность с добровольностью, чтобы быть уверенным. Слишком долгое время думал, что это и есть романтические чувства, чтобы верить самому себе. Ему хочется спросить, в порядке ли Аарон, но что-то подсказывает, что ничего, кроме положительного ответа, вытрясти из него не удастся. Особенно если это неправда. — Можно в душ? — спрашивает Кевин, просто чтобы услышать хоть что-то. Но чего бы он ни ожидал, Аарон садится и смотрит на него. С его лицом что-то не так, и если бы Кевин не знал, кто перед ним, он бы предположил, что у Миньярдов есть третий брат. Потому что, помимо восхитительно затраханного вида, Аарон явно имеет более живую мимику, чем Кевин подозревал. Теперь он выглядит заинтересованным, и без выражения вечного недовольства его лицо, оказывается, приятно и открыто. Забавный факт: Аарон Миньярд симпатичный. Странно думать об этом с удивлением, когда ты буквально влюблен в его близнеца. Несколько секунд Аарон рассматривает Кевина, словно размышляет, пустить ли его помыться, и, все-таки придя к какому-то решению, встает с места и подходит к шкафу. Он больше ни капли не похож на жертву, но и открытое выражение лица тоже пропадает. Кевин не может сказать, что испытывает какие-то страдания по поводу последнего, ему просто немного жаль. Аарон молча швыряет в него полотенцем и ложится обратно. Что ж, примем за согласие. В ванной Кевин почему-то обращает внимание на то, что в стаканчике над раковиной только одна зубная щетка, а на двери висит лишь один халат этого почти детского размера. Вряд ли сюда приходит какой-то постоянный мужчина или женщина. Когда он заканчивает принимать душ, Аарон уже одет и, сидя на кровати, просматривает новости в телефоне. На появление Кевина он внимания не обращает, но когда тот начинает собирать свою одежду, бросает, не глядя на него: — Уже поздно. — Дай хоть одеться, — резко вздыхает Кевин, раздраженный тем, что его снова выставляют, будто он стал бы напрашиваться на эти посткоитальные разговорчики. — Я имел в виду… Можешь остаться. — Аарон шмыгает носом и делает вид, что новости интересуют его больше, но снова, как и сегодня днем, он просто смотрит в одну точку. Что? Кевин не отвечает какое-то время, и это заставляет Аарона перевести хмурый взгляд на него. До Кевина все еще не доходит. — Гостевая спальня свободна, — поясняет Аарон, как идиоту. — Нет, я… Просто вызову такси, — удивленно бормочет Кевин, натягивая трусы. — Завтра ранняя тренировка. Которую он мог бы пропустить из-за больничного. Почему-то Кевин опасается, что Аарон начнет уговаривать, но тот молча наблюдает за торопливыми сборами, а потом снова смотрит на экран, скроля ленту. — Как хочешь. Кевин не думает, что это было бы безопасно. Гостевая спальня принадлежит Эндрю, он платит половину аренды за квартиру в приличном районе для своего брата с тех пор, как тот был нищим студентом, но правда в том, что раньше они жили вдвоем, пока не появился Нил и Эндрю не съехал к нему. Вряд ли он когда-нибудь приезжает ночевать или проведать дорогого близнеца, но Кевин не стал бы исключать возможности, что Эндрю завалится сюда по какому-нибудь срочному делу. Меньше всего Кевину хотелось бы объяснять ему, что он здесь делает. Может, со стороны выглядит странным, что Эндрю контролирует личную жизнь Аарона, но Кевину кажется, что это похоже на еще одну сделку. Он не может утверждать наверняка и точно не намерен спрашивать ни у одного из братьев. Ему плевать, с кем встречается младший. Кевин просто не хочет быть пойманным в его постели. Пожалуй, им вообще больше не стоит трахаться. С этой мыслью он, уже собранный и так и не придумавший, что сказать напоследок, готов уйти, но Аарон останавливает его глухой фразой: — Не рассказывай никому. Его горло снова не в порядке, как и в прошлый раз, но, честное слово, это стоит того. Кевин невесело усмехается. — Естественно. Аарон не выходит проводить его, хотя это и к лучшему. Они оба сделают вид, что ничего не было. Кевин сможет и дальше тонуть в жалости к себе и безответных чувствах, а Аарон продолжит ебать ему мозги своей псевдозаботой о руке. Все будет как раньше. Плюс утяжеленная ракетка, которую Кевин закажет завтра.