Среди нас есть монстры

Рико (8:02) В субботу вечеринка по случаю подписания мной контракта. Ты приглашен Рико (8:03) Я серьезно, Кевин Рико (8:03) Ты идешь Кевин (8:29) Я не иду Рико (8:39) Почему? Кевин (8:52) Сам как думаешь? Рико (8:54) Думаю, ты забыл, чей ты Кевин (8:55) Я не хочу, не могу и не должен с тобой разговаривать. Рико (8:59) Что такое, Кевин? Миньярд против? Держатель твоего поводка не разрешает тебе играть со мной? Кевин (9:05) Ты знаешь, кто держит мой поводок. И да, он против. Рико (9:07) Никогда тебе этого не прощу Рико (9:07) Даже когда ты приползешь на коленях и будешь умолять взять тебя обратно, я это припомню Кевин (9:10) Прекрати. Я все равно не приду на твою вечеринку. Рико (9:11) Мудак От этой переписки Кевина пробирает дрожь. Каждый раз, когда он получает сообщение от Рико или звонок, который не принимает, Кевин чувствует фантомную руку у себя на загривке. Он знает, что не вернется, и знает, что в случае возвращения Рико все равно ничего от Кевина не оставит. Рико до нервных припадков ненавидит своего старшего брата, и если Кевин какое-то время и надеялся, что получил его защиту, то очень быстро понял, что только все усугубил. Стоит только Ичиро ослабить внимание, решить, что Кевин не стоит его усилий, — Рико сразу же захочет взять свое. И Кевину останется надеяться только на Эндрю. Тогда ему позвонили после пресс-конференции, не сразу же после прямого эфира, а позже, когда Лисы отмечали утверждение состава в клубе. Увидев на дисплее телефона незнакомый номер, Кевин сразу протрезвел и догадался, что ничего хорошего не услышит. Рико уже оборвал его телефон, но он писал и звонил, по крайней мере, со своего, знакомого Кевину номера. Поэтому Кевин вышел на улицу, нашел место потише и принял звонок. Вежливый формальный японский, ленивые интонации, бесстрастный голос — это все только сильнее ввергало в панику. — Нехорошо получается, Кевин. На то, чтобы притворяться спокойным, у него уходили все силы, вот только Ичиро не был идиотом, и великолепная актерская игра Кевина наверняка пропадала зря. Но даже если по окончании разговора Кевина ждала пуля в голову, он собирался хотя бы умереть достойно. Ну или как получится. С тем же успехом можно было разрыдаться в трубку, но Ичиро ненавидел оправдания. — Лорд. Я виноват. — Мам, мне пиздец, мам. — Но я не могу вернуться к Воронам. Ты знаешь почему. — Ты сохранил репутацию Рико и Воронов, — на языке Ичиро это означало примерно “не заложил этого еблана”, — должен ли я тебя благодарить? Кевин знал правильный ответ. — Нет. Когда они с Рико были еще детьми, а Ичиро подростком, он не любил возиться с малышней. Если из Рико растили великого спортсмена, то Ичиро должен был стать в будущем главой клана якудза, у него не было времени ни на игры, ни на младшего брата. Так что Кевин пересекался с ним только на праздничных ужинах семьи Морияма. Они не враждовали, но и друзьями не стали. Кевин не ждал от него снисходительности, особенно после того, как Ичиро решил, что Кевин Воронам больше не принесет пользы. Спасибо, что сразу не прибил. — Дядя Тетсудзи столько сил, времени и средств вложил в то, чтобы получить чемпиона. — Хозяин сказал тебе, что я не могу играть. Это не было моим решением. — Но ты снова играешь. Кевин, ты не можешь продолжать делать это. Неважно, что с твоей рукой. Ты либо играешь за Воронов, либо… — Дай сюда. Окончание фразы Кевин не услышал, потому что кто-то грубо выхватил у него телефон. Он только крупно вздрогнул и растерянно уставился на Эндрю. Если до этого Кевин покорно ждал своей участи и даже смирился со смертью, то теперь его охватил самый настоящий ужас. Он не хотел вмешивать в это Эндрю, не после того, как тот дал ему надежду. Но не успел Кевин сделать и движения к нему, как его схватили за руку. — Кевин, стой. Дай ему поговорить. Натаниэль — в его взгляде, хватке и выражении лица не было сейчас ни намека на Нила Джостена — держал его крепко, что намекало на бесполезность сопротивления. — Он не понимает, с кем говорит, — слабым голосом произнес Кевин. — Ичиро убьет его. — Эндрю договорится. Ладно? — … я тут подобрал брошенную собачку, и оказалось, что она очень высоко прыгает, — услышал Кевин и прикрыл глаза, дыша на четыре такта. Все пойдет по пизде, мам, мы все умрем. Да завали ебальник, Кевин, почему ты у меня такой нытик? Моя настоящая мать так никогда бы не сказала, отвали. — Он выбьет тебе условия как у меня или чуть хуже. Это все равно лучше, чем твой труп, да? — Ичиро хочет, чтобы я ушел. — Он не такой, как Кенго и Рико. Он умеет слушать. Натаниэль наконец-то разжал хватку и вышел из его личного пространства, но дышать легче не стало. — Эндрю знает? — спросил Кевин обреченно. В этом не было ничего хорошего. Натаниэль не стал бы выдавать свое настоящее имя, свою историю кому попало, даже в обмен на защиту. В отличие от Кевина, он может и сам за себя постоять. — Я не могу ему врать. — Просто держи своего ебанутого братца подальше, и мы все сделаем, — скучающе произнес Эндрю и надолго замолчал, слушая ответ. — Я ему передам. Затем отнял телефон с погасшим экраном от уха и протянул обратно Кевину. — Вот и все. Шестьдесят процентов с каждой твоей игры уходит “на благотворительность”. А доход от рекламы весь твой. — Да это лучше, чем у меня! — восхитился Натаниэль. Он выглядел более довольным, чем чувствовал себя сам Кевин. Облегчения эти новости не принесли, наоборот, свобода, которую он ощущал раньше, снова превратилась в скованность. Пока Кевин делает то, чем живет и дышит, пока он играет в экси — он просто собственность Морияма. Но хотя бы больше не собственность Рико. Ичиро не худший из них. — Морияма надеется, что ты оправдаешь вложенные средства, так что не расслабляйся, — напомнил Эндрю. — А, и еще одно важное условие: можешь подписываться под любую команду, но только вместе с Нилом. — Ичиро не любит распылять внимание в том, что приносит не основной доход, — медленно произнес Кевин. Осознать все нормально ему мешало то, что эти двое стояли так близко, а Нил прижимался к плечу Эндрю. Эндрю ненавидел, когда к нему прикасались. — Так ему проще держать нас в поле зрения, — кивнул Нил. — Но стараться придется еще больше. Его основная ставка — Вороны. Если будем уступать им, нам пиздец. А это значило, что они трое теперь прямо заинтересованы в том, чтобы работать изо всех сил. Эндрю может дерзко разговаривать с Ичиро, но он прекрасно чувствует границы, раз ухитрился с ним договориться. — В твоих, блядь, интересах, Дэй, этого не допускать. Эндрю ткнул в него пальцем и тут же забросил эту руку на плечо Нила, разворачивая его ко входу в клуб. Кевин сдержал нервный смешок. Не то чтобы он успел на что-то понадеяться, просто его сердце сегодня уже не выдерживало. Он мог бы провести остаток жизни, просто уткнувшись лбом в колени Эндрю. Потому что он вот так походя снова решил все проблемы Кевина. И ушел в обнимку с Нилом. Он же ненавидел прикосновения. — Как и в твоих. Может, будешь, наконец, стараться на тренировках, — слабо улыбнулся Кевин. Эндрю весело фыркнул, не оборачиваясь. — Или перезвоню лордику и скажу, что мы передумали. Все, пойдем выпьем. Ты пьешь сок, Кевин. — С водкой, — поморщился тот. — Три коктейля. — Пять. — Четыре. Кевин дернул уголком губ, но усмешка вышла жалкой. Парочка скрылась в дверях, не дожидаясь его. — Договор. *** Кевин помнит член Рико в мельчайших подробностях. Он уверен, что если ему завяжут глаза и просто дадут его в руку, то он с криками сбежит, потому что узнает его даже на ощупь. Кевин никогда раньше не задумывался о нем больше, чем было необходимо. Член Рико длинный, тонкий, слегка уходящий влево, с небольшой аккуратной головкой. Сосать его все равно было так себе, Кевин не фанат. Тем более Рико и сам не любил минеты, его больше разбирал на части вид Кевина на коленях, чем процесс. Может, Кевин просто не так хорош в этом, хотя Рико наверняка бы сказал ему — он ненавидел, когда люди плохо справлялись со своими обязанностями. Что на корте, что в постели. Кевин правда старался, он привык выкладываться на все сто в любом деле, но полюбить отсасывать так и не смог. Может, что-то не так было с членом Рико или с ним самим (а что не так с Рико, действительно?), но Кевин точно не ожидает от себя, даже имея партнеров после Гнезда, что у него рот будет наполняться слюной просто при виде чужого члена. Он меньше и толще, чем тот, к которому Кевин привык, он такой ровный и красивый, что занял бы первое место на выставке хуев. Золотую медаль этому шедевру. И то ли чувствительность выкручена на максимум, то ли Кевин все-таки что-то умеет, но Аарон стонет так, что его слышно, наверное, на стадионе. Хорошо, что все уже ушли, никто не припрется в его кабинет. Аарон стонет и шумно дышит, Кевин хорошо чувствует дрожь, потому что нога Аарона лежит на его плече. Он едва держится на одной, прижимаясь спиной к стене для устойчивости, и, кажется, полностью отключается от всего, что происходит фоном. Кевин заведен его реакцией не меньше, чем самим процессом. Ему действительно нравится и такая отдача, и вкус, и запах. Кевин даже не думал, что будет получать удовольствие, снова стоя на коленях. Сейчас его это не напрягает, он уверен, что это не по любви, не по тому, что он ошибочно принимает за любовь, но абсолютно по его собственному желанию. Аарон больно дергает за волосы, совершенно бездумно запускает в них пальцы и все время норовит упасть. Свободной рукой Кевин ненавязчиво гладит его между ягодиц — смазки у них с собой нет, поэтому обойдутся оральными ласками, — а Аарон так очевидно хочет большего, что стоны становятся более жалобными и требовательными. Кевин не берет глубоко, больше внимания уделяя налитой кровью головке, но когда чувствует, что Аарон уже нуждается в разрядке, сминает ладонями его ягодицы для устойчивости и потому что нравится — и берет ровный выматывающий темп, который делает Аарона совершенно безвольным. Забавно, как немного ему нужно, чтобы перестать выглядеть неприступным уебком. В таком состоянии он не способен подумать о том, чтобы предупредить Кевина, и тот аккуратно доводит его, привыкший, что от него требуют взять все до капли. Вообще-то Кевин не против. Не обычно, а сейчас. Они не делали этого раньше, но почему бы нет. Аарон спускает ему в рот, и Кевин послушно глотает, с облегчением чувствуя, как наконец-то разжимаются пальцы в его волосах. Честное слово, кажется, он лишился пары прядей. Кевину хочется вылизать опадающий член, но единственная задействованная опорная нога Аарона подкашивается, и приходится быстро встать, чтобы подхватить его. Джинсы неприятно давят в паху, нужно было не переодеваться после тренировки, но хотелось принять душ, прежде чем приходить в кабинет Аарона. Правда, теперь Кевин сомневается, что тот в силах хотя бы подрочить ему. Аарон поднимает мутный взгляд, запрокидывая голову, чтобы смотреть в лицо, и знакомо хмурится. — Ты… Извини, что… Вот, — говорит он, и Кевин не может сдержать усмешки. Ого, кто-то совсем забыл человеческую речь. — Ага. Убедившись, что Аарон теперь способен стоять сам, Кевин выпускает его из рук и жалуется: — В следующий раз я тебя свяжу. — Он приглаживает волосы, которые после пальцев Аарона в полном беспорядке, и не замечает сначала, как тот замер после этих слов. — Охренеть, ты мне, кажется, клок волос выдрал. Ну-ка покажи руки! — А ты можешь? — спрашивает Аарон, пропустив мимо ушей все остальное нытье, и в его голосе… Кевин забывает, о чем говорил, потому что это предвкушение его не на шутку напрягает. Частично тем, что Миньярду он не доверяет — ни одна безопасная для Кевина мысль этому человеку в голову не придет. А частично потому, что сказал “следующий раз”, хотя им стоило бы притормозить еще после того секса в квартире Аарона. Кевин соврет, если скажет, что изначально дело было не в их схожести с Эндрю. Кевин соврет, если скажет, что с Аароном в постели ему не здорово. Кевин вообще предпочитает на эту тему не говорить, она ему не нравится. Поэтому он временно забивает на этот вырвавшийся “следующий раз” и сосредотачивается на другом. — Могу что? — Связать меня. — Чем я могу тебя связать в твоем кабинете? Кевин оглядывается, как будто здесь ему могут попасться мягкие наручники или типа того. Аарон закатывает на это глаза — он вообще часто это делает — и вытаскивает свой ремень. Кевин сглатывает. — Это небезопасно. — Не затягивай сильно. — Аарон, это небезопасно. Тот вдруг замирает на месте, уже протягивая ремень Кевину. Взгляд останавливается, а с лица медленно уходит послеоргазменный румянец. Кажется, что его снова придется подхватывать, когда Аарон тихо отвечает: — Я не наврежу себе. Это просто ремень. Немного контроля. — Я ненавижу контроль. — Ты ненавидишь, когда контролируют тебя. А мне это нравится. Кое-что Кевин об Аароне уже знает наверняка: его сложно переспорить. У Кевина есть сейчас выбор — поддаться или уйти, но куда же он денется с таким стояком? — Ладно, вытяни руки. — Кевин сдается, резковато выхватывает у него ремень. Ему действительно придется заботиться об этом придурке вместо того, чтобы получать заслуженное удовольствие. Аарон стягивает халат, закатывает рукава лонгслива и послушно протягивает руки, но все еще хмурится. — Почему не сзади? — Потому что я хочу их видеть. — Кевин наматывает ремень на его запястья и старается не затягивать узел, он знает, какие следы после этого остаются. Честно говоря, он предпочел бы не быть втянутым в это снова, но почему-то не может Аарону отказать. Это просто игра, мам. Не по-настоящему, не для того, чтобы его удержать. Не для того, чтобы его действительно контролировать. Не для того, чтобы сделать что-то, чего он не хочет. Ты, главное, сам в это верь, Кевин. Он неуверенно прочищает горло, когда Аарон осторожно опускается на колени. Возбуждение и не думает уходить, несмотря на легкий стресс, вызванный видом скованных запястий. Это Кевина не очень возбуждает, а вот Аарон, стоящий перед ним на коленях, — совсем другое дело. Тут можно даже на сотую миллисекунды понять Рико, если Кевин выглядел хоть немного похоже. Аарон тяжело дышит и не отводит взгляд от заметно топорщащейся ширинки. Затем поднимает связанные руки. — Смотри на здоровье. Держи меня за запястья. — Ты собираешься контролировать, как мне тебя контролировать, или что? — ворчит Кевин. У него большие ладони, и одной он почти может обхватить оба запястья Аарона. Он задействует вторую руку после того, как торопливо расстегивает джинсы и вытаскивает готовый сочащийся член. Аарон высовывает язык, и Кевин скользит по нему внутрь. Он уже знает, что можно не осторожничать, перехватывает обе поднятые руки Аарона пониже ремня и наконец-то тонет во влажных горячих ласках. Обычно Кевин аккуратнее, но Аарон и заводит, и злит одинаково сильно. Кевин так долго сдерживал себя, что неосознанно стискивает пальцы и размашисто трахает его в рот. Аарон умеет подстраиваться под такой ритм, кто-то до Кевина уже научил. Его лицо расслаблено, глаза закрыты, и только из-под ресниц собирается и скатывается непроизвольная слеза, расчерчивая мокрым следом снова покрасневшую от усилий щеку. Это слегка приводит в чувство, и Кевин хрипит: — Если не хочешь, чтобы я кончил в рот… Боже, Аарон, если… То лучше остановись. Тот выпускает член изо рта, и это ощущается как непоправимая потеря. Его рот действительно хорош. Аарон криво улыбается влажными потемневшими губами, и Кевину приходится приложить усилия, чтобы дослушать, не вернув член на место. — Не хочу быть должным, Дэй. Не стесняйся. И Кевин не стесняется, он отпускает его руки, хватает за волосы и насаживает на себя, чтобы выдержать один неловкий глубокий толчок и с глухим стоном кончить в горло. Аарон кашляет, садится на пятки, облизывает губы и пытается утереться плечом, и Кевину тоже нужно присесть. Он пятится, пока не упирается спиной в шкаф, тяжело дышит, заправляется в джинсы и только потом вспоминает про ремень. Ругается сквозь зубы, опускается рядом с Аароном, торопливо развязывая узел. Тот глядит расслабленно и отрешенно, позволяя Кевину растирать его покрасневшие натертые запястья. — Не знал, что тебе такое нравится, — бурчит Кевин, когда Аарон отнимает у него свои многострадальные руки и натягивает рукава обратно. — Ну, ты много чего обо мне не знал. Будешь так удивляться каждый раз — глаза выпадут. Он еще нетвердо стоит на ногах, но поднимается и идет к зеркалу, чтобы убедиться, что на лице не осталось ничего компрометирующего. Кевин не против будет оставить что-то в следующ… да блядь. Он лениво наблюдает за Аароном и признается себе, что все повторится. Они осторожны, и им это нравится. У них нет обязательств друг перед другом, они не встречаются, поэтому легко избегать неприятных и раздражающих особенностей характера — вне таких моментов они почти не разговаривают. И даже если ссорятся на работе, после это только делает секс горячее. Это удобно. Эндрю бы долго ржал, если бы узнал, что Кевин хранит ему верность, так что это не имеет смысла. Эндрю будет не до смеха, если он узнает, с кем Кевин ее не хранит, но они правда осторожны. И если Кевин хочет продолжать, ему нужно знать. — Расскажи, — негромко просит он, и Аарон в зеркальном отражении вопросительно приподнимает бровь. — Что? — Не знаю. Что-нибудь. Как так вышло, что мальчик натуральнее греческого йогурта оказался тайным любителем сосать член? — Наверное, взгляд Аарона, говорящий о том, что он сейчас разобьет лицо Кевину, означает не это, но тот торопливо поправляется и язвит: — Хотя погоди, ты не любитель, ты профессионал. Аарон хмыкает. — Старательнее соси — и тоже когда-нибудь станешь профессионалом. — Я уже делаю карьеру в другой области. — В области тыкателя хером? — Еще скажи, что тебе это не нравится, — ворчит Кевин и добавляет вполголоса: — И в этом я как раз большого опыта не имею. Аарон резко разворачивается к нему с таким видом, будто хочет сначала возразить, потом удивляется, собирается спросить, и, в конце концов, калейдоскоп эмоций останавливается на ровном выражении, когда он понимает, что Кевин его подловил на ответном любопытстве. Аарон отходит к столу и запрыгивает на него. Кевина очень веселит то, что он не достает ступнями до пола, но ему жаль разрушать неуместным смешком редкую атмосферу спокойствия между ними. — Хорошо, — произносит Аарон сдержанно. И начинает издалека: — У нас с Эндрю раньше не очень получалось разговаривать друг с другом. Наша психотерапевт посоветовала нам одну игру. Правда за правду. Один из нас задавал вопрос, и другой должен был ответить честно. В обмен можно было задать свой и рассчитывать на честный ответ. Но обе правды должны были быть равнозначны. Теперь в моей жизни очень много связано с Эндрю, а я не могу выдавать его секреты, так что… Мы не будем задавать вопросы. Решай сам, какую правду мне дать. Но я отвечу равнозначно ей. — И кто определяет равнозначность? — уточняет Кевин, складывая руки на груди. Это все звучит опасно, но одновременно интригует его. — Если я посчитаю себя обманутым, ты будешь лишен удовольствия что-то узнать. Давай потренируемся. Начнем с простого. Мой любимый цвет — черный. Аарон смотрит прямо на Кевина, а тот невольно осматривается по сторонам. Кабинет в светлых тонах, белая мебель — допустим, это был не выбор Миньярда. Но все личные вещи ярких цветов. Ежедневник красный, поверх обложки лежит ярко-желтая ручка. Даже пластиковая подставка для канцелярки синего цвета. На Аароне бледно-голубые джинсы, темно-зеленый лонгслив. У него есть серое пальто и песочный шарф. Кевин пытается вспомнить обстановку квартиры, но он так мало обращал на это внимания, увлеченный поцелуями, что не может этого сделать. Аарон избегает черного цвета — он точно помнит. Кевин чувствует какой-то подвох. — Это неправда? — осторожно спрашивает он. — Это правда. В этом суть игры. — Но… — Кевин не договаривает. Аарон вздыхает и поясняет: — Когда Эндрю вернулся в семью, оказалось, что он тоже любит черный. Существование моей идентичной копии и так было для меня достаточным стрессом. Так что я начал носить цветные шмотки и врать, что мои любимые цвета желтый и оранжевый, хотя я терпеть их не могу. Он жмет плечами, скованно и немного неловко. Кевин думает, не проверка ли это на понимание правил. — Вас делают похожими не шмотки одного и того же цвета, — говорит он. — И не они делают вас разными. Тебя и Эндрю перепутает только слепой идиот, который ни капли вас не знает. Наверное, хорошо, что ты умеешь уступать, но твоя индивидуальность не может держаться на подавлении себя. Кевин не уверен, что должен комментировать услышанное, но ему есть что сказать. Аарон странный. Он всегда был странным, все в нем Кевину непонятно. Не в плохом смысле, просто… Хорошо, что он влюбился в Эндрю, а не в его брата. Кевину вдруг кажется, что он догадался, и он поддевает Аарона: — С ориентацией та же проблема? Эндрю первый занял гомо? — Нет, — резко и зло отвечает тот. Кевин даже не заметил, как разозлил его. — Слушай, я не нуждаюсь в психоанализе от Кевина Дэя, это был рандомный факт. Я не просил оценивать свои поступки. Кевин перенимает его настроение, в груди шевелится нехорошее горячее ощущение. Он об этом пожалеет, но он готов принять правила этой дурацкой игры. — Хорошо. Вот тебе рандомный факт: я все еще чувствую себя Вороном. Аарон вздрагивает. Его пальцы сильно сжимают край стола. Он ждет объяснения. — Я уже год играю с Лисами и три года не играю с Воронами. Но я провел в Гнезде всю свою жизнь. Там формировался мой характер. Все, что признавалось лишним, — отсекалось. И теперь Лисы меня ненавидят за то, что я требую от них больше, чем они могут дать. — Кевина немного заносит, потому что говорить о том, что накопилось, неожиданно легко. Он еще ни с кем этим не делился. Кевин нуждается в том, чтобы его выслушали наконец, потому что эта правда царапается под ребрами каждый день, все больше его подавляя. Он эмоционально взмахивает руками. — Но это не так, они могут лучше! Просто строят из себя калек на корте. Я не смогу вернуть себе прежнюю форму, если буду полагаться на тех, кто играет, как они. Я не могу позволить себе опуститься до их уровня. От этого буквально зависит моя жизнь. Мы можем почти выиграть в финале у самой сильной команды, но одна хорошая игра, две, десять не определяют их подхода к экси. Иногда мне хочется ударить каждого из них, заставить делать то, что нужно мне. Я поступал так раньше с Воронами, это было отвратительно, но сейчас я постоянно мысленно возвращаюсь к такой возможности. Иногда я их ненавижу и думаю, что они меня тормозят. Голос внезапно садится, и Кевин делает паузу, чтобы прочистить горло. Он хочет, чтобы Аарон посмотрел на него, но тот опустил голову, смотрит в пол, и Кевин сбавляет обороты, продолжает говорить, только теперь тише и глуше: — В Эверморе эту команду размазали бы по корту, они вернулись бы оттуда инвалидами, физически и ментально, если бы не сломали себя и не приняли правила. Я сломал и принял. И умом я понимаю, что это было чрезмерно, неправильно и жестоко, но не по факту, а — я не знаю, идеологически? — я Ворон. И мне страшно, что я им останусь. Он облизывает пересохшие губы. Кевин привык, что его настоящие чувства игнорируются, но он хочет это исправить. Он, блядь, хочет, чтобы Аарон посмотрел на него. — Перестать им быть — это не отказаться от старых привычек, не отстать от сокомандников и дать им тренироваться так, как они хотят. Это внутри меня, моей головы. — Ему больше нечего сказать. И, будто теряя всякий страх, уверенный, что это не повлечет никаких последствий, он признается: — Я все еще переписываюсь с Рико. Аарон молчит. Едва заметно качает ногой. Вздыхает, но не поднимает головы. — Эндрю знает? — почти беззвучно говорит он. Надо же, оказывается, слушал. — Нет. — Я сказал, что начать нужно с простого. И это было неравнозначно. — Вполне. — Кевин откидывает голову назад, прижимаясь затылком к дверце шкафа. Он полностью вымотан. — Я тоже потерял себя настоящего, пытаясь быть кем-то другим. Когда Аарон наконец-то поднимает взгляд, Кевин чувствует тошноту. — Ты не потерял. Кевин-Ворон и Кевин-Лис разные, это так. Ты прятал себя под маской Ворона, чтобы выжить там, а теперь ты просто ее отбросил и стал… — Слабым бесполезным трусливым чмом? — с мрачным смехом перебивает Кевин, но Аарон не разделяет его фальшивого веселья. Он жестоко припечатывает: — Слабым бесполезным трусливым чмом ты был раньше, Дэй. Ты стал настоящим. Требовательным к другим, но и к себе тоже. Иногда чрезмерно. Это еще не делает тебя Вороном. Научись позволять себе быть неидеальным. Позволяй это другим. Может, тебе даже перехочется их бить. Ты и Вороном никогда не был, Аарон, а бить людей хочешь постоянно. Кевин закатывает глаза, совсем как он. Может, не стоило глотать его сперму — уже понахватался привычек, того и гляди станет такой же токсичной колючкой. — Не нуждаюсь в психоанализе от Аарона Миньярда, — он не может удержаться от ответного укола. Их психотерапевта следует лишить лицензии. Это абсолютно тупая игра. — О, да пошел ты, — с досадой бросает Аарон, спрыгивая со стола. И Кевин действительно хочет уйти. Молча направляется к двери, но Миньярд не считает, что он договорил. Подбирает и отряхивает свой брошенный халат, чтобы тут же скомкать его и запихать в шкаф, к которому только что прижимался Кевин. И все это время издевательски бормочет, словно не для Кевина, а для самого себя, но тот все равно останавливается и оборачивается, едва веря своим ушам. — С Воронами ты только на корте был похож на самого себя. За его пределами Кевин Дэй — красивая куколка за плечом короля Рико, с этой ебланской улыбкой идеального мальчика, золотой стандарт ебучего экси… — Да что ты понимаешь?! — возмущенно перебивает Кевин. Он настолько переполнен негодованием, что, когда Аарон от души хлопает дверцей шкафа, даже не вздрагивает. — Мы знакомы полгода, а ты делаешь выводы о моем прошлом по фактам, которые тебе нашептали голоса в голове? — Мои брат и кузен играют в экси, я со старшей школы везде вижу ваши приглаженные вороньи рожи, хотя об этом не просил! — шипит Аарон, останавливаясь напротив. — “Рико Морияма и Кевин Дэй — лучшие нападающие школьной сборной”, просто обосраться! Не знаешь, куда спрятаться от твоих тупых интервью и нарезок сотни лучших ударов по воротам! Четыре года подряд в студенческом топ-десять самых сексуальных игроков в экси! “Надежда американской сборной сломал свою ебаную конечность, катаясь на сраных лыжах!” Иди на хер, Дэй. Я не слепой, ты не выглядел там ни счастливым, ни хотя бы искренним. Посмотри на себя сейчас, ты мне втащить готов и показываешь больше настоящих эмоций, чем за все прошлые годы. — Он замолкает, и Кевин ловит себя на том, что действительно сжимает кулаки. Он не собирается лезть в драку, но эта мелкая гадина права: он на пределе. Они оба тяжело дышат. Аарон наговорился на неделю вперед, Кевин за все время общения не слышал от него столько слов и не видел столько страсти. Они, блядь, стоят друг друга. Аарон делает вид, что задумался, но его слова сочатся ядом: — Скажи честно, Вороны знают тебя такой одержимой душной истеричкой, какой знают Лисы? — Он отворачивается и обходит стол. Садится в кресло так тяжело, как будто спор вытянул из него все силы. Кевин не знает, что ответить. Честно, не знает. Ему кажется, что Аарон может быть немного прав. Совсем чуточку. Как он может быть прав? Он совсем не знает Кевина. — Если ты не перестанешь общаться с Рико, я сдам тебя Эндрю. — Такой Аарон, мрачный и равнодушный, Кевину уже знаком. Кевин даже рад его видеть, он не пугает до усрачки своей идиотской проницательностью. Только бесит, как обычно. — Я думал, эта игра в правду предполагает какую-то конфиденциальность, — пораженно замечает он. Это ебаный шантаж. — Если он тебя доломает, это ослабит команду. Лисы не смогут выигрывать — Джостен перестанет отвечать требованиям Морияма. Убьют Джостена — Эндрю расстроится. Расстроенный Эндрю начнет ебать мозги мне. В моих интересах проследить, чтобы с тобой все было в порядке. — Аарон берет свою яркую ручку и задумчиво стучит ею по столу. А затем приподнимает брови, подпирает голову рукой и смотрит на Кевина так, что у того не остается сил злиться. — Ну и еще у тебя большое будущее в карьере тыкателя хером. Аарон странный. И Кевину вроде бы прикольно с ним. Когда они оба молчат. — Тебе пора. Я обещал помочь Эбби доработать сегодня диету для Гордона. Кевин смотрит на часы — действительно, задержался. Попадет сейчас в самые пробки. — Включи туда мышьяк, — беззлобно советует он, подхватывая забытый рюкзак с пола. Аарон глядит на него своими золотистыми глазами так, словно молча укоряет: “За кого ты меня вообще принимаешь?”, и снисходительно произносит: — Уже. *** А на следующий день оказывается, что они оба проебались. То есть изначально виноват Аарон, разумеется, но Кевин все равно чувствует себя плохо. Его тошнит от самого себя, и он клянется больше к Аарону не подходить даже по работе. Ушиб Кевина больше не беспокоит — он всерьез начинает верить, что Жан намеренно его пожалел. Спасибо ему, конечно, огромное, блядь. Кевин все равно злится, но надеется, что Жану не слишком досталось за его халтурную работу. А самое главое — ушиб Кевина больше не мешает ему полноценно тренироваться, и команда разочарованно стонет, когда он говорит, что теперь можно въебывать в нормальном режиме. Он переодевается в форму, когда в раздевалку заходит Аарон, чтобы передать Сэту какие-то бумажки — наверное, распечатку с той самой диетой, которую Эбби просила доработать. Наконец этот долбоеб начнет жрать что-то полезное. Кевин бросает на Аарона равнодушный взгляд, тот вовсе не смотрит в ответ. Он подходит к Сэту и протягивает ему листы. Кевин отвлекается на то, чтобы натянуть шорты, и пропускает, с чего все начинается. Он слышит грохот шкафчиков и резко выпрямляется, чтобы увидеть, как Эндрю вжимает своего брата спиной в дверцу и, кажется, пытается запихать его внутрь прямо сквозь нее. Кевин инстинктивно делает шаг в их сторону, еще не понимая, что собирается предпринять, и останавливается, пугаясь своего желания вмешаться. Эндрю ударил Аарона? Что происходит? — Эндрю, что ты творишь? — тут же подхватывается Ники. — Ох… Его вздох настолько испуганный, что Кевин все же решает подойти ближе. Все обступают Миньярдов — перепуганный Мэтт, напряженный Джостен и изрядно охуевший от происходящего Гордон, который так и застыл со своими листами, успев только отскочить подальше, чтобы ему тоже не досталось. — Это что такое? — низким от ярости голосом спрашивает Эндрю, тащит рукав вяло сопротивляющегося Аарона вверх, и у Кевина внутри все обрывается. Запястье очевидно натертое, синяк уже расцвел широкой полосой от ремня во всей красе — Кевин не думал, что все будет так. На нем самом синяки никогда не выглядели настолько хреново, хотя с ним никто не церемонился. Но, видимо, с Аароном и его тонкой бледной кожей все обстояло немного хуже. — Все нормально, не хватай меня так, — шипит он, пытаясь вырваться, и Эндрю тут же отпускает его, но не отходит. Ники зажимает рот ладонью, словно случилась какая-то трагедия. — Кто это сделал? Аарон не смотрит на него, но Кевину все равно кажется, что все знают. И он удивлен, что вместо честного ответа Эндрю, врать которому опасно для здоровья, Аарон грубит: — Не твое дело. Станет твоим — я сообщу. Не устраивай сцену. Но Эндрю, очевидно, не в себе. Он никогда бы не стал устраивать личные разборки напоказ, если бы это не задевало его по-настоящему. Аарон его брат, в конце концов. Наверняка Эндрю обещал ему защиту или что-то вроде того. Теперь он думает, что не смог выполнить свои братские функции, потому что на Аарона напали, а тот промолчал и не обратился за помощью. — Дело мое, если ты, еблан, не можешь решить его сам. — Это было “да”, ясно? — огрызается Аарон нервно. — Я сам попросил. Мэтт пораженно присвистывает, Нил чешет бровь, безуспешно пытаясь спрятать за ладонью выражение лица, а Эндрю несколько секунд выглядит так, как будто считает, что ослышался. Недоверчиво качает головой и снова толкает Аарона в плечо, несмотря на то, что тому уже некуда отступать. — Я убью ее, — обещает он серьезно. Его трясет от гнева, и Аарон предусмотрительно не совершает резких движений, но он зол. На его лице выражение номер два, что не обманывает теперь Кевина, которой читает в его мимике гораздо больше микроизменений, чем раньше. Аарон немного в панике и держится только затем, чтобы не провоцировать Эндрю еще сильнее. Ему следовало подумать об этом до того, как просить Кевина связать его ремнем. — Я предупреждал тебя, что ни одна сука больше не оставит на тебе ни единого синяка. Кевин задумчиво хмурится. Это интересная тема для следующего раунда их игры. Конечно же, Эндрю знает, что Аарон тащится по контролю. Конечно же, он решил, что это сделала женщина. И тут все еще больше портит Сэт, у которого от злорадства отключается инстинкт самосохранения, и он хватает Аарона за другое запястье, задирая рукав почти до локтя. Кевину становится дурно от мысли, что это сделал он. К горлу подступает тошнота, и первые признаки паники сбивают дыхание. Он заслуживает того, чтобы Эндрю его убил, потому что выше фиолетовой полосы он — да и все в раздевалке — видит темные отметины от своих пальцев. Он даже не заметил, насколько сильно сжимал их. Кевин торопливо отворачивается к своему шкафчику, хватает футболку дрожащей рукой. — Ого, ты хочешь сказать, это сделала “она”? — хохочет Гордон, пока все в шоке молчат. — По-моему, убивать надо “его”. — Давайте все успокоимся! — успевает еще крикнуть Мэтт, и по грохоту позади Кевин понимает, что Миньярды временно забыли о своей ссоре и объединились против Сэта. Ники, резонно опасаясь прикасаться к Эндрю, ловко перехватывает Аарона поперек талии, пытаясь оттащить, но, несмотря на размеры, дури в нем на троих. — Аарон, успокойся, ты же врач, ты же сам потом будешь дуть на его вавки! — Я предупреждал, что если он не завалит ебальник на эту тему, я ему сделаю вавку, несовместимую с жизнью! — Нил, успокой своего парня! Джостен беспомощно разводит руками, но улыбка на его лице говорит о том, что Гордона ему не жаль. Кевин натягивает на себя футболку, одаривая Джостена мрачным взглядом. Тот довольно смотрит в ответ, кивает через плечо на кучу-малу. — Иногда они так похожи. Кевин ничего не отвечает. Он ждет несколько секунд, но драка не заканчивается, потому что Гордон отчаянно сопротивляется, Мэтт вклинивается между ним и Эндрю, а Ники мешает Аарону поучаствовать. Никто не торопится на тренировку. Они ужасно безответственные. — Кевин! Ты не хочешь вмешаться? — высоким от возмущения голосом интересуется Мэтт. — Нет. Он проходит мимо, следя лишь, чтобы его не зацепили, и не напоминая никому, что тренировка уже началась. В общем гомоне его все равно никто не услышит. Снаружи у входа на корт их уже заждались девчонки. — А где остальные? — возмущается Элисон, нападая на Кевина, словно в опоздании есть его вина. В опоздании есть его вина. — Мы начнем сегодня, нет? Кевин не отвечает и ей, толкает дверь и уходит разминаться один. *** Другой Миньярд (11:02) Надеюсь, тебя сегодняшнее не сильно впечатлило Кевин долго смотрит на пришедшее сообщение. Он уже готовился спать, но сухой текст отбивает у него сон. Ему хочется ответить очень многое, так сразу и не выберешь, с чего начать. Тем более их чат пуст, они никогда не переписывались. Кевин даже не помнит, откуда у него номер Аарона. Как думаешь, матушка, он волнуется, что я напуган? Что больше не подойду к нему? Или… Аарон сделал это специально? Сначала уговорил меня использовать ремень, чтобы точно остались следы. Затем нарочно пришел, встал поближе к Гордону, чтобы заставить Эндрю напрячься и посмотреть в их сторону. Нарочно протянул листы так, чтобы ткань рукава натянулась и обнажила запястье. И чего он добивался, по-твоему? Чтобы ты держался подальше от него? Или от Эндрю? Чтобы теперь ты сделал все, лишь бы Эндрю не узнал о вас, потому что иначе тебе пиздец? Ты херов параноик, Кев. Я осторожен. Иначе давно был бы мертв. Ты будешь, если продолжишь… что бы то ни было с Аароном. Лучше бы ты подкатил к Эндрю. Ой, все. Кевин (11:10) Кто та сука, которая оставила на тебе синяки? В ожидании ответа Кевин переименовывает контакт. Аарон очень долго молчит, и он успевает задремать. А. Миньярд (11:54) Ты не найдешь равноценной правды, чтобы узнать это, Дэй Кевин (11:54) Посмотрим