(Не)формальности

      — Ну че ты, Руся, — Шабанов толкнул друга в плечо, от чего тот чуть пошатнулся, едва кубарем не покатившись с лестницы со второго этажа на лестничный пролёт. — теперь мы тебя доебем. С кем тебя познакомить? У нас в классе все девчонки твои, отвечаю. Ты себя видел? Секс-машина.       — Какая секс-машина, что ты мелешь, — отмахнулся Руслан, усмехнувшись. От Максима можно ожидать даже подобный стеб, потому за комплимент он это не посчитал.       — Есть Данила, рыжий такой дурачок, — комментирует одноклассник по пути в кабинет, потому что до звонка осталось всего ничего. — Денис Коломиец, тоже смешной типчик. Пойдём, сейчас география будет. Редкостная залупа.       Отзыв человека, обучающегося здесь на протяжении десяти лет вплоть от первого класса о нелюбимом предмете Тушенцова, вогнал его в недоумение, а ещё подпортил настроение, ведь в прошлой школе с учителем географии отношения, увы, не сложились. Переступая порог класса уже после звонка Шабанов застыл у дверного косяка, прикрывая Руслана спиной в ожидании, пока оба педагога в кабинете, один из которых активно успокаивал учеников, чтобы добиться тотальной тишины, обратят на них внимание. Это же Александр Сергеевич, о котором за неделю уже сложилось светлое впечатление, о том, что он последняя надежда этого учебного заведения и последний путь этого коллектива. С ним можно не бояться опоздать на урок.       — Парни, давайте быстрее, — строго указал классный руководитель, пока учитель географии сидела за столом и терпеливо ждала начала своего урока. — Сейчас быстренько объявление сделаю и пойду на свой урок, ладно?       Оба поспешно присели на свои места, а Руслану пришлось протиснуться между задней партой и спинкой стула, на котором сидел Илья, от чего Коля Ромадов, сидящий сзади, легонько толкнул его в поясницу, выражая свое недовольство по поводу пятой точки на своём столе.       — Нас собирал директор, — спешно протараторил Зубарев, когда наконец настала гробовая тишина. В предвкушении хороших или плохих новостей от филолога никто даже не отвлекался на телефоны. — первое полугодие мы учимся как обычно, — но после крайней фразы весь класс разом негромко загудел, выдвигая свои теории по поводу продолжения новости. Дистанционно? Отменят? Сделают субботу ещё одним учебным днем? — а во втором приходим во вторую смену. Все услышали?       В кабинете загудело ещё громче: кто-то возмутился тому, что времени совсем не будет оставаться, кто-то наоборот обрадовался тому, что в кой-то веки сладко выспится, а Тушенцову было класть абсолютно, когда Коряков тормошил его за плечи, поясняя чужие слова.       — Стоило бы сказать вам это чуть позже, но поскольку информация до нас дошла уже сейчас, то вам стоит знать о предстоящем. Спасибо, — Александр Николаевич кивнул учительнице и спешно удалился из кабинета с папкой и ноутбуком одной рукой в обнимку.       — Сегодня по его расписанию у него стоит пятый класс — неугомонные малы́е, — обернулся Макс. — вы тоже в ахуе? У меня же ещё тренировки по волейболу вечером. Видимо после декабря придётся переносить.       — У меня репетитор по истории, — хнычет Коряков, потирая лоб запотевшей ладонью. И только Руслану пожаловаться не на что: подготовительные он не посещает, на кружки не ходит с класса так восьмого и живёт в шоколаде.       — Да че вы, — успокоил друзей Тушенцов. — ещё добрых четыре месяца, успеете по репетиторам находиться и на волейболы ваши.       — Дело говорит, — зазвучал Николай сзади, проглотив горсть кураги из ладони и тщательно её пережевывая. — паникеры ебучие. Можно выйти?       — Нет, — отвлеклась женщина у доски на ученика, до этого пару секунд поискав того глазами и найдя на самых задних партах, где обычно и собирались самые «одаренные». — ты какой предмет там сдаёшь? Географию? Вот и сиди молча, либо выходи и до конца урока не возвращайся.       — Ну на пару минут, — взмолил Ромадов. — мне попить.       — Да дайте ему выйти уже, — гаркнул с самой задней парты Данила Кашин, качаясь на стуле сложа руки и старательно прожевывая свою съеденную партию из пакета. — он горсть кураги втоптал, пить хочет критически, уже изнемогает. Иссохнет ведь.       Преподаватель кивнула и Коля пустился из кабинета, оставив за собой только прохладный ветер, которым в жаркий сентябрь только пару секунд успели насладиться рядом сидящие ребята.       — Значит, Данила Кашин, — Шабанов указал ладонью на раздавателя кураги, все так же качающемся на своём стуле. Рыжий глядит на Тушенцова как-то недовольно, возможно даже надменно, ведь так кажется самому Руслану. Но снова протягивает руку и пожимает руку напротив будто бы в первый раз, будто бы неделю назад не знакомился с новеньким. — Тушенцов Руслан. Он давно хотел с тобой познакомиться, но, почему-то, боится.       За такие слова Шабанов и получил по шапке от брюнета, будто бы оскорбленного и пристыженного перед новым знакомым. Окатившая его с ног до головы неловкость на мгновение дала слабину по всему телу.       — Руслан язык проглотил? — съязвил Кашин.       — Нет, — отрезает Тушенцов, чересчур уверенно присаживаясь на соседний стул рядом с Даней. Вокруг них тут же собрались остальные одноклассники, те, кто обычно окружал рыжего на всех переменах. Где-то между чужими головами выглядывал Коломиец, рядом с ним протискивался парень пониже, а неизвестные Руслану двое, по всей видимости, лучших кентов выше него на полторы головы, нависли над партой. Это вся компания, но от нового коллектива и резкого прилива людей в разговор один на один ввели Тушенцова в ступор, из которого следовало бы выбираться самостоятельно.       — Бля, а давайте в монетку? — предложил один из тех, кого Господь-бог не поскупился одарить высоким ростом. — Тебя зовут Руслан? — на кивок одноклассника он с готовностью хлопнул в ладоши, ехидно улыбаясь. Но тут же принял деловой вид, поправил свою рубашку и прокашлялся: — Калюка Владислав Станиславович, можно просто Владислав, Владос, Влад. Давайте Руслан против меня? Либо против Данилки.       — У меня уже руки в мясо, — помотал головой Кашин. — как заживут через недельки три — сразу сыграем. Либо ты, либо Брамо.       — Брамчик? — Калюка покрутил манящей десятирублевой монетой перед лицом Абрамова, на что тот тоже отрицательно помотал головой. — Окей. Давай, Руся, сыграем? Умеешь хоть?       — Умею, гонишь что ли? — кивнул Руслан уверенно. — в старой школе играл с Илюхой очень давно. — Протянутая допотопная монета сулила только разбитые в кровь костяшки.

***

      Разглядывая незначительный подтек биологической жидкости на одной из костяшек среди всех покрасневших и расцарапанных, Тушенцов глянул на парту, измазанную в крови. Ранки жгут неприятно, а Влад накидывает ещё, от чего уже пострадавший брюнет прикрывает рот и мычит болезненно, но игру продолжает, после чего забирает свою очередь и хуярит по чужим костяшкам. У Калюки руки уже набитые, едва заметные шрамы на руках дают знать о том, что такая игра была проведена им не раз.       — Своеобразный селфхарм, — смеется Станиславович, забирая измазанную в крови монету в карман.       — Вы, что-то, заигрались, — вынес вердикт Максим, разглядывая руки обоих и вымазанную напрочь парту. — Есть у кого салфетки влажные? Спиртовые желательно.       Как и сказал Калюка — «Своеобразный вид селфхарма». Селфхарм, который нехило вкатил Руслану, даже лучше, чем собачий кайф, которым тот частенько баловался на уроках в прошлой школе. С такими ощущениями он рассматривал собственные костяшки, совсем не смотря под ноги по дороге домой.       — Как тебе Даня? Влад? — спросил Илья, заглядывая к другу будто бы в телефон и с таким же интересом разглядывая пострадавшие руки, оценивая царапины.       — А почему именно Даня? — смутился Тушенцов. — Даня неплохой, Владос тоже... Жаль только, что не пришёл к вам раньше.       — Ну ты на Даню больше смотрел, — Коряков специально затянулся сигаретой, вдохнув дым в легкие, чтобы был повод отвернуться и не сдержать улыбки.       — Понятное дело, я на всех так смотрел, — оправдался Руслан, все ещё не понимая, к чему клонит друг. — новый же класс.       Коряков промолчал многозначительно, от чего стало ещё более не по себе, и Тушенцов снова, впервые за эту неделю, что только началась, выдохнул с облегчением, провожая его взглядом.       На удивление дома тихо, видимо Лиза ещё не приехала со школы. Кажется, она заикалась про тренировки по волейболу. Что все как на подбор записались на эту проклятую секцию, которой Рус так боится. Музыка на кухне не бьёт по ушам, так непривычно спокойно. Хоть ложись на диван в гостиной, что с кухней и совмещена, включай порно на колонке и запускай руку в штаны. Но он уже не в силах ни на что. Лишь без сил свалиться на этот самый диван, надеясь на то, что Неред не приедет раньше времени. Только на что он вкладывал свои последние надежды на отдохнуть? Услышав щелчок входной двери и тяжёлые шаги пары твёрдых подошв чужих кроссовок Тушенцов, чей покой нарушил внезапный приезд Елизаветы.       — Ты сегодня рановато, — комментирует девушка, проходя мимо дивана в свою комнату, дверь в которую с самого утра открыта нарасапашку. Оставив свой портфель у кровати, она выскочила на кухню, присев на широкий подлокотник.       — Урок подняли, — Руслан нехотя поднялся и принял сидячее положение, как бы того не хотелось и как бы не ломило тело. — а у тебя вечно по шесть уроков, что ты так рано приходишь?       — Не, — отмахнулась Лизка. — тренировку сама себе отменила. На физре итак надергалась. А ты че? Что это у тебя? — Тушенцов слегка опешил, когда чужая рука выхватила его, которая сегодня итак настрадалась во время игры в монетку.       — Сегодня в монетку играли с парнями, — честно признался юноша. — оно быстро проходит, неделя-вторая — буду как новенький.       — Да забей, — Неред бросила чужую кисть, махнув рукой. — все окей. Я сама играла когда-то, но порог болевой очень низкий оказался, поэтому завязала. Но это прикольно. Ты, главное, не увлекайся сильно.       Из-за адской усталости Руслан даже не приметил спасительной, в такую жару, работы кондиционера. Подставив шею под дуновение, он подвинулся к краю дивана, чуть ли не умывая лицо в собственном поту. И с нетерпением ждёт настоящую осень, потому что, как правило, в течение определенного времени года его условия рано или поздно надоедают, пройдёт месяц, два, или три.