* * *
Белла... Нет, Маргарита почти не чувствует тела, так оно затекло. Зато и боли, когда ее разоблачают, почти нет, хоть острые края наряда приходится буквально выдергивать из плоти. Ей накидывают на плечи черный атласный плащ, очень похожий на те, что у нее были при жизни, и ведут на ужин с самим Князем Тьмы. Она сразу видит его во главе стола и склоняется в поклоне. — Мессир! От него веет невероятной силой, к которой невозможно не проникнуться почтением. Жестом он приглашает ее занять место напротив себя и поднимает бокал. — За мою королеву! Фагот подносит бокал и ей. — Выпейте-выпейте. Вам сразу же станет легче. Обещаю! От обжигающего напитка поначалу перехватывает дыхание, но вскоре действительно ощущается прилив сил и проясняются мысли. — Вы устали? — Нисколько, Мессир! Я была безмерно польщена и счастлива принимать гостей на вашем балу. — И вы великолепно справились! Может быть, у вас есть ко мне какая-то просьба? Белла под столом стискивает ткань плаща, сглатывает и вскидывает голову. — Нет, Мессир, — тая горечь, она улыбается самой спокойной и безмятежной улыбкой. Интуиция и жизненный опыт подсказывают ей не просить. — Благодарю вас за оказанную честь. — Какие вы, однако, пошли. — Воланд опирается локтями на стол и кладет острый подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Как на подбор. — Он улыбается, не сводя с Маргариты пронзительного взгляда разноцветных глаз, и, кажется, чем-то гордится. — А вы ведь у нас еще и ведьма... — сузив глаза, Воланд будто что-то обдумывает. — У меня к вам предложение. — Он откидывается на высокую спинку кресла. Взгляд становится жестким. — Присоединяйтесь к моей свите. — Широким жестом он обводит сидящих за столом Фагота, Азазелло и Кота. — Станьте одной из нас. Маргарита замирает. Она всегда восхищалась силой и была счастлива находиться рядом с одним из величайших волшебников не только современности, но и в истории. Однако Князь Тьмы однозначно сильнее, здесь, собственно, даже никакие сравнения не уместны. И тем не менее... ей нужен лишь ее Master. Она встает, чтобы поклониться, и только после этого начать говорить: — Простите меня, Мессир. Ваше предложение — великая честь для меня, но, если у меня есть право выбора, я вынуждена отказаться. Я должна найти одного человека. Опустив голову, она смиренно ждет кары, но вместо этого слышит: — Что ж, — Воланд разводит руками, — тогда сами выбирайте, что хотите себе в награду. На этот раз речь не о просьбе, так что говори смело, гордая женщина. Маргарита делает несколько судорожных коротких вдохов и, уже проклиная себя за глупость, отвечает скороговоркой: — Пусть у Фриды появится возможность приголубить своего ребенка и попросить у него прощения. В воцарившейся тишине она успевает отчётливо услышать три сдвоенных стука сердца, вопреки всему бьющегося в ее груди. — Нет, ну что ты будешь делать? — хлопает себя по бедру Фагот. — Да-ау... — Вот уж от вас!.. Я точно подобного не ожидал. — Да-а, совпадение, — задумчиво заключает Воланд. — Если бы вы родились лет на двадцать позже, я бы, пожалуй, даже проверил, не имела ли место реинкарнация. И с предложением я поторопился. Правильно сделали, что отказались: тьмы в вас не так много, как показалось на первый взгляд. — Простите, если разочаровала вас, Мессир. Просто история Фриды напомнила мне о собственной дочери, оставшейся в мире живых, и я, наверное, наивно и глупо, подумала, что если существует баланс, то, может быть, кто-то, когда будет нужно, поможет ей. — Баланс, — вздыхает Воланд и тарабанит пальцами по резному подлокотнику. — Не такая уж и глупость. Ладно, раз уж складывается такая традиция, предоставлю вам, как и вашей предшественнице, второй шанс. Говорите, чего вы хотите для себя лично. Но знайте, эта попытка последняя. Сердце подскакивает к горлу и бьется прямо в ушах. — Благодарю, Мессир! — она почти выкрикивает, задыхаясь. — Я хочу, чтобы мне вернули моего Мастера! — Ха! — Воланд резко смеется и всплескивает руками, обводя глазами свиту. — Нет, ну вы видели? Однако! Однако я, оказывается, все еще могу удивляться! — Он вытирает выступившие слезы и небрежно взмахивает рукой. — Смотрите. Этого? В стене комнаты, обставленной, как обычная гостиная в богатом доме, появляется пылающая трещина и разверзается проемом в бездну, от которой тянет жаром и запахом горящей серы. Откуда-то сверху по невидимым склонам там сбегают потоки лавы и текут к ногам одинокого грешника. С невозмутимым спокойствием сидит он на простом табурете, положив руки на колени и сосредоточив задумчивый взгляд на собственных горящих стопах. — Гордый, — не то с негодованием, не то с уважением протягивает Бегемот, — на бал со всеми идти отказался и вообще разговаривать не хочет. Горит себе молча. — Да, это он! Он! — кричит Белла, не замечая текущих по щекам слез. — Пожалуйста, можно я пойду к нему. — Идите. Путаясь в полах плаща, Белла стремглав кидается к тому, за кем всегда готова была идти и в огонь, и в воду. Но проем неожиданно загораживает стена огня и пружинисто отшвыривает ее обратно. — Почему?! — в отчаянии она смотрит на Воланда. Тот сокрушенно покачивает головой. — Признаю честно, я ожидал этого. Тут уж я бессилен вам помочь, моя королева, — с легкой усмешкой добавляет он и дергает за веревочку, появившуюся над его головой.Аудиенция у Князя Тьмы
7 апреля 2024 г. в 20:57
Глядя на уныло-безликую толпу так называемых грешников, которые творили свои смехотворные злодеяния без всякой великой цели и которые нескончаемой чередой подходят, чтобы приложиться к ее колену, Королева бала чувствует бесконечную усталость. Но не тяжелые железные одеяния, едва прикрывшие нагое тело и уже врезавшиеся в него до крови, больше всего тяготят ее.
Она готова хоть простоять здесь целую вечность, хоть прошагать тысячи миль в этих туфлях, похожих на Испанские сапоги на шпильках. И сколько угодно она согласна гордо нести корону, пусть даже та, продрав все слои кожи, врастет ей в череп. Лишь бы найти в этой вульгарной безликой толпе его. Но единственного долгожданного лица среди них все нет. И больше любых физических мук тяготит безнадежность.
Только однажды из тоски, спрятанной за маской высокомерного равнодушия, ее выдергивает молодая женщина с потекшей тушью и взглядом, полным отчаяния.
— Меня зовут Фрида! Фрида, моя королева.
— ...родила ребенка, да и задушила, затолкав ему в рот платок. Уж как она хотела от того платка избавиться: и сжигала, и что только не делала... Прошлая Маргарита распорядилась не подавать ей его больше, и что бы вы думали? Теперь этот платок ей стал просто смертельно нужен, — покачивая головой, Фагот поражается бесконечной человеческой глупости, а Белла вспоминает оставленную на произвол судьбы дочь. Ее маленькая девочка! До родов Белла жутко беспокоилась, какое впечатление ребенок произведет на Лорда, и успокаивала себя мыслью: “Если что не так, уничтожу мелкое недоразумение своими руками, и дело с концом”. К счастью, Лорд остался доволен дочерью, а Белла потом столько раз, оставаясь с Дельфи наедине, трепетно прижимала ее к груди и тихонько шептала: “Прости…”
Поток убийц и висельников превращается в редкий ручеек и наконец совсем иссякает. Не сбылось.
— Оп, осторожней, моя королева. Не нужно падать в обморок, тем более что все уже практически закончилось.
— Я в порядке. — Да, как бы то ни было, она должна выдержать остаток этого вечера с достоинством.
— Мессир Воланд ждет вас, — тепло улыбается Фагот и снова подает руку.