Оглянемся на зад и вернёмся в день, с которого всё началось…
и наша история тоже…
13 декабря, 1951 год, около четырех часов утра. Ветер на склонах Блэквудских гор стоял всё такой же сильный — истинный — северный, даже при ясном небе, а холод следовал за каждым работягой, суетливо бегающим у самого входа в шахту. Вместе с тем, буйная стихия подталкивала Джеймса наконец-то слезть с металлической бочки, заполненной горючим жидким топливом, и влиться в общую командную работу. Вместо того, чтобы сверить в последний раз всё то, с чем планировалось спускаться в забой, он задумчиво подписывал какую-то рамку на обороте и в конечном итоге неторопливо оставил следующую надпись: «The Blasting crew Preparing to dynamite the new shaft. North West Mines, December 1951» Всем своим видом Джеймс ясно давал понять, что в данную минуту для него всяко лучше, чем спускаться под землю и вылавливать очередной мелкий грош из осколков пустой породы, чтобы в будущем потратить его на губительную выпивку. Откровенно говоря, он даже надеялся на то, что те же люди с фотографии оставят его на поверхности, каким-то невозможным образом замолвят за него словечко. Однако все надежды Джеймса рухнули, когда над ним возвысилась высокая и немного ссутуленная тень — её отбрасывал человек, уже знакомый нам по истории. — Снова халтуришь, Кроуфорд? — усмешливо сказал Пирс, поправляя рукава своей рабочей тёмно-зелёной брезентовой куртки. Лучи холодного солнца освещали его рослую фигуру откуда-то позади. — Между прочим, наша смена уже подходит. Ты в курсе, или не существующих бабочек ловишь? Может, тебе, как маленькому нужно ещё раз объяснить, насколько мы обязаны работать в ногу со временем и как карточки по его учёту влияют на зарплату? — Не строй из себя начальника, — раздражённо гаркнул Джеймс, опустив заляпанную рамку изображением к штанинам. — и лучше не лезь в мой банк. Я всего лишь хочу забрать нашу памятную фотографию под землю, чтобы вспоминать поверхность всякий последующий день, проведённый в шахте. Что в этом такого? … Пирс поднял руки, даже не дрогнув от грузного голоса товарища и дал заднюю. — Ладно, дурень, я тебя понял. Моё дело предупредить, а ты поступай, как знаешь. Действительно, не мне же твои деньги получать… а вот остальным может достаться! Джеймс недовольно выдохнул. Подошедший вдруг развернулся вполоборота и, прежде чем вернуться к остальным — не халтурящим, напоследок бросил через плечо: — Мистер Брэгг очень щепетильно относится к своим деньгам и на вряд ли простит тебе простой без дела. Особенно, когда мы — подрывники, сегодня первые спускаемся в забой. — А затем зашагал к другим, оставив Кроуфорда наедине с мыслями. Едва ли Джеймс успел выдохнуть после разговора с товарищем, его тут же окликнул тот, кого среди людей «Взрывного отряда» принято было звать «До одури ненормальным контролёром», ну, или по профессиональному «штейгер», коим являлся Х. Тэннер —довольно неприятная, озлобленная абсолютно на всё и всех личность, которой до чужих проблем и делу нет, и не только до человеческих, но и до природных, что создавались в основном под его надзором: уродливые станции, опоры и водное колесо; ужасные пробуренные туннели, доставляющие боль величавой горе; вредоносные чертежи; проводимое подземное электричество и металлические пути, ведущие только определённых людей к золотой наживе… Джеймс буквально подлетел с места и оказался возле Тэннера в два счёта вмиг изменив к делу свой обыкновенный настрой. Видя с каким выражением лица к ним поднялся ответственный по Северо-Западным шахтам, шахтёр готовился распрощаться с тем самым «грошом», по привычке мысленно выругав себя за свою болтовню и дурной характер. Он даже перед Пирсом извиниться успел в голове! … Однако штейгер лишь тяжело вздохнул и притянул оторопевшего за ворот, чтобы информацию услышал только тот, кому она предназначалась. — За какой-то срочностью мистер Брэгг здесь, — тихо осведомил Тэннер. — и почему-то ему срочно понадобилась встреча именно с тобой, да так, чтоб другие не знали. Говорит, что с проверкой, но как есть на самом деле — не знаю… — отпустил чужой ворот и заговорил нормальным голосом. — Так что давай, не мешкай и бегом метнулся вниз даже, если снова успел начудить где-то! И Кроуфорд поспешил на встречу с самым главным человеком, который собственно, и держал всю их компанию — богатому и временами пугающему своим спокойствием стариком в выделявшейся среди них всех ещё и опрятной одеждой. Они встретились на склоне, едва ли вход в рабочую зону «Взрывного отряда» скрылся за снежной толщей. Джеймс поприветствовал главного, а тот в свою очередь, сразу же пригласил его пройтись с ним. — Давайте отойдём на несколько минут? — вежливо, но одновременно скрытно попросил рабочего Брэгг. — Обещаю, это нисколько не повлияет на время, которое вы должны отработать в данный день в шахте. Кроуфорд удивлённо вскинул бровь, но всё же согласился на предложение. А как иначе? Отказать самому старшему человеку в горнодобывающей компании было совсем неудобно, да и в принципе, казалось непозволительным, хотя шахтёру необъяснимо сильно хотелось остаться в этот день на месте и послать других куда подальше. Склон, по которому они спускались только вдвоём напоминал переход из одного яруса шахт в другой, потому что даже в самую рань здесь кипело какое-то движение; а вот мелкие горные обитатели — наблюдатели вдруг разбушевались и стали резать своей трелью уши, заставляя отвлекаться от важного похода. Стоило только Кроуфорду обратить своё внимание на какое-нибудь повреждённое дерево, с него тут же кто-нибудь слетал агрессивно махая своими крылышками давно привыкшими к здешней мерзлоте. Аж жутко становилось в те моменты! Шахтёра пробирал холод от внезапного предчувствия, что зверьё, не умеющее выражать свои мысли людскими словами, вдруг затаило обиду на всю компанию и всех тех, кто был напрямую с ней связан…Что за вздор и ненужные опасения? …Ему нужно быть готовым к серьёзному разговору с человеком, в котором не ощущалось ни капли страха; человеком, который нисколько не обращал своё внимание на сторонние громкие возмущения. А что будет с ним, если заметят его отношение к делу? … Пиши-пропала его работа и зарплата… И вот, они вместе прошли через очередную квадратную деревянную арку, притаившуюся среди громадных снежных насыпей и склонов, как тайник, в котором вот-вот произойдёт делёжка добычи среди беглых разбойников — разорителей. На самом же деле, это был очередной штрек, в который хочешь-не хочешь, а нужно спускаться прыжком вниз из-за неподатливой задубевшей породы. Брэгг подозвал кого-то без приветственного слова, и в проход туннеля прямо из глуби вынырнул, уже запачканный тёмной пылью, мужчина в защитной каске с ярким фонарём — это был старший инженер Андерсон, смыслящий на порядок больше в своём деле, чем вездесущий штейгер Тэннер, хотя оба казались совершенно отдельными личностями, которые, на пару что-то скрывали и наверняка знали по более других рабочих. Мужчина помог начальнику осторожно спуститься в шахту, услужливо дал вторую каску и тут же отправился вместе с ним в самую глубь слабо освещённого туннеля. Джеймс самостоятельно спустился за ними, как только услышал, что ему кричат «не отставать» и нагнал двоицу у дальнего изгиба, по которому следовали очередные металлические пути и катилась вагонетка, в тот момент не нагруженная и ждущая другую группу рабочих. У этого штрека были низкие округлые потолки и такие же стены, поэтому продвигаться Джеймсу пришлось быстро и осторожно, чтобы не потерять других из виду. Зато к концу туннель расширился к верху в левом ответвлении из-за круто поднимающейся лестницы, по которой знающие тут же принялись взбираться, а Кроуфорд потянулся следом, всё ещё прибывая в непонимании, зачем они действительно явились в эту часть шахт. Вдобавок, у неё трещал потолок, который какой-то лодырь похоже плохо укрепил. — Объясните мне, прошу, зачем мы здесь? … — озираясь вокруг наконец-то заговорил Джеймс. — Я — то сам без нашей чудо-шляпы сейчас нахожусь здесь. Оказавшись наверху очередной шахтной площадки, двоица единомышленников подошла к какому-то металлическому столу. Андерсон сразу же нашёл повод для укола в адрес пришедшего с ними рабочего. — А вот если бы вы все соблюдали технику безопасности, — мужчина уверенно открыл один из двух ящиков и, достав оттуда свой громадный чертёж, быстро расстелил его на измятой жестяной поверхности. — такое бы в нашем присутствии не говорили. — Ладно вам скалиться, мистер Андерсон. — с демонстративным спокойствием и радушием пресёк его Брэгг и тут сам наклонился над чертежом с задумчивым взглядом. — Будет человеку уроком… Вы лучше расскажите, что у нас происходит в ситуации с зоной, где я запланировал достаточно крупные взрывные работы, чтобы наш дорогой Джеймс услышал это вместе со мной. Инженер с каким-то недоверием и даже сочувствием поглядел за плечо прямо на робеющего шахтёра, неуверенно стоявшего в пару метрах за их спинами. — Облава. Чрезмерно рисковое место с высокой угрозой для жизни…. — Но похоже, что совсем не пустое это место, ведь так? … — уверенно подчеркнул главный, а затем повернулся назад, уперся руками о край стола и обратился к шахтёру.— И вы обязаны нам c этим помочь, Джеймс. Кроуфорд приоткрыл свой рот и, не в силах произнести и слова, указал пальцем на себя самого. — Ведущий мастер-подрывник ждёт нашего слова, — спокойно диктовал старик. — и вы преподнесёте его за нас, а потом спокойно отправитесь в шахты с остальными. — Да как же вы это себе представляете?! — Шахтёр шокировано отпрянул к стене преграждающей любой путь отхода. — Что там может находится такого, на что я по-вашему натолкну себя и всех этих «правильных работничков» из своего отряда?! Андерсон снова хотел вставить своё слово, ведущее по уставу горнорабочих, но Брэгг, явно предвидя подобный исход, в котором даже спевшийся может запросто порушить всё своим языком, дал символическую отмашку и c холодной выдержкой продолжил вести разговор, сопровождая свои слова другими — очень деловыми жестами рук. — Полагаю, раз вы с нами, Джеймс, то я могу быть с вами предельно откровенен…. Старик выдержал паузу, достал из глуби соседнего ящика коробку с сигарами, которую припрятал вопреки требованиям какой-то умник и тут же попросил инженера дать ему свою зажигалку, показывая, что он давно всё знает, затем сам закурил, помня о том, что по его правое плечо, минуя мелкое ответвление, можно вывернуть на открытый воздух, что снижало уровень опасности от подобного действия — весьма предусмотрительно. Андерсон чуть было не сгорел со стыда, хоть и не интересовал начальство в данный момент времени нисколько. — Так вот, — уже серьёзно продолжил Брэгг, выдохнув сигарный дым. — в нашем случае фигурирует не какая-нибудь выдумка, а вполне существенное количество залежей, которые я бы хотел, чтобы ваши люди подняли на поверхность, — не глядя указал свободной рукой на карту. — Есть вариант, где запасов олова и радия может быть предостаточно много, даже больше, чем можно вообразить. Соответственно и прибыли для компании с этого будет намного больше. Место и вправду весьма рисковое, как полагает наш главный инженер, но кому, как не вам взяться за это дело? В крайнем случае, вы, как знающий, сбежите оттуда с чем-то ценным. Вам нужно только аккуратно преподнести информацию и не проболтаться о конструктивных рисках. — Вы что, — сглотнул Кроуфорд. — боитесь того самого мастера-подрывника — Линкера, раз отправляете меня на разговор с ним? — Умоляю вас! — раздосадовался главный. — Меня не напугали предупреждения здешнего племени, защищающего свою дорогую природу россказнями о несуществующих чудовищных духах — Вендиго, якобы пробудившихся вследствие того, что я хозяйничаю на их священной горе; а тут какой-то старый шахтёр, у которого вот-вот подкосятся ноги… — Брэгг тут же изменился в лице и с неприятностью стиснул зуб. — Другой вопрос — это общая и вполне реальная шахтёрская забастовка, сулящая полное прекращение всяких работ и погребение всех моих планов по развитию горно-добывающего бизнеса, отеля и санатория Блэквуд. Представьте, как мне дороги оба предприятия и уже вложенные в них средства! Я знаю, что Линкера послушает абсолютно любой из рабочих, потому что он со всеми на шахте в хороших отношениях, но в то же время он взаимно слушает других шахтёров, а значит он запросто послушает и переданное вами слово. Пробьёт рабочее время, начнётся всегдашняя суматоха, спрашивать чертёж и остальное будет не с кого по близости, у всех уже будет в головах только общие цели, а у вас своя собственная: получить наибольшую часть за дело лично от меня по случаю успеха, в котором риск будет оправдан. Джеймс молча отвёл свой взгляд на землю, успев краем зацепить недовольного, но в то же время чем-то сильно обеспокоенного штейгера. Эмоция растерянности внутри шахтёра перетекла во внутренние размышления и какую-то борьбу, в которой всё же победила обедневшая алчная сторона, увы, не редко встречавшаяся на Блэквудской горе на протяжении уже достаточно долгого времени. — А вдруг я не успею… — Постарайтесь. Хотя бы ради того, чего сами желаете — ради шанса на другую жизнь. Иного благоприятного выбора у вас теперь всё равно нет, хотя бы даже потому что вы знаете слишком много, даже то, что не стоило знать обыкновенному шахтёру.***
Джеймс вылетел из шахт после разговора с мистером Брэггом, как побитый беспомощный птенец в своей ложной шкуре, оперяясь на ходу в тёмные грязные перья. Он мчался по немного иной дороге обратно к рабочему месту и пытался придумать, как же ему преподнести старику информацию о необходимости спуститься в опасную зону и сделать это чисто. Страх от ощущения, что встретившие в другой части шахт господа загнали его в безысходную ловушку, наивно сменялся радостной мыслью о крупном обещании Брэгга, одурманивающим своей неожиданностью и притворной правдивостью. А вдруг риск действительно окажется оправдан? … Другие птицы снова что-то разбушевались. На сей раз они словно предчувствуя откровенную подставу и опасность взметнулись ввысь и закружили бесконтрольным вихрем над головой поддавшегося алчности человека, а он в свою очередь эмоционально забранился, чтобы те не терзали его трусливую душу и не выбивали из гнусных мыслей. Пернатые создания отступили лишь тогда, когда Джеймс с трудом осилил финальный круто поднимавшийся склон. Шахтёр даже задержался на месте, чтобы с ухмылкой победителя взглянуть вслед разлетевшейся стайке, но эта эмоция тут же спала с его усатого лица, когда перед глазами предстало небо, затянутое тёмными серыми облаками, грозящимися обрушить на его незащищённую голову сильнейший спад снега. Он был сильно удивлён тому, как резко изменилась погода. Тогда Кроуфорд снова прибавил шаг и наконец-то добрался до нужного входа в шахты — там, под старой и кривой опорной аркой, точно под укрывающим козырьком, его с недовольными лицами встречали Пирс и Линкер, некоторое время назад принявшие на себя всё негодование других членов отряда, из которых лишь двое (не считая их) остались на земном ярусе и теперь беседовали в глуби тёмного коридора. — О! А вот и он! — не скрывая своего возмущения бросил в воздух Пирс, завидев пришедшего товарища. — У нас тут проблема намечается — люди без дела стоят, боясь за несправедливый вычет, а он по скалистой местности разгуливает! — недовольно сплюнул в сторону, скрестив руки на груди и тем самым пряча стиснутые кулаки подмышками. Линкер, заметив, что товарищ по делу был готов устроить откровенную драку, тут же спохватился, миролюбиво положил руку ему на плечо и с долей простоты отправил к другим. — Ладно тебе, Пирс. Иди-ка ты лучше к остальным, я сам поговорю с ним. Длинная недовольная фигура раздражённо нырнула в шахтную тень, схватив какие-то вещи с земли, а Сэм с отчитывающим, но в то же время совершенно беззлобным взглядом, повернулся на Джеймса. — С чего это он взял, что я попусту разгуливал? … — начал тут же оправдываться Кроуфорд. — Он просто злится из-за того, что сегодняшний день решил доставить нам хлопоты и пойти не так, как планировалось. — смиренно выдохнул Линкер. — Видишь, как получается: мы же обычно немного заранее спускаемся под землю, чтобы втык со временем быть, а тут я даже не от кого ещё поручения не получил, хотя считаюсь самым ответственным человеком. Тэннер говорил, чтоб я своё упёртое сердце поберёг для шахт и не рвался никуда больше, а сам, засранец, так и не пришёл. Уж лучше бы я сам дошёл своими ногами до инженера, а то люди, привыкшие, что нужно всё делать чётко уже распустились и схлынули сами по себе под землю ради того, чтоб не терять заветный грош. Кроуфорд усмехнулся, расслабленно упираясь плечом на знакомую рыхлую стену и бросил: — И им позволили? — Я позволил, — пояснил тут же Сэм. — ибо не могу допустить, что бы между нами попусту началась грызня — пусть отмечаются вовремя, кому сейчас это помешает?.. В воздухе не надолго повисло молчание, но старик сам разорвал тишину, понимая, что товарищ сам не признается. — Ты то сам где был? Джеймс снова напрягся и нервно почесал до их пор не укрытую ничем голову, а затем промямлил: — Я как раз-таки оттуда… — Откуда? — Да оттуда, откуда надо… — постарался собраться с мыслями. — поручение принёс, чтоб мы направлялись в двенадцатый туннель. Сказали, что зону проверили, обрушения быть не должно, а вот ценности в нём может быть больше, чем думали раннее! Представь, Сэм, сколько мы получим, если дорвёмся до полезных очагов! Линкер поразмыслил немного. Сомнения некоторое время терзали его, но он всё же дал доверительный мах головой. — Ладно, принято! — с разгоревшимся нетерпением сказал было он, и сам зашагал в тёмную пучину. — А теперь пошли, обрадуем наших, что мы наконец не без дела! Только вещи свои с бочки забери: там кажется шляпа твоя и рамка с надписью остались… Сколько радости было в этом хрипящем, временами строгом голосе бывалого подрывника и чувствовалась в ней не столько погоня за наградой, сколько облегчение. За других, в первую очередь, а после и за то, что всякие подозрительность, сомнение и колкость по отношению к выше стоявшим людям компании можно было наконец-то отпустить, вдохнуть напоследок холодный горный воздух и нырнуть в неизведанное, сулящее, по принесённым сведениям, необыкновенный успех. Последнее время «Взрывной отряд» только и делал, что натыкался на пустующую горную породу уже наскучивающую сполна. Что же, они зря надрываются? Или, быть может, попусту рискуют здоровьем?.. Джеймс тоже воспарил своим шахтёрским духом, хотя, откровенно не понимал такую заботливость и волнение старика. Быть может, в свои тридцать семь, он понимал меньше старика, но в то же время, и никогда не стремился подняться по карьерной лестнице прямиком к новым должностям. Он просто был среди них и одуревал под землёй, когда шла рабочая жара. Вот только там — наверху, в открытом мире, мужчина становился совершенно другим: скрытным, лукавым, даже трусливым, и в этот день он взял эти качества с собой прямиком в шахты вместо действительно необходимых вещей, уповая на то, что другие итак снарядились достаточно. С энтузиазмом забрав свои единственные вещи с бочки, Кроуфорд поспешил за Линкером и не заметил, как один мир мгновенно сменился другим. В нём его поджидали оставшиеся шахтёры, решившие дождаться распоряжения. На удивление, среди них был и Бэйтс — не только отменный товарищ, но и человек особо взрывной, как полагали другие, и даже главные. В отличии от Пирса, он встретил Джеймса с хитрой улыбкой, полной азарта на предстоящее дело, и, не проронив ни слова по поводу произошедшего недоразумения, нажал на рычаг, открывающий железные прутья первого элеватора, обычно спускавшего мелкую группу рабочих на один, или сразу несколько ярусов под горный пласт. Своё действие мужчина в подтяжках сопроводил колкой шуткой, пытаясь таким образом разрядить нагнетающуюся обстановку, и принялся подгонять всех зазывающим жестом руки. — Нагружайте смелее! А то ворчливые девчонки уже должно быть заждались нас внизу! Четверо товарищей захохотали, поплотнее стискивая в руках свои вещи и ввалились в лифт всей небольшой толпой. Даже Пирс повеселел и пустил ответную: — Смотри, Билл! Дошутишься — ни с одной не встретишься на поверхности! И элеватор, дёрнувшись на месте, принялся спускаться вниз под новую волну бесстыдного смеха и напористого бросания в друг друга покрывающими фразочками, сравнимыми разве что с скрипящими и заржавевшими от влаги тросами. В какой-то момент Бэйтсу это надоело, и он предложил товарищам замудрить очередную песню, пока они продолжают спуск под раздражающий грохот конструкции. Сэм, в своей привычной манере, пригрозил раздать всем хороших затрещин, как негодным мальчишкам, если то произойдёт, и один, катившийся с ними пятым, даже сдулся под этим предлогом; а вот Билли напротив — упёрто поставил руки в бока — благо площадь спускающей коробки позволяла — и задрал немного голову, показывая тем самым, что не боится старика нисколько. — Ну, значит, я начну, а Кроуфорд с Пирсом подхватят и поддержат меня. Тогда-то по стенам шахт загуляла очередная выдумка, придуманная буквально на ходу. Она была короткой, но очень звучной: — We named ourselves the «Blasting crew» and each of us is like a screw! — начал, как и хотел Бэйтс, задавая темп по нарастающей. Его слова звучали растянуто, медленно, а голова довольно пошатывалась из стороны в сторону, будто шахтёр распевал любимую песню, давненько знакомую каждому из них. — Our work and live in mount’s mines and now we’re laying lines! — шустро подхватил Джеймс, боязливо глянув на Линкера, который уже во всю затыкал свои уши указательными пальцами вместе с пятым, последовавшим его примеру. И тут, оттаяв окончательно, загорланил уже Пирс да так громко отчебучил, что хлипкий пол, всё ещё нависающий где-то над пропастью, затрещал под ногами каждого из бесстрашных горняков: — The older master sowed helmet! Krouford James just squealed «dammit»! Его тут же снова подхватил Джеймс, особо не вникая в раннее произнесённые слова и по-дружески приобнял Билла за плечо: — And Billy Bates lost dynamite!.. Неизвестно, чтобы он выдумал ради рифмы — за него это не осознанно сделал Сэм, не способный никуда деться от чужих напевов. — Stop! It was a fucking limit! — Вскрикнул он, желая, чтобы ненормальные наконец-то заткнулись. По закону подлости, ровно в этот момент элеватор снова дёрнулся и, внезапно остановившись, распахнул свою решётчатую дверь… Перед пятёркой, спустившейся позже остальных в забой, предстала удивлённая толпа из двадцати пяти товарищей, ещё недавно негодующих из-за общего простоя…. В воздухе не надолго повисло молчание, откуда-то донёсся неловкий кашель, на самом деле свидетельствующий о признаках одной из так называемых «профессиональных болезней», которые шахтёры нередко получали из-за условий, в которых им приходилось работать. Среди способствующих факторов были: удушливый подземный воздух, разносящаяся после проведения взрывных работ в крупном радиусе, каменная пыль и вредоносный спад каменной породы. Линкер растерянно оглядел шахтёров, его сердце на секунду сжалось за грудной клеткой, но он быстро подобрался, вышел на мёрзлую поверхность вместе с оставшимися, словно перешагивая черту, и сообщил во всеуслышание важную новость, касавшуюся общего дела. Все были рады тому, что работа возобновляется, хоть и мнения не надолго разделились: кто-то просто махал рукой на то, что придётся закладывать взрывчатку в конце заброшенного двенадцатого туннеля, который, в последствии, придётся усиленно укреплять; кто-то же напротив — отнёсся к этому с осторожностью; но старший умудрился уверить каждого, что, если они продолжат соблюдать технику безопасности, то всё пойдёт, как по маслу и даже лучше, ведь до настоящего момента уже всё было проверено и дано «добро». Тогда «Взрывной отряд», наполнившись привычной смелостью и уверенностью, что их работа пойдёт в привычном темпе, двинулся в глубь громадного забоя Северо-Западных шахт и совсем скоро скрылся в его тени. Добравшись до электростанции напрямую по большому, укреплённому высоченными хлипкими опорами, штреку, шахтёры один за другим принялись опускать свои бумажные именные карточки в отведённый табель, прикреплённый к пристройке на соответствующей высоте. В одно мгновение, отстояв свою очередь, Джеймс обнаружил, что до сих пор таскается с рамкой, в которой находилась их общая фотография. Он тут же шепнул Билли, стоявшему среди неучтённых, что скоро вернётся и, обменявшись с ним доверительным махом головой, отправился в обратный путь. Кроуфорд отделился от остальной части отряда во второй раз, уверенный, что друг прикроет его в случае, если старик Линкер очухается, и, миновав вертикальные деревянные доски, составляющие подобие высоченных дверей, прошёлся вдоль железных путей, ветвь которых заканчивалась и начиналась как раз-таки на территории станции. Вагонетки, находившиеся на металлических рельсах, проходили, как путеводная нить практически по всем раннее изведанным туннелям, искусственно созданным горняками. Сейчас они были не гружены и ждали, когда другая группа рабочих снова придёт и наполнит их до верху, чем-нибудь важным и ценным вроде того же олова и радия. Ох, если бы кто-то так же мог заполнить рассудительностью и здравомыслием голову этого Джеймса… Да и вообще, если бы хоть что-то могло заставить их всех не спускаться больше в эти шахты, являвшиеся не проходимыми увечьями горы, и не вредить более этим живописным местам, то, возможно, всё повернулось бы иначе. Мало, кто может понять, когда нужно остановиться… Кому-то то и вовсе не дано; а кто-то, хоть и слишком поздно, но всё же учится на произошедших последствиях. Я не встретил среди всех причастных к событиям тех годов того, кто смог бы остановиться, но понял, пока сам следил за этой историей невидной рогатой тенью, что Бэйтс относился к последним, а вот Джеймс, к его горькому сожалению и к моей безграничной радости — ко-вторым. Тогда он приземлился на одно колено перед сундуком, в котором лежали какие-то старые негодные шахтёрские вещи, оставленные на крайний случай, затем приоткрыл его крышку и в последний раз взглянул на людей с чёрно-белого снимка. «Счастливые от скорой успешной добычи дурни, и я среди них…» — подумал Кроуфорд, живо вздыхая. — «Если всё получится, то каждый из нас получит своё: я — самую большую долю, а вы какую-нибудь соизмеримую доплату…» Пропустив свою гнусную мысль, мужчина положил рамку на дно сундука, затем уверенно закрыл крышку и, не задерживаясь больше на месте ни на секунду, вернулся обратно к другим, на ходу отряхивая свои холодные руки, словно от улик, хоть грязи во круге было и предостаточно. Когда все тридцать шахтёров выполнили свою первую задачу, они стали пробираться к самому двенадцатому туннелю; пробирались уже насквозь, — через большие скальные дыры — что бы сократить маршрут. Любой незнающий столь мудрёные места легко бы потерялся в бесконечных прорубах, но шахтёры из «Взрывного отряда» достаточно хорошо ориентировались под землёй, в особенности бывалый мастер подрывник, таскающийся вместе с остальными. Они часто шустро находили новые входы и выходы из одной части шахт в другую без какой-либо карты перед глазами, порой понимая, что тем же путём уже не выберешься, ибо и без того уставши, придётся ещё и взбираться на прямую не ровную стену из пустой породы булыжника. Так они и добрались до цели, успевая петлять между бесконечными мёртвыми зонами. — О! Обнаружили вредную! — с наигранным удивлением выдал Бэйтс, присматриваясь к криво висящей знаковой табличке c цифрой «12», имеющей ещё какие-то отметки. Он махнул остальным рукой, и все дружно принялись за свою работу, нырнув в длинный роковой туннель, внезапно потребовавший своей завершённости. Некоторое время всё было относительно спокойно: шахтёры негромко обсуждали что-то, старались по уму укреплять подозрительные стены, от которых исходила вредоносная пыль, присматривались к знакомой глухой стене и начинали воображать небывалые горы добычи, слух о которых шёл манящей волной. Но вдруг, когда раздался заветный взрыв, заложенной не бездумно взрывчатки, и стена впереди разлетелась, всё в округе пугающе задрожало и похоже по силе сотрясения каменной поверхности, что не только в их туннеле, а ещё и в нескольких местах сразу — срезонировало, так сказать, по широкому радиусу, чего быть совершенно не должно. Послышался ужасный лязг металлических конструкций, не выдержавших натиск горной толщи. Они начали резко прогибаться и валиться на землю, а вслед за ними громадные валуны стали падать и складываться в единые стены. Линкер, осознав весь ужас ситуации, громко скомандовал «быстро сматываться» всем тем, кто находился в самом сердце эпицентра, подталкивая к выходу впереди стоящих, и люди из «Взрывного отряда» рванули со всех ног в противоположном направлении от конца подорванного туннеля, побросав все свои вещи. Вдалеке, на длинной стороне, виднелся свет от фонаря, зовущий и выводящий в другую открытую сторону шахт. Часть шахтёров слепо рванула на него, вместе с ними и наивный Кроуфорд. Он находился практически в самом хвосте толпы, и если бы кто-то своевременно не схватил его за рукав, не вытянул в другой — короткий туннель — поворот, находящийся слева от захода, то Джеймс оказался бы замурован заживо ещё тогда вместе с отделившимися и погиб в тот самый день обвала. По — началу, не понимал, что происходит вокруг него. Крупный обвал поднял огромное вредное облако, дезориентировав его, и сильно сотряс горную поверхность под подошвами грязных сапог. Сердце шахтёра бесконтрольно заколотилось за уцелевшими ребрами, а уровень стресса резко поднялся, пронизывая каждую клеточку тела, но еще больший удар пришёл тогда, когда он услышал, как другие пытаются не задохнуться вместе с ним в уже безвыходной ситуации и выгнать из груди всю оседающую пыль. Затем проявилась местность и показались стены кратера. Джеймс увидел рядом с собой Бэйтса и понял, что именно он спас его от нагонявшей опасности и смерти. Кроуфорд был шокирован, им сразу же овладели два чувства: злость и растерянность. — Зачем ты сделал это, Билл? — мужчина ошарашенно приземлился на землю. — Я бы успел! Если бы бежал по-другому штреку! В-все бы успели! — Не успели бы… — с отдышкой заключил Бэйтс. — Ты не бегаешь с большей скоростью, чем сошла верхняя часть прокладываемого нами туннеля. Сам видишь, как быстро обвалились шахты и с какой мощностью попадали каменные валуны! Просто прими, что я спас тебе жизнь. — сменив вдруг непонимание на надежду, Билли взглянул за плечо Джеймса на заваленный вход. — Хотя, быть может и других ещё можно спасти… В тот момент Джеймс Кроуфорд не мог вымолвить и слова, а уж тем-более благодарности. Силой горной природы и обстоятельств, он сам попался в ловушку, разделив печальную участь с оставшимися в живых шахтёрами, в том числе и своим другом — Билли Бэйтсом — людьми, которые оставались его товарищами до самого конца… «Голос разума» — есть человек, для чего-то выбранный на главную роль тяжёлой истории; человек, старающийся сохранить себя и других до своего последнего свободного вдоха, чтобы задержаться вековыми горами в сознаниях окружавших его людей, даже, если он в конечном итоге остаётся один на один со своими ошибками и пониманиями, засыпанный противостоящей стороной, словно сильным бушующим снегом… но всё же существующий…