Альбина поняла: сейчас или никогда. Она может попробовать использовать свою силу. Да, она слаба, но что, если получится? Иначе… Лёва просто погибнет. Она никогда себе этого не простит. Ермакова закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Как говорил сам Глеб: «благодаря адреналину или стрессовой ситуации энергия может выплеснуться». Надо пытаться.
Ладони рук начало жечь, а ноги словно вросли в землю. Когда русоволосая подняла голову, то увидела, что друг тоже не бездействует. Он сорвал с мантии Глеба тот оберег, который он всегда носил при себе. Кажется, он попал в самую точку, ведь существо начало неистово вопить и дымиться в воздухе. «Это единственный шанс!» — пронеслось в мыслях школьницы, и она, резко вытянув руки вперед, сосредоточилась, и что было силы направила всю мощь своего телекинеза на Глеба. Было ли это чудом, но сила сработала. Все еще вопящее существо отлетела на огромное расстояние. Оберег остался у Лёвы. Он едва ли стоял на ногах. — Лёва, господи, пойдем. Пойдем скорее, — Аля тряслась, видя кровавое пятно на футболке друга. Она едва ли не тащила его на себе до самой автобусной остановки. Автобус приехал почти сразу же, и они тут же залетели в него. — Ты как? Нам нужно срочно в больницу! — Ммм, нет. Надо предупредить остальных. — Лёва, ты умрешь от потери крови. Сейчас мы едем в больницу, а после я позвоню Валентину Сергеевичу или Игорю. Пожалуйста, — слезы текли по фарфоровым щекам. Она сжимала испачканную в крови руку Лёвы. — Ммм… ладно, — он начинал терять сознание. Ермакова быстро обратилась к водителю, соврав, что в лесу на них напал пьяный охотник, который случайно задел Лёву, и попросила отвезти их в больницу. Видя состояние парня, водитель не стал даже спорить. Пассажиров было всего несколько человек.***
Прибыв в местную городскую больницу, Хлопова сразу же увезли в хирургическое отделение. Приехали они под вечер, а Альбина просидела в коридоре, ожидая результата операции, наверное, часа три. Настенные часы показывали почти одиннадцать вечера. Ермакова пыталась дозвониться до Валентина Сергеевича, но тот не отвечал. Видимо, в штабе никого нет. В голове крутился рой мыслей. Але хотелось поскорее рассказать все друзьям, но оставить Лёву тут одного она не могла. Также был страх, что Стратилат найдет их в больнице. Он придет сюда, чтобы добить Лёву и избавиться от Альбины. Глаза уже слипались от усталости, но школьница не позволяла себе и шага ступить от дверей. Наконец, спустя еще минут двадцать вышел врач. Мужчина средних лет с сединой на висках. — Доктор, что с ним? Все в порядке? — подскочила она. Руки тряслись от страха и переживаний. — Повезло мальчику. В рубашке родился, — заключил тот. — Вовремя вы обратились в больницу. Еще бы чуть-чуть, и… — Даже не говорите. Как прошла операция? — Парень много крови потерял, нужно переливание. А так, в целом, жизненно важные органы не задеты, рана пришлась чуть левее желудка, что просто чудесно в данной ситуации. Внутреннее кровотечение мы остановили, жить будет. У вас, к слову, какая группа крови? — У меня первая отрицательная. — Это отлично! Вы подходите как донор. Сейчас мы переведем его в реанимацию и осуществим переливание. Вы согласны? — Конечно! Конечно, доктор! — слыша, что юноша будет жить, сердце пропустило удар. Узел страха в желудке развязался. — А когда он придет в себя? — Думаю, ближе к утру. — А можно будет посидеть с ним? Ну, в реанимации, — русоволосая закусила губу, понимая, что, скорее всего, в этой просьбе ей будет отказано. Но нельзя оставлять Хлопова одного, это может быть опасно. — Хм… — мужчина задумчиво почесал затылок. Было видно, как Аля переживает. Она готова абсолютно на все, чтобы Лёва поправился. Более того, она чуть не сошла с ума, сидя одна в коридоре, пока того оперировали. — жених? — Что? — Ну, он твой жених? — слабо улыбнулся врач. — Эээ… да, — «ну, лучше ответить так, чтобы избежать лишних вопросов. К тому же, больше шансов, что он разрешит». — Ох, любовь-любовь. Это так хорошо. Вообще, тебе после переливания самой не помешал бы покой. Может, домой поедешь, а? А утром мы позвоним. — Нет, ни в коем случае. Я останусь здесь, я его ни за что не оставлю, — отчаянно запротестовала Аля. — Ну хорошо. Можешь посидеть в реанимации, только не долго. И надо будет халат с шапочкой надеть. — Спасибо! Спасибо вам огромное, доктор! — школьница бросилась в объятия врача, едва сдерживая слезы. — И за то, что спасли его! — Ну-ну, прекрати. Это наша работа, — отодвинул от себя девушку. — Пойдем, подготовлю пока кабинет. Лёве очень быстро перелили кровь Альбины. Пульс и состояние было в норме. Ей выдали специальную одежду и разрешили посидеть с ним в палате. — Он меня будет слышать? — спросила Аля у уходящей медсестры. — Да. Он же не в коме, — и вышла, оставив пару наедине. Русоволосая подвинулась к кровати. — Лёва. Знал бы ты, как я испугалась. Клянусь, я уже… просто… — из голубых глаз брызнули слезы. Тишину в помещении разбавлял девичий плач. Она взяла руку юноши в свою и крепко сжала. — Тогда, в лесу, я думала, что ничего не получится. Что я не смогу использовать телекинез против Стратилата. Но у меня получилось, и это стало шоком. Боже, Богом клянусь, я не знала, что это Глеб. Пожалуйста, поверь мне! Я даже не могла подумать о том, что мой дядя… тот, кого мы ищем. Выходит, он и Анастасийку убил. И чуть тебя не убил. Я бы не простила себе этого. Не пережила, — он вытерла слезы. Голова неимоверно кружилась от резкой потери крови. Русоволосая положила ее на колени Лёвы и прикрыла глаза. Решила немного вздремнуть, пока есть возможность.***
Спустя два с половиной часа парень пришел в себя. Открыв глаза, первое, что он увидел, — был белый больничный потолок. Хотелось пить. Изначально Лёва даже не понял, где находится. Память словно отключилась. Но, заметив спящую Ермакову на своих коленях, хронология последних событий мгновенно всплыла в памяти. Он покряхтел и попытался почесать левую руку, где стояла капельница, но этот разбудило Альбину. Она подняла голову и, завидев, что друг очнулся, оживилась и придвинулась ближе. — Господи, ты очнулся! Лёва, как ты себя чувствуешь? Мне позвать врача? Болит что-то? — посыпались вопросы. Она все еще сжимала его руку. — Нет, — коротко ответил тот. — Что случилось? Я ничего не помню с того момента, как мы сели в автобус. — Глеб пырнул тебя ножом в живот, но важные органы не задел, хотя был близок. Мы сели в автобус, ты потерял сознание, водитель отвез нас в больницу. Операция длилась три часа, еще два ты спал. Ты потерял много крови, но, как оказалось, у нас с тобой одна группа, поэтому я поделилась своей, — запинаясь, рассказывала голубоглазая. Видимо, ей тоже пришлось не сладко: вся бледная, сонная, с мешками под глазами, руки до сих пор мелко трясутся. — Ты связалась с ребятами? — Я пыталась, но никто не ответил. Похоже, они не в штабе, — пожала плечами. — Надо срочно рассказать им! Теперь мы знаем, кто Стратилат, и он будет пытаться убить сначала нас, а потом и Валеру! — от повышенного тона начинал болеть живот. — Я понимаю, но оставить тебя тут одного я не могу, поэтому рассказать получится только утром. Будем надеяться, что он не доберется до них за это время. — Что это было там, в лесу? О чем вы разговаривали?! — Что? — Он говорил про твою бабушку, про своего брата, про какую-то месть. К чему все это? Что вас связывает? — голос Лёвы больше не был таким любезным и дружелюбным, что напугало Альбину. Но, тем не менее, она понимала, что правду уже не скрыть. — Дело в том, что… Глеб мой родной дядя. — Ч-что? — не веря, переспросил собеседник. — Прости, что не сказала сразу. Я не думала, что это будет так важно. Просто не хотелось лишних вопросов от ребят. Но, клянусь, я не знала, что он Стратилат. — Интересно получается. Почему я должен верить, что ты не сливала всю информацию Глебу? — Я говорю правду! Пожалуйста, Лёва, поверь мне, — глаза снова наполнились слезами. — Ладно, давай дальше. Что за месть? Что за брат? — Мой отец — родной брат Глеба. Бабушка умерла три года назад. В официальных источниках написано, что от инфаркта, но это не так… Сначала мой отец погиб на войне, а через год бабушка. Это случилось ночью, я тогда была с ней, — сглотнула вязкую слюну. Монолог обещал быть тяжелым. — На ночь мы всегда вешали обереги от вампиров. Но тогда что-то пошло не так. Они обычно не заходили к нам на крыльцо, даже тушки не могли, а в этот раз несколько вампиров проникли к самой двери. Я проснулась от стуков и голосов на улице. Бабушка велела мне спрятаться в подпол. Не знаю, что сподвигло ее открыть им дверь… Вампиры ее загрызли. На утро я увидела лишь тело, лежавшее у терассы, — судя по всему, девушка уже пережила эту историю, поэтому не плакала. Ее лишь трясло на определенных моментах. Голос дрожал. — Милиция, разумеется, не поверила бы в версию про вампиров, так что я даже не пыталась донести им это. Милиционеры и врачи сделали вывод, что ее загрызли дикие звери, но тот факт, что не было много крови, никак объяснить не смогли. Это деревня, так что быстро все замяли. Только почему-то причину смерти указали инфаркт. После этого мама забрала меня в город. Мы жили недалеко от Куйбышева, в Северске, но летом переехали сюда. Вместе с отчимом. Тут его работа была, — завершила свой рассказ школьница. Хлопов долго молчал. — Искренне соболезную насчет бабушки, но как здесь фигурирует Глеб? — У него была странная реакция на смерть бабушки. Он говорил, что это наказание за смерть отца, хотя мы с матерью долго не понимали, причем тут это. Без понятия, как она, но я и по сей день не понимаю. Мама запретила мне общаться с Глебом после переезда. Причину не объяснила, лишь сказала, что он может быть опасен. Я не горела особым желанием, так как мы не были близки и при жизни отца, и при жизни бабушки. Он тогда промышлял чем-то… темным, насколько я знаю. Какие-то заклинания, заговоры. Но без подробностей. То, что он теперь живет в Куйбышеве я узнала лишь когда в первый раз приехала с вами. Поэтому меня знатно удивила его «праведность», — русоволосая снова закусила губу и с мольбой посмотрела на друга. Тот обдумывал большой объем информации. — Даже не знаю, что сказать. Хочется верить тебе, но я не могу пока что. Если бы ты не скрыла правду хотя бы от меня, было бы гораздо проще. — Я понимаю. Прости. Я очень боялась сказать что-то не то, ведь не хотела, чтобы мы… ну, перестали общаться. Вы — мои первые друзья, я благодарна судьбе за то, что познакомилась с вами. Особенно с тобой. Но мне показалось, что доктор Носатов прогонит меня, если узнает какие-то подробности моей жизни. — По итогу из-за твоего молчания я теперь лежу на больничной койке, — несколько грубо ответил брюнет. Ермакова шмыгнула носом и отвернулась. — Прости. Прости, пожалуйста, я не… я не могла представить, что такое произойдет. Но что ты вообще делал в лесу? — Следил за тобой. Носатов приказал, — не скрывая, произнес Хлопов. — Значит, Глеб тренировал твои способности? Но зачем? В чем выгода для него была? — Я не знаю, правда. Может быть, он сделал это лишь потому, что мы родственники. Или потому, что хотел пользоваться в дальнейшем мной как марионеткой. Но не успел, — она видела уставший вид Лёвы, поэтому спешно поднялась, давая ему возможность обдумать все самому. Голова резко закружилась и Аля едва ли не поцеловала носом пол. — Все нормально? Что с тобой? — Да, отлично, не переживай. — Что с тобой? Это из-за донорства? — Да. Думаю, да. Знаешь, я думаю, тебе нужно побыть одному. Ты устал. Я посижу снаружи. Если что, буду караулить дверь, чтобы никто посторонний не вошел. Ну, то есть, Стратилат… — Эм. Тебе необязательно уходить, если не хочешь, — неуверенно произнес парень, осознав, что довольно грубо общался с Алей. — Тебе ведь тоже не очень хорошо. — Оу, ничего. Мне нормально. Если что, зови, я не буду спать, — слабо улыбнувшись, она вышла, оставляя Хлопова наедине со своими мыслями.