when the party's over

      Машина Казухи въезжает на подъездную дорожку в ту же секунду, когда стрелка наручных часов останавливается на цифре «два», и Юнджин даже не удивления. Она (за редким исключением) ведёт себя как робот, говорит как робот. Конечно, в её продуманной до последнего винтика системы нет кода, который отвечал бы за опоздание.       «Боже», – думает Юнджин, натягивая бомбер под протяжный звук автомобильного гудка. – «Разработчики могли хотя бы попытаться её очеловечить. Типа… не знаю, есть же Хлоя из «Детроита» и другие милые роботы. Почему эту нельзя было сделать такой?».       – Ты опоздала.       – Серьёзно? – Юнджин даже не пытается скрыть насмешку в голосе. – Это всего три минуты.       – Этого времени достаточно, чтобы полицейская машина добралась до места преступления.       – Извини, не заметила у тебя на крыше мигалок, а в салоне рации. Ты куда-то торопишься? Если да, то, наверное, стоит ехать, а не читать нотации по поводу того, что я надевала обувь на десять секунд дольше, чем принято.       – И после этого ты удивляешься, что я не хочу брать тебя в основной состав,       Раздражённо выдохнув, Хо скрещивает руки на груди.       – Это просто три минуты. Мелочь.       – Из таких мелочей и складывается дисциплина. Игрок не может опоздать на важный матч даже на три минуты, врач не может опоздать на операцию.       – Зато ты можешь забивать мне мозг всякой нелепой хренью. Если это то, что мы должны обсуждать, то я просто сразу уйду и займусь чем-нибудь поинтереснее. У меня вообще-то есть подписка на «Нетфликс».       – Я просто… ладно, не имеет значения. Ты всё равно не поймёшь.       – Конечно, мы, люди, никогда не станем такими идеальными, как вы, роботы.       Юнджин не может не отметить, что Казуха выглядит хорошо. На ней широкая белая футболка, красиво спадающая с изящных плеч, широкие чёрные джинсы с модными потёртостями. На шее серебряный медальон, украшенный фигуркой, слегка напоминающей балерину. На заднем сидении аккуратно сложена кожаная куртка. Хо скользит взглядом по своим слегка помятым (в последний раз она гладила их примерно никогда) вещам.       «И я ещё надеюсь, что мы поладим?» – Звучит в голове смешок. – «Она точно маньяк. Ни один адекватный человек не может быть настолько аккуратным».       Они проезжают мимо пустынных улочек и витрин магазинов, парка, сворачивают на шоссе, и Юнджин мгновенно забывает о своём беспокойстве. Справа море. Оно тянется настолько далеко, насколько хватает глаз, красиво переливаясь в ярко-жёлтом свете солнца. Пенные белые барашки подпрыгивают на гребнях невысоких волн, врезаясь в песок, чтобы мгновенно исчезнуть, а крики голодных чаек сливаются с шумом моря в приятную для слуха мелодию. Хочется закрыть глаза и просто наслаждаться.       – Можешь открыть окно, – говорит Казуха.       – Разве в твою систему не встроена информация о том, что езда с открытым окном считается небезопасной?       – Я просто предложила из вежливости.       – Если хочешь быть вежливой, скажи, куда меня везёшь. Просто нужно сообщить отцу, где искать останки, если ты вдруг решишь меня убить.       – Это просто кинотеатр под открытым небом.       – И ты думаешь, мы сможем там поговорить?       – Почему нет? – Казуха пожимает плечами. – Он достаточно далеко, чтобы мы не встретили никого из школы, но при этом популярен, так что мы не останемся наедине.       – О, ты боишься, что снова набросишься на меня? Как это мило.       – Я не…       – Не танцевала у меня на коленях, пока твой язык был в моей глотке? Извини, но это была ты, и всё происходило именно так. Просто прими эти факты.       Юнджин ожидает, что Казуха выкинет её из машины, но та лишь закатывает глаза и сильнее давит на педаль газа. Великолепный вид моря сменяется зелёной стеной хвойного леса, которая вскоре срастается в нечто тёмное и густое. Хо вглядывается в чащу, ожидая разглядеть где-то в глубине мерцающие огоньки изумрудных глаз какого-нибудь таинственного зверя, но видит лишь пару кроликов на обочине.       Занятая собственными мыслями, она даже не сразу слышит вопрос Казухи.       – Твоя мама всё ещё живёт в Калифорнии?       – Что?       – Просто на ужине твой отец упомянул, что вы переехали сюда после развода, и… нет, извини, мне не стоило спрашивать.       – Всё в порядке, это просто развод, такое случается. Да, мама решила остаться в Калифорнии, но сейчас переехала в Нью-Йорк по делам работы.       – Работы?       – Она архитектор, сейчас проектирует офис для крупной звукозаписывающей компании на Манхэттене.       – Звучит престижно.       – Да, именно так. А что насчёт твоих родителей? То есть я знаю, что твой отец владеет лесопилкой, но не уверена даже в том, как зовут твою мать.       – Её зовут Юко. Накамура Юко.       – Звучит знакомо.       – В прошлом она была достаточно популярной балериной.       – Балериной… да, точно! Кажется, я видела какое-то старое шоу с ней по ТВ. Что-то типа документального фильма про экспериментальный театр.       – Да, она… она была там примой, пока не вышла замуж за моего отца.       – Предпочла семью карьере?       – Наверное, – равнодушно отвечает Казуха. – Я не спрашивала об этом.       – Серьёзно? Мои рассказывали мне о том, как поженились, почти каждые выходные. Это было что-то вроде наказания, – сидеть и почти час слушать, каким волшебным был первый танец молодых, а потом ещё столько же смотреть фотографии и свадебный фильм. Я думала, что к концу рассказа постарею так же, как те двое детей из «Как я встретил вашу маму».       – Это мило.       – Не тогда, когда тебе пять, и всё, чего ты хочешь, – поиграть со своими грёбанными куклами.       Когда они въезжают в кинотеатр, большинство мест уже занято. Парень в небольшой будке у шлагбаума скучающим тоном сообщает, что они могут купить закуски здесь и заказать горячую еду к определённому времени за дополнительную плату. Юнджин тянется к кошельку, но Казуха уже протягивает кассиру карту.       – Два на фильм на три часа, пожалуйста. Ты будешь что-нибудь из закусок?       – Всё меню, если ты платишь.       – Дайте всего по одному, пожалуйста.       – Эй, я же пошутила!       – Ну, – на секунду губы Казухи кривятся в ухмылке. – Разве роботы понимают шутки?       – Подключайтесь к 5 каналу. Всё остальное указано в буклетах.       – Я верну тебе деньги, – качает головой Юнджин.       – Не нужно, это вышло не так уж и дорого.       Они занимают место в третьем ряду. Юнджин откидывается на спинку сидения, положив руки под голову, пока Казуха несколько секунд бесшумно ёрзает на своём месте, выбирая самое удобное положение. Из встроенного в приборную панель экрана доносится реклама, а затем уже знакомый голос кассира сообщает, что до фильма осталось три минуты.       – Ты так и не сказала, что именно мы будем смотреть.       – Ты не спрашивала.       – Ну, теперь спрашиваю, – Юнджин готова поклясться, что видит, как по щекам Казухи ползёт бледно-розовый румянец. – Это порно? Поэтому ты так смущена?       – Нет, это… Это «Пятница, 13».       – Ужастик? В твою программу вообще встроен страх?       – Либо это, либо фильм про Эльвиру.       – Про Эльвиру, конечно! Ты вообще видела её декольте?!       – Да, поэтому и выбрала «Пятницу, 13»?       – Что, больше привлекают женщины за сорок?       – Юнджин!       – Расслабься, я не осуждаю. Миссис Вурхиз горячая штучка. Ну, если тебе нравятся пятидесятилетние дамы с детьми в очаровательных голубых свитерах. Но будь осторожнее, – от любви эта женщина может потерять голову.       – Ты меня раздражаешь, – Казуха закатывает глаза, и Юнджин улыбается ещё шире.       – Ну, тогда больше не лезь ко мне целоваться.       Юнджин честно пытается сосредоточиться на фильме и подростках, которые по очереди умирают от рук обезумевшей бабули, но воспоминания о губах Казухи наполняют мысли. Она почти чувствует их вкус, – что-то чуть горьковатое, терпкое, похожее на гранатовый сок или дорогое красное вино. Ощущение её холодных рук на собственной коже доводит до волн мурашек. Хочется ещё, но нельзя же просто наброситься на капитана с поцелуями, верно? Они здесь, чтобы поговорить, и Хо не хочет в очередной раз сводить всё к чему-то с рейтингом NC-17.       – Эй, Казуха.       – Да?       – Мы уже в шаге от кульминации. Затянешь с разговором ещё на пять минут, и я вообще не захочу отвлекаться от сюжета.       – Да… да, конечно. Мы же здесь ради этого.       – Если хочешь, отложим.       – Нет, всё в порядке. Итак… мы поцеловались.       – Вернее, ты поцеловала меня. Два раза.       – Я уже извинилась за это.       – А я сказала, что мне не нужны твои извинения. Если хочешь чего-то, просто скажи об этом прямо. Я взрослая девочка, капитан, и умею говорить «нет» на предложения, которые меня не устраивают.       – Я просто… это странно для меня.       – Тебя раньше не привлекали девушки?       – Нет.       Юнджин несколько раз моргает, пытаясь понять, не шутит ли Казуха, а затем скрещивает руки на груди.       – Я не буду говорить, что целовать тебя было ошибкой, потому что об ошибках нужно сожалеть, а я не чувствую ничего подобного, – продолжает Накамура. – Я хотела поцеловать тебя. Тогда, на вечеринке Сакуры, это было слишком приятно, чтобы забыть, и у меня не получалось перестать думать ни о тебе, ни о том, как хорошо я себя чувствовала в момент поцелуя.       – А в машине?       – Ты хотела уйти, и мне показалось, что нужно что-то сделать, потому что… не знаю, я не могу объяснить. И… честно говоря, я вообще не представляю, что с этим делать.       – А нужно ли вообще что-то делать?       – В каком смысле?       – Это просто поцелуи, – отвечает Юнджин, с наигранным равнодушием переводя взгляд с экрана на лицо капитана. – Не нужно их анализировать, разбирать по кусочкам или что-то в таком духе. Если ты целуешь кого-то, и он отвечает, то просто не думай и получай удовольствие.       – А что насчёт того, что случится после поцелуя?       – Это будет проблема будущей тебя. Тебе приятно целовать меня, так? – Кивок. – Мне тоже. Конечно, мы можем просто забыть об этом и вернуться к тому виду отношений, в которых ты ведёшь себя как стерва и не обращаешь внимания на мой талант, но кому от этого будет лучше? Ты сорвёшься, это очевидно.       – Кто бы говорил.       – Если ты хочешь, мы можем иногда целоваться. Просто так, без обязательств и прочего.       – Ты… ты уверена?       – Конечно. Мне нравится целовать красивых девушек, а ты привлекательна. Ну, когда не ведёшь себя как зануда.       – Думаю, это будет полезно для меня. Для того, чтобы узнать о себе больше.       – Да, убеждай себя в этом.       – Юнджин.       Хо поднимает обе руки вверх.       – Умолкаю.       Она не вздрагивает, когда рука Казухи ложится на её щёку, и медленно притягивает к себе, чтобы прижать губы к губам. Это не так агрессивно или грубо, как в прошлые разы, и Юнджин ловит себя на мысли, что наслаждается той осторожностью, с которой Накамура углубляет поцелуй. В этом нет давление, только абсолютная нежность.       На языке отчётливо чувствуется горьковатый привкус дорогого вина, и этого, кажется, оказывается достаточно, чтобы Хо опьянела. Она тянется за губами капитана, когда та отстраняется, опускает руки на тонкую талию, с трудом сдерживая желание заползти под ткань футболки.       – Это ведь останется только между нами? – Шепчет Казуха.       – Конечно.       – Я очень ценю это.       – Ага. А теперь заткнись и поцелуй меня ещё раз.