С их последней встречи прошло уже больше недели, а сегодня среда, день, когда Хёнджин знал, куда ему отправиться после очередной ночной прогулки с камерой в руках. В прошлый раз такой вечер завершился мыслями о милашке-незнакомце. В этот раз его уже нельзя назвать незнакомым. В этот раз он уже знает его полное имя, любимый цвет, кофе и музыкальную группу. Ну и, естественно, место работы. До «Harmony» можно было прогуляться пешком, но он хотел поскорее устроить неожиданную встречу с младшим, потому сейчас уже выходил из автобуса, точно зная, куда идти.
— Добрый веч… Хёнджин? Привет, — бариста тут же улыбается, раскрывая глаза. Его никто не предупреждал, ничего не писал, и это точно, ведь меньше часа назад Ли проверял телефон.
Переписываться они начали всё чаще. Теперь каждый день сопровождался пожеланиями доброго утра, ночи и «меня заебали люди, я больше не могу так работать». Вечная тема для разговора, если кажется, что диалог зашёл в тупик. Созваниваться они тоже стали чаще, обычно поздним вечером, когда Хёнджин обрабатывал новые фотографии, сидя на балконе, а Феликс готовился ко сну (полтора часа лежал на кровати, разговаривая по телефону). Сегодня они оба должны были работать допоздна, но, видимо, старший немного приврал.
— Здравствуйте, не подскажите, какой десерт мне взять к банановому латте? — тоже улыбается, замечая, что в кофейне никого нет.
— Хм, дайте-ка подумать… Что насчёт брауни, пока бариста прибирается и закрывает кассу? — Ликс стал совсем немного смелее, иногда отвечая на такие шуточные, даже игривые предложения. Хёнджину это нравится.
Он терпеливо дожидается, пока младший наконец отключит свет, закроет все двери и теперь будет стоять напротив, не зная, как ему поздороваться. Или они уже поздоровались, стоя внутри? А считается ли это…
Хёнджин решает едва зародившуюся проблему, делая шаг вперёд и расставляя руки в стороны. Они обнимаются быстро, почти мимолётно, но Феликс успевает почувствовать приятный запах одеколона, который уже успел забыть с их прошлой встречи. Они обнимаются впервые за все эти пару недель знакомства, что кажется с одной стороны странным, с другой — логичным, а третью Ли ещё не успел придумать.
— Почему ты не сказал, что зайдёшь?
— Чтобы увидеть, как ты удивляешься. Мне понравилось, — усмехается, подмигивая. — Надеюсь, у тебя нет никаких планов на ближайшие пару часов?
— Какие у меня могут быть планы? Разве что петлять по всем дворам этого района, обсуждая с тобой кринжовых людей, — комфорт растекается по телу приятной волной, заставляя на мгновение прикрыть глаза и вдохнуть поглубже, запомнить этот момент.
— Ну мало ли, мы сегодня мало переписывались. Ты почти не писал мне, вот я и подумал, вдруг что-то случилось.
Конечно, всё было в порядке, но Хван уже который раз замечал, что проявляет инициативу каждый раз сам. Да, после Феликс подключается и их разговоры продолжаются часами, но почему он сам не пишет первым, не интересуется, не звонит? Это напрягает. Совсем немного. Феликс хочет отшутиться, но какое-то странное волнение появляется слишком быстро.
— Ну, на самом деле, наверное, мне просто не очень привычно писать кому-то первым, ха-ха. Я давно не общался вот так без перерыва, ежедневно, видимо, разучился, — разучился это мало сказано, ему просто снова страшно.
— Я же говорил, что ты можешь писать, когда я занят, и всё такое, я никогда не буду против, честно. Просто переживаю иногда, вдруг ты просто из вежливости отвечаешь мне, а сам уже давно послать хочешь, — Хван смеётся, но говорит правду. Он старается забить на такие мысли, знает же, что если Феликс был бы против общаться, то давно бы показал это. Но переодически не сомневаться всё-таки сложно.
Феликс молча качает головой, снова осуждая самого себя. Ему сложно делать первые шаги, даже если хочется. Но брюнет не перестает показывать, что это нормально, терпеливо продолжает действовать сам, чем цепляет ещё больше. Хочется простого человеческого больше никогда не загоняться из-за себя, других и всего вот этого остального. Но не получается. Но у него есть прогресс.
Хёнджин замечает смущённость младшего и позволяет себе чуть больше, подхватывая его за руку и обвивая рукой рукав плотного пальто — теперь они идут прямо как молодая пара. Отрицательной реакции, к счастью, не последовало, поэтому теперь парни шли именно так, продолжая развивать тему сложностей в общении и своих тараканов.
— Не знаю, почему так, но с тобой мне очень легко делиться таким душевным, личным. Я, конечно, всё равно после каждого такого разговора немного умираю потом от стыда, но это уже привычно.
— Ты бы знал, насколько жизненно, Феликс… Мне просто хочется узнавать тебя получше, ну и о себе рассказывать, куда уж без этого, — сейчас даже старший отводит взгляд, слегка задыхаясь от восхищения и своей же искренности. Так хорошо.
— А расскажи мне что-нибудь про своих друзей. Я уже запомнил их имена, внешность и пару ваших локальных приколов, мне интересно послушать, с кем ты общаешься и что они за люди такие, — просит блондин, надеясь на ещё один долгой диалог, во время которого вокруг не будет ничего, кроме двух голосов.
— С чего бы начать… Я вот сейчас начну расхваливать этих идиотов, ты меня потом не заткнёшь ведь.
— Я не против, — тут же усмехается, готовясь к долгому рассказу.
И Хёнджин начинает. Он опускает банальные истории знакомства, первых тусовок и ситуацию со второго курса, когда они с Чанбином почти подрались. Всё началось из-за мелочи, которую сейчас даже вспомнить трудно. Чанбин тогда просто заломал ему руку, как раз когда Минхо со спины взял Со за шиворот и оттянул. Тогда старший серьёзно разозлился и был готов каждого из них профилактически избить, но всё же нашёл силы успокоить и себя, и этих двоих. Никто из них не помнит, что вообще тогда произошло, тем более, тогда Чанбин ещё не общался ними, что изменилось именно после этой ситуации. Они стали вместе обедать, иногда прогуливать лекции и собираться вне учёбы.
— А как же Чонин-а? Когда вы начали общаться? — интересуется Феликс, не услышав знакомого имени.
— А малыш Йени появился в нашей жизни позже, мы ведь старики, — Хёнджин забывает, что Феликс и Чонин одногодки. Минхо был на последнем, пятом курсе, когда Йени только поступил и был ма-а-аленьким хорошим мальчиком, — Хван показывает рукой себе на плечо, поясняя, каким якобы по росту был тот первокурсник. — Мы тогда с Бином на третьем курсе были и шли по коридору, болтали про какую-то преподшу, когда эта маленькая булка просто встрял в наш диалог, — он смеётся, поправляя волосы, снова возвращается в те воспоминания. — В общем, так уж вышло, что Чонин оказался племянником этой, так сказать, не самой приятной для нас женщины. И хотя мы думали, что сейчас настанет пиздец, он наоборот, согласился с нами, добавив, что она не только в универе такая конченная. А потом, когда Минхо нас нашёл, сказал, что мы выглядели прямо как женатая пара, усыновившая какого-то дитёныша по пути домой. В целом всё почти так и было. А сам Йени просто очаровашка, он так вырос за время нашей дружбы, что я смотрю на него и всё нарадоваться не могу.
Глаза у Хёнджина светятся. Он правда любит своих друзей. Этими рассказами он только сильнее увлекает младшего, не даёт отвести взгляд или отвлечься.
— А что насчёт тебя и Криса? Вы тоже в унике познакомились? — наконец переключается старший, когда они поворачивают на очередную длинную улицу.
— Ну, в каком-то смысле да. Но там другая ситуация: я был первокурсником, а он проходил практику и был помощником преподавателя или типа того. Собственно, он часто появлялся на моих парах, лекциях и так далее. И вот так слово за слово мы стали всё больше пересекаться, немного болтать и совершенно забыли про субординацию, которую по идее должны были соблюдать. Что-то его очень зацепило во мне, как он говорит. Мне было восемнадцать, а ему почти двадцать четыре, то есть мы познакомились, когда он был был моего нынешнего возраста… — развивая эту мысль, парень взялся за голову, поражаясь собственным словами. — Боже, какие мы все старые…
Хёнджин понимающе хлопает его по плечу и смеётся, ведь сам переодически задумывается о своих друзьях и разнице в возрасте.
— В любом случае, — продолжает младший, — его довольно быстро перевели в соседний корпус, потому что там не хватало преподов. Но общаться мы не перестали. И тут я должен сказать спасибо ему, потому что именно он проявлял инициативу и настаивал, когда я немного побаивался новых людей, тем более, когда они старше меня на пять лет. Пока Крис не устроился в нынешнюю компанию, он даже иногда подрабатывал вместе со мной в кофейнях, подменял или помогал с домашкой. Люблю я его очень, сил моих нет, честно, — он с нежностью вздыхает, раз за разом благодаря Чана за его существование.
— Он твой самый близкий друг?
— Да, определенно. Я мало с кем общаюсь сейчас, особенно так часто, как с ним, - младший отвечает без раздумий. — А у тебя они все втроём типа лучшие друзья или как?
Хёнджин делает вид, что призадумался, хотя он просто в очередной раз понимает, что никогда не сможет ответить на такой вопрос иначе.
— Не совсем. Конечно, мы все вместе правда лучшие друзья и всё такое, но Минхо… Минхо для меня капельку больше. Навсегда. Он был со мной с самого начала, он знает больше, чем другие, наедине мы тоже бываем чаще. Так что Минхо — это всегда чуть больше других. Только ему это не говори, а то он ещё плюнет в меня за излишнюю слащавость.
— Звучит так, будто Минхо является правда прекрасным хёном для тебя. Наверное, как и Крис для меня.
От упоминания обращения Хван вспоминает разговор на балконе. Кажется, сейчас неплохой момент узнать что-то более
важное, что касается их двоих.
— Так, с друзьями разобрались, а что по поводу отношений? — и почему каждый такой вопрос ощущается как фраза «Попытка не пытка»? Страшно спросить что-то не то, услышать плохой ответ или ещё хуже, не получить его вовсе.
— А что с ними? Ничего особенного. Давно ни с кем не встречаюсь, тут нечего рассказывать, — но эти слова звучат контрастно, холодно, даже резко. Хёнджин буквально почувствовал, как у младшего напряглось всё тело. Он врёт? Неужели он зря пытается узнать такое? Но сейчас явно не время портить всё этими расспросами. Просто не в этот раз. Нужно что-то другое. Сегодня больше такое не спрашиваем, Хёнджин, не усугубляем.
— Понял, — протягивает он, медленно кивая. — В целом, у меня примерно так же, да, — брюнет хотел спросить его и про родителей, семью, но теперь уже не уверен, стоит ли начинать такие личные разговоры.
— А к спорту ты как относишься? Если у тебя вообще есть на него время, конечно, — это же подходящая и непринуждённая тема? Хёнджину никогда не казалось сложным поддерживать диалог, его социальность всегда пригодится, поэтому он быстро находит, на что перевести тему.
— О, вот об этом я долго могу говорить, — Феликс оживился, вспоминая полку в своей детской комнате родного дома, заставленную наградами. — В детстве я занимался тхэквондо, даже на соревнования разные ездил, иногда выигрывал. Потом мне надоело, и я пошёл в школьный клуб по плаванию, наверное, лет в четырнадцать или пятнадцать. Помню, у нас был ещё Карнавал плавания какой-то, я там второе место занял! — он смеётся, откидывая голову назад, а Хёнджин усмехается.
— Прямо карнавал? Я надеюсь, у тебя есть фотки этого знаменательного момента, — спрашивает, когда Феликс всё же успокаивается.
— Может, и есть, но я не покажу их даже под дулом пистолета… Я серьёзно, Феликс там и сейчас — два совершенно разных человека! — тут же возмущается, когда Хван прыскает от смеха.
— Ладно-ладно, в другой раз выпрошу у тебя стрёмные фотки, так и быть. А сейчас ты не плаваешь?
— Вообще нет, как школу закончил — перестал. Сейчас я обычно просто на пробежки хожу, могу дома позаниматься, когда время и желание есть, — продолжает, а шёпотом добавляет: — Но это редко.
— Звучит жизненно. Но сейчас у меня есть Со Чанбин, благодаря которому у меня хотя бы дважды в неделю желание сдохнуть, боль в ногах, спине и всех остальных частях тела. Очень полезно.
— Я смотрю, у тебя к спорту отношение трепетное и на «Вы»? — шутит младший, представляя парня, который сейчас стоит перед ним, сидящим на тренажёрах со страдальческим лицом.
— О, да, так и есть. Это крепкие и доверительные отношения, выстроенные годами.
— Скорее абьюзивные и созависимые, тебе не кажется? — Феликс поднимает одну бровь, словно пародирует какой-то мем.
— Возможно, ты прав… Но, знаешь ли, счастье любит тишину, так что тихо!
— Главное, чтобы твоё «счастье любит тишину» не переросло в «бьёт — значит любит», — бросает Феликс, пока улыбка сама собой сползает, когда он понимает, что сказал слишком серьёзную вещь. Старший тут же это замечает и машет рукой перед его лицом, заглядывая в глаза.
— Ликс, не забывай, что мы всё ещё говорим про тренажёрку. Чанбин снесёт кабину любому, кто тронет меня. Поэтому, если что случится, — могу дать его номер. Хотя я буду рад, если, находясь в беде, ты сначала скажешь мне, конечно.
— Хорошо, тогда в следующий раз, когда на меня нападут и захотят убить, я обязательно позвоню тебе, договорились?
— Конечно, — и они, глупо улыбаясь, смеясь на всю тёмную улицу и смотря друг другу в глаза, пожали руки.
***
Сегодня Крис позвал Чонина после работы поужинать вместе. Вечер проходил отлично: они много шутили, говорили обо всём, кроме офиса и начальников и просто отдыхали. Уже после того, как старший оплатил счёт, и они вышли на улицу, речь зашла о чём-то более трепетном. Крис начал рассказывать о своей семье, поджигая сигарету.
— А можно мне? — Ян указал на пачку.
— Разве ты куришь?
— В хорошей компании и не такие мысли в голову придут, — он пожимает плечами, забирая из протянутой ему пачки с сигарету и поджигая её. В последний раз он курил, наверное, почти год назад, когда они с Хёнджином ездили в другой конец города за какими-то очень нужными ему линзами, а магазин оказался закрытым, хотя сайт говорил об обратном. Спасибо, что сейчас юноша хотя бы не закашлялся, а лишь коротко затянулся, облизнув губы.
— Мне нравится то, что тебе нравится моя компания, — усмехается Крис, наблюдая за ним. — Но то, что я сподвиг тебя на курение, это как-то неправильно. Что я за хён такой?
— Хороший, не волнуйся, — Ян похлопывает его по плечу, всего на мгновение задерживая касание. И за это мгновение Чан успевает поднять свою руку и коснуться ладони младшего, как бы невзначай. Они переглянулись, слегка улыбнувшись, а после каждый снова преподнёс к губам фильтр.
Сейчас они не то что не говорят, парни даже не думают. Просто смотрят друг на друга, наслаждаясь этой странной, но такой притягательной недосказанностью между ними. Крис готов быть безумно терпеливым, Чонин слишком любопытен и хочет узнать, что ещё может произойти. Они не захотят сделать друг другу больно. Они хотят и дальше стоять рядом, курить после совместного ужина, а завтра снова увидеться на работе.
Курить вместе приятно. Улыбаться, иногда отводя взгляд, — тоже. Чувствуется непонятно откуда взявшаяся гармония и радость, а в добавок к ней уверенность в другом человеке. Ян уверен, что его обязательно отвезут домой, возможно, даже потреплют по волосам на прощание, а завтра предложат вместе пообедать. Крис же знает, что младший не откажется от предложения подвезти его или завтра выпить вместе кофе. И эта тишина между ними не нарушается, когда мимо идут люди или ездят машины.
Она нарушается, когда телефон редактора издает с десяток звуков уведомлений.
— Чёрт, Хёнджин просит ему позвонить, ты не против? — и когда Крис качает головой, не оказывая сопротивления, добавляет: — Надеюсь, он быстро, — набирает, — Хёнджинни-хён, что случилось?
Чан тем временем тушит свою сигарету и забирает такую же из рук младшего, облокачивается на стену, как вдруг слышит свое имя из трубки телефона.
— Погоди, а зачем тебе Крис? Да, он рядом стоит, — Ян разводит руками, мол, сам без понятия, чего Хван хочет. — Ну хорошо, сейчас спрошу, — отнимает телефон от уха и обращается к коллеге: — Ты не против, если завтра после работы к нам Хёнджин заглянет? Хочет о чём-то поговорить. Или о ком-то, как мне лично кажется, — старший соглашается медленным кивком, продолжая выглядеть абсолютно спокойным. Тогда же Чонин быстро передаёт другу, чтобы он приезжал завтра к шести, а после бросает трубку.
— Ну что, всё там у него нормально? — уточняет, скрещивая руки на груди.
— Завтра узнаем, видимо. Странно, что он так поздно звонит, если честно. Надеюсь, там ничего серьёзного.
— Ничего себе, уже почти полночь! Чонин-а, давай-ка в машину, нам с тобой вставать часов через семь, потом ещё восемь работать, а после узнавать проблемы твоего друга. Поехали по домам.
***
Хёнджин не мог не похвастаться вечером, проведённым с Феликсом, друзьям. Чанбин, как оказалось, тоже ходил с Ханыль на свидание и сегодня остался у неё. Когда даже Чонин сообщил, что ужинал с Крисом, парни стали ждать восьмого чуда света и расспрашивать Минхо, не засинхронизировался ли он с ними, вдруг тоже пошёл куда-то. А он правда пошёл сегодня в театр. Один. И сейчас, когда все друзья метались и рассказывали свои впечатления, Хо, обложившись котами со всех сторон, видел десятый сон.
Чонин, откладывая телефон, задумался, словно какая-то навязчивая мысль не давала ему покоя. Точно.
Его коллега, Хан Джисон, сегодня тоже упоминал, что пойдёт в театр. И Ян помнил, как удивился, когда старший сказал, что пойдёт один, ведь ему не нужна компания. Младший улыбнулся, уже не впервые задумавшись, насколько сильно многие его старшие похожи между собой. Конечно, с Ханом он не был близок, но и плохого пока не слышал. Своей осознанностью, какой-то нерасторопностью и даже манерой речи коллега напоминал ему любимого, немного грубого фиолетововолосого хёна.
«
А эти двое, кажется, поладили бы. Нужно рассказать Хёнджинни и Бинни-хёну»
