В синем на белом

- Гром! Гром, твою мать! Притворяться глухим и дальше было бессмысленно. Капитан полиции Константин Гром остановился, но разворачиваться не спешил. Прокопенко сам подойдет, откуда надо. - Ты что тут делаешь? Вот тут уже действительно захотелось нарушить молчание. Константин развернулся к коллеге и выразительно осмотрелся кругом: полицейский участок, понедельник, семь тридцать утра. Впереди камера с вещдоками и долгий рабочий день - надо выбить экспертизу у Марьяны за шоколадку им обаятельную улыбку, раз уж официциально добро не дают. Где же ему еще быть? - Тебя отстранили, ты забыл? - Костя ответил тяжелым взглядом исподлобья. Федя - отличный мужик, но иногда… - А че ты так смотришь на меня? Я, что ли, отстранил? Костя хотел бы сказать, что плевать ему на это отстранение с высокой колокольни, но не успел. - Дела ведешь, как псих последний. Вон Анатольевич и… - Федор не закончил и отмахнулся, глядя на Костю как-то беспокойно. Грому это не понравилось. И спустя минуту он понял, почему. - Ключ давай, - Костя посмотрел на дверь камеры хранения, потом на протянутую ладонь Прокопенко. Запасной ключ от камеры болтался у Грома чисто на всякий случай, чтобы не нервировать дежурных лишний раз. Знал о нем только Федор. И, видимо, решил побыть исполнителем воли начальства, поставив на кон крепкую дружбу с напарником. Или, получается, с бывшим напарником?… До восстановления Грома в ведении нормальных дел, а не поисков пропавших котов и украденных кошельков. Вот именно об этом Костя и думал - правильность Прокопенко иногда вставала как кость посреди горла. Оно, конечно, хорошо, но когда пытаешься вывести на чистую воду утырка, который наркокартели крышует уже лет пятнадцать, правильность эта как кобыле пятая нога. Нахер не нужна, то есть. Так как Гром за ключом лезть не спешил (официально ему доступ, конечно, никто не даст), Федор пустил в ход выразительные, даже угрожающие, глаза. Костя же продолжал молчать и мрачнел с каждой секундой все сильнее - Прокопеныч, кажется, был вполне серьезен, а когда у него появлялось желание «творить добро во имя добра», он мог наделать много разной ерунды. Сходить к начальнику, например, еще разок, а уж там… Не то что бы Грома это пугало, но могло наделать лишних проблем - его однажды вообще в принудительный отпуск отправили и пропуск заблокировали. - Кость, ну что ты как маленький, ей-богу? Тебе все равно никто экспертизу не сделает, Петрова на больничном на две недели. Зато спалят и хрен ты в ближайшие два месяца к нормальным делам приступишь. А так, ну, посиди тихонько-спокойно, пообщайся с бабульками, ну, пару неделек поведешь себя хорошо - и, глядишь, восстановят… С Игорьком хоть в кино сходи, что ли, после работы. Я-то, знаешь, со Смирновым тоже особо не хочу этим всем заниматься, - слова Прокопенко действовали убаюкивающе, ему удалось усыпить бдительность Грома и почти выудить у него ключи от камеры, но внезапно возникшая фамилия Смирнова заставила Костю вскинуться. То есть методы Смирнова всех устраивают, а его отстраняют?… Ну, он им устроит… Замешательство Грома позволило Феде отобрать все-таки ключи, но это уже Костю не волновало. «И ты, Брут» - было так явно написано у него на лице, что Феде явно было не по себе. - Не смотри, не смотри на меня так. Тихо посиди, а? Вон, ночью малолеток привезли. Надо оформить. Иди давай, иди. А завтра лекцию в ЛГУПИ проведешь о вреде наркотиков и будешь свободен. У Кости наконец прорезался голос: - Почему именно Смирнов-то, блять? - вопрос прилетел уже в спину Прокопенко. Федор предпочел не отвечать, выразительно оглянулся на Грома и активной мимикой указал в сторону допросной, явно давая понять, что разговор окончен. Гром фыркнул и едва не пнул стоявшее рядом мусорное ведро, но сдержался. И зашагал в сторону приемника. Малолетки, судя по всему, сидели в участке минимум часа четыре: выглядели весьма помятыми, а чернявый и вовсе дремал на лавке, откинувшись спиной на бетонную стену. А еще - ничерта они не были похожи на малолеток. Костя тяжело вздохнул, глядя на них: для этого он до капитана дослужился, чтобы по 228-й разбираться? Или за что их там приняли. Белобрысый при виде Грома сделал самое неожиданное, что может сделать закрытый в спецприемнике человек: счастливо улыбнулся. В ответ на это Гром упрямо нахмурился еще сильнее, пару секунд подумал, тащить ему обоих в допросник или дать второму поспать. В конце концов, остановившись на втором варианте, он молча дал знак младшему сотруднику открыть камеру и смерил белобрысого взглядом: - За мной.