Music of the Light

      Уезжать даже на несколько часов из дома не хотелось. Просторный, светлый, уютный, он дарил чувство защищённости. И рядом был Рауль — такой же уютный и мягкий. Да, после новостей о смерти Филиппа и неприятностях в делах он стал мрачнее — Кристина даже замечала тёмные круги под его глазами, — но всё же он оставался Раулем.       Вечерами они подолгу разговаривали в гостиной обо всём на свете, предавались воспоминаниям и… он время от времени целовал её. Каждый раз она ощущала, как горят её щёки, но отказаться от этого не могла. Рауль… свой, с ним спокойно. Кристина чувствовала себя так, будто её душу завернули в пуховое одеяло. Постепенно тревоги и плохие сны отступали, на их место приходили радужные картины будущего.       Однако сегодня нужно уехать. Откладывать заказ гардероба больше нельзя, или даже лучшие модельеры Парижа не успеют сшить всё необходимое ко дню свадьбы. Кристина подняла со столика журналы и покинула спальню.       Солнце только недавно взошло, и Рауль ещё совершенно точно не проснулся. Жаль, что она не увидит его, зато если уехать сейчас, то она успеет вернуться к обеду. Кристина завязала ленты шляпки, застегнула пальто и вышла на улицу.       Экипаж с сонным кучером уже дожидался её у входа. Сложно всё-таки привыкнуть к этому после прежней жизни. Но привыкнуть нужно — всего через три недели она станет графиней де Шаньи. От этой мысли она едва не потеряла равновесие: даже подумать об этом странно. Это всё только сон, прекрасный сон — не правда. Но захлопнувшаяся дверца кареты говорила о другом.       На плотной вуали Рауль настаивал только для визитов к мадам Жири, но предосторожности не помешают и сейчас. Карета остановилась, и Кристина, опустив вуаль, вышла на улицу. Лакей открыл перед ней дверь…       От обилия зеркал на стенах в холле ателье закружилась голова; Кристина боялась поднять глаза, страшась увидеть белую полумаску в одном из зеркал.       — Мадам, простите, могу я вам чем-то помочь? — прощебетала служанка.       — Да… Меня зовут Кристина Даэ, мне… нужно несколько новых нарядов.       — Конечно. Прошу, следуйте за мной.       Ещё одна знакомая деталь — длинные коридоры, буквально нашпигованные свечами. Только свечи не горели, потому что здесь окна, и через них лился утренний свет. Служанка отворила дверь, склонившись в лёгком реверансе, и удалилась.       Следующие часы прошли в смущении и болезненном осознании того, на какую недосягаемую высоту она замахнулась. Многие вопросы ставили в тупик и оставалось лишь судорожно вспоминать всё, что она когда-то слышала или видела мельком. Наверное, окажись на её месте ла Карлотта или ла Сорелли, они бы не вели себя, как маленькие дурочки — то есть как Кристина. Конечно модельер помогал ей, предлагал варианты, рассказывал, но… но это не отменяло того, что она оказалась совершенно не готова к жизни, что ждёт её через три недели.       Дорогу домой Кристина провела в слезах. Если на пути в Париж она ещё думала зайти к Жири, то сейчас ей совершенно не хотелось никого видеть. Даже милого Рауля. Он любит её, но он не в состоянии вообразить, что она в самом деле не знает, не представляет себе, что делать, как вести себя, о чём говорить… Ни мадам Жири, ни матушка Валериус, ни отец — ни один из них тоже не представляли себе, что малышка Лотта выйдет за графа де Шаньи.       — Как всё прошло? — Рауль отвлёкся от книги, едва она вошла в гостиную.       Кристина дёрнула плечами и села напротив. Его волосы снова растрёпанные. И он даже не замечает этого. Или замечает, но ему это не важно. Снова приходил управляющий? Как это ужасно — терзаться сомнениями!       — Я всё заказала, не волнуйтесь.       — Кристина, ответьте мне честно. Что случилось в Париже? — Рауль перевёл на неё встревоженный взгляд. — Вы кого-то встретили?       — Честное слово, Рауль!.. Всё в порядке. Я заказала, но… Сумма будет гораздо меньше той, что вы запланировали.       — Почему же? Вы заказали не все наряды? — Она помотала головой. — Тогда что?       — Они будут… почти не украшенные. Я подумала… Нам не нужно будет привлекать внимание за границей, Рауль. Ведь мы покинем Францию не как графская чета, а… почти что инкогнито, не так ли?       — Но и не как простолюдины! — Рауль вскочил со своего места. — Кристина, мы не обеднеем от нескольких платьев… Мы решим это позднее, когда покинем страну.       Ужин прошёл в странном давящем молчании. Рауль наконец расчесался и выглядел гораздо лучше, чем когда она вернулась, но резкие нервные движения всё равно выдавали его. Ей хотелось расспросить его, но в голове появилось слово «любопытство» — словно его написали горящими красными чернилами. И следом она услышала голос — его голос — и этот голос повторял это слово раз за разом. Кристина, сдавив ладонями виски, упала на стол. Подбежавший Рауль прижал её к себе, шептал что-то о том, что монстр мёртв, что скоро они уедут далеко и больше никакие призраки их не коснутся…       Тут же появился дворецкий и подал ей бокал вина. Кристина сделала глоток и закашлялась, не ожидая, что оно будет таким крепким; но Рауль всё же настоял, чтоб она допила до конца. И уже через несколько минут почувствовала, как тело и сознание расслабляются.       — Завтра я пошлю за доктором для вас, — непререкаемым тоном сказал Рауль, хотя и пытался произнести это как можно мягче.       Её слабое сопротивление осталось незамеченным. Когда же она переоделась ко сну, то подумала, что возможно Рауль и прав: эти видения, ночные кошмары так изматывают… Так жить нельзя. Раньше она бы подумала, что это потому, что он — Ангел. Но она давно знала: он — человек. И никто не убедит её, что он способен проникнуть в её сознание.       Ночью она видела ужасные сны. Длинная худая рука тянулась из глади зеркала, хватала её мёртвой хваткой и тянула в темноту. Она и Рауль сидели на крыше Оперы, как вдруг тень накрыла его — и он лежал мёртвым, пока Кристина лила слёзы на его безжизненное тело. Он требует стать его живой женой, и она целует его, но он не отпускает её и Рауля, а лишь зло смеётся, что теперь она навсегда принадлежит ему, а мальчишка уже умер.       От этого последнего сна Кристина резко открыла глаза и некоторое время невидящим взглядом смотрела в потолок спальни. Осознание, что это был только сон, приходило по чуть-чуть, медленно, словно сыпался песок в песочных часах. Нет — всего этого не было и не будет! Она далеко от Оперы, Подземелья, Рауль жив и здоров, они скоро поженятся и покинут страну, и их ждут долгие годы счастливого брака…       Завтрак ей принесли прямо в комнату, поскольку месье граф настоял, чтобы она не покидала постель до ухода доктора. Это очередное проявление заботы и… любви вызвало у Кристины улыбку: о, ну разве возможно не любить Рауля? Как можно не любить его, такого внимательного и нежного?       Около полудня прибыл доктор. Задавал вопросы, что-то слушал, стучал молоточком, а на заднем фоне маячил Рауль со сложенными на груди руками. В конце концов доктор сказал, что особенных поводов для беспокойства нет — что это нормально, учитывая пережитое, и что это скоро закончится. Но всё же стоит принимать лекарство, чтобы помочь организму справиться поскорее. Потом он ещё что-то шепнул Раулю перед выходом, и тот сумрачно кивнул в ответ.       — Что он сказал? — взволнованно спросила Кристина, когда за доктором закрылась дверь.       — Сказал, что у меня очень красивая невеста, — улыбнулся Рауль, садясь рядом. Но, заметив нахмуренное выражение лица Кристины, вздохнул и продолжил: — Нам нужно уехать как можно быстрее. Тебе нужно сменить обстановку и забыть это всё. Через две недели, в воскресенье, мы обвенчаемся. Ты исполнишь своё обещание, и мы уедем на первом же поезде!       За этим последовали дни, наполненные принудительными прогулками в саду и приёмом лекарств. Рауль буквально не отходил от неё ни на шаг, занимал её разговорами о будущем, и Кристина с каждым днём всё меньше вспоминала и думала о случившемся в Опере. Вернувшийся вскоре доктор отметил, что пациентка определённо идёт на поправку. Но — как и ожидалось — необходимо поскорее переехать в другое место, которое бы значительно отличалось от Парижа, чтобы закрепить результат.       От одних только мыслей о переезде становилось трудно дышать. Она так привязалась к Франции и особенно к Парижу! Здесь матушка Валериус, мадам Жири, Мэг… Здесь Опера, где она стала той самой Кристиной Даэ, которая гуляла сейчас по поместью де Шаньи. А теперь придётся бросить всё это и уехать куда-то далеко?..       Она не высказывала Раулю этих мыслей — он и так слишком занят подготовками к отъезду, к свадьбе и пытается решить проблемы в делах. Незачем волновать его ещё и этим. Она собирается стать его женой, а значит, должна поддерживать его, а не добавлять поводов для беспокойства.       Через пару дней подошёл срок примерки в ателье. И уже накануне Кристина не могла найти себе места. Во время очередной прогулки по особняку она набрела на портретную галерею. Сотни человек испытующе взирали на неё с полотен, и от этих взглядов становилось неуютно. Она вновь была маленькой оборванкой, бродившей с отцом по деревням. А эти люди были такими… величественными. Они точно знали себе цену, они помнили, что за их спинами стоят все предыдущие поколения семьи де Шаньи. И наверное поэтому в их позах, взглядах, выражениях лиц читалась сознавание собственного превосходства. Эти люди будто спрашивали её: «Кто ты такая? Что ты представляешь из себя? С чего ты решила, что достойна войти в нашу семью?»       — Рауль, если вы не против, — начала Кристина за обедом, — я хотела бы завтра после примерки навестить мадам Жири. Я помню, что вы говорили, — я буду осторожна, меня…       — Да, хорошо, конечно… — рассеянно ответил Рауль, не поднимая глаз. — Купите себе… что-нибудь. Что захочется. Запишите на моё имя.       — Что-то случилось? Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось…       — Не обращайте внимания, Кристина. Вам не нужно забивать этим свою головку. Я разберусь с этим, — он потёр лоб, отодвинул лист бумаги и наконец приступил к еде. — Ничего серьёзного, просто… пара неприятных писем.       Во второй раз в ателье Кристина чувствовала себя уже куда увереннее. По крайней мере точно понимала, удобно ли ей. Всё время на подиуме она не могла оторваться от своего отражения: пусть платья и не были богато украшены, но в тканях, в покрое чувствовалось, что эта вещь стоит далеко не десять франков.       Наконец примерка закончилась; Кристина попросила кучера ждать её через три часа на Вандомской площади, опустила вуаль и быстрым шагом направилась к мадам Жири. Этот разговор — так ей казалось — нужен был как воздух. Мадам Жири почти каждый день бывает в Опере, она точно сможет сказать, что всё закончилось.       К счастью, она оказалась дома: утренние репетиции уже закончились, а до подготовки к вечернему представлению оставалось несколько часов. Мадам Жири разлила чай, протянула чашечку Кристине, и некоторое время они обсуждали будущие постановки в Опере, новые наряды Кристины и их скорую свадьбу с Раулем. Но даже во время обсуждения этих безделиц Кристина чувствовала пристальный изучающий взгляд мадам Жири.       — Скажите, вам что-нибудь известно о… о нём? — наконец не выдержала Кристина.       — Нет. После того «Фауста» он больше не объявлялся. Директора празднуют победу.       — Он жив или?.. Я знаю, что кажусь жестокой, но это невыносимо! Эти кошмары преследуют меня. Рауль пригласил для меня доктора, это помогло, но по ночам…       — Я не знаю, милая, — нежно произнесла мадам Жири. — И, боюсь, никто не знает, кроме него самого. Но если он сам отпустил вас, то вам нечего бояться.       — Я так устала! Рауль говорит, что всё будет хорошо, когда мы покинем Францию и уедем куда-нибудь далеко…       — Думаю, он прав. Когда ничто не будет напоминать тебе о недавних событиях, ты почувствуешь себя лучше. Доверься ему, он… желает тебе только лучшего.       Кристина задумчиво кивнула и, допив чай, покинула мадам Жири. Голова разболелась — нужно немного пройтись… Кристина встала на перекрёстке и взглянула на здание Оперы: о, сколько всего она пережила там! Взлёты и падения во всех смыслах этих слов. И тот день около двух недель назад… Слава Богу, тот мужчина — Перс — и, главное, Рауль — живы. Теперь, кроме мадам Жири и матушки Валериус, её ничто не связывает с этим местом. Уехать отсюда и как можно скорее!.. Выполнить обещание и начать новую жизнь…       Почти всю дорогу в поместье Кристина продремала. В столовой ещё не убрали приборы для обеда, хотя было уже пять часов. С удивлением она отметила, что не тронутыми были оба прибора. Кристина быстро переоделась и направилась в кабинет Рауля.       Он сидел за столом, что-то остервенело писал и комкал бумагу. От этого зрелища внутри всё сжалось, но Кристина постучала в дверь и вошла.       — Что случилось, Рауль?       — Ничего, Кристина. Вы рано приехали, — он отчаянно старался казаться спокойным. — Сколько ещё до обеда?       — Обед был два часа назад. Это всё утренняя почта? Она вас так…       — Да. Дьявол бы её побрал! Простите, Кристина, я…       — Я волнуюсь за вас, расскажите мне. Я ведь ваша будущая жена…       — Мои сёстры узнали о нашей помолвке. И они крайне этим недовольны. Жалкие снобы! Что они понимают?! Но вы не должны волноваться. Я люблю вас, Кристина, мы поженимся в следующее воскресенье!       — И я вас люблю, Рауль. Мне только грустно, что из-за этого вы отдалитесь от семьи…       — Это неизбежно. Ведь мы собираемся покинуть Францию и жить под другими именами.       Кристина вздохнула, прикрыв глаза. Да, нужно ему довериться. Он знает, что делает. Он прав. И мадам Жири знает. А она… она так устала выбирать!.. В последний раз это лишь чудом не закончилось трагедией. Нет — с неё довольно! Она выйдет замуж за графа Рауля де Шаньи, они сменят имена и уедут далеко-далеко от Франции, Парижа, Оперы и от него. И у неё начнётся новая жизнь, в которой не будет места потрясениям!