Music of the Light

      Рауль вернулся за полчаса до обеда в крайне подавленном состоянии. Бросил на ходу «Добрый день, Кристина», сбросил плащ и быстро поднялся на второй этаж. За обедом он тоже ничего не рассказывал, а она не решалась спросить. Да и незачем лишний раз причинять ему боль. И без слов ясно, что ничего хорошего не произошло. Изменится ли это в будущем?       Она старалась припомнить похожие случаи, но в голову ничего не шло. Ла Сорелли и покойный граф Филипп — но она была его любовницей и даже не думала, что когда-нибудь станет его женой. Как и остальные танцовщицы и певицы, имевшие покровителей. Девушки мастерски тянули с них деньги и подарки, потому что думать о браке с этими господами глупо. Наверное, поэтому они так хихикали, когда по городу поползли слухи о её свадьбе с Раулем. И, выходит, были правы.       Едва Кристина вышла из-за стола, намереваясь всё же разузнать у Рауля о сегодняшней поездке в Париж, как подошла служанка и доложила, что привезли платья: конечно, дворецкий проверил, доставили ли всё, ничего ли не порвано и не запачкано, но было бы замечательно, если бы Кристина взглянула сама. Она вздохнула и поднялась в спальню.       Часы говорили, что управляющий придёт вот-вот; надо управиться до его появления. Его нервы Рауль не станет беречь, расскажет ему всё, и она должна это слышать — лучше сразу узнать, что надежды нет, чем тешить себя несбыточными мечтами.       Горничная заканчивала раскладывать наряды на постели, когда Кристина вошла. Всё, разумеется, было в полном порядке, и Кристина поспешила в библиотеку. Теперь, когда Рауль знает, что она подслушала его разговоры с управляющим, совершенно точно будет осторожнее. Кристина прильнула к щели между дверей. Нельзя, чтобы он её заметил.       И точно: когда месье Дюпон пришёл, Рауль вышел из кабинета, оглядел коридор и вернулся, плотно затворив за собой дверь.       — Надеюсь, Ваша Светлость, вы придумали, как решить эту проблему. Откладывать нельзя, вы и так стоите на самом краю.       — Я помню это! О, какой ужас!.. Да, я придумал… и даже кое-что сделал сегодня утром. Скоро я появлюсь в свете один, без мадемуазель Даэ. Какое-то время буду поддерживать информацию, что у нас… роман. А позже…       — Вы уверены, что это поможет делу? что причина в этом?       Кристина чувствовала, как колотится сердце. Словно от ответа Рауля зависит будет ли она жива. И, хотя ответ его был давно ей известен, всё её существо надеялось, что он скажет что-то другое. Но после недолгой паузы Рауль вздохнул:       — Увы! У меня есть все основания так полагать. Если бы вы знали, месье, как это отвратительно!.. Словом, после я сообщу, что не могу позволить себе опорочить её честь, что я люблю эту девушку, а потому женюсь на ней, — мрачно закончил он. — Это отвратительно, что мне приходится прибегать к таким низостям!       — Будем надеяться, что это в самом деле сработает. Когда вы намерены начать претворять этот план в жизнь?       — Завтра. Завтра я поеду в клуб, а после… в ресторан и, возможно, в «Чёрного кота».       — Если вы позволите дать вам один совет, Ваша Светлость… — вкрадчиво начал управляющий и после короткой паузы продолжил: — Не стоит в первый же день предаваться всем холостяцким развлечениям. Постепенно — или это вызовет ещё больше кривотолков и принесёт ещё неприятностей. Отправляйтесь в кабаре, навестите пару театриков на бульварах, но через неделю-две, не раньше. Если вы сделаете это завтра, это будет выглядеть весьма подозрительно.       Кристина вернулась в библиотеку и упала в кресло. Дом из просторного превратился в пустой, из роскошного — во враждебный. Впервые со дня приезда из Подземелья она чувствовала себя неуютно.       Она всегда знала, что Раулю она не пара — так все говорили! — но только сейчас, когда он произнёс все эти слова, прочувствовала пропасть между ним и собой. Связь с ней грозит ему разорением, полной нищетой. Какое счастье было бы, окажись он прав, что рано или поздно общество примет её и смирится с ней, но… риск слишком велик. Даже Рауль осознаёт это.       Она вытерла щёки, выглянула в коридор и, убедившись, что Рауль ещё занят с управляющим, убежала в спальню.       Нужно сложить чемоданы и уехать — как можно скорее. Но чемоданов не оказалось ни в спальне, ни в гардеробной. Видно, шум привлёк внимание горничной, и она поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь госпоже.       — Принесите, пожалуйста, чемоданы или сумки… Что-нибудь, чтобы сложить вещи, — тихо попросила Кристина и добавила: — И пожалуйста, постарайтесь сделать это так, чтобы вас никто не видел.       — Вы куда-то уезжаете, мадемуазель? Его Светлость ничего не говорил и…       — Его Светлость не знает. Поторопитесь, пожалуйста.       — Конечно, мадемуазель, — горничная коротко пополнилась и вышла.       Кристина вернулась в гардеробную, осмотрела доставленные сегодня платья… Что же с ними делать? И ещё это несвадебное свадебное — да, тут Рауль прав: она совсем не так представляла себе их свадьбу. А ещё он точно настоит, чтобы она забрала их — когда отчается переубедить её уезжать. Но так будет правильно. Особенно теперь, когда он некоторое время будет изображать холостяка. Было бы очень неловко столкнуться здесь с его друзьями — это разрушило бы легенду… Нет, пожалуй, не стоит увозить с собой всю эту одежду. Мадам Жири, наверное, забрала её платья из театра — их будет вполне достаточно.       В спальню вбежала перепуганная горничная с чемоданом и парой сумок, и, прежде чем Кристина успела даже открыть рот, вошёл Рауль.       — Мадемуазель Кристина, простите, я…       — Всё в порядке, не волнуйтесь, спасибо. Можете идти, — улыбнулась Кристина горничной, и та поспешила скрыться.       — Кристина, что здесь происходит? Как это понимать?       — Рауль, не надо… Так будет лучше, ты же и сам это понимаешь.       — Ты снова подслушивала!       — Потому что ты снова не захотел бы меня расстроить, — грустно улыбнулась она. — Мне лучше уехать. Ты тоже это знаешь. К тому же, это ведь только на время.       — Ты мне веришь, крошка Лотти? — он подошёл и взял её руки в свои.       — Я очень хочу, чтобы ты оказался прав. Но если ничего не получится… то я не хочу, чтобы ты оказался на улице из-за меня.       — Ты не представляешь, как мне больно от всего этого. Я должен был сделать тебя счастливой, а что в итоге?.. — Он нежно поцеловал её и после короткого молчания спросил: — Ты будешь жить у мадам Жири? — Кристина кивнула. — Хорошо… Но этих сумок не хватит. Ты заберёшь все эти платья.       — Но Рауль, я не…       — Мне они точно не нужны. И… они твои, Кристина, только твои. Каждое из них я заказывал для тебя. Так что это не обсуждается. Я пришлю к тебе горничных, чтоб упаковали твои вещи. А пока идём, прогуляемся перед ужином. Жду тебя внизу через пять минут.       Кристина села к зеркалу и взглянула на своё отражение: шведская крестьянка, нищая уличная певичка, хористка, получившая миг славы, — вот кто она. Выскочка, недостойная Рауля. Такие, как она, прислуживают таким, как он. Ничего не вышло, что бы Рауль ни говорил и о чём бы она ни мечтала. Это стало бы сбывшейся мечтой, прекраснейшим из снов… Сказкой наяву. Но чудес не бывает. Папа мёртв, Эрик мёртв, Рауль не будет её мужем. Даже в театр путь теперь закрыт. Она — так или иначе — потеряла всех, кого… кто был дорог. Остались только Мэг, мадам Жири и матушка Валериус. Через несколько часов всё закончится…       Прогулка по парку и в самом деле оказалась чудесной. Что бы ни происходило вокруг, природу в мае ничто не способно испортить. На некоторое время Кристина и позабыла о неприятностях, с готовностью нырнув в счастливые воспоминания. Швеция, Бретань, море, сказки, игра на скрипке — в детстве всё выглядело простым. Может, поэтому оно кажется таким привлекательным? Там просто не существовало нынешних трудностей. Не было никаких преград и угроз.       — Я уеду после ужина, Рауль, — сказала Кристина, когда они вошли в дом.       — Хочешь приехать ночью? Нет, нет! — Рауль загородил собой входную дверь. — Это плохая идея. Давай проведём этот вечер вместе… Уедешь утром.       — Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел. Я и так рисковала каждый раз, когда ездила в Париж! Никто не должен меня увидеть. — Она, прикрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнула и взяла Рауля за руку: — Прости, я… не хочу уезжать, хочу быть с тобой, но так нельзя. Пусть все думают, что я всё это время жила у мадам Жири.       — Ты права. Я просто… Не могу поверить, что нам придётся расстаться. Пусть и на короткое время. — Кристина грустно улыбнулась, и Рауль, сжав её пальцы, воскликнул: — Обещаю, Лотти! Мы будем часто видеться! Я переберусь в наш парижский особняк. Хотя мы должны были переехать туда с тобой, после свадьбы… Какая теперь разница…       Кристина неопределённо кивнула и, обернувшись, увидела служанку. Та подбежала и сказала, что ужин подан. Какое счастье!.. Этот разговор становился всё тяжелее. Она чуть было не начала думать, что всё и впрямь будет, как говорил Рауль. Неужели он не понимает, что этого не произойдёт? Она выйдет за… какого-нибудь лавочника или, если повезёт, адвоката или кого-то ещё в этом роде. А он женится на одной из тех дам, что сидят в ложах первого яруса. Только в книжках сказки заканчиваются тем, что принц женится на бедной служанке. Они на короткое время подумали, что сказкам есть место в реальной жизни — и что из этого вышло? Ничего хорошего.       Всё время за едой Рауль вёл себя по меньшей мере странно. Но это не удивительно, учитывая все обстоятельства. Он то мрачно утыкался в тарелку, и слышался только звон от удара вилкой по фарфору, то вдруг начинал вести непринуждённую светскую беседу, то предавался воспоминаниям и планам на будущее. Хотела бы она уехать с ним в Швейцарию и жить в небольшом особнячке на берегу озера… Нет, хватит об этом.       После десерта Рауль спешно откланялся, а Кристине оставалось только и дальше ковырять пирожное, гадая, закончили горничные сборы или нет. Рауль, наверное, пошёл распорядиться об экипаже.       Второго такого она не встретит. И уж точно не полюбит его так, как Рауля. Если повезёт, она будет уважать своего мужа. Испытывать благодарность. Возможно, и он будет уважать её, и их семейная жизнь обойдётся без ужасов. Не так и плохо… Но это только в том случае, если она сможет выйти замуж. А учитывая скандалы в Опере, это становится не так просто. Кому нужна жена с таким прошлым? Большинству нужна тихая покорная кукла, которая будет готовить еду, убираться, стирать и воспитывать детей. И от них бегают по любовницам из тех же театров: кто побогаче да познатнее — в Оперу, кто попроще — в театры на бульварах.       Пирожное в конце концов оказалось размазанным по тарелке. Кристина вздохнула и поднялась на второй этаж — будто на эшафот. Только вот убивали не её, а её мечты и надежды. Ах, зря они с Раулем всё это затеяли тогда!.. Всю эту игру в помолвку… Если бы не это, сейчас было бы не так больно. Наверное. Но делать нечего. Она не может ему позволить разрушить свою жизнь из-за неё. Еле слышный голосок шептал, что Рауль может оказаться прав, что общество смирится и примет её, что всё будет хорошо, и на долю секунды Кристина прислушалась к нему, но тут же вспомнились жестокие слова управляющего:       — …вы и так стоите на самом краю… …вам придётся продать всё имущество… …цифры говорят сами за себя…       Она не может так поступить. Кристина сцепила руки в замок и решительным шагом направилась к своей спальне. Нужно уехать, а там — будь, что будет.       Горничные уже уложили одежду и теперь упаковывали перчатки, украшения, шляпки и прочее. Кристина окинула взглядом чемоданы и коробки: у неё, наверное, за всю жизнь не было столько вещей! И, наверное, никогда больше не будет.       — Мадемуазель, — робко позвала её одна из горничных, — мы приготовили вам платье для поездки. Может быть, вы желаете переодеться?       Кристина посмотрела на кровать: там лежало коричневое шерстяное платье, украшенное лишь широкими полосками бархата и с таким же бархатным воротником², — то, что нужно. Гораздо практичнее того, что на ней сейчас. Она кивнула горничной, зашла за ширму…       В дверь постучали.       — Я могу войти? — спросил Рауль, и Кристина позволила. — Решил проверить сборы. Надеюсь, вы всем довольны?       — Конечно! Чем же я могу быть недовольна? — улыбнулась Кристина, застёгивая жакет.       Какой Рауль заботливый… Таких больше нет.       — Хорошо, я… Я буду ждать вас в гостиной. Хотите вина или хереса? Мы могли бы поговорить перед отъездом.       — Ни к чему оттягивать неизбежное, вы же понимаете. К тому же мы ведь не навсегда расстаёмся. Вы обещали скоро приехать в Париж.       — Разумеется не навсегда! Не думайте так! О Кристина, вы ещё не уехали, а я уже скучаю по вас… Я приеду на следующей неделе. Накануне я пришлю вам визитку. Встретимся… скажем, в полдень в Булонском лесу. Нет! я пришлю за вами экипаж в полдень.       Кристина вышла из-за ширмы, оправила манжеты и, подойдя к Раулю, сказала:       — Спасибо вам за всё. Вы прекрасный, замечательный человек. Я безмерно благодарна вам за всё, что вы сделали для меня.       Рауль приказал горничным выйти и, едва за ними закрылась дверь, притянул к себе Кристину для поцелуя. Но, когда он оторвался от неё, ей показалось, что его глаза как-то особенно блестят. Будто он что-то задумал. На все расспросы Рауль отмалчивался или шутил вместо ответа, и эту затею пришлось бросить. Тем более, ничто в комнате не настораживало.       За окном стремительно темнело; нужно ехать, или она приедет в Париж глубокой ночью. С мадам Жири хватит и того, что она заявится без предупреждения. Будить её вовсе не обязательно. Кристина подхватила сумочку и, поцеловав Рауля, выбежала за дверь.       Дом теперь казался ещё более чужим и враждебным. Будто каждая половица или салфетка говорили, что ей здесь не место. Она медленно, как во сне, шла к выходу, а мимо пронеслись слуги: сначала с пустыми руками — наверх, потом с чемоданами и коробками — вниз, к экипажу.       Кристина вышла на улицу; от хлопка дверей она вздрогнула и только теперь осознала, что это конец. По щеке скатилась слеза, которую она торопливо вытерла. Тут появился Рауль: он что-то говорил, но она не слышала. Потом он снова поцеловал её, а она молилась про себя, чтобы он не заметил слёз в её глазах. Он помог ей устроиться на сидении, поцеловал ещё раз, закрыл дверь, карета тронулась. И только теперь Кристина дала волю слезам.       Сказка действительно кончилась.