Любовь должна быть скорее светом, чем пламенем.
Генри Дэвид Торо
Когурё — небольшое государство где-то в Восточной Азии. Уникальная красота, рай на земле. С запада страна защищена древними горными хребтами. Их пологие склоны заросли хвойными лесами, отчего издали горы кажутся изумрудными, с легкой голубоватой дымкой. Именно из-за этого второе название государства — Синегорье. На востоке Когурё ландшафт меняется. Здесь, среди зеленых холмов, раскинулись плодородные равнины, кое-где рассекаемые величественной рекой Кан и ее притоками. А на юге страны расположены прекрасные песчаные пляжи, омываемые водами Тихого океана. Потрясающей красоты природа и древняя история Когурё привлекают сюда множество туристов. Пика туристического сезона здесь нет, потому что каждый приезжий в любое время года найдет для себя что-то интересное: отдых на океанском побережье — летом, прогулки по красивейшим паркам — осенью, нежный вихрь цветущей сакуры — весной, яркое солнце и крутые трассы популярнейшего горнолыжного курорта Санаг — зимой. Высокоразвитая экономика, огромные вложения в научные исследования, медицина, одна из лучших в мире, — все это делает жизнь народа Когурё комфортной, спокойной и безмятежной. Мягкий климат, отсутствие природных катаклизмов, красивая страна, красивые люди. Главой государства является президент, который избирается на пять лет. К власти в Когурё всегда относились лояльно и с большим уважением. Но нынешний президент вызывает у своего народа поистине глубокое почтение и любовь. Он по праву заслужил это: своими делами, своим отношением к людям, своим умом и харизмой. И народ Когурё гордится своим президентом, одним из самых молодых руководителей государств в мире. Военный врач Ким Тэхён, как и положено законопослушному гражданину, очень уважает своего президента. Более того, он его любит, по-настоящему, нежно и страстно. Почти каждую ночь. Уже пятнадцать лет. И президент Когурё отвечает ему взаимностью, хриплыми стонами и жадными поцелуями. *** Они встретились пятнадцать лет назад, на дне рождения общего приятеля, Ушика. Тэхёну было двадцать пять, Чонгуку двадцать три. Ушик дружил с Тэхёном с детства. Все было общим — игры, интересы, секреты, компания. Оба шумные и энергичные, они всегда были в эпицентре всех проделок и приключений. Со стороны и тот, и другой казались бесшабашными и легкомысленными, но к учебе относились серьезно. Окончив школу, Ушик поступил на юридический факультет, Тэхён — на медицинский. Видеться стали реже, учеба отнимала много времени. Да и компании теперь у них были разные. Но они по-прежнему оставались друг для друга самыми близкими. Первая влюбленность, первый поцелуй, первые отношения, первые разочарования — они делились этим только друг с другом. Девушки Ушика менялись с завидной регулярностью, Тэхён не всегда даже успевал запомнить имя очередной «единственной». На его насмешки Ушик отвечал убийственным аргументом: — Я хочу жениться один раз и навсегда, поэтому мне нужен идеал. Найду — угомонюсь. Тэхён только головой качал, улыбаясь. Зная Ушика, вполне можно было предположить, что в ближайшие пятьдесят лет идеал вряд ли будет найден. У самого Тэхёна с любовью тоже все было непросто. Учеба и ночные дежурства в больнице в качестве подработки отнимали все время, и короткие необременительные связи без обязательств казались ему самым приемлемым вариантом, по крайней мере, сейчас. Когда-нибудь потом он, разумеется, задумается об этом. Будущее представлялось ему стабильным и обеспеченным. Он окончит университет, отслужит обязательный срок в армии, а потом, вернувшись, будет работать детским врачом. Почему именно детским, вопроса не стояло. Так уж получилось, что он подрабатывал ночами именно в педиатрическом отделении. Когда устраивался сюда, то не задумывался об этом, просто нужно было нарабатывать опыт, да и лишние деньги не помешают. Но, столкнувшись с очень взрослыми страданиями маленьких пациентов, он выбрал себе специализацию. Тогдашнему парню Тэхёна эта идея не очень понравилась: — Зачем тебе больные дети? Ты всю жизнь так и будешь работать простым врачом, ничего не добьешься. Ни славы, ни денег… Пластическая хирургия, косметология — вот где можно развернуться с твоими мозгами и талантливыми руками. Больше этого парня не было рядом с Тэхёном. Закончив учебу, Тэхён сразу отправился на срочную службу в армию. Разумеется, в качестве медика, других вариантов не было. И как-то так получилось, что военная медицина стала его призванием. У него не было четкого рабочего дня, его могли срочно отправить куда-то к черту на кулички, ему пришлось научиться прыгать с парашютом и делать операции в полевых условиях. Было трудно, подчас тяжело, но такая жизнь ему нравилась. Это было именно то, к чему он стремился подсознательно, — быть по-настоящему нужным. Ему бы хотелось еще и быть незаменимым, для кого-то одного. Но пока такого человека не было в жизни Тэхёна. Он особо не раздумывал над этим, понимая, как трудно будет построить полноценные отношения при таком графике. Кто ж будет терпимо относиться к ночным звонкам и бессрочным командировкам? Кто будет преданно ждать его внезапных появлений? Чтобы принять образ жизни Тэхёна, человек должен любить его по-настоящему. А на это времени у него, Тэхёна, нет. И поэтому единственным человеком, кому Тэхён звонил по возвращении из командировки, продолжал оставаться Ушик. А в жизни друга мало что изменилось. Он по-прежнему находился в поисках своей единственной, совершенно не переживая, что процесс затянулся. Дело-то ответственное. Карьера Ушика складывалась удачно. Работа в престижном юридическом бюро, хорошие перспективы — парень абсолютно был доволен жизнью. Приближался день рождения, и Ушик решил отметить его с размахом, все-таки юбилей, двадцать пять лет. Популярный клуб, море выпивки, разнообразие закусок — Ушик был готов к празднику. Беспокоил только Тэхён, вернее, его отсутствие. Он должен был вернуться еще два дня назад, но до сих пор не выходил на связь. «Вот засранец!», — огорчался Ушик, но что ж поделать, если у его друга такая работа. Накануне он все же скинул Тэхёну адрес клуба — так, на всякий случай, ни на что особо не надеясь. И когда в самый разгар вечеринки на плечо Ушика легла тяжелая Тэхёнова рука, он издал боевой клич вождя индейского племени, а затем приступил к выполнению двух очень важных задач. Во-первых, Тэхёна следовало как можно скорее привести в то же нестабильное и нетрезвое состояние, в котором пребывало сейчас большинство гостей, а во-вторых, его обязательно нужно было познакомить с этими самыми гостями. Хотя, вспомнил Ушик, некоторых Тэхён знает, уже встречались. Но Тэхёну церемонии знакомства были неинтересны, не для этого ехал он сюда. Вручив любимому другу подарок, о котором тот мечтал, Тэхён незамедлительно приступил к главному — надо было срочно привести себя в кондицию, чтобы не отличаться от остальных. Схватив Ушика за руку, он потащил его к барной стойке: — Ну, что новенького? Ушик отмахнулся, оглядываясь по сторонам: — Да что у меня может измениться за неделю твоего отсутствия? Все по-старому, бабы — зло, шеф — козел, денег — нет. Тэхён понимающе кивнул: — Очередная красотка снова не «та самая»? Ох, когда же ты уже уймешься? Ты к ним привыкнуть не успеваешь, может, в этом проблема? Ушик вздохнул: — Я тут подумал… Может, мне на парней переключиться? Вот с тобой у нас могло бы быть? — Дурак, — фыркнул Тэхён. — Ты не в моем вкусе. — Эх… — Ушику стало обидно, что лучший друг не видит в нем интересного мужчину. — Ну и хрен с тобой, давай тогда напьемся, как два одиноких волка. Тэхён расхохотался: — И быстро превратимся в двух козленочков. Слушай, кто тот парень в углу? Ушик беспорядочно завертел головой: — Который, где? Тэхён ткнул куда-то за его спину: — Там. В белой рубашке. — Аа, так это Чонгук, наш новенький. Месяца два у нас работает. Нормальный пацан, скромный только слишком. А что? Тэхён глотнул очередной шот, слегка сморщился от горечи напитка: — Смотрит. — Ну, на тебя грех не смотреть, хорош ведь. — Ушик оглянулся на Чона, тот и правда, глаз не сводил с Тэхёна, даже взгляд Ушика не заметил. — Ты всерьез, что ли, подкатываешь? — Тэхён изумленно посмотрел на Ушика, тот хмыкнул: — Да не бойся, шутил я. Познакомить вас? Тэхён на секунду завис. Парень в углу заинтересовал его. Белая рубашка смотрелась здесь странно, и этот самый Чонгук мог выглядеть скромным домашним мальчиком, неизвестно зачем заглянувшим в обитель зла и порока на разнузданный праздник жизни. Но вот не выглядел он так, совсем. Потому что взгляд его прожигал Тэхёна, и чувствовалось это даже на расстоянии. — Тэ, слышишь меня? — Ушик дергал его за локоть, и Тэхён перевел на него затуманившийся взгляд. — Ууу, как тебя накрыло… — друг растерялся, редко он видел Тэхёна таким. Скорее не редко, а никогда. Тэхён аккуратно высвободил локоть из руки Ушика: — Погоди… Он неторопливо направился к непонятному парню в смешной и неуместной белой рубашке. Шел и смотрел на него, не мигая. Ушик с интересом наблюдал. Вот Тэхён подошел и что-то сказал Чонгуку, тот пожал плечами. Вот Тэхён сел рядом с ним. Вот они смотрят глаза в глаза и молчат. Вот Чонгук что-то говорит Тэхёну… В этот момент Ушика отвлекли, а когда минуты через две он снова посмотрел в тот угол, там уже никого не было. И если бы кто-то сказал тогда Ушику, что эти двое будут вместе в ближайшие пятнадцать лет, а возможно, и всю оставшуюся жизнь, он бы не заплакал, растрогавшись. Он бы просто чертыхнулся в изумлении. Но тогда никто из них не знал, чем обернутся эти прожигающие насквозь взгляды. Много позже Тэхён спросил у Чонгука: — Почему ты так смотрел на меня там? Чонгук ухмыльнулся: — Среди рафинированных офисных мальчиков ты выглядел слишком горячо. В простой футболке с подвернутыми рукавами, с жилистыми мускулистыми руками и с этим вот своим языком, по-блядски облизывающим губы… У меня не было шансов. — Ну, надо же… На руки и язык запал. А я-то, дурак, решил, что ты в своей белой рубашечке во мне интеллигента увидел, о поэзии поговорить захотел. — Мне двадцать три было, гормоны из ушей пёрли, а тут такой парень — Супермен и Джеймс Бонд в одном флаконе. Какая такая поэзия, о чем ты? Та ночь была жаркой и ненасытной. Они вместе взлетали к звездам и падали вниз, чтобы снова взлететь. Тонули друг в друге, зацеловывая, кусая и зализывая, забирая себе и отдаваясь без остатка. Клеймили любовью, топили в страсти, жадно цеплялись друг за друга, боясь отпустить даже на секунду. Эта ночь могла стать единственной. Так случалось в жизни обоих, не первая страсть, и даже не первая любовь. Объяснить это не получится, логике любовь не поддается. Просто почему-то не хотелось терять вот именно этого человека, именно сейчас. Было хорошо и правильно, о другом не думалось. Их первые ночи были безумно раскаленные и сумасшедшие, а дни — безбашенно веселые и легкие. Нежность, тихая и трепетная, пришла позже. Она не перекрыла ту страсть, а сделала ее еще более глубокой и интимной, окончательно соединив две души. Это когда постоянно хочется прикасаться, хотя бы кончиками пальцев, чувствуя его тепло. Когда проснувшись, стараешься реже и тише дышать, чтобы не разбудить, а сам любуешься им, своим спящим ангелом. Когда украдкой с умилением наблюдаешь, как он смешно морщит нос от удовольствия, потому что ты приготовил самый вкусный завтрак в его жизни (на самом деле это обычный бутерброд, но ведь его сделал ты для него). Расстаться все же пришлось, и очень скоро. Чонгук ушел в армию. И все полтора года его службы Тэхён был в сердце Чонгука. Для других там место было не предусмотрено. А Тэхён, он не просто преданно ждал, удивляясь сам себе. Он поддерживал, навещал, писал и звонил. Изначально у него даже мысли не было, что вот этот парень — на всю жизнь, но как-то так получилось, что именно смех Чонгука стал главной радостью, а его черные глаза — самым ярким светом. После армии Чонгук вернулся на прежнюю работу, в юридическое бюро. Он мог бы сделать там неплохую карьеру, но, периодически консультируя крупную общественную организацию, как-то незаметно для себя ушел в политику. Это было интересно, это было ответственно. И самое главное — перфекционист Чонгук чувствовал, что делает что-то по-настоящему важное, помогая конкретным людям, а значит в его силах сделать этот мир если и не совершенным, то хотя бы более светлым и добрым. Они с Тэхёном по-прежнему были вместе. Всякое случалось за эти годы, но они только крепче врастали друг в друга. Романтичный Чонгук до сих пор уверен, что в прошлой жизни они тоже были вместе. А иначе как объяснить их чувствование и понимание друг друга на каком-то тысячном, нереальном, уровне? Один только еще задумался, а другой уже отвечает; у одного опять спина отнялась, а другой скорчился от боли, сидя на совещании. Так не бывает? Неправда. Именно так и бывает в любви у любящих. *** А потом Чонгук стал президентом Когурё. И не сказать, что неожиданно — не за один день ведь произошло. Но и целью его жизни это тоже никогда не было. Поменять пришлось очень многое в привычном укладе. Они никогда не скрывали свои отношения, но и напоказ их не выставляли. До той поры, пока Чонгук не стал публичным лицом. В тот момент Тэхён очень твердо сказал: — Официально — ты один. Чонгук понимал, что так правильнее, но сердце все равно царапнуло. Слухи о связи молодого президента с каким-то мужчиной ходили, но Чонгуку об этом не докладывали, он и не задумывался. Люди всегда что-нибудь придумают, не это, так другое. Но в многочисленных интервью президента темы его любви и семьи были под запретом. Они не скрывались, но стали очень осторожны и осмотрительны. Тэхён не хотел, чтобы хоть какая-то тень упала на Чонгука из-за его ориентации, а Чонгук, в свою очередь, оберегал от публичности Тэхёна. *** Разумеется, у президента страны есть своя официальная резиденция. Но Чонгук предпочел жить дома, впрочем, не афишируя это. Каждый вечер президент влезал в старые джинсы, цеплял на свое лицо маску и очки, на голову напяливал дурацкую панамку и такой красотой усаживался в незаметную и демократичную Hyundai, чтобы отправиться туда, где его всегда ждут смеющиеся карие глаза. Четыре года президентства. Впереди — еще один. Жизнь у них неспокойная. Вечные командировки Тэхёна, государственные обязанности Чонгука. Скучают, тоскуют. А потом, встретившись, оторваться не могут друг от друга. Всё здесь, в этот момент, — и страсть испепеляющая, и нежность неудержимая. И переплетаются руки, и сливаются в одно целое горячие тела, и губы без устали дарят свою сладость. А потом — разговоры. Обо всем и ни о чем. Как жил без меня, что делал, о чем думал? Иногда оба устают от такой жизни. Они уже давно никуда не выходили вместе, театры и рестораны теперь для них под запретом. Только редкие домашние встречи с близкими друзьями — вот и вся их светская жизнь. Когда становится совсем невмоготу, Чонгук начинает мечтать. Обняв своего Тэхёни, он шепчет ему на ухо: — Когда все это закончится, мы уедем во Францию, купим маленький виноградник в Провансе и будем тихо жить в сельской глуши… — Ты умрешь со скуки, — улыбается Тэхён. — Чем мы будем там заниматься? — Все продумано. Ты будешь лечить людей, а я буду любить тебя, — отвечает Чонгук и целует его в родинку на кончике носа. — Заманчивое предложение, — хохочет суровый майор. Взгляд Тэхёна насмешливый, слегка ироничный и спокойно-уверенный. У этого мужчины абсолютная власть — сам президент Когурё сдался ему без сопротивления, сдался много лет назад, доверчиво отдав свое сердце. *** Чонгук бросил быстрый взгляд на часы — почти девять, рабочий день давно окончен. Но это у нормальных людей. У Чонгука режим работы круглосуточный. Тэхён ворчит, пичкает какими-то витаминами, заваривает настои трав, отвратительно-горькие. Чонгук безропотно пьет все это, с улыбкой слушая тихое ворчание. Что ж поделать, такая работа у него, уже четыре года. Конечно, устает. Но Тэхён всегда начеку, скрыть недомогание или простую усталость от него невозможно. Вцепится мертвой хваткой, еще и подзатыльник даст, если Чонгук отмахиваться от его заботы начнет. Тэхён, конечно, говорит, что здоровье президента — дело государственной важности, потому и старается, следит. Но Чонгук-то знает, что для Тэхёни он так и остался тем самым Чонгуком, веселым парнем с ясными глазами. И только за него душа и сердце болят у майора медицинской службы Ким Тэхёна. Кстати, — тут Чонгук нахмурился, — этот самый майор сегодня опять не смог позвонить, только утром в мессенджере отметился с неизменным: «Люблю, скучаю, веди себя хорошо». Командировки Тэхёна — это отдельная боль Чонгука. Он так и не смог привыкнуть к тревожным звонкам, после которых Тэхён стремительно исчезает — на день, на неделю, на месяц. И очень часто даже связаться с ним бывает невозможно. Чонгуку остается только надеяться, что там, где сейчас находится его счастье, все спокойно. Хотя надежда эта иллюзорна, и Чонгук это прекрасно понимает. Даже он, президент и главнокомандующий, не всегда знает, куда именно направлено спецподразделение Тэхёна. Вздохнув, Чонгук написал в мессенджере: «Люблю тебя, жду. Береги себя». Отправив, выждал какое-то время. Но сообщение так и не доставлено, как и предыдущие три. Значит, неугомонный майор опять где-то в ебенях, спасает жизни воинов Когурё. Нахмурившись, президент взялся за бумаги на столе, сортируя их в три стопки: для секретаря, для себя, чтобы дома еще раз просмотреть, и отдельная стопка — в сейф. Вот и все, рабочий день окончен, можно ехать домой. *** Дома тишина. «Мертвая…», — вдруг подумал Чонгук и вздрогнул, отмахнувшись от тяжелых мыслей. Тэхён так и не позвонил. И сообщение тоже не доставлено. Где же ты, родной?.. Через три дня Чонгук тоже улетит. Несколько официальных визитов и традиционная встреча глав государств. Его не будет дома неделю. Чонгук очень надеется, что не сегодня-завтра Тэхён вернется. Ну, или хотя бы позвонит. Он привык сдерживать свою тревогу, по-другому нельзя. Президент всегда должен быть спокоен и улыбчив, внушая миру в целом и народу Когурё в частности уверенность в завтрашнем дне. Чонгук включил телевизор, но сосредоточиться не мог. Бесцельно щелкал кнопками пульта, меняя каналы, не цепляясь ни за один из них. В тысячный раз проверил телефон — его сообщения Тэхёну по-прежнему висят в недоставленных. Похоже, пора заводить почтовых голубей, эти точно долетят в любые ебеня. Конечно, Чонгук может позвонить, например, министру обороны. Или командующему войсками специального назначения. Или своему секретарю, тот всегда в курсе всего. Чонгук — да, может. Но президент делать этого не станет. В раздражении он скрипнул зубами и отправился в душ. Уже поздно, пора ложиться. Завтра будет трудный день. Впрочем, как обычно в последние четыре года. *** Утро не принесло особых новостей, Чонгука это обрадовало. В девять утра он уже был на рабочем месте и слушал доклад секретаря. Опытный Ушик — да-да, тот самый, — умудрялся за какие-то пять-десять минут: — изложить и проанализировать события вчерашнего вечера и ночи, если они были; — поделиться актуальными слухами и сплетнями, будоражащими Когурё, разумеется, со своими комментариями; — обсудить план рабочих встреч президента на предстоящий день; — рассортировать по важности поступившую почту и документы; ну и вообще, просто поболтать, если вдруг замечал плохое настроение босса. Чонгук высоко ценил своего секретаря, которого забрал на эту работу из своей прежней жизни. Ушик, при всей кажущейся легкости и беспечности, умел работать. Он все делал вовремя, четко и грамотно, пропуская любое распоряжение руководства прежде всего через мозги. Не боялся высказывать свое мнение, если считал это необходимым, не боялся аргументированно убеждать Чонгука в ошибочности каких-то действий. И хотя Ушик был другом их маленькой семьи и родным человеком, но в силу своей тактичности и воспитания на работе он об этом напрочь забывал. Глядя сейчас на нахмуренное лицо босса, он понял, что Тэхён опять не может дать о себе знать. Чонгук всегда тяжело переживал такие моменты. И Ушик вдруг изменил своим принципам. Положив руку на плечо друга, он мягко спросил: — От Тэхёна опять ничего? Чонгук покачал головой: — Вторые сутки… — Не волнуйся, все будет хорошо. Помнишь, от него неделю ничего не было? Я ж сказал тогда тебе, что все с ним нормально, так и получилось. Вернулся, целый и невредимый. И сейчас так же будет. Просто там связь не ловит. Чонгук кивнул. Не стал говорить, что вот эти же самые слова произносит мысленно каждую минуту. Тэхёни вернется, должен вернуться. *** День пролетел стремительно, словно за секунду, и президент наконец-то возвращается домой, в свою обычную жизнь. Пристегнув ремень безопасности, какое-то время просто молча сидит в машине, закрыв глаза. Работа не отпускает. Он вспоминает тяжелый разговор с министрами, обдумывает завтрашний телефонный разговор с президентом соседней страны. Из задумчивости его вырывает вибрация телефона. Не веря глазам, видит на экране сообщение от Тэхёна: «Дуй домой, и побыстрее». Сердце подпрыгивает суматошно, и Чонгук, вцепившись в руль, срывается с места. Тэхён дома, ждет его, остальной мир просто перестает существовать для Чонгука. Сигналы светофоров горят слишком долго, в нетерпении он покусывает губы и постукивает пальцами по рулю, гипнотизируя красный светящийся круг. Ворвавшись в квартиру, он запинается в прихожей об армейский рюкзак Тэхёна и, едва устояв на ногах, мчится дальше. Заглянув по пути в ванную и на кухню, рванул в спальню и замер на пороге. Уставший с дороги Тэхён, видимо, только до душа смог добраться и сразу лёг, его волосы еще хранили влагу. Даже свет забыл выключить, так и уснул. Чонгук на цыпочках подошел к кровати, присел на краешек. Тэхён спал, а Чонгук любовался им, едва сдержав почти детский жалобный всхлип. За эти несколько дней Тэхён похудел и загорел. Острые углы челюсти заросли темной щетиной, длинные ресницы, подрагивая, бросают тень на высокие скулы. Брови нахмурены, губы плотно сжаты. Опять было непросто где-то там. Тэхён редко делился подробностями, оставляя все за порогом их дома, Чонгук и не настаивал. Но знал намного больше, чем думал Тэхён; о чем-то докладывали, о чем-то догадывался сам, глядя в усталые карие глаза. Родной, единственный… Дома, наконец-то. Он мог сидеть так часами. Хотелось вцепиться в Тэхёна, уткнуться, отгородить его от всего мира, оберегая и сдувая пылинки. Чонгук тихо поднялся, выключил свет и вышел из спальни. Быстро переодевшись и приняв душ, он на цыпочках вернулся в комнату. Боясь разбудить, почти бесшумно улегся рядом и, стараясь дышать потише, закрыл глаза. Он готов отдать все, что имеет, вот за такие минуты. Когда в ночной тишине тихое спокойное дыхание рядом, его тепло, его запах. *** Засыпая, Чонгук думал о завтрашнем утре. Он представлял себе мягкую улыбку Тэхёна спросонья, не до конца проснувшиеся глаза, в которых будет столько нежности, что Чонгук в очередной раз утонет в них. Он предвкушал сладкие поцелуи, горячие прикосновения и обжигающее безумие сплетенных тел. У Чонгука были большие планы на это утро. Не сбылось. Не случилось.