Всегда. Бесконечно.

      После катастрофы прошла неделя. Жизнь Когурё возвращалась в свою колею. В новостях прошедшие события упоминались все реже, уступая место более свежим. Спасательные и восстановительные работы продолжались, президент контролировал их лично. За эту неделю он еще дважды вылетал в Кынънак.       Сегодняшний вечер обещал быть по-семейному тихим, но когда личные планы президента легко исполнялись? Ближе к концу дня написал Тэхён: «Вечером захвати с собой Ушика». И вот нахрена? Чонгук устало вздохнул и вызвал к себе секретаря:       — Тэ просит тебя приехать вечером.       Ушик сегодня какой-то загадочный. Как будто гнетет его что-то. Хмурится, вздыхает. И сейчас вот — кивнул:       — Да, мы созвонились уже.       И вроде бы ничего удивительного, друзья просто захотели встретиться. Но почему-то Чонгуку кажется странным это внезапное желание, да еще и с предварительной договоренностью.       — Что-то случилось? — голос Чонгука намеренно равнодушный, незаинтересованный. Они едут по вечернему городу, и президент, ставший обычным горожанином, внимательно следит за дорогой.       Ушик нервно пожимает плечами:       — С чего ты взял? — Но, помолчав, признается: — Да, надо кое-что обсудить.       — С Тэхёном?       — И с ним тоже. И с тобой. Всем вместе.       — Что-то серьезное?       Ушик немного помялся, затем кивнул:       — Думаю, да.       Дома пахло Тэхёном. Для Чонгука до сих пор оставалось загадкой, почему их уютная, по-теплому обжитая квартира становилась холодной, безличной и беззвучной, стоило Тэхёну уехать на несколько дней? Как будто он забирал с собой запахи и звуки их дома. С Чонгуком оставались тишина и какая-то холодная пустынность. Не запустение, а именно пустынность: когда все валится из рук, и не знаешь, чем занять себя. Когда, при всей своей любви к кулинарии и умении готовить, на кухню заходишь только для того, чтобы сварить себе утренний кофе и сделать хоть какой-нибудь бутерброд. Когда бесцельно бродишь из комнаты в комнату, пытаясь придумать себе какое-нибудь занятие. И вот эта тягостная тишина… Порой она начинает давить своей тревожностью.       Но ничего этого не происходит, когда Тэхён дома. Он дома, и дом — тоже дома, на месте. Он наполнен самыми разными запахами и звуками: ароматы с кухни, освежитель в прихожей, неуловимо-легкий больничный запах от Тэхёновой футболки. Где-то что-то звякнуло, что-то упало или зашуршало. С Тэхёном в дом возвращается жизнь. И его голос. И его смех.       Чонгук улыбнулся своим мыслям. Он смертельно устал за эти дни, и все, чего ему сейчас хотелось, это упасть на диван, навалиться на здоровое плечо Тэхёни и задремать под какой-нибудь старый фильм.       Но Ушик что-то хотел обсудить, поэтому, тяжело вздохнув, Чонгук заглянул в гостиную:       — Ужинать будем или сразу к делу?       Ушик вопросительно глянул на Тэхёна, занявшего своей костяной ногой добрую половину дивана. Тот отрицательно мотнул головой:       — Чонгуки, иди сюда, сядь. Ушик говорит, что все слишком серьезно.       Они с Ушиком многозначительно переглянулись. Чонгук, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого:       — Что случилось?       Ушик отвел глаза в сторону, а Тэхён закусил губу.       Чонгук устало произнес:       — Парни, у меня нет сил на ваши загадки…       Ушик, бросив быстрый взгляд на Тэхёна, заговорил. Медленно, взвешивая каждое слово.       — Помнишь, ты подошел к Тэ, когда его подняли из завала?       — Наверное, — на самом деле те два страшных дня слились для Чонгука в один темный миг.       Ушик, вздохнув, напомнил:       — Ты взял его за руку и, наклонившись, что-то прошептал ему.       Чонгук вспомнил. Он тогда сказал Тэхёни то, что говорит все эти годы: «Люблю тебя».       — И что?       — Ты ведь сказал, что любишь его, да?       — Откуда ты знаешь? — Чонгук был удивлен.       Ушик еще раз глянул на Тэхёна, словно ища в нем поддержку, и сказал:       — Чонгук, тебе очень не понравится то, что я сейчас скажу. Но сначала выслушай, а потом уже реагируй и комментируй, хорошо?       Чонгуку, и правда, происходящее нравилось все меньше и меньше. Он посмотрел на Тэхёна, тот ободряюще улыбнулся, но в глазах была тревога.       — Хорошо, говори, я слушаю.       — Я начну издалека. Ты публичный человек, к тому же молод и красив, и поэтому вполне естественно, что твоя личная жизнь вызывает у некоторых нездоровый интерес. О семье твоей ничего неизвестно, официально ты одинок, в симпатии к кому-либо не замечен. Люди любят придумывать то, чего нет в действительности.       — Ушик, давай покороче, ближе к делу, — Чонгук, кажется, понял, о чем хочет поговорить друг.       Ушик согласно кивнул:       — Ладно. Так вот. В стране уже давно ходят слухи о твоей связи с каким-то мужчиной.       — С каким? — Чонгук искренне недоумевал.       Ушик закатил глаза и постучал себя по лбу:       — А подумать?       — Со мной, — голос Тэхёна прозвучал глухо. Он всегда боялся этого момента, думал о нем. Не хотел становиться проблемой для Чонгука, но это произошло. Исправить будет трудно, наверное, невозможно.       А Чонгук смотрел ему в глаза и видел все эти метания и сомнения. И понимал, что сейчас в голове Тэхёни. И удивлялся этому. Потому что случиться в жизни может все, но одно всегда останется неизменным — их семья. Их любовь. Их единая сущность.       — Ушик, с какого времени мы стали принимать всерьез сплетни?       — Я же просил тебя дослушать до конца. Там, на руинах, ты привлекал к себе внимание. Это нормально. Люди следили за тобой, им это было нужно и важно. Твое присутствие внушало уверенность в том, что все будет хорошо. В момент паники все глаза были прикованы к тебе. Одна из спасенных женщин умеет читать по губам. И она видела, как ты говорил Тэхёну эти слова, и поняла их. Через несколько дней после спасения она описала это на своей страничке: «Наш президент признался в любви раненому спасателю». Я думаю, она это сделала из благих намерений, просто ей всё показалось очень романтичным. Но в сети поднялся такой вой и хейт в твою сторону. Желтая пресса припомнила те слухи о таинственном мужчине, и теперь твоя репутация очень серьезно пострадала.       — Как ты корректно это обозначил, — голос Чонгука прозвучал иронично, и Тэхён с Ушиком удивленно посмотрели на него. А он был абсолютно спокоен, лишь один вопрос задал:       — Тэхёна в этой связи упоминают?       — Почти нет, как ни странно…       — Почти?       — Не упоминают, — твердо ответил Ушик. — По крайне мере, тебе в любовники его почему-то не записали. Твоя ориентация интересует сплетников гораздо больше.       — Что, и возможных кандидатов на мое сердце нет? — Чонгук уже откровенно веселился, а Тэхён, глядя на это, все больше хмурился.       Ушик хмыкнул:       — Ну, как это нет… Два модных певца, один артист, и один, одна — как правильно? — модель. Один модель, пусть так.       Чонгук глянул на свое счастье:       — Тэхёни, у тебя нет шансов.       — Зато у меня есть костяная нога и два костыля. Зашибу нахрен твоих ухажеров, если что, — на самом деле Тэхёну было не до смеха, но реакция Чонгука, такая уверенная и ироничная, немного успокоила. Может, и на самом деле страшного ничего не произошло?       — Если это всё, то предлагаю поужинать. Я чертовски проголодался, — Чонгук чмокнул Тэхёна в нос и, хлопнув себя по бедрам, встал.       Ушик недоуменно посмотрел на него:       — Я не понял… Что мы предпримем?       — Мы предпримем ужин, — Чонгук невозмутимо направился в сторону кухни.       — Оставь его, он уже все решил, — Тэхён улыбался. Что бы там не придумал Чонгук, он никогда не откажется от своей любви и не унизит его предложением каких-то фиктивных отношений с кем-либо, чтобы выглядеть прилично в глазах общества.       На следующий день была организована срочная пресс-конференция президента. Ушик, слушая распоряжения Чонгука и записывая темы для вопросов, размышлял, знает ли об этом Тэхён.       — Ушик, ты меня внимательно слушаешь?       — Конечно, записываю все.       — Подготовь, пожалуйста, все цифры по спасательной операции, думаю, вопросов будет много.       Ушик, не отрываясь от блокнота, осторожно спросил:       — А ты только о катастрофе будешь говорить?       — А у нас есть что-то более серьезное?       Ушик поджал губы и вышел из кабинета. Чонгук с улыбкой посмотрел ему вслед. Он чувствовал себя удивительно уверенно и спокойно. Всю ночь они с Тэхёни обсуждали, надо это делать или нет. Взвешивали все «за» и «против», обдумывали последствия. Чонгука тревожило только одно — он не хотел выглядеть в глазах людей лжецом, бессовестно обманувшим их доверие. Все зависело от того, какие слова он подберет для них.       Ровно в полдень президент решительным шагом вошел в огромный зал и направился к столу. Вспышки камер мелькали повсюду и слепили глаза.       Президент приветственно кивнул и сел за стол, Ушик расположился рядом, а в небольшой уютной квартире в нескольких километрах отсюда Тэхён с волнением вглядывался в экран телевизора.       В начале пресс-конференции президент кратко рассказал о продолжающихся восстановительных работах, выразил соболезнования семьям погибших, поблагодарил соседние государства за помощь. Затем — ответы на вопросы журналистов. Всё, как обычно, протокол тщательно соблюдался. Ушик почти успокоился и расслабился.       Вот и все. Ушик уже готовился поблагодарить журналистов, но президент неожиданно поднял ладонь, требуя внимания:       — Дамы и господа, есть еще один момент, по которому я хотел бы сделать заявление.       Ушик закрыл глаза, гудение в зале прекратилось, а Тэхён возле экрана перестал дышать.       — До меня дошли сведения, что в прессе звучат инсинуации в мой адрес, делаются намеки на мою возможную нетрадиционную ориентацию. В этой связи упоминаются имена людей, не имеющих к этому отношения. Поэтому я решил сам разъяснить эту ситуацию.       Чонгук на секунду замолчал. Сколько раз выступал он вот так, перед журналистами, перед камерой, объясняя и поясняя? И никогда не думал, что однажды придется говорить о своей любви, защищать ее перед всем миром.       — Каждый человек имеет право на семью и на любовь. К сожалению, не все находят своего единственного, свою половинку, предназначенную только тебе. Мне с этим очень повезло. Пятнадцать лет назад произошла встреча, полностью изменившая две жизни — мою жизнь и жизнь моего самого родного человека. Вы знаете его, это герой Когурё, майор Ким Тэхён. Он — моя семья. Мы вместе уже пятнадцать лет и, надеюсь, будем вместе еще очень-очень долго. Это можно принимать или не принимать, но для меня это ничего не изменит. Доктор Ким — моя семья и мое сердце, и это навсегда. Я прошу вас не спекулировать на этой теме, это наша частная жизнь. Благодарю вас и желаю всем любви.       Мертвая тишина зала была взорвана громом оваций. Женщины растроганно утирали слезы, мужчины даже не пытались скрыть искренних улыбок. То, что произошло минуту назад, было так трогательно и так честно, что даже ледяное сердце растаяло бы от той любви, которая задела своим крылом всех присутствующих.       Президент улыбнулся, открыто и счастливо, едва шевельнув губами. Тэхён уловил это движение — «Я люблю тебя». По смуглому лицу сурового майора катились слезы, а губы расползались в счастливой улыбке:       — Я тоже люблю тебя…