***
Омега звонит дня через три, когда Джемин уже вернулся с учёбы и залипает в потолок, раскинувшись звёздочкой на кровати. Их общение становится для него спасением — ни больше, ни меньше — от суеты бренного мира и тяжести учебных будней. Университет давит своей престижностью, преподаватели — бескомпромиссностью, а желается тепла и уюта. Именно тогда они наконец узнают имена друг друга, и Джемин весь вечер после смакует имя омеги, произнося его то тише, то громче, с придыханием и разными эмоциональными оттенками. Но больше всего в сердце отзывается, когда шёпотом, как будто это что-то секретное, интимное, не для всех.***
— Давай встретимся? — предлагает Джемин: в этот раз он звонит сам на следующий же день, следуя за желанием вновь услышать голос Джено. — Хорошо. Я свободен послезавтра вечером после шести, тебя устроит? Даже если бы альфа был до предела занят, он бы бросил все суперважные дела, чтобы только увидеться с омегой. Поэтому, даже не сверяясь с календарём, уверенно отвечает: — Устроит!***
— Разве ты забыл, что этим вечером мы приглашены к Кимам? — чеканит отец, сложив руки на груди. — А у меня сегодня более важная встреча, — отрезает Джемин, хватая куртку и пытаясь проскочить мимо, но отец перекрывает дорогу. — Ну, пожалуйста, мне очень-очень надо! — Ты о том омеге, с которым тебя видел папа? — Да, с ним. Разве это так плохо? Разве ты не был таким? Ну, пожалуйста! — Ты… — Я обещаю навестить деда на днях! Отец вздыхает, трёт переносицу и наконец произносит: — Это в последний раз, молодой человек. В следующий раз будь добр сверяться с планами, а потом уже назначать свидания. — Спасибо! Он порывисто обнимает отца, слетает по ступенькам и несётся в парк — место встречи с омегой по имени Джено, в которого он, кажется, успевает влюбиться. И который встречает его стаканчиком кофе, что — о, боже! — оказывается самым идеальным кофе на свете. — Я запомнил, что тебе нравится, но, честно говоря, пить эту ядовитую смесь я бы не посмел, — замечает Джено, когда Джемин плавится от любимого американо. Поцелуй в щёку — смачный чмок — воспринимается мерой необходимой, без которой невозможно иначе. Джено не протестует, и Джемин несмело трогает его пальцы прежде, чем уверенно взять за руку. Они гуляют чуть дольше, чем до включения фонарей, и альфа осознаёт себя самым счастливым человеком на свете.***
— Фу, как сахарно, — кривится Ченлэ, когда они пересекаются в перерыве между тяжёлыми учебными буднями. Джемин рассказывает ему всё-всё — о прекрасном омеге с запахом леса, об улыбке, голосе, глазах таких, где уместилась целая вселенная! Ченлэ, кажется, ничуть не впечатлён, но благосклонен. — Покупай мне курочку каждый раз, как захочешь потрындеть о своём ненаглядном, — ставит условие довольный своей идеей омега. — Ты меня разоряешь! — сокрушается Джемин, уже мысленно согласившись на условие вреднючего друга — пожалуй, единственного, которому может доверить большинство тайн и секретов — не только своих. — Я тебе психологом подрабатываю, так что плати за сеансы. Они знакомы с самого детства — с тех пор, как семья Ченлэ переехала из Китая и принялась знакомиться с высшими общества сего. И влилась так, словно не было ничего естественнее. Джемину тогда было лет пять, и серьёзный Лэлэ одним своим видом разбил его сердце. Это была первая детская влюблённость, которая прошла за пару недель и стала началом вполне себе крепкой дружбы. Ченлэ уже и не помнит, а Джемин хранит в сердце всё очарование тех детских беззаботных лет. — Из какой он семьи? Вопрос застаёт Джемина врасплох. Альфа лупает глазами на друга, и тот, закатив глаза, чтобы выразить своё сердечное отношение к чужой безалаберности, поясняет: — Джем, если он не из семьи этого вот великосветского круга, ты рискуешь. Понимаешь меня? Хотя какое там понимание, — бурчит себе под нос, но так, чтобы быть услышанным. Джемин теряется. Ему не нравится это уточнение.***
Джемину нравится, когда они обнимаются с Джено, и их запахи смешиваются. Он успевает познакомиться со старшим братом и родителями омеги — пока в статусе друга, конечно, и они оказываются очень милыми и приятными в общении людьми. Которые прекрасно понимают, к чему может привести дружба альфы и омеги, и ничуть этому не противятся. Они впервые целуются по-взрослому спустя почти месяц разговоров и свиданий. У Джено мягкие-мягкие губы, чуть влажные, и касание к ним пробуждает приятное томление внутри. Джемин счастлив — безумно, он готов кричать об этом на весь свет, всю вселенную — видимую и невидимую. Ему так нравится обнимать, сжимать руку, заглядывать в глаза, ему так нравится Джено — весь, полностью, даже когда сердится! Но весь восторг разбивается об отцовое: — Ты же не думаешь, что этот омега станет твоей официальной парой? — То есть? Джемин помнит слова Ченлэ о круге семей, и до этого момента он искренне надеялся, что его это не коснётся. Что родители поймут и примут, и он познакомит их с Джено. — Джемин, ты же не думаешь, что можешь взять в мужья омегу из среднего класса. — Но почему нет? В его голосе — возмущение вперемешку с удивлением. Так бы хотелось, чтобы всё просто, чтобы никто не обсуждал, а наоборот, верил и подбадривал. Но отец не собирается понимать, и это ощущается резким выпадом — уколом в самую душу. — И что тогда будут о нас говорить? А конкретно о тебе? Что единственный ребёнок семьи На оказался настолько глупым и безответственным, что подобрал с улицы какого-то… — Хватит! Хватит, это не так! Совсем не так, Джено классный, и я люблю его, и не хочу, чтобы ты так отзывался о нём! Чтобы вы все отзывались о нём так, как будто он не человек! — Джемин! — Нет! — Джемин, я серьёзно. Это не игра, это жизнь, в ней нужно делать правильный выбор. — А я хочу жить и не бояться, что на меня посмотрят не так! Не хочу, как вы! — Джемин! Ты наказан, — ставит точку в разговоре отец. Альфа сжимает губы, надеясь не разреветься, и уходит к себе в комнату.***
Ночью Джемин сбегает — впервые за всю свою жизнь, не думая о том, что родители будут волноваться. И когда заспанный с помятой щекой Джено трёт глаза, открывая ему дверь, Джемин уверен, что делает всё правильно — больше, чем на сто процентов, гораздо больше и полнее. Он целует омегу — такого податливого и мягонького, тычется носом в шею и вдыхает, вдыхает, не в силах надышаться. — Что случилось? Джено такой внимательный, такой милый и заботливый. Джемин не хочет больше рядом никого, только его. — Давай жить вместе? Снимем квартиру, я устроюсь на работу, мы будем вместе — только ты и я. Будем просыпаться и видеть друг друга, целовать по утрам и вечерам. Трётся носом о скрытое под хлопковой тканью плечо, прижимает, как будто кто-то отнимет. Слышит голос Лино — старшего брата Джено, слышит, как младший омега отвечает, что всё в порядке. И не хочет никуда уходить, хочет врасти в Джено и стать с ним единым. Чтобы никто и никогда не посмел разлучать. — Я из дома сбежал, — внезапно образовавшийся ком в горле мешает выталкивать из горла слова, но альфа старается. — Они против, Джено-я… Они не хотят… не понимают… — Пойдём в комнату, — успокаивающе шепчет в ответ, и только теперь Джемин понимает, что они на пороге, дверь открыта, и кто угодно может их увидеть. — Пойдём. Лино отворачивается к стене, когда Джено заводит в их комнату умытого и напоенного чаем Джемина и укладывает рядом с собой. Они обнимаются — тесно-тесно. Альфа не хочет больше ничего объяснять, не сейчас, а только дышать, чтобы переполнить лёгкие.***
— Ты дурак! — он слышит в голосе Ченлэ восхищение. Джено возится в спальне, обустраивается, пока Джемин с другом детства хозяйствуют в кухне. Они с Джено переехали сегодня утром, и альфа переполнен счастьем, но в то же самое время совесть колет в межреберье. Джемин хочет поговорить с родителями, хочет объяснить, почему, но телефонные звонки уходят в никуда, а встречаться глаза в глаза он ещё не готов. Но зато на входящий охотно отвечает Лэ и уже через полчаса тарабанит в дверь, забыв о том, что когда-то люди создали звонок. Джемин наконец знакомит двух близких своих людей в реальности, а не заочно, и встреча выходит на удивление тёплой. Джено втягивает носом типографские нотки чужого запаха и отмечает, что Ченлэ пахнет цивилизацией. И теперь младший с удовольствием расставляет тарелки (одну из которых всё-таки разбивает), чашки и прочую посуду, изредка напевая под нос. Джемин радуется, что хоть кто-то ещё радуется за него. — А господа На делают вид, что у них всё отлично, — добавляет Ченлэ, роняет кружку и с удивлением смотрит на то, что она даже не раскололась. — Себе такую же хочу! — Господа На ничего обо мне не говорят? — Вообще нет. А твой высокомерный дед на вечере у Ли вчера обмолвился, что внук у него бессердечный эгоист. Колет острее, глубже. Джемин замирает, взгляд упирается в металлический бок тостера, на котором он видит искажённую версию себя. — Джемина. Альфа с трудом отрывает взгляд, чтобы перевести на стоящего в проходе Джено. Мягкий белый свитер, растянутые спортивные штаны, из-под которых видны пальцы, что так хочется понадкусывать — свой, любимый и безумно милый. Уютный. Созвучный слову «дом». — Джемина, тебе нужно встретиться с ними и поговорить. — Нужно, — эхом отзывается альфа.***
На следующий день он отправляется домой. Долго звонит, и ему наконец открывают, но не прислуга, а сам папа. Разговор оказывается недолгим, но достаточно напряжённым, и ключевое «если не прекратишь, ты больше нам не сын» отзывается тяжестью, но вместе с тем уверенностью, что если так — то пускай. Он врывается в квартиру, стукнув дверью о стену, и с порога кричит: — Джено-я, давай распишемся!***
Как ни странно, но примиряет их Джено. Омега сам, не говоря Джемину, уверенно приходит на работу к отцу мужа и просит с ним встречи. И Джемин несказанно удивлён, когда видит во входящих номер своего отца, который предлагает встретиться не в элитном ресторане, а в обычном кафе. И они разговаривают — без повышенных тонов, слушая и пытаясь понять. Джемин рассказывает — всё, что накипело, что нельзя сдерживать, и его наконец не перебивают. — Я хочу с ним всю жизнь, а ещё мы планируем ребёнка, я ему уже имя выбрал! — заканчивает Джемин, ощущая, как сердце колотится — быстро-быстро. — И когда только успел? — отец не хмурится, и на Джемина наваливается спокойствие — громадным одеялом заворачивает, и больше не колет внутри. Родители наконец принимают Джено — нехотя, со скрипом, но они стараются. И Джемин безумно благодарен им за это.