Давай сбежим!

— Надо было через дверь, — бурчит Ченлэ, обрабатывая царапинки на руке Джисона. Они сидят на постели омеги. На покрывале — раскрытая аптечка, в окне — догорающий закат, насыщающий мир красным и рыжим. Даже Джемина раскрасил. — Но зато так романтичнее, — улыбается альфа. Омега закатывает глаза. Ну как можно таким беспечным-то быть? Воспринял слова буквально и полез карабкаться по дереву, что растёт у самой стены дома. Руки теперь будто полотна с ханьцзы, сиди и вычитывай. — Мне нравится тебя читать, — вдруг говорит Джисон, и Ченлэ поднимает удивлённый взгляд. — Я о твоём запахе, — улыбается альфа. Ченлэ фыркает. Он не любит вспоминать об этом, ему проще сделать вид, что он не пахнет ничем. — В детстве я любил садиться отцу на колени и рассматривать ровные столбцы в свежеотпечатанных газетах или книгах, что он читал. Но ещё больше нравилось дышать ими. Например, чернила там пахнут по-разному: у газет этот запах более резкий, а у тебя… У тебя как у книг — уже не такой резкий, больше мягкий, а листы пахнут только срубленные деревом, иногда даже как будто после дождя… Ченлэ вновь фыркает, и Джисон замолкает. Слышать такое неловко, но в то же время до безумия приятно, но говорить об этом альфе он точно не будет. Может, потом когда-нибудь. — Хочешь перекусить? Ченлэ намеренно переводит тему. Он уже успел обработать чужие царапки, но только сейчас замечает, что продолжает держать руку альфы своей. Но ничего не делает с этим, а то что, теперь и подержать нельзя? Тем более кисть такая интересная, с тонкими пальцами, костлявая. Как будто не ест совсем! — Тобой? Это будет сложно, понимает Ченлэ, в который уже раз закатывая глаза. — Вот застряну костью в горле, а ты подавишься, — Ченлэ показывает язык, но быстро закрывает рты — Джисонов тоже, когда тот тянется своими губами к его. — Кажется, я влюбился в твой язык, — восхищённо шепчет Джисон, едва только ладонь убирают. — Он такой остренький! Ченлэ хочется его стукнуть, но приходится держаться изо всех сил. Фыркает, отворачивается, не зная, что добавить, а сам чувствует, как пылает лицо. Вончон вообще не умеет в комплименты, а этот отвешивает их мимоходом, но так, как будто это значит очень много. Ченлэ ещё за проведённые два дня с альфой успел зацепить эту способность. — А ещё ты как зайка выглядишь, когда смущаешься… — Да я тебя сейчас из окна выкину! И валит Джисона на кровать. Мимолётная потасовка — Ченлэ никак не может схватить мелькающие руки Джисона, которые неожиданно обхватывают его и прижимают к груди. — Попался! — шепчет альфа на ухо, и волна мурашек пробирает так остро, что Ченлэ изгибается: слишком щекотно и волнующе, всё вместе, и эта смесь и приятна, и напрягает, и сбежать хочется. — Отпусти! — Не хочу. Ченлэ пыхтит, пытаясь выбраться, но вскоре понимает, что бесполезно. И затихает. — Дурак, — бурчит он в ткань чужой футболки. — Дурак, — так просто соглашается Джисон. Ещё минута молчания. Лёгкий аромат чёрного чая с виноградными нотками успокаивает, приводит хаос мыслей пусть в относительный, но всё же порядок. — Давай сбежим? — вновь шепчет альфа прямо на ухо. Ченлэ не выдерживает — стонет, и тут же начинает брыкаться, едва понимает, что сейчас произошло. Ему не нравится, что этот гад так запросто начинает узнавать его слабости. Не нравится, что ему и правда снова хочется сбежать, а ещё не нравится, что родители этому потакают. Как так? — Течка скоро, да? Поэтому ты такой вредный? — вздыхает Джисон. — А я всегда вредный, — дует губы омега, когда понимает, что выпускать его не собираются. Ну, и ладно! Ну, и пускай! Хотели, чтобы он с альфой — вот и пеняйте на себя! Ченлэ устраивается удобнее, смотрит на Джисона — долго так, а тот на него. На ребёнка похож — черты лица такие мягкие, тёплые. Обязательно надо сделать тык в нос. И чмокнуть туда же. Но сначала… — Я согласен, давай сбежим. Только куда-нибудь подальше и на подольше, чтобы они все на уши встали, разыскивая нас!

***

— Джено-я! Джено нехотя отрывает взгляд от телевизора (там выступает его любимая группа, но ради Джемина можно и отвлечься). Любимый альфа плюхается рядом на диван, хватает со стоящей на столе вазочки шоколадную подушечку и отправляет в рот. И лишь исполнив священный ритуал, закидывает ноги на подлокотник, валится головой на коленки ненаглядного (чтобы попутно можно было оставлять поцелуи на животе) и озвучивает новость: — Отпрыски семей Пак и Чжон опять свалили! Представляешь? Их вроде как собираются искать, но отец Ченлэ сказал, что на это надо много сил, на днях подумают, что делать. Отец Джисона поддержал, и обе парочки укатили праздновать. Представляешь? Он смеётся, пока Джено слушает и перебирает его волосы. Аромат клубники смешивается с древесными нотами, и вдыхать это сочетание особенно приятно — в нём ощущается целостность. — Думаю, пока их найдут, они уже успеют обручиться, — спустя минуту или две произносит омега. — Ага, и года три как жить вместе, — хихикает Джемин и, не удержавшись, чмокает живот. — Я рад за них. — Я тоже. О, «Beatbox», — Джено возвращается к просмотру. Джемин вновь целует обоих — и любимого мужа, и пока не родившегося Миндже. А где-то в деревеньке в глубине Канады Джисон наконец кусает Ченлэ за дразнящий острый язычок.