Пять утра

      «Что такое любовь?».       Чэнлэ склоняется над пустым листом, разглядывая параллельные линии, ведущие из ниоткуда в никуда. Мысли от этих линий особо ничем не отличаются: расползлись себе в разные стороны ленивыми червяками и делают вид, что впали в спячку. Чэнлэ не знает ответа на этот вопрос, потому что уверен, что никогда не чувствовал любви и не замечал, что кто-то чувствует подобное к нему. Но, во всяком случае, поисковик в интернете выдал, что любовь — это чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность и устремленность к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Интернет также выдал, что любовь — нервное расстройство, при котором человек совершает необдуманные поступки, пребывает в состоянии прострации, также наблюдается ухудшение памяти. И от этого никак не легче не получить единицу за сочинение.       — Господин Чжон, советую вам начинать, — поторапливает учительница, которая обходит класс, чтобы словить списывающих, не задерживаясь около его парты, но на весь класс объявляя, что в его тетради до сих пор пусто. Её каблуки громко отбивают приближение к концу урока, нагнетая атмосферу ещё больше. Чэнлэ ненавидит школу, как минимум, из-за этой причины: его всегда пинают и указывают на недостатки, но это никак не мотивирует учиться, а очень наоборот.       На левом первом ближе к началу ряду Джемин — что-то усердно строчит, и Чэнлэ ему агрессивно завидует. У него есть парень, вот уже как восемь месяцев, поэтому нацарапать десять строк для него — раз плюнуть. На правом третьем ближе к концу — Джисон. Тот ещё без пары, но уже ужасно в кого-то влюблён. Ему Чэнлэ завидует тоже. Он оборачивается через плечо, чтобы глянуть, как дела у младшенького из их группки одношкольников, и ожидаемо встречается с ним взглядом, и чувствует фантомное учащенное биение его сердца из груди прямо под ухом, как тогда на физре, когда они столкнулись и оказались уютным сэндвичем, лежащим на полу; или как в тот раз, в походе с ночёвкой, когда им пришлось спать в одном спальнике, потому что Чэнлэ оставил свой дома, а Джисон любезно предложил разделить свой; или когда всегда, когда это самое сердце оказывается настолько близко, что Чэнлэ слышит его вечно спешащий куда-то ритм. У Джисона что-то с сердцем, решает Чэнлэ, врождённая аномалия, особенность, которая делает его ещё более интересным для других. Тот в своей излюбленной привычке слегка поджимает губы и проводит ладонью по волосам. А затем возвращается к своей работе, разрывая зрительный контакт.       Чэнлэ вздыхает и вовсе ложится на холодную поверхность, вертя между пальцев карандаш. Который, кстати, подарил Джисон пару недель назад. Да если так посмотреть, у Чэнлэ много джисоновых вещей: начиная этим карандашом и заканчивая худи, который, да, Чэнлэ незаметно взял случайно не отдал после одного из холодных вечеров, а затем и вовсе припёрся в нём в школу, на что Джисон в своей излюбленной манере только поджал губы, вздохнул, и кивнул, мол, забирай, всё равно же будешь делать по-своему.       Как описать любовь, если всё, что ты о ней знаешь, так это то, что в этом слове шесть букв? «Вы же читали книги, смотрели фильмы» — пожимает плечами учительница, когда кто-то из класса задаёт вопрос, крутящийся на языке и у самого Чэнлэ. Ей легко говорить: у неё двое детей и муж, наверняка она их любит. Хотя бы их, если не учеников, которых она, скорее, терпеть не может. Но разве можно сравнивать вымышленную сказку и настоящую жизнь? Это ведь совершенно разное, отличное, не существующее в одной плоскости.       Сдать пустую тетрадь — получить дополнительные занятия на целую неделю, а Чэнлэ к такому не готов, когда за окном плюс двадцать и у них с ребятами планов на целый сезон вперёд!       Подросток вздыхает, крутит карандаш между пальцами и мыслительный процесс пытается хотя бы изображать.       Если возвращаться к определениям, которые он нашёл ранее, то к кому он привязан больше всего? С кем хочется проводить время вместе? Делиться новостями, играть в игры после школы, тусоваться и говорить ни о чём на выходных? Определённо, он часто общается с Джемином и Джено, видится с Марком и Ренджуном, и порой даже находит общий язык с Хэчаном. Но с ними всегда будто не хватает чего-то, последнего пазла для общей картинки. Без Джисона всегда немного не так: не по кому постучать ладошкой, когда просто смеяться недостаточно; не у кого куснуть бутерброд или булочку во время перерыва на обед; никто не задаст странный вопрос по типу «что будет, если пукнуть в космосе?». Без Джисона Дэгаль не носится по дорожкам в парке, потому что так радуется и сходит с ума он только по одному человеку. Чэнлэ даже немного завидно, что собакен не относится так к своему хозяину.       Но как так получается, что Джисон также тот, кого иногда хочется треснуть или укусить? Почему раздражает, когда он после уроков ходит позаниматься в библиотеку с кем угодно, но не с ним, с Чэнлэ? Почему прогулять уроки и получить чертей от родителей кажется менее важным, чем сходить проведать Джисона, пока тот болеет, развлекая своим присутствием и скармливая разные вкусности? Почему только одна мысль о том, что Джисон, этот дурацкий Пак Джисон, может перевестись в другую школу или попросту исчезнуть по любой причине, выбивает воздух из лёгких и не даёт дышать вовсе? Почему хочется отправиться вслед, даже если это какой-нибудь необитаемый остров или даже целая другая вселенная, даже если она только в голове самого Джисона?       До конца урока всего пять минут, а листок Чэнлэ всё ещё хоть на выставку «Двоечники и как они живут». До конца урока всего пять минут, а Чэнлэ не может сделать ни одного движения, потому что осознание, понимание своих чувств настигают его после простенького вопроса для сочинения. Чэнлэ следит взглядом за человеком, которого он, оказывается, любит, пока тот сдаёт свою тетрадь на проверку, а возвращаясь к своему месту замечает на себе изумленный взгляд, и неловко улыбается, поджимая губы и поправляя волосы; Чэнлэ чувствует внезапный румянец на щеках и теребит рукав того самого украденного джисонового худи, ещё не зная, что Джисон в любви от него уже несколько лет, а Чэнлэ настолько дурак, что не заметит, пока сегодня после уроков тот самый дурацкий Пак Джисон не покажет ему свой текст и не позовёт на свиданку; и размашисто чёркает своим корявым почерком на белом листе в линию всего четыре слова:       «Любовь — это Пак Джисон».