***
Это занимает двадцать пять минут, но он вернулся и вооружился новыми кулинарными знаниями. Он запирает за собой дверь и поднимается наверх. Снова идет фильм, мужчина пытается убить женщину бензопилой в месте, которое выглядит как бойня, но Дин крепко спит. Он опирается на подушки и окружен двумя свернутыми одеялами. Кастиэль наклоняет голову в бок, потому что этот вид напоминает ему что-то, и вскоре он понимает — гнездо. Его омега пытается гнездиться. Он не очень знаком с концепцией, но он знает, что это то, что делают омеги, чтобы чувствовать себя в безопасности и дома. Они приносят мягкие вещи и зарываются в них. Дин старше, и прошел через многое, и бросает вызов некоторым стереотипам Кастиэля об омегах — например, что они любят романтические фильмы, а не ужасы, или пьют сладкие напитки, в то время как Дин предпочитает черный кофе. Это всё мелочи, но они заставили Кастиэля забыть, что Дин все еще может наслаждаться привычками, которые делают обычные омеги. Гнездование даже не приходило ему в голову раньше. Он находит еще два одеяла в шкафу. Они свежевыстираны и выглажены (Дином) и приятно пахнут цветами и свежестью. Он знает, что омеги также любят носить одежду своих альф, но он думает, что для этого слишком рано. Насколько он знает, он и, как следствие, его запах только пугают Дина. Он накрывает омегу двумя другими одеялами. Поскольку у него простуда, дополнительное тепло только поможет ему потеть от болезни. Он сможет устроить их так, как захочет, когда проснется. Кастиэль делает шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой. Дин выглядит умиротворенным, когда спит, его лицо разглажено, волосы растрепаны, а щеки раскраснелись. Что-то шевелится в груди Кастиэля, это странное чувство ответственности, и он думает: это мой омега. Этот омега мой. Это странная мысль, но это правда. Он делает паузу в фильме и поворачивается, чтобы спуститься вниз. Куриная грудка была однократным чудом благодаря отличному учебному видео, которое он нашел в Интернете, но на этот раз он должен поднять ставку. Кастиэль проводит вторую половину дня, готовя говяжьи энчилады с жареными овощами — вещь, которую он никогда не думал, что попробует, не говоря уже о том, чтобы сделать. Он немного запутывается, но поваренная книга, которую он получил от миссис Миллер, помогает. Он рад, что Дин так хорошо разложил продукты в холодильнике, потому что все нужные ингредиенты доступны. Когда он кладет энчиладу в духовку, он снова просматривает код и обнаруживает, что ему легче найти и исправить ошибки. Около четырех часов он думает, что закончил, и идет наверх к Дину, который все еще спит. Таблетки, должно быть, вырубили его. Он останавливается рядом с кроватью и думает, как разбудить Дина, не напугав его. — Дин? — шепчет он, протягивая руку, чтобы нежно провести по его темно-русым волосам. Омеге, вроде бы, нравилось это раньше. Хотя Кастиэль подозревает, что он просто рассеян из-за лекарств и болезни: когда ему пришлось помочь омеге вдохнуть физиологический раствор, он был настолько сонлив, что фактически позволил себя обнять и успокоить. Дин жадно тянется к прикосновению, хотя все еще спит; он шевелится, тихо вздыхает от удовольствия. Кастиэль нежно улыбается, поглаживая волосы за ушами, у основания черепа, убирая одинокие пряди со лба. Он такой милый в этот момент. — Дин… — бормочет он чуть громче. — Дин, проснись. На этот раз Дину требуется всего несколько секунд, чтобы услышать его голос и среагировать. Кастиэль видит, как его глаза распахиваются, и он замирает, увидев альфу. Он мгновенно ужасается, и едкий запах страха обрушивается на Кастиэля, как приливная волна. Дин бросает испуганный взгляд в его сторону, быстро отступая от протянутой руки. Улыбка Кастиэля исчезает. — Мне… мне жаль, что я заснул, — бормочет Дин, его голос снова грубый и хриплый, и он выглядит слегка встревоженным, хотя все еще сонным. — Я… я не думал… не думал, что усну. Я не устал… — он слегка хмурится, когда понимает это. Его взгляд скользит к таблеткам на столе, и он медленно облизывает сухие губы, словно вспоминая горький вкус. Кастиэль чувствует затянувшийся вопрос. — Да, я думаю, это из-за лекарств, — отвечает он, откидывая одеяло в сторону и садясь рядом с Дином. Это, кажется, не успокаивает его. Запах страха только усиливается, и Кастиэль подавляет вздох. — Я… — Дин смотрит на него, потом на таблетки, затем колеблется. — Это… я имею в виду. Я… Кастиэль хочет помочь, но он не знает, что он имеет в виду, поэтому позволяет ему бороться на этот раз и терпеливо ждет. Он видит, как сильно Дин борется, чтобы выдавить слова, хотя его начинает немного трясти, как и раньше. — Я постараюсь больше спать один, — наконец говорит он. Тихо и почему-то Кастиэлю грустно. Ну, печальнее, чем обычно. — Если ты этого хочешь. Я не люблю наркотики, — он внезапно смотрит на Кастиэля, его зеленые глаза широко раскрываются. — Пожалуйста. Я не… ты не должен, конечно, но… я могу спать сам. Или я могу просто заткнуться и лежать здесь. Я останусь в постели. Пожалуйста, я останусь в постели. Это потому, что я хотел покинуть кровать, верно? Ты можешь просто сказать мне. Я знаю, что ты говорил мне раньше. И я не слушал, но теперь я буду, я обещаю… Головная боль Кастиэля возвращается в полную силу. Он не может остановиться и хватает Дина за руку, пытаясь удержать его от паники, но это, конечно, имеет противоположный эффект. Дин отскакивает, ударяет рукой по изголовью кровати и скулит, закрывая глаза, дрожа. — Прости, — говорит Кастиэль, быстро убирая руку. — Дин, успокойся. Дин пытается, он видит, что он пытается, и он ценит это. — Не бойся, — продолжает он низким и, как он надеется, успокаивающим голосом. — Я не злюсь. Таблетки от лихорадки и простуды. Один из их побочных эффектов — сонливость. Это не снотворное. И я бы никогда не дал тебе ничего подобного, не спросив сначала. Дин слегка распрямляется и с сомнением смотрит на него. — Ты не… ты не говорил, — шепчет он. — Для чего они были. Я не знал, что могу спросить. Затем он начинает кашлять, и он не кашлял почти целый день, но в конце концов, думает Кастиэль, сила вдоха, должно быть, стерлась. Но, по крайней мере, когда он кашляет, у него нет сил бояться. Кастиэль проводит рукой по лицу. Маленькие победы. Он садится перед Дином на кровать, в индийском стиле. Ждет, пока он перестанет кашлять. На этот раз не трогает его. — Мы можем поговорить? — Спрашивает он, как только Дин возвращается к нормальному дыханию, по крайней мере на время. Дин настороженно смотрит на него, но кивает. Как всегда, он кивает. — Если у тебя когда-нибудь возникнут какие-либо вопросы, а я имею в виду любые, — объявляет Кастиэль, надеясь, что это прозвучит строго, но не обвинительно. — Спроси. Я не буду злиться. Дин качает головой. — А что, если я задам не тот вопрос? — Он горько улыбается, и эта улыбка так отличается от той, что была у него утром, что это выбивает Кастиэля из колеи. — Нет неправильных. — Хорошо, Альфа, — соглашается Дин, уступчивый, как всегда. Он не верит ему. Все в порядке, это случится в своё время, говорит себе Кастиэль. — Как ты себя чувствуешь? Дин на мгновение задумывается об этом, теребя подол футболки, что Кастиэль считает оправданием, чтобы не смотреть ему в глаза. — Лучше, — наконец говорит он. — Мой нос лучше. Я чувствую запахи. И моя голова не болит так сильно. Но кашель вернулся, — говорит он несчастным голосом. — Я просто хочу быть в порядке, чтобы тебе не пришлось сидеть дома ради меня, — признается он тихо и робко. — Я не против остаться дома ради тебя. Это моя работа, — уверяет его Кастиэль, но все, что он получает в ответ, — это начало усмешки, которая быстро исчезает, прежде чем действительно может сформироваться. — Почему тебе не нравятся таблетки? Это пример неправильного вопроса, по-видимому. Дин весь сжимается. — Ты не хочешь, чтобы я говорил об Алас… моем предыдущем альфе, — парирует он, защищаясь, но не проявляя неуважения. Кастиэль знает, что он надеется, что этого будет достаточно, чтобы оставить тему в покое. Этого не будет. — Ты можешь говорить о нем в любое время. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что здесь всё будет так же, — он ждет, пока сообщение дойдет до Дина, но не видит никакой реакции. — Так почему? Дин ерзает под его взглядом, все еще теребя свою футболку. — У меня нет особого контроля, — говорит он, и это так тихо, что Кастиэлю приходится напрягать слух. — И это нормально, очевидно. Ты мой альфа. Ты должен все решать. Но я… я лучше заставлю свое тело делать что-то, чем принимать лекарства. Мой старый альфа давал мне эти таблетки, когда у меня были течки. Кастиэль поднимает брови. Он знает, что у Дина больше нет течек, он слишком стар для них, но это нормально, потому что у него самого тоже нет гона. Но в прошлом… — Зачем ему это делать? — Он не любил иметь дело с омегой в течку. Он сказал, что это слишком отвратительно, — Дин слегка пожимает плечами, его щеки краснеют. Он смущен. — Я хочу сказать, он был прав. Это было грязно. Но таблетки, они просто вырубали меня на несколько дней, потому что ему не нравилось слышать, как я ною или скулю, или что-то еще. Потому что там, знаешь ли, жжет, если ты не… — он замолкает, указывая на свой зад, а затем останавливается. Прочищает горло. — В любом случае. Я ничего не помнил, но потом меня тошнило. Например, было слишком жарко, или обморок, или рвота. Это было… неправильно. А таблетки — нет… они… Я просто не люблю их, — неуверенно заканчивает он. Наступает момент тишины, когда Дин заламывает руки, уставившись на свои колени, и Кастиэль приходит в себя от признания. Он даже представить себе не может, чтобы его заставляли впадать в кому каждые пару месяцев против его воли, в то время как его тело болело, горело и жаждало наполнения. А потом? Как сильно это, должно быть, больно? Через какую ломку пришлось пройти телу Дина? Он никогда не слышал, чтобы альфы так обращались со своими омегами. Он знал, что некоторые не любят спариваться во время течки, это правда. Но, насколько ему известно, они никогда не накачивали наркотиками своих товарищей. И большинство альф любили течки — тогда омеги должны были быть ненасытными. — Это были целые дни, которые я никогда не вспомню. Слова произносятся тихо, с покорностью. Кастиэль смотрит на Дина, который низко опустил голову, ожидая его реакции. Его толстые пальцы — какие-то странно угловатые, из-за того, Кастиэль предполагает, что это плохо зажившие переломы — с тревогой тянут и крутят подол его серой футболки. — Итак, — начинает Кастиэль, пытаясь найти слова. Он надеется, что они будут правильными. — Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было альфы во время течки? Омега качает головой. Он выглядит маленьким, грустным и смущенным, хотя ему не следует быть таким. Кастиэль чувствует, как гнев поднимается в его груди. Омеги хрупки, да, но Дин не может стесняться того, что с ним так плохо обращались. — Дин, мне очень жаль, что это случилось с тобой, — говорит он сильным и серьезным голосом. Дин вздрагивает и смотрит на него, удивление написано на его лице. — Я знал, что твой альфа причинил тебе боль, но это за пределами того, что я себе представлял. Этого никогда не должно было случиться. — Но это случилось, — отвечает Дин. Это не сердито, и это не душераздирающе, это просто констатация факта. Он пожимает плечами, самоуничижительная улыбка играет на его губах. Еще одна уродливая улыбка. — Я просто омега. Это не имеет значения. Можем ли мы… Ясно, что он хочет закончить разговор, чувствует себя незащищенным, но Кастиэль ему не позволит. — Ты не просто омега. Ты мой омега, — яростно перебивает он, наклоняясь вперед. Он ожидает, что Дин снова начнет трястись, но этого не происходит. Он слегка вздрагивает, но остается на месте, глядя на Кастиэля широко раскрытыми зелеными глазами. — Я знаю, Альфа, — отвечает Дин, как будто это самая очевидная вещь в мире. — Я принадлежу тебе. — Я забочусь о тебе, — настаивает Кастиэль. — Я никогда не причиню тебе вреда. — Я знаю, — повторяет Дин, но разница между этими двумя, казалось бы, одинаковыми предложениями ошеломляет. Кастиэль не уверен, осознает ли омега, но во второй раз слова оказываются пустыми: что-то, чему он научился, что должен сказать, но во что не верит. Хорошо. Он заставит его поверить. Он встает, оставляя Дина на кровати, и берет таблетки. — Хватит с них, — объявляет он. — Я принесу тебе другие, которые не заставят тебя спать. Так будет лучше? Кажется, Дин все еще приходит в себя после предыдущей речи Кастиэля, но он сосредоточен на нем, ошеломленный. — Да, — отвечает он, сначала слабо, но потом смысл слов действительно доходит до него, и он выглядит таким благодарным. — Да, большое спасибо. Спасибо, альфа. Это было бы идеально, — он скатывается с кровати, и это тревожит Кастиэля, но на этот раз Дин достаточно быстр, чтобы добраться до него, прежде чем он сможет отреагировать. Рука омеги тянется прямо к штанам. — Теперь я могу сделать так, чтобы тебе было хорошо? — спрашивает он. Кастиэль не знает, хочет ли он этого. Выглядит так, будто он действительно хочет, но в этом есть срочность, а не возбуждение. По крайней мере, Кастиэль ничего не чувствует и не видит. — Это не извинения, — успокаивает его Дин, видя его колебания. Или, может быть, оправдываясь. — Это благодарность. Кастиэль нежно берет его за руку, надеясь не спугнуть его, и на этот раз Дин не убегает. Он напряжен, когда Кастиэль ведет их обратно в постель и снова укладывает его под одеяло. — У меня есть идея, — говорит он. Это может быть ужасная идея, но она также может быть хорошей. Шанс пятьдесят на пятьдесят, и он надеется, что последнее. — Каждый раз, когда ты хочешь поблагодарить меня, я хочу, чтобы ты кое-что сделал. — Да? — внимательно спрашивает Дин. Почти обнадеженно. Использование его потребности угодить кажется немного плохим, но если это поможет им в долгосрочной перспективе, Кастиэль собирается это сделать. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне что-нибудь о себе. Дин озадаченно поднимает брови. — Факт? Обо мне? — Верно. Это то, чего я хочу. Каждый раз, когда я делаю что-то, что тебе нравится, и ты хочешь поблагодарить меня. — Ладно… — он практически слышит, как мысли Дина носятся в его голове, пытаясь найти ловушки в этом подходе, пытаясь понять, что сказать, чтобы не нарушить какое-то воображаемое правило, которому он продолжает следовать. — Я мог бы просто… сказать тебе — как только ты спросишь, я скажу правду, я не знаю, что еще… — Это не должно быть чем-то особенным, дорогой, — объясняет Кастиэль, видя, что Дин начинает нервничать. — Просто что угодно. Что-то, что тебе нравится, что-то, что тебе не нравится, место, где ты был, что ты ел на завтрак. Дин сглатывает и на мгновение отводит взгляд. Кастиэль ждет. Глаза Дина бегают по комнате, пока, наконец, не останавливаются на альфе. — Я… я люблю музыку? Это скорее вопрос, чем ответ, хотя и неопределенный, но Кастиэль улыбается, похлопывает его по руке и встает. — Музыка. Это было хорошо, именно то, что я хотел, Дин. Спасибо, — говорит он. Дин наблюдает за ним, окруженный одеялами, все еще озадаченный. — Сейчас я принесу тебе ужин и еще немного физиологического раствора. Сиди тихо, — говорит он Дину и уверен, что омега сделает это. Через пару минут он возвращается с энчиладой и овощами. Дин просит проводить его в туалет и кашляет и хрипит всю дорогу. Когда они возвращаются, он поглощает еду и, кажется, ему нравится и это тоже. Он только откладывает несколько кусочков брокколи, оставшихся на тарелке, и Кастиэль не заставляет его доедать. Он протягивает ему кружку с очередной дозой раствора, и Дин медленно вдыхает его, время от времени поглядывая на Кастиэля, как будто чего-то ожидая. Он даже отодвигается на кровати, чтобы сесть у изголовья. Кастиэль понятия не имеет, беспокоится ли он, что снова сделал что-то не так. — О, миссис Миллер передавала привет, — говорит он, внезапно вспоминая. Рука Дина дрожит, и немного воды проливается, но не сильно. Мужчина бледнеет. — Ты злишься? — Спрашивает он тихим голосом, сворачиваясь калачиком. Кастиэль на секунду закрывает глаза. Этот омега сведет его с ума. — Нет, я не злюсь. Я просто не знал, что вы познакомились. Как это произошло? Она приходила? — Нет, — Дин сидит неподвижно, когда Кастиэль наклоняется вперед, чтобы вытереть воду с руки. — Я, как всегда, выходил за продуктами. И я видел, как она упала на лестнице в свой дом, и пакет порвался, все высыпалось на ее подъездную дорожку. Это был всего лишь мой четвертый день здесь, Альфа. Я помог ей подняться, и она была очень милой. Я не был груб или что-то в этом роде, — обещает он. — Я представился. И она сказала, что такое бывает, что она спотыкается и падает, я имею в виду, и она живет одна, и я просто подумал, что было бы хорошо предложить некоторую помощь. Я только забираю вещи из нашего магазина. Я никуда больше не ходил, и я трачу только ее деньги, и я никогда не говорил о тебе или доме, клянусь. — Эй, все в порядке, — пытается убедить его Кастиэль. — Я был просто удивлен. Я думаю, что с твоей стороны было очень любезно предложить помощь, — Дин пожимает плечами. — Я серьезно. И она беспокоилась о тебе. Дин выглядит озадаченным. — Она беспокоилась? — Да, она пришла сюда, чтобы проверить тебя. Ты знаешь кого-нибудь еще по соседству? Дин качает головой. — Я иногда разговариваю с кассирами в магазине, если это ленивое утро. Но это все. О, мне также однажды пришлось сесть на автобус, — вспоминает он. — Когда ты сказал мне отнести твой костюм в химчистку. Я не знал, куда идти, поэтому я спросил водителя автобуса. Он был немного хватким… — омега морщит нос, очевидно, вспоминая что-то неприятное. — Что значит «хваткий»? — встревоженно перебивает его Кастиэль. — Ну, он смотрел на меня и все такое, и очень сильно шлепнул меня по заднице, когда я уходил, — объясняет Дин, морщась. — Но он не пытался прикоснуться ко мне или еще к чему-нибудь. Я бы не позволил ему. Я знаю, что я твой. Кастиэлю хочется кричать от разочарования. Здесь так много всего нужно разъяснить, так много вопросов, которые нужно решить, что он даже не знает, с чего начать. Но он чувствует, что, по крайней мере, добился некоторого прогресса, поэтому он просто вздыхает и берет кружку из рук Дина. — Ты чувствуешь себя лучше? — Да, — Дин делает глубокий вдох. — У меня не болит грудь. — Хорошо. Продолжай смотреть свой фильм или ложись спать. Мне нужно забрать ковер. Я скоро вернусь. Дин выглядит встревоженным при упоминании ковра — вещи, с которой все началось, но не говорит об этом, когда открывает рот, чтобы сказать: — Хорошо. Спасибо за ужин и все остальное, Альфа, — он останавливается на мгновение, но затем добавляет: — Я никогда раньше не ел энчиладу, — он смущенно пожимает плечами, избегая взгляда Кастиэля. — Это факт. Кастиэль широко улыбается. Это хорошо, это работает. Дин уже помнит, и все дополнительные знания могут пригодиться. — Спасибо, что сказал мне, — говорит он весело. — Я вернусь. Скоро увидимся.***
Ковер готов и упакован, когда Кастиэль прибывает в чистку. Они говорят, что уже сняли деньги с его кредитной карты, и Кастиэль помнит, что Дин позвонил ему из-за этого. Потому что он боялся, что Кастиэль увидит расходы в своем списке счетов и накажет его. В некотором смысле он рад. Он смотрит в зеркало заднего вида на белый плюшевый коврик, лежащий на заднем сиденье, когда он едет обратно. Если бы Дина вырвало где-нибудь еще, где он мог бы просто прибраться, Кастиэль бы даже не знал бы, что он болен. Не говоря уже о его недавно обретенном осознании изобилия страхов и заблуждений, которые беспокоят омегу. Кастиэль останавливается в аптеке, чтобы забрать лекарство, которое не заставит его уставать. Он действительно надеется, что сможет доказать Дину, что ему можно доверять. Никто не заслуживает того, чтобы пройти через то, через что прошел омега, и он все еще встревожен правдой. Но он заставил Дина поделиться немного, и это, вероятно, было важно. Это звучало как прогресс. Он понятия не имеет, что делает.