Тонкости ухода за цветами

— Это Фэн Сяошу, — Су Цинлуань отстраненно-вежливо улыбается, а потом хаотично взмахивает рукой в направлении второй девушки. — Мне про тебя много рассказывали, — кивает Вэнь Кэсин. Су Цинлуань действительно радостно болтала про нее в любой удобный момент, так, что создавалось впечатление, что это они женаты, а не Хэлянь И и Су Цинлуань. Фэн Сяошу оказалась примерно такой, какой Вэнь Кэсин и представлял ее по рассказам — высокой, ростом почти с него самого, крепкой, но при этом удивительно изящной, с волосами по плечи и намеренно небрежно уложенной челкой. На ней — широкие брюки и рубашка, а в ушах блестят длинные серьги-ниточки. Почему-то думается, что у Су Цинлуань все же есть типаж — как и Хэлянь И, Фэн Сяошу явно очень упряма, колка и любит все контролировать, это ощущается в каждом ее жесте и взгляде, в позе, в том, как она насмешливо щурится. — Цзин Ци не сможет прийти, — Су Цинлуань еще раз проверяет телефон. — У него там что-то случилось, — эти слова она тоже произносит спокойно, словно зачитывает сводку фактов про XV век, за что Вэнь Кэсину порой хочется ее встряхнуть и попросить чуть чаще показывать свои чувства. — И ладно, — беспечно пожимает плечами Фэн Сяошу, а потом ловит Су Цинлуань под руку. Они смотрятся на удивление красиво — тонкая, хрупкая Су Цинлуань, почти на полголовы ниже Фэн Сяошу, и сама Фэн Сяошу, так похожая на прекрасную и гордую богиню войны. Вопрос их взаимоотношений казался вообще невероятно сложным. Су Цинлуань и Хэлянь И были женаты уже семь лет (чем сильно попортили нервы Цзин Ци и, чуть меньше, Чжоу Цзышу), но не все эти семь лет прошли гладко — была череда скандалов, один раз все чуть не дошло до развода, но в итоге они, кажется, все же смогли вырулить на что-то более положительное. А потом появилась Фэн Сяошу. Посторонним никогда не объясняли, в каких отношениях состоят они все, но было почти очевидно, что они с Су Цинлуань считают себя парой, прочем, и отношения Фэн Сяошу с Хэлянь И были не просто дружескими, хотя тут, как казалось Вэнь Кэсину, больше пробегали искры напряжения и желания доказать друг другу, кто из них лучше. Фэн Сяошу была умной, упрямой и очень избирательной в отношениях с людьми. Су Цинлуань она любила, с Вэнь Кэсином ей нравилось сплетничать, с Цзин Ци она соревновалась за звание самой остроумной, Чжоу Цзышу она иногда звала в бары, с Гу Сян обожала обсуждать бесполезных мужчин, в которых имела глупость влюбиться. Вэнь Кэсин очень любил с ней встречаться, потому что она уравновешивала холодную тихую любовь Су Цинлуань к недомолвкам и желанию казаться уязвимой. — А твой Цзышу где? — Фэн Сяошу ловит под руку и его, наступает на ногу, когда Вэнь Кэсин пытается отстраниться, и улыбается. — Собирает Чжан Чэнлину листочки для школьного гербария. Фэн Сяошу смеется. — А ты его бросил на растерзание родительским делам, как коварно. — Это разделение обязанностей, — возражает Вэнь Кэсин. — Ах, ну раз так, — с понимающей иронией кивает Фэн Сяошу. Сначала они идут искать ей новое платье. Она любит короткие и мрачные — бордовые и черные, — хотя Вэнь Кэсин знает, что не менее сильно ей нравится носить платья Су Цинлуань — светлые, легкие, летящие, достающие почти до пола. Пока Фэн Сяошу крутится у зеркала, он проверяет чат, чтобы узнать, не написал и Чжоу Цзышу. Тот молчит, видимо, продолжая трудиться на благо гербария. От мысли об этом внутри все теплеет. Это странно, учитывая, что вместе они семь лет — так по-прежнему трепетно и ласково к нему относиться, — но Вэнь Кэсин ничего не может с этим поделать. Он просто думает о том, как Чжоу Цзышу сосредоточенно хмурится, собирая листочки, и на лице непроизвольно возникает улыбка. Несмотря на то, что он правда очень коварно отправил его этим заниматься, разделение обязанностей у них правда существовало — он готовил и убирался, потому что Чжоу Цзышу, будь он хоть сто раз прекрасным и трудолюбивым человеком, к этому оказался абсолютно не приспособлен, а уже Чжоу Цзышу мучился с домашними заданиями Чжан Чэнлина и ходил в магазин. Что, конечно, не мешало Вэнь Кэсину периодически из-за всего этого его дразнить. Сегодня утром он, стоя в прихожей и уже одеваясь на встречу с Су Цинлуань, поцеловал его и пообещал, что завтра они обязательно проведут день вместе. Если, конечно, Чжан Чэнлин закончит все задания, чего достичь по определению было невозможно, учитывая его медлительность и желание делать все бесконечно аккуратно. — Так бы и сказал, что не хочешь видеть меня еще сто лет, — проворчал Чжоу Цзышу, ловя его за талию и притягивая ближе, так, что они столкнулись носами. — Я в тебя верю, — коварно отозвался он тогда. Некоторое время они ходят по торговому центру, сначала в поисках платьев для Фэн Сяошу, потом — в поисках пиджака для Вэнь Кэсина. — У тебя же уже есть красный, — замечает Су Цинлуань. — Красным пиджаков много не бывает, — с довольной улыбкой отзывается Вэнь Кэсин. — Ты хочешь праздновать вместе свой день рождения? — внезапно спрашивает Су Цинулань. Этот вопрос застает немного врасплох. — Не знаю, — честно признается Вэнь Кэсин. Он правда уважает труды Су Цинлуань по склеиванию того, что без нее не склеилось бы никогда, но порой это правда тяжело. Он знает, что Су Цинлуань делает это ради всех, потому что прекрасно понимает, что их компания должна хотя бы минимально держаться на плаву, но так же и знает, что с каждым годом это становится все трудней. Су Цинлуань моментально замечает эти метания. — Ты можешь сказать нет, — улыбается она. — Я подумаю, — Вэнь Кэсин улыбается в ответ, но они оба знают, что его улыбка совершенно не искренняя. — Идем за мороженым? — Фэн Сяошу выходит из примерочной, держа в руках как минимум с десяток платьев. — Ты что-то выбрала? — Су Цинлуань забирает у нее часть и помогает развесить по местам. Фэн Сяошу морщит нос. — Нет идеального. — Ты идеальна всегда. — Не при мне, дорогие, — страдальчески восклицает Вэнь Кэсин, слыша в ответ только их смех. Вечером он говорит об этом с Чжоу Цзышу. — Су Цинлуань спрашивала, будем ли мы организовывать что-то на мой день рождения. — А у нас есть выбор? — хмыкает Чжоу Цзышу, залезая к нему под одеяло. Вэнь Кэсин пинает его ноги, смеется, видя, как Чжоу Цзышу морщится от того, какие они холодные, а потом кладет голову ему на плечо. — Почему ты постоянно мерзнешь, ты же уже кучу времени валяется на кровати? — ворчит тот. Вэнь Кэсин вздыхает. — Так сложилось, — и он чувствует, как его целуют в макушку. — Так что? — Я думаю, что придется, потому что звать мы не хотим только Хэлянь И, а это будет некрасиво. — Ты и его девушек звать не хочешь. — Но день рождения-то твой. — И еще У Си, — вспоминает он. — Что делать с У Си? На несколько минут повисает тишина. Вэнь Кэсин не знает его лично, зато знает, как много он значит для Цзин Ци, как бы старательно тот это не отрицал. Он помнил, как плохо Цзин Ци было после свадьбы Хэлянь И, хотя тогда ему еще не объяснили, что дело не только в том, что Хэлянь И стал женат — и не на Цзин Ци. Справедливости ради, иногда Вэнь Кэсин думал, что они были бы красивой парой — в лучших традициях фильмов о богатых красивых изящных людях, которым немного чужды типичные нормы морали, — а еще он правда до сих пор не знал, что между ними произошло. Хотя это наверняка должно было бы нечто очень серьезное, раз даже спустя семь лет расходилось кругами по воде, задевая настоящее. У Си же он видел только на фото — и впечатлился колоритностью этого человека. Наверное, если бы они познакомились лично, они бы либо стали хорошими друзьями, либо между ними повис лед непробиваемой прочности. С Цзин Ци все было сложнее. Вэнь Кэсин чувствовал в нем свою родственную душу по сплетням и любви язвить на людей, но при этом Цзин Ци был замкнутым, отстраненным, умело скрывающим это за маской искренности, редко говорящим то, что правда думает и чувствует. Вэнь Кэсину, как человеку тоже отстраненному, скрывающему все это за маской искренности и редко говорящему то, что чувствует, это не нравилось. Он бы сказал, что он чувствовал конкуренцию. Они дружили, но больше благодаря Чжоу Цзышу, и тот наверняка это чувствовал, что еще сильнее все затрудняло. — А как вы познакомились с Цзин Ци? — внезапно спрашивает он. Чжоу Цзышу вздыхает. — Он врезался в меня в коридоре, — после этих слов Вэнь Кэсин хмыкает. — А дальше? — А дальше я позвал его на свидание. Ого. Нет, правда. Ого. — Прям сразу? Чжоу Цзышу замолкает на пару секунд. — Не помню, если честно. Вроде бы да? Но там ничего особо не склеилось, мы провстречались полгода на силе инерции, а потом Цзин Ци встретил Хэлянь И. — Снова Хэлянь И, — ехидно округляет глаза Вэнь Кэсин. — Главный камень преткновения. — Это правда так, — вздыхает Чжоу Цзышу. — Он не плохой, совершенно нет, но… он правда сильно испортил жизнь Цзин Ци, хотя, если честно, мы никогда это не обсуждали нормально. Вэнь Кэсин только качает головой. — Тогда неважно. — И что, ты даже не будешь бубнеть на то, что я встречался с Цзин Ци? — с ехидством уточняет Чжоу Цзышу. — О, я приберегу бубнеж на будущее, — Вэнь Кэсин приподнимается на кровати и целует его. Мягко, не намекая на какое-либо продолжение. — Сейчас мы либо идем спать, либо я слушаю про судьбу гербария. — Спать, — мгновенно соглашается Чжоу Цзышу, и Вэнь Кэсин смеется. — Гербарий и ты, один — ноль. — Смейся, тебе завтра нужно отвезти его на день рождения одноклассницы. Вэнь Кэсин со стоном откидывается на подушки. Он хочет пошутить о том, что будь у него машина времени, он бы отправился в прошлое и уговорил Чжоу Цзышу не оставлять Чжан Чэнлина у себя, но понимает, что это приведет к гигантскому витку рефлексии с его стороны, потому молчит. Чжан Чэнлин был их больной темой очень долго. Чжоу Цзышу его любил, хотя и часто считал, что не сможет воспитать его нормально, при этом понимая, что больше ребенку все равно некуда пойти. Они забрали Чжан Чэнлина в сложный период отношений — у Чжоу Цзышу случилось что-то вроде депрессивного эпизода, хотя он напрочь отказывался идти к врачу, Вэнь Кэсин посоветовал полежать на иголках, они поссорились, потом помирились, потом снова поссорились и перешли во вежливый нейтралитет. Вэнь Кэсин знал, что Чжоу Цзышу вообще склонен к таким состояниям — он прекрасно помнил, как его прогоняли семь лет назад, мотивируя тем, что Чжоу Цзышу не хочет иметь привязанностей, и прочей печальной болтовней, но в этом раз все наложилось на проблемы на работе самого Вэнь Кэсина, что усложняло пространство для налаживания контакта. В один из таких дней Чжоу Цзышу рассказал ему про Чжан Чэлина, еще неделю они проссорились с его дядей, и, не добившись ничего путного, пришли к решению оставить его себе — Чжан Чэнлин уже привык к их квартире, к ворчанию Чжоу Цзышу, к пудингу и печенью Вэнь Кэсина, которыми он пытался мальчика успокоить, хотя все еще держался настороженно, — а потом началась бесконечная бумажная волокита и окончательный разрыв отношений с его дядей. При Чжан Чэнлине ссориться было нельзя, за пределами квартиры — некогда. Они очень старались не показывать ему, что в их отношениях есть какие-то проблемы, и это, как Вэнь Кэсин видел, очень сильно тяготило Чжоу Цзышу. Противостояние тянулось почти месяц, пока однажды Чжоу Цзышу отчаянно не обнял его вечером, переместившись со своей половины кровати, по которой они разве что разграничивающую линию не проложили, и не прошептал, что не знает, как поступать дальше. Они проговорили почти всю ночь, и Вэнь Кэсин был готов поклясться, что Чжоу Цзышу плакал, хотя в темноте четко видно не было. С тех пор все потихоньку начало налаживаться, но он знал — тот месяц по-прежнему был больной темой, и больше всего на свете Чжоу Цзышу переживал, что подведет Чжан Чэнлина. Цзин Ци говорил, что Чжоу Цзышу полная катастрофа, и Вэнь Кэсин с ним соглашался, пока Цзин Ци не заканчивал тем, что он катастрофа тоже, просто другого типа: как наседка. — Нам все же нужно познакомиться, — делает вывод Вэнь Кэсин. — С У Си. — Хочешь устроить двойное свидание? — смеется Чжоу Цзышу. — Цзин Ци нас за такое съест. — Это будет очаровательно. Вэнь Кэсин возится, забирая с тумбочки телефон, и еще десять минут пытается придумать такое сообщение, чтобы Цзин Ци не отказался читать его еще в строке уведомлений — что было вообще очень для него типично, однажды Вэнь Кэсин ждал ответа больше недели, потом, правда, Чжоу Цзышу успокоил его, сказав, что это еще быстро. — Тебе же тоже кажется, что Цзин Ци немного ожил, когда У Си вернулся? — уточняет Вэнь Кэсин, пододвигаясь обратно. — Разумеется. Он прямо искрится счастьем. — По-моему, он искрится только желанием всех проклясть. — В его случае это примерно одно и то же, что в любом случае хорошо, — философски заключает Чжоу Цзышу.