***
Вся та неловкая ситуация сама по себе не замялась бы, если б не Чарли, которая так активно показывала своей учительнице весь магазин, смогла перевести все внимание на цветы. Люцифер внутренне благодарил дочь, пока приводил себя в порядок, чтобы присоединиться к их беззаботным разговорам. — Так значит, в музей ходили? – Девочка согласно кивает, имитируя руками огромную вазу. — Ты же никогда таких не видела.. Интересно хоть было? — Да, очень! Там весело, нам дали мороженое еще, оно тако-о-ое вкусное. – Задорничает та, просясь на отцовские руки, что Люцифер любезно выполняет. — А деньги? Я же что-то должен? — Ох, нет-нет! Не волнуйтесь. Нас туда пригласили, поэтому ничего сдавать не надо было. – Учитель улыбнулась из-за такой приятной семейной атмосферы.***
Лучи солнца, просачиваемые сквозь одно из окон, очень сильно рябило в красных глазах, вынуждая опустить очки с головы на глаза. Аластор в несколько приподнятом настроении ожидал свое кофе, пока сидел за столом в излюбленном кафе. В руках красовалась темно-бордовая ручка, ею он выводил осторожные линии, из которых получалось очертание лица с немного румяными щечками. Привычно зализанные волосы теперь были растрепанными, что несколько позабавило радиоведущего. Представлять растрепанного Люцифера – одно, а рисовать воспоминания – совсем другое. К столику подходит невысокая девушка, с улыбкой на лице она оставляет кофе и забирает деньги за него, желая приятного аппетита. От таких мелочей улыбка становится мягкой, но один взгляд на рисунок и вовсе растапливает сердце. Люцифер немыслимо красив, только вот характером он конечно та еще ходячая бомба замедленного действия, но Аластора все вполне устраивает. Пара глотков хорошо освежила сухое горло и в голову пришла идея все же допить напиток по пути. Потому он, поднявшись, пешим ходом направился покорять улицы небольшого городка. И было бы это еще все без происшествий.. Не будь Аластор популярен, то все было бы куда проще. Но большая толкучка из четырех девушек не давала сейчас спокойно пройти вперед. Фанат... ...тки. Фанатки. Красноволосый хоть и держал лицо, но его раздражали мимолетные прикосновения к себе. Он отдергивал все части тела, даже кончики пальцев. Благо хоть дамы благоразумные попались и не лапали его. Не пытались стянуть эту заправленную рубашку в брюки, не пытались полазать по карманам. За это – отдельное спасибо. Хоть популярность и была порой на руку, да только до первой встречи с фанатами за пределами студии. — Спасибо Вам, Аластор! Хорошего дня! – Каждая из девушек помахала рукой, наконец оставляя бедного радиоведущего самого с собой. — Боже, я думал это никогда не кончится. – Ругаться вслух не хотелось, но настроение того требовало. Только толерантность не позволяла ему браниться матом. Легкие вбирают новую дозу свежего воздуха, что так приятно обволакивал каждую клеточку тела. Кофе, выпитый залпом, отправляется в мусорку, когда мужчина проходит мимо неё. Дома сменяются один за другим, от чего в глаза рябит в очередной раз, не меньше чем в прошлый. Аластор поправляет сумку и поднимает взгляд на ту самую вывеску, от чего некогда раньше натянутая улыбка стала мягкой. До поры до времени. На лицевой стороне таблички было написано «Закрыто», вместо привычного «Открыто». Вскинув бровь и бегло рассматривая прозрачную дверь, красноголовый пытается найти хоть намек на то, что внутри кто-то все же есть. Вот только никаким успехом это не увенчалось, даже свет не был включен. Стоило предугадать такой исход событий? А как? Глупо было не спрашивать номер домашнего телефона. Вот чем это, в принципе, и обернулось. Глаза все же пытаются зацепиться хоть за что-то, обычно Люцифер всегда любил что-то прятать, чем порой поражал Аластора. Будь то: самодельные бумажные изделия, высушенные в Гербарии цветы, которые он аккуратно клал куда-нибудь в тумбочки, так и записочки со временем и местом, куда и когда к нему можно было придти. И все же не зря радио диктор высматривал каждую мелочь на двери. Потому что, когда он с легкостью дотянулся до листка какого-то цветка и развернув его тыльной стороной, увидел как мило была приклеена маленькая записочка на скотч. Аккуратным движением снимая ее и осторожно поправляя листву, взгляд бегло пробегает по тексту, пока ухмылка становится настолько широкой, что скулы сводит от приятного натяжения мышц. — Вы никак не изменились, Люцифер. – Усмехается тот, оглядываясь и все же отрываясь от натоптанного места. — Все такой же, как и тогда.***
Путь до дома Морнингстара занял не так много времени, с учетом длинных ног у Аластора. Перед глазами то и дело быстро сменялись калитки, одна за другой, со своим адресом и улицей, пока не была найдена нужная улица. Ведущий оглядывает довольно скромный дом, отворив железную дверцу, медленно шагая по аккуратно выложенной плитке. Все казалось слишком.. сладко-сахарным? Нежным и не кислотно-ярким, а в меру светлым. Конечно такая планировка и расцветка вообще Аластору не нравится и непривычна, но что поделать? Молиться, чтобы внутри дома примерно такого же не было. Кратко стукнув по бежевой двери, мужчина застыл в ожидании. Изнутри послышался топот пары ног, тяжелые, а значит это никто другой, как Люцифер. И догадка оказалась правдой. После щелчка щеколдой и открытия двери, из нее показался немного сонный хозяин дома. Глаза заспанные, наверное только удосужился встать с кровати. Получается, Чарли дома? Да нет.. Он не знает. Вот тут – угадать очень сложно. — Заходи уже, что встал как вкопанный? – Ворчит белокурый, сильнее открывая дверь в пригласительном знаке. — Или уходишь? Аластор моментально вытянулся как струна, чуть ли не забегая внутрь дома. Ну уж нет, раз пришел, значит так быстро уступать он не будет и не собирается. На такую инициативу Люцифер секундно улыбается, проникаясь обстановке, которая возможно будет накалятся с каждым диалогом. — Как тут.. нежно. — А что, не нравится? – Хмурый взгляд прожигает душу красноглазого. — Нет, что ты. – На медленный шаг он сразу реагирует: идет следом, рассматривая Магне с головы до пят. Он только сейчас заприметил свободно висящую пижамную кофту с длинным рукавом. Жалко. Жалко, что она не подчеркивает фигуру. — Просто непривычно. Все такое белое, светлое.. Они проходят на кухню, где Аластор в открытую щуриться, поправляя челку так, чтобы хоть какую тень наслать на свои глаза. — Я что, в Рай попал случайно? — Эй, а ну, – Недовольство в голосе сложно не услышать, а особенно – как зло он смотрит. — рот. Интерьер в доме замечательный. — То-то я думал на кого ты походишь. Ты похож на ангела, слишком белесый, только крыльев не хватает. – Аластор улыбается, проводя по спине так аккуратно, словно боясь разрушить столь хрупкую вещь, за которую он отвалит не маленькую сумму для починки. — Весь из себя такой нежный, хрупкий. Магне зевает в руку, еще толком не проснувшись, но взглядом испепеляя своего гостя, который так по-царски сидел ровно минуту назад, до того, как он сам зашел внутрь кухни. Сейчас же он все пытался вывести на разговор, но так ничего и не получил в ответ, от чего быстро заткнулся в ожидании. — А ты – на оленя похож. Такое развитие событий тебя устроит? – По реакции и не скажешь. У Аластор дергается глаз и он, выдыхая, отворачивает голову в сторону окна. О да, за ним жизнь гораздо интереснее. — Напомни, сколько тебе лет чтобы обижаться? — Тридцать с лишним. – Зато честно признался. Люцифер закатывает глаза деловито так, что ведущего возможно бы пробило на смех, но он то не смотрел. Раз обиделся - то все, пиши пропало. И тут один из таких случаев родился на глазах. — Никогда не перестану удивляться твоему поведению. Я вроде старше тебя все на пару лет, а себя так не веду. – Вздыхает тот, отпивая глоток воды, перша горлом и незаметно так вставая слишком близко к обиженому. — Так почему ты пришел? — Почему я пришел? Не ты ли, ангелок, оставил записку под табличкой на лепестке одного из цветков? – Взор снова прикован к хозяину дома, обводя каждую часть тела, подмечая тот злосчастный засос. Мужчина льнет ближе, прижимаясь бедром к чужому, наклоняя голову в бок, чтобы посмотреть на эти невинные глазки. — Или мне все померещилось и твой дом я нашел по интуиции? — Не понимаю о чем ты. – Пальцами нос собеседника зажимает и тихо смеется на суровый взгляд. — И давай не липни ко мне. А на людях чтоб такого, как тогда – не было. Понял? Аластора хватают за ухо как малого ребенка, наклоняя к себе ближе, чем он и пользуется. Он умудряется прильнуть к виску, нежно притираясь к нему носом, слышно хмыкая. Смешно заразе. А после пальцами поддевает подбородок, заставляя взглянуть в свои глаза, когда его ухо отпустили, то теперь отпрянуть не такая уж и непосильная задача. — А Шарлотта? — В школе. Самаэль хоть и мечется, не знает куда уже себя подевать, чтобы его никто не трогал хотя бы утром, хотя бы он. Но чужие.. нет, столь родные теплые ладони нежно касаются щеки, выбивая все «не хочу» прочь из головы. Тепло приятно разливается по лицу, а глаза поневоле слипаются. Утреннее настроение хоть и раздражительное, казалось бы, только вот стоит правильно пригладить – как он готов растаять словно кремовое мороженое, распластаться подобно любвеобильной кошке. Аластор все время улыбается так искренне, что скулы сводит от натяжения мышц. И не удержавшись, наклоняется вперед с объятиями за талию. Да приблизился настолько близко, что дыхание опаляет рты обоих. Только вот до конца дело не доводит, ждет. Ждет команды. — М-м? — Можно. Губы сначала нежно касаются друг друга, пробуют и не заходят дальше. Чмокаются тихо, словно боясь что их кто-то услышит. Но они здесь только вдвоем, их никто не остановит и не заметит. Поэтому можно позволить себе больше. Теперь детские чмоки сменяются на пошлые облизывания губ языками, разгоряченные вздохи и интимные прижимания друг к другу. Аластор первый толкается в Люциферов рот, пока тот позволяет это действо. Никто не против – значит можно. Мужчины целуются обрывисто, чтобы иногда вдохнуть и снова слиться воедино. На месте они не остаются, Люцифера нежно вжимают в столешницу ягодицами, на одну из которых уже легла здоровая рука сия оленя. Большим пальцем поглаживает, языком ласкает чужую полость, проходясь по ряду зубов так соблазнительно медленно. Люцифер отзывчив, постанывает на такие лобызания, выгибается навстречу касаниям и с головой тонет в ощущениях. Его давно вот так никто не касался.. ну как, до того случая за кассой. Каждое касание к ягодице било током, заставляя мышцы приятно болеть и сводить. А когда ее так нахально с большим усилием сжали, то половина стона вырвалась сначала в рот партнеру, после – наружу. Белокурый поспешно схватился за запястье красноволосого, смиряя его хмурым взглядом. — Убери, ты же знаешь, что я не разрешал тебе никогда так делать. – Он сильнее сжимает руку, тяжело дыша, пока Аластор, не слушая его, стал слизывать слюну с чужих губ. — Мне сейчас если не сердце, так задница откажет, пусти, Габриэль. — Для тебя я Аластор. Отныне и до конца. – Шепчет прямо на ухо, опаляет горячим дыханием, кусает, продолжает мять. — Если я отпущу, то ты согласишься вернуть все то, что было между нами? — Давай быстрее, а! – Люцифер уже ногу на чужую талию закидывает, чтобы избавить себя от зудящего чувства в пояснице. — Ответишь внятно – тогда я подумаю. — Ладно, да! Отпусти только! Иначе я позвоночник сломаю.., – Ягодицу наконец отпускают, из-за чего голубоглазый удовлетворенно выдыхает, сводя брови к переносице. — тебе. Пиздец тебе, оленина ты эдакая. Хрупкая на вид рука хватает ведущего за капну волос и тянет, на что тот шипит и громко возмущается. Ну а что он хотел, когда так обнаглел? Они встречаются взглядами и только после этого ведущий внезапно подхватывает испуганного ангелочка на руки, сцепляя руки под ягодицами. Люцифер ногтями в плечи впивается, оставляет через слой одежды следы в виде полумесяцев. Возмущению не было предела, как и страху. Все лицо залилось краской не от смущения, к сожалению, а от накатившей разум злости. Из рта так бы и посыпались оскорбления, да только легкий чмок в уголок губы выбивает его из колеи. От бывалых плохих эмоций не осталось ни следа. Эта тварина-оленина знает что делать, раз целует в горячие щеки, скулы и подбородок. — Я когда-нибудь придушу тебя, честное слово. — Буду только рад, мой Лорд. – Все играется, ластиться и просит внимания, ласки, которую получает в виде руки на своей голове. Самаэль стал нежно ноготками чесать затылок, поглаживать выпирающий позвонок на холке и даже позволил себе укусить непослушную дылду в лоб. — Ауч. — Не придуривайся, мазохист. Я знаю, что тебе такое вкатывает. И отпусти меня на пол. — Принцесс на руках таскают, разве нет? — Помолчал бы хоть раз. — Ладно тебе, Морни. – Люцифера Аластор усадил на стол, не отпуская. А тот не шибко то и против, раз ручонками обвил тонкую шею партнера, вздыхая. — Не нравится, когда я тебя так называю? — Не знаю, смешанные чувства. – Пальцами очки цепляет и осторожно снимает с лица того, надевая их на свою переносицу, немного щурясь от контраста цветов. Вот чего этот «оленеподобный» так недовольно отзывался насчет расцветки квартиры. Аластор впервые за все время замолчал, просто уткнувшись в родную грудь лицом, медленно вдыхая цветочный, вперемешку с яблоком, аромат. Самаэль голову его гладить продолжает, нежно чешет холку и вновь вздыхает, грустно ли? Грустно. Почему? Сам не знает. Тоска, которую он так давно позабыл и прятал где-то в укромном месте своего сердца, вновь решила вылезти наружу. Ком в горле не давал сразу задать просящийся наружу вопрос, не давал сердцу успокоиться, но переборов себя, Люцифер на очередном выдохе спрашивает: — Зачем ты искал меня столько лет? Я думал, что те наши встречи ты расцениваешь как.. услужливое соитие? Недо-отношения? Как еще можно иноязычно это обозвать.. – Самаэль закусывает губу, ощущая как сердце немного болезненно сжимается. — Ты хочешь вернуть наши половые отношения? Если это так, то поспешу разочаровать. Сношение без чувств – последнее, что меня интересует сейчас. Белокурый был готов ощутить как его оттолкнут, как тот, кого он любил, тоже отречется от него. Да только все сомнения развеяли более цепкие объятия и нежный взгляд. Аластор всегда так смотрел или нет? Или этому просто никогда не предавалось сильного значения? Он что-то собирается сказать? Тогда почему молчит и просто смотрит? По спине уже мурашки пробежали, а от неловкости Магне вскинул бровь, вопросительно смотря в ответ. — Послушай. Если бы я так хотел только соития, то и не искал бы тебя вообще. Вокруг много людей, которые хотят лишь этого. К примеру: многие из моих фанатов и простых горожан, работающих в такой сфере. Но я то этого не хочу. Я не хочу ни с кем заниматься сексом, кроме как с тобой. Я не хочу иметь никаких отношений с кем-то, если они – не ты. Сознаюсь честно: мне было очень тяжело без тебя, я буквально выцвел, потому что привязался к тебе. Ты – был первым, кому я настолько открылся. И ты еще сомневаешься в моих намерениях и чувствах по отношению к тебе? – Аластор сглатывает вязкую слюну, впервые за этот десяток голос его подводит, несколько раз ломается. И чтобы успокоить распинающегося, фарфорового цвета руки обхватили щеки, нежно поглаживая их. — Знаешь почему я пошел транслировать радио-эфиры? Потому что ты. Когда я не знал, куда мне податься – ты помог мне. Сказал, что мой чистый голос как раз пойдет на прослушивание в холодный вечер. Своими эфирами я пытался намекнуть тебе, что я здесь. Пытался даже морзе намекнуть тебе на свое существование. — Подожди, прервись. Так этот шум в конце все-таки был морзе? – Последующий кивок вогнал Люцифера в краску. — Я всегда думал, что у меня просто приемник барахлит.. Неловкую тишину нарушил довольно тяжелый вздох, только не Люцифера, а Аластора. Стыдно хоть убей. — Впрочем.. Не важно. Я понял, что ты хочешь мне сказать. И говоря честно.. я не думаю, что выйдет из нас что-то дельное. Скорее всего я откаж- — Почему? Если бы ты не хотел этого, то и не отвечал на мои поцелуи и не оставлял бы свой адрес, зная, что я приду, а ты - будешь закрыт в этот день. – Все это время обладатель голубых глазён молчал, напряженно кусая губы и щеки изнутри, на что Аластор прильнул ближе и обхватив своими губами его нижнюю, слабо оттянул, облизывая. — Люцифер, пожалуйста. — Аластор.. – На выдохе проговаривает Магне, прежде чем зализать челку партнера назад, так сказать, «оголяя» лоб. — Мне не хочется причинять боль ни себе, ни тебе, поэтому.. — Поэтому что? Твоего отца здесь нет, никто больше не помешает нам. Разве ты разлучил нас с тобой? — Нет.. не я этого хотел. — Тогда позволь. – Аластор поровнялся с лицом сидящего напротив, немного стиснув руки на талии и бедре. Взгляд уже прожигает молочную шею. — Можно ли мне снова стать для тебя Габри, пусть в несколько ином виде? — Габри.. — Могу я? – Намек был сразу понят. — Укусишь – выбью тебе зубы. Этого хватило, чтобы Аластор моментально прильнул к шее, облизывая ее, словно смачивая перед уколом, но только его не последовало. Лишь слышный чмок сильнее щекочет разум, когда на втянутой в рот коже постепенно появляется яркий засос. Но Аластор все таки под конец больно кусается, сразу зализывая рану в неком извинении. Люцифер шипит, а на довольное выражение лица сильно толкает рукой в плечо, недовольно фырча и натирая место укуса. — Паршивец..