не откладывай на завтра

Через некоторое время - когда секунды, минуты, а может быть часы полностью ускользают от него - на плече Джисона появляется легкое прикосновение. Ему приходится выходить из состояния гипноза, напоминать себе, что он действительно может смотреть налево и направо, а не только прямо на экран ноутбука с открытой аудиопрограммой. Аудиодорожки выглядят совершенно иначе, чем когда он видел их в последний раз. Пока его палец парит прямо над колесиком прокрутки мыши, которое он, очевидно, в какой-то момент достал из ящика стола, Джисон медленно, но верно начинает понимать, что именно он несет ответственность за изменение трека. Оно изменилось не само по себе. Конечно, он изменил это, вспоминает он. Он хотел изменить это для Минхо. О боже, Минхо. Джисон, скорее всего, просто полностью игнорировал его Бог знает как долго, погрузившись в свою глупую музыку. Джисон осторожно поворачивает голову в сторону, как будто он заново учится пользоваться собственным телом. Это случается с ним почти всегда, когда муза поражает его, как молния с ясного неба. Только на этот раз молния стоит прямо у его кровати и смотрит на него. Джисон не может не заметить, какой маленькой кажется рука Минхо, когда она касается его плеча. На нем все еще большая толстовка, пальцы Минхо нежно касаются мягкой ткани. Отрывая глаза от зрелища, которое по какой-то причине заставляет его подумать о том, как выглядела бы рука Минхо, если бы она завернулась в ткань, взгляд Джисона медленно поднимается к лицу танцора. На красивом лице Минхо читается неохотное беспокойство, как будто он не хочет тревожить Джисона, но не может подавить свои эмоции. Когда их глаза наконец встречаются, Минхо сразу же загорается. Джисон задается вопросом, осознает ли он, какая причина может стоять за этим. Легкая улыбка появляется на губах Минхо. — Джисони, - говорит он так убийственно мягко и успокаивающе. — На улице уже темно. Тебе нужно поесть. Джисон оборачивается через плечо к окну рядом со своей кроватью, наполовину ожидая увидеть дневной свет и одновременно отмечая искусственное освещение, которым сейчас заливается его комната. Минхо не соврал, на улице действительно темно. Они добрались до квартиры Джисона в час дня? Может, раньше? Джисон не может вспомнить. Как долго его не было? Как давно он оставил Минхо, своего чертова гостя и человека, с которым хотел провести свой день, на произвол судьбы? И...почему Минхо до сих пор не ушел? Почему он все еще здесь? Сердце Джисона сжимается в груди при мысли о возможном уходе Минхо, и он немедленно оборачивается, чтобы посмотреть на него. Минхо одаривает его еще одной легкой улыбкой, слегка приподнимая брови, может быть, в безмолвном вопросе, может быть, в безмолвном ответе. Он протягивает левую руку, правая все еще лежит на плече Джисона, и только сейчас в мозгу Джисона появляется аппетитный запах. — Давай, попробуй, - убеждает его Минхо, в его голосе нет никакого давления. Джисон чувствует, как его глаза буквально вылезают из орбит, когда он смотрит вниз и видит, возможно, самую красивую миску пибимбапа, на которую он когда-либо обращал свое внимание. Минхо издает горловое урчание, пододвигая миску ближе к Джисону. Джисон неуклюже ловит его обеими руками, балансируя палочками для еды, аккуратно лежащими сверху, чтобы они не упали. — Что? - выдыхает он, и в горле у него скребет. Он держит миску так, словно это инопланетный предмет, хотя это та самая миска, из которой он ел чапчхэ. — Хен, что? - Джисон говорит чуть более настойчиво, поворачиваясь к Минхо. Старший выглядит таким же прекрасным, как всегда. Он приподнимает бровь, теперь определенно в сомнении. — Что? - монотонно повторяет он. Джисон пытается подобрать слова, которые застряли у него в горле, в идеале, чтобы связать их в предложения. Его разум все еще переваривает все, что произошло, пока он был занят переделкой трека. — Ты только что...ты только что это приготовил? - почти обиженно выпаливает он. — Просто так? Только что? Минхо усмехается, в его глазах появляется неуверенность. — Ну, это произошло не само собой, - продолжает он. Джисон абсолютно ошарашен. Он оставил этого парня одного в его квартире, после того, как тот пригласил его в гости, только для того, чтобы сбежать в свою музыкальную страну, и что сделал Минхо? Он приготовил ужин. Джисон не сомневается, что Минхо, вероятно, пытался поговорить с ним в какой-то момент, но Джисон проигнорировал его в своем продюсерском режиме. Минхо мог…должен был обидеться, но он...вместо этого он приготовил ему ужин. Из каких ингредиентов, Джисону остается только гадать. У него может и было немного риса в кладовке, но уж точно ни овощей, ни говядины. Почему-то он не удивился бы, если Минхо принес все необходимые ингредиенты из своей спортивной сумки, но он почти уверен, что Минхо действительно старался изо всех сил, чтобы сходить в супермаркет. Скорее всего, он купил все это на свои деньги. Он потратил деньги, чтобы приготовить ужин для Джисона, потратил время, чтобы приготовить ужин для Джисона. “Тебе не нужно”, “Ты не должен был”, или что-то в этом роде почти срывается с губ Джисона, когда он переводит взгляд с тарелки обратно на Минхо. Джисон уже понял, что Минхо умеет сохранять непроницаемое выражение лица, которое может заставить его выглядеть немного устрашающе, когда он все еще незнакомец для кого-то. Но Джисон также думает, что начинает замечать некоторые признаки, которые выдают тот внутренний мир, который Минхо пытается сохранить нетронутым. Например, красные уши. Джисон думает, что Минхо мог бы быть очень убедительным лжецом, если бы не кончики его ушей, мгновенно выдающие, что он на самом деле чувствует. Но есть и другие вещи. Кажется, что он моргает немного быстрее, фокусирует взгляд на одной определенной точке, так старается оставаться невозмутимым, черты его лица настолько нейтральны, что в конце концов в них нет ничего нейтрального. По какой-то причине он как будто не любит открыто выражать свои мысли и чувства, но они все равно влияют на каждое его действие. Возможно, со стороны Джисона высокомерно предполагать, что он понимает, что чувствует Минхо, кто он такой, но в этот самый момент он с непоколебимой уверенностью знает, что Минхо хочет услышать не “Тебе не нужно" или "Ты не должен”. — Спасибо, - говорит он вместо этого, вкладывая в это смысл каждой клеточкой своего существования. Минхо на мгновение выглядит испуганным, быстро моргая. Затем он издает неопределенный звук: — Конечно. У тебя должно быть что-нибудь в холодильнике, чтобы поработать завтра, - говорит он, как будто в этом нет ничего особенного. — Подвинься, - он толкает Джисона локтем, поднимая сковородку, которую, по-видимому, временно поставил на прикроватный столик. Джисон слушается, перемещаясь на правую сторону своей кровати, чтобы освободить место для Минхо, матрас снова прогибается под весом танцора. На какую-то безумную секунду Джисон задается вопросом, сможет ли он нести Минхо или его ноги подогнутся под его весом так же, как проседает матрас. Его предательский мозг выдает сценарий, что Минхо несет его на руках, и ему приходится физически выбросить эту мысль из головы. — Что? Тебе не нравится? - непринужденно спрашивает Минхо, указывая палочками для еды на миску в руках Джисона. — Нет! То есть, да! М-мне очень нравится, - о боже, это не совсем та фраза, которую он должен произносить, когда в его памяти все еще жив образ Минхо, несущего его на руках. Поэтому, взволнованный, он пытается сменить тему. — Я-я изменил трек. Пережевывая свою меньшую порцию кимбапа, из–за чего он так похож на кролика, что это смешно и очень вредно для сердца Джисона, Минхо смотрит на него. — Только сейчас? - спрашивает он. — Только что. Ну, в последние несколько...часов? - спрашивает Джисон, его голос повышается в конце. — Я не знаю, сколько времени прошло, прости, я не должен был просто... — Тогда включи это, продюсер-ним, - перебивает его Минхо. — И ешь, - отчитывает он на одном дыхании. — Точно, извини. Эм, - зажав палочки для еды между пальцами, Джисон нажимает клавишу пробела и сразу же начинает отвлекаться, набивая щеки, всегда немного смущаясь, когда кто-то слушает его треки в первый раз. Умножая это на десять, если этот кто-то - Минхо. Музыка льется из динамиков его ноутбука. Краем глаза он замечает, как голова Минхо двигается взад-вперед в такт, вероятно, не осознавая, что он делает. Это вызывает у Джисона улыбку, но он быстро прячет ее в плече. Минхо, похоже, так же очарован, услышав мелодию, как и Джисон, создавая ее. Его брови сосредоточенно нахмурены, а на лице какое-то нетерпеливое выражение, что-то вроде довольного хмурого взгляда, если это вообще возможно. Джисон чувствует омерзительную гордость за себя. Опять же, он знает, что хорош в том, что делает, но, видя эффект этого на Минхо, видя, что ему явно нравится трек, который Джисон записал для него еще до того, как он заиграл…это раздувает его эго. — Тебе нравится? - спрашивает Джисон, когда трек заканчивается, также наполовину покончив со своей тарелкой. Минхо прищуривается, глядя на экран ноутбука. Он издает задумчивый звук: — Сойдет, - говорит он равнодушно, явно пытаясь спровоцировать. Когда его комментарий не вызывает никакой реакции, он смотрит на Джисона с тем же выражением лица, но на его губах появляется ухмылка. — Ага, - усмехается Джисон, закатывая глаза. Он хлопает Минхо по плечу, забывая, насколько крепка каждая часть его тела. — Ты сопляк, знаешь? — Я старше тебя! - обиженно восклицает Минхо, хихикая при этом. — Это не взаимоисключающие вещи! - Джисон встречает его с тем же уровнем оскорбления, затем, надувшись, возвращается к своему ноутбуку. — Думаю, тогда я удалю это. И Минхо начинает просто хихикать над выходками Джисона. Джисону приходится сдерживать смех. — Ты смеешься над моей тяжелой работой! Я готов удалить его, а ты смеешься! - его слова теряют желаемый эффект, когда он сам смеется. — Я же сказал, что сойдет! - Минхо защищается, подыгрывая. — Чего еще ты хочешь? — Я не знаю! Может быть, спасибо? Минхо ставит почти пустую сковородку на бедра, Джисон замечает, что сковорода ни разу не качнулась, бедер Минхо более чем достаточно, чтобы удерживать ее абсолютно ровно. Танцор кладет ладони у паха, поворачивая верхнюю часть тела лицом к Джисону. С абсолютно серьезным лицом он склоняет голову. — Продюсер Хан Джисон-ним, спасибо тебе за то, что подарил мне это гениальное творение. Я действительно недостоин… - Джисон бросает в Минхо одну из своих маленьких подушек, танцор отлично от нее уклоняется. — Ты невозможен! - Джисон хнычет, вознагражденный красивым пронзительным хихиканьем Минхо. — Ты посылаешь мне противоречивые сигналы, Джисони, - скулит Минхо в ответ. — Я сделал то, о чем ты меня просил. — Ты знаешь, что это не то, чего я хотел, - жалуется Джисон, забирая подушку обратно. — Снова предполагаю, - прищелкивает языком Минхо. Джисон продолжает дуться на свой ноутбук, его щеки надуты, рот поджат. Минхо тычет в его левую щеку, кончик его пальца легко погружается в упругую кожу Джисона. Он помнит, как Минхо делал нечто подобное в предыдущем цикле, думает, что Минхо, возможно, неравнодушен к его щекам, части тела, в которой Джисон всегда был довольно неуверен. — Эй, - выдыхает Минхо. Джисон игнорирует его, не ожидая, что Минхо прижмется к его щеке. Сердце заколотилось. Он слегка приподнимает подбородок, но Минхо уже легонько подталкивает его, чтобы он посмотрел на него. Его прикосновение едва заметно, но Джисону ничего не остается, как последовать за ним. Воздух вокруг них сгущается, они на мгновение забывают о еде. Джисон боится даже глотать, даже дышать неправильно, чтобы не нарушить то, что происходит между ними. Он не знает, может, ему опять мерещится, но глаза Минхо выглядят...почти полуприкрытыми. Он наклоняет голову в сторону, и резкость его черт действительно проявляется так. — Тогда, - вздыхает Минхо вполголоса. Его глубокие-глубокие глаза изучают лицо Джисона, словно ища что-то. — Чего ты хотел? - и его тон делает это слово самым греховным в истории. Джисон…Джисон неправильно понял? Что, блять, происходит? Несколько секунд назад они смеялись как идиоты, несколько минут назад молча ели свой ужин, а теперь напряжение вокруг них, между ними, внутри них можно резать ножом. Теперь взгляд Джисона блуждает по губам Минхо, по маленькой родинке на носу, впитывая все это, наконец, подавляя свое желание исследовать каждый дюйм прекрасного танцора сколько душе угодно, открыто наслаждаясь тем, что перед ним, и Минхо…позволяет ему. Джисон не думает, что с ним когда-либо такое случалось раньше, но он чертовски уверен, что насмотрелся достаточно романтических дорам и прочитал достаточно любовных историй, будь то в книгах или манхве, и предполагает, что знает, к чему это может привести. Трение бедра Минхо о его бедро внезапно превращается в источник сильного жара, и когда он дышит, Джисону кажется, что воздух тоже стал намного теплее. Он молча ищет слова, чтобы что-нибудь сказать. Или, по крайней мере, он думает, что делает это; все, что он знает, это то, что его рот открывается и закрывается, не произнося ни слова. Хватка Минхо на его щеке становится крепче, его мизинец поглаживает разгоряченную кожу Джисона. Прежде чем он успевает осознать, что делает, Джисон тоже наклоняет голову в другую сторону. — Джисони, - выдыхает Минхо, как молитву. Как будто он пробует это на языке, хотя уже говорил это так много раз. — ...Минхо-хен, - вторит Джисон, это кажется вполне уместным. От контраста между мягким голосом Минхо и его собственным, более серьезным, с примесью чего-то сладкого, у него кружится голова. Он видит, как дернулось горло Минхо, когда тот сглатывает, похоже, что не у него одного горло забито патокой. — ...Просто, - шепчет Минхо, румянец на его золотистой коже темнеет. И тут Джисон слышит пронзительное мяуканье, эхом разносящееся по его спальне. Его брови взлетают на лоб, и на долю секунды ему кажется, что этот звук исходил от Минхо, и он также думает, что ничуть не возражал бы, если бы это было так, но…рот Минхо был почти закрыт все это время, плюс он оглядывался на Джисона с таким же испуганным выражением лица. Джисон наблюдает, как краснота сходит с лица Минхо, хотя кончики его ушей все еще светятся в теплом свете. — Это, - Джисон пытается преодолеть неловкость, он действительно не знает, о чем хочет спросить, чего от него ожидают в этой ситуации. — Это было... — Извини, - Минхо кашляет, и слава Богу за это, потому что Джисон мог позволить своему длинному языку взять верх и спросить что-нибудь чрезвычайно глупое и неуместное, вроде “Это был ты?”. — Это был мой телефон, - объясняет Минхо, ставя сковородку со своих бедер обратно на прикроватный столик. — Кто-то явно скучает по мне, - говорит он с некоторым напряжением, когда встает с кровати, предположительно для того, чтобы достать свой телефон из спортивной сумки. Джисон просто кивает, чтобы показать, что он понимает, и идеально замаскировать, что его просто забавляет мысль о том, что Минхо мяукал, когда они собирались...что собирались? Может быть, ему не стоит думать об этом. Может быть, ему вообще не стоит думать. Приняв решение, Джисон возвращается к поеданию остатков ужина, надеясь как-то отвлечься; его сердцебиение все еще учащенно, дыхание затруднено. Минхо возвращается, чтобы присоединиться к нему на кровати, и это определенно фраза, на которой Джисону не следует слишком зацикливаться, если он хочет казаться хотя бы немного вменяемым перед парнем постарше. Доев миску, Джисон держит ее на коленях, потому что у него не хватает духу наклониться над Минхо, чтобы поставить миску на прикроватный столик. Когда их бедра снова соприкасаются, сердце Джисона подпрыгивает к горлу так сильно, что ему приходится отодвинуться еще дальше вправо, подальше от Минхо и любого физического контакта, который он мог бы установить с ним, чтобы не задохнуться от переполняющих эмоций. Минхо легко открывает экран блокировки, вводя PIN-код левой рукой, и Джисон останавливается, чтобы подумать, левша он или правша, он почти уверен, что видел, как он использовал обе руки. Возможно у Минхо…амбидекстрия? Прежде чем мозг Джисона успевает начать забрасывать его более не подобающими мыслями, загружается приложение сообщений Минхо, и Джисон, хотя и не гордится этим, ловит последнее сообщение, которое Минхо, по-видимому, получил только что. 21:27 вечера Хенни Хен, напиши мне адрес бара, в котором ты будешь сегодня. Я не шутил. В желудке Джисона заливается свинец, в горле пересыхает, учащенное биение сердца останавливается. С помощью этих двух предложений он вспоминает, почему он вообще оказался в этой ситуации, почему Минхо пришлось прийти к нему домой, и он чувствует себя невероятно глупым из-за того, что забылся. В его голове немедленно вспыхивают образы Минхо, лежащего в изнеможении в зале, воспроизводится спор Минхо с Хенджином, вспоминается самый первый раз, когда он увидел Минхо в баре, его лоб почти касался поверхности барной стойки, он выглядел побежденным, затем повернулся к Джисону с чистым презрением на глазах. Джисона начинает по-настоящему тошнить, когда он понимает, что эти кадры немедленно приведут к самому ужасному, к тому, где тело Минхо неподвижно, а из живота льется кровь. Следовательно, Джисон помнит, что он слышал крики Хенджина этим утром перед танцевальной студией. — ...А потом ты снова идешь пить и не можешь вспомнить, что делал ночью, и все это из-за какой-то тупой ебаной хореографии! Джисон смотрит на Минхо. Он моргает, глядя на экран своего телефона, его лицо снова становится нейтральным. Он не выглядит грустным, или испуганным, или оскорбленным, или что-то в этом роде, его черты просто полностью лишены эмоций, и Джисону не нравится такой его вид. Он думает, что, возможно, предпочел бы почти ненавистный взгляд Минхо, направленный в его сторону в первый раз в баре. Вопреки распространенному мнению, Джисон не глуп. Он может сложить два и два и расшифровать смысл сообщения Хенджина. Это ясно указывает на то, что Минхо почти каждую ночь проводил в барах. Пил. И (это преследует Джисона) делал вещи, которые не может вспомнить, как сказал Хенджин. Скорее всего, потому, что к тому времени он был слишком пьян. Джисон вспоминает, чему он был свидетелем в первую ночь; парень подсыпал таблетку в напиток Минхо. Случалось ли это…с Минхо раньше? Часто ли это случается? Всегда ли он может защитить себя так же, как тогда? И все это из-за какой-то долбаной хореографии? — Это из-за, - озвучивает свои мысли Джисон. — Это из-за хореографии? Минхо вопросительно смотрит на него. Он, вероятно, не знает, что Джисон может видеть экран телефона под таким углом. Джисон просто кивает в сторону телефона Минхо. — То, что сказал Хенджин, - уточняет он. — Ты ходишь в бары из-за хореографии? Ты пьешь из-за этого? - Джисон улавливает настойчивость в его голосе. Он может сказать, что через несколько секунд все это выльется наружу. Минхо нервно сглатывает, выключая экран. Он снова уходит в себя, не хочет делиться этой частичкой себя с Джисоном. Джисон не знает почему. То ли потому, что Минхо недостаточно ему доверяет, то ли потому, что он смущен этим, потому что считает это чем-то неправильным. Однако его молчания достаточно для ответа. — Хен, - выдыхает Джисон, голос его почти срывается. — Это ужасно, - сокрушается он, снова проклиная себя за то, что усложнил жизнь Минхо, подверг его потенциальной опасности, придал его лицу пустое выражение. Поскольку его взгляд прикован к выключенному экрану телефона Минхо, у него нет возможности заметить вспышку боли на лице танцора. — А ты, - Джисон знает это, он не знает, почему спрашивает об этом, возможно, ему нужно услышать подтверждение от Минхо. Возможно, это дойдет до того, насколько необратимо он причинил ему боль. — Ты тоже хотел пойти выпить сегодня вечером? - он, блять, знает это. Да, хотел. Он сделал это, потому что именно там ты встретил его в ту ночь, когда не помог ему, в ту ночь, когда ты отказался помочь ему, ты, тупой гребаный трус. Минхо молчит. Как долго он этим занимается? Сколько времени прошло с тех пор, как Джисон с Чаном и Чанбином представили трек своему преподу? Как долго Минхо изводил себя из-за этого? Как долго он проводил ночи с бутылкой водки в руке, с непрошеными воспоминаниями, терзающими его голову по утрам? — Хен. — Да, - ровно говорит Минхо, не встречаясь взглядом с Джисоном. Джисон позволяет ему говорить. — Ты…ты слышал, как Хенджин кричал на меня этим утром, не так ли? Это действительно не подняло мне настроения, - Минхо ищет, что сказать дальше. — Не пойду сегодня, - неопределенно заканчивает он. — Но, - снова начинает танцор после нескольких секунд молчания. — Хан Джисон-ним, ты записал для меня трек, с которым я могу поработать, - прозвище, которое заставило бы Джисона либо покраснеть, либо улыбнуться, теперь вызывает слезы на его глазах. Он ненавидит то, как непринужденно Минхо пытается относиться ко всему этому, как он пытается пошутить о своей боли, поднять настроение легким смехом, когда Джисон слышит, что это неискренне. — Так что сегодня все в порядке, и завтра все будет в порядке, со мной все будет в порядке. Это самое честное, что Минхо когда-либо делал с ним, самое честное проявление того, что у него внутри, что он показал Джисону на данный момент, и все же, это не могло быть большей ложью. Потому что Джисон знает, он, блять, знает, что это неправда. Он, блять, знает, что Минхо завтра не будет в порядке, и он знает, что это его чертова вина. Человек, который пострадал из-за него, блять, человек, который умирает из-за него, который не может выжить из-за него, которому приходится цепляться за тротуары и деревянные полы в последней отчаянной попытке спасти свою жизнь, именно этот человек пытается утешить Джисона из-за этого. Он пытается утешить причину своего деструктивного цикла, пытается утешить его из-за его собственной гребаной боли. Он обещает ему завтра, лучшее завтра, когда Джисон знает, что завтра не будет, что все, что они построили вместе, исчезнет, когда повторится сегодняшний день. — Нет, - Джисон качает головой, его голос звучит беззаботно. Он не совсем уверен, с кем разговаривает, не совсем уверен, почему вообще озвучивает эти мысли, возможно, он просто больше не может держать их при себе, не сейчас, когда Минхо пытается ободряюще улыбнуться ему в связи с его собственной смертью. — Нет, с тобой...с тобой не все будет в порядке, - признается он, и все то, как он наблюдал за смертью Минхо, отражается в его невидящих глазах. Для Джисона становится неожиданностью, когда он снова чувствует легкое прикосновение к своей щеке, без сомнения, с целью утешения, однако это только заставляет его вздрогнуть. Он не может понять действий Минхо, не может понять, почему тот прикасался к нему, почему улыбался ему, почему пытался рассмешить его, когда все, что сделал Джисон - это погубил его. Джисон ищет взглядом лицо Минхо, находит легкую улыбку примирения на его губах, его глаза наполнены большим количеством искорок, чем обычно, только они, кажется…слегка колеблются, как будто скрыты под тонкой поверхностью воды. — Хенджин ищет меня, - говорит Минхо, его рука, которой он коснулся щеки Джисона, все еще как бы парит, но Минхо держит ее при себе, как будто не хочет протягивать. — Мне лучше не злить его два раза за день. Думаю, мне лучше уйти, - говорит Минхо с мягкой окончательностью, которая пронзает грудь Джисона насквозь. Он может только смотреть, как он уходит. Когда дверь бара закрывается за ним с излишне громким хлопком, именно тогда сознание Джисона возвращается в реальность. Он винит в этом звон в ушах, когда что-то похожее на “... оги мне!” пронзает медленно просыпающийся Сеул. Джисон резко поворачивает голову, игнорируя возню Чана с его шкурой. Все вокруг него бледнеет, исчезает на заднем плане, за исключением ярко-оранжевой копны волос, отступающей еще дальше от него. — ...оги мне, - тихо всхлипывает комок. Как будто внутри него почти ничего не осталось, кроме красного цвета, которым он переполнен. — Тогда до завтра! - объявляет Минхо, слегка кланяясь. — Да…увидимся, - намеренно опуская часть “завтра”, Джисон наблюдает за ярко-оранжевой копной волос Минхо, наблюдает, как он медленно удаляется, становясь все меньше и меньше, и постепенно исчезает, забирая с собой все остатки тепла. Голова Минхо лежит неподвижно, как будто она больше не прикреплена к его телу. Хватая ртом воздух, он поднимает голову. Его красивые карие глаза снова темнеют, он не хочет позволять им, не хочет, чтобы они закрывались, борется с тем, чтобы веки не закрывались. — Джи...со...ни, помоги мне. Он не может позволить ему уйти. Он не может позволить Минхо уйти. Когда Джисон моргает, возвращая себя в реальность, по его телу пробегает дрожь, исходящая из самой глубины души, Минхо больше нет с ним на кровати. Чистейшая форма страха сковывает все его горло и легкие, когда он понимает, что Минхо больше нет в комнате. Он уже ушел? Джисон с трудом поднимается на ноги, чуть не падая лицом вниз. Его толкает вперед явная необходимость заставить Минхо остаться. Он не знает, поможет ли это, он сомневается, что поможет, но знает, что не может позволить Минхо ускользнуть у него из рук. Только не снова. Только не в четвертый раз. Каждый раз, когда Минхо уходил, он был вынужден смотреть, как он умирает, Джисон будет бодрствовать с зубочистками, держа глаза открытыми, хотя бы для того, чтобы убедиться, что Минхо будет рядом всю ночь, он будет бороться с этим несоответствием времени, с этим гребаным циклом, всем, что у него, блять, есть. Он видит его у входной двери, его спортивная сумка уже перекинута через плечо, на нем пуховик. Джисон не знает, в каком он состоянии, но, должно быть, он либо слишком громко дышит, либо, должно быть, что-то опрокинул, потому что голова Минхо немедленно поворачивается в его сторону. Джисон пересекает разделяющее их расстояние, не замечая, как Минхо делает осторожный шаг в сторону от него. Он чувствует себя настолько безумным, что готов...возможно, заставить Минхо остаться здесь против его воли, но он не знает, на что способен сейчас, чтобы сделать так, чтобы Минхо не ушел. Ему физически необходимо держать его рядом, поэтому он протягивает руку к Минхо и крепко обхватывает его запястье, так крепко, как только может, боясь, что Минхо может вырваться. Минхо моргает, на его лице снова появляется выражение испуганного кролика. — ...Ханни? - он задает вопрос, новое прозвище, которое Джисон еще не слышал, и это причиняет ему боль. Он задается вопросом, какие еще прозвища Минхо мог бы придумать для него, какие еще прозвища он мог бы придумать для Минхо. Задается вопросом, как еще они могли бы провести свой день вместе. Нет, к черту это. Задается вопросом, как еще они могли бы проводить свои дни вместе. Задается вопросом, почему Минхо все еще так нежен с ним, когда Джисон, должно быть, похож на пациента с психушки. Задается вопросом, как далеко расширяется доброта Минхо, и знает, что она безгранична. Он думает обо всех возможностях, которые открываются перед ними, но которым никогда не суждено сбыться, потому что Джисон заманил их обоих в ловушку этого порочного круга. И что-то внутри него просто обрывается, как будто падает долбаный самолет. — Тебя зовут Ли Минхо, и ты думаешь, что в Корее слишком много Ли Минхо и Янов, тебе 25 лет, ты специализируешься в университете на танцора, ты с детства участвовал в соревнованиях по боевым искусствам, и не только в Корее, но и в Японии. Ты раньше занимался боевыми искусствами, тхэквондо и хапкидо и можешь побить парня на голову выше тебя. Ты любишь пудинг, но больше предпочитаешь японский. Ты живешь слева от университета. У тебя есть шарф с кошачьими лапками. Ты думаешь, что из-за моих щек я похож на белку, и ты думаешь, что я должен быть основателем белковедства. И ты никогда раньше не встречал Хан Джисона. Ты хотел пойти сегодня вечером в бар и заказать бутылку водки, и... - Джисон рассеянно осознает, что у него заканчиваются слова, которые он мог бы сказать, понимая, что, возможно, он все-таки мало знает Минхо, но когда слезы накапливаются в глазах, его рот продолжает бессвязно болтать. — И у тебя три кошки, и ты умеешь хорошо готовить, и у тебя краснеют уши, когда ты лжешь или стесняешься, и ты закатываешь глаза, когда думаешь, - в этот момент Джисон начинает плакать, он прикрывает рот рукой, не желая озвучивать худшую и неизбежную правду. Он теряется в том, что хочет сказать, что он даже пытается донести. — И ты просил меня о помощи, а я не помог, о боже, я не помог тебе, я не...Я наблюдал за тобой...Я видел тебя...Я позволял тебе уходить, так много раз, я не... Минхо пытается поддержать его, кладя руки на плечи Джисона. Джисон слышит чьи-то отчаянные вздохи, у кого-то учащенное дыхание, лишь отдаленно понимая, что звуки выдавливаются из его собственного горла. — Джисони, - слышит он голос Минхо, полный беспокойства. В отчаянии Джисон пытается сморгнуть слезы, но их так много, что они просто продолжают литься. Его рука соприкасается с чем-то твердым и мягким одновременно, что-то поднимается вверх и опускается, тихий стук, стук под его ладонью. Он поднимает взгляд, то, что он видит, все еще размыто слезами, но он ясно видит свою руку на груди Минхо, пальцы Минхо осторожно ласкают запястье Джисона. Его вдохи и выдохи преувеличенно глубокие, и тело Джисона бессознательно начинает двигаться синхронно с ним. Туман в его голове постепенно рассеивается, звон в ушах стихает, глаза снова видят. Некоторое время он просто смотрит на Минхо, пока тот смотрит на него, позволяя Джисону привыкнуть к реальности. Он собирается отпустить руку на запястье Джисона, но Джисон вместо этого ловит ее, слегка переплетая их пальцы. — Ханни, - выдыхает Минхо. — Что ты видел? - он спрашивает. И Джисон больше не может этого отрицать, не сейчас, когда Минхо смотрит на него так открыто, так искренне ожидая его ответа. Сообщая ему, что не собирается судить его, что он просто примет все, что скажет Джисон. С одним прерывистым вздохом все, что он держал только при себе, правда, которая терроризировала его, всплывает в пространстве между ними. — Я видел, как ты умирал. Три раза.