⏩
— Обычно в чапчхэ нет яиц или? - Джисон спрашивает Минхо, когда тот перекладывает второе жареное яйцо со сковороды в миску, наполненную щедрой порцией смеси лапши и овощей Минхо, политых соевым соусом. Минхо хмыкает в знак согласия. — И обычно на кухне у людей есть другие белки́ , а не готовая лапша рамен, - отвечает он. Джисон не может с этим поспорить. — Серьезно, в следующий раз попробуй прочитать мне лекцию о привычках в еде, - Джисон не думал, что можно услышать закатывание глаз, но, очевидно, тот только что это сделал. На кухне Джисона нет стола, стульев тоже. На безумную долю секунды Джисон подумывает пригласить Минхо к себе в спальню, чтобы они могли посидеть на его кровати и поесть, но он быстро отвергает эту идею. Пока Джисон все еще пытается придумать, куда им пойти и какую посуду он должен предложить Минхо, поскольку у него нет ни одной тарелки и только одна вилка, расположение которой он не может вспомнить, Минхо непринужденно прислоняется к кухонной стойке, держа ржавую сковороду за ручку, используя палочки для еды, которые он использовал для приготовления лапши. Джисон запрыгивает на кухонную стойку, его ноги болтаются в воздухе. Он поддерживает миску левой рукой. Палочки для еды подносятся ко рту, он готов откусить первый кусочек, когда слышит, как Минхо мягко откашливается. Некоторое время Джисон смотрит на Минхо, на его идеальный профиль сбоку, на равновесие в его теле, на его маленькую ручку, держащую палочки для еды - теперь он использует правую руку, – на капельку соевого соуса, прилипшую к уголку его рта, на то, как он прикрывает нижнюю половину лица, чтобы незаметно слизать его. Они оба тихие, но это не кажется странным, не ощущается неловкости, такое ощущение, что их окружает нежный пузырь, отделяющий их от внешнего мира, что-то, что они создали, и что-то, что остается без каких-либо слов, которые нужно произносить. До тех пор, пока Джисон не заставляет эту мирную тишину взорваться стоном, который, сам того не желая, вырывается из его горла с первым же кусочком лапши, который он откусывает. Технически, он мог бы списать это на то, что в последние несколько дней он более или менее голодал, но этот аромат вызывает фейерверк у него под веками. Минхо смотрит на него, слегка встревоженный, с румянцем на щеках и, конечно же, в ушах. — Осторожнее, Джисони, - хихикает он, но звучит так, будто он не совсем уверен, тот ли это тон голоса, который ему следует использовать. — У твоих соседей могут возникнуть неправильные мысли. Джисону даже не хочется смущаться, этот чапчхэ абсолютно заслуживает такого звучания. Он также не упускает из виду тот факт, что Минхо просто использовал псевдоним, который он естественным образом взял в предыдущем цикле, хотя в этой реальности они знают друг друга всего несколько часов или около того. Но тогда...в предыдущем цикле они тоже знали друг друга примерно одинаково, не так ли? — Позволь им, хен, - легко решает Джисон, набивая рот еще немного, в результате чего его щеки округляются, как обычно. Он чувствует, что Минхо снова смотрит на него, но когда он поворачивается, чтобы посмотреть на него в ответ, танцор быстро отводит взгляд на свою порцию. — Что ты обычно ешь, если из-за рамена с соевым соусом ты издаешь такие звуки, серьезно, - вслух недоумевает Минхо. Джисон немного думает об этом, используя время, чтобы проглотить всю лапшу, которая была у него во рту. — Например, лапшу быстрого приготовления из круглосуточного магазина, но только в том виде, в каком она готовится, - говорит он. — Иногда можно и на вынос. - на самом деле довольно редко, в основном, когда Чан и Чанбин приглашают его перекусить с ними и пойти в любое из заведений, иногда и к Джисону. — Ты готовишь, хен? Минхо озадаченно оглядывается через плечо, глядя на плиту. С тем же выражением лица, как будто он пытается осмыслить то, что только что услышал, он поворачивается к Джисону. — Мне кажется, я только что готовил, или это не так? - он спрашивает серьезно. — Отвали, - смеется Джисон, хлопая Минхо по плечу, не задумываясь об этом. Это вызывает улыбку на его лице. — Ты же понимаешь, что я имею в виду, например, ты часто готовишь? — Я стараюсь, если есть время, - отвечает Минхо. — Это дешевле, чем еда на вынос или лапша быстрого приготовления в круглосуточном магазине. — Только если ты знаешь, как это делать, - ворчит Джисон. — Да, - не возражает Минхо. — Я определенно пробовал кое-какие эксперименты, когда начал жить один. Но если ты не будешь практиковаться, тебе всю жизнь придется есть рамен, - мягко отчитывает он. Джисон немедленно схватывается за новую информацию. — Ты живешь один? Минхо издает задумчивый звук, закатывая глаза. На данный момент Джисон почти уверен, что Минхо делает это каждый раз, когда пытается придумать ответ. — Технически, да. С моими братьями и сестрами, - и если это опять не новость. — У тебя есть братья и сестры? Минхо согласно хмыкает. — Трое, - уточняет он, как будто это совершенно нормальное количество братьев и сестер, с которыми можно жить. Джисон давится лапшой. Какого хрена. Значит, технически есть еще трое таких же великолепных людей, как Минхо? Или, по крайней мере, с такими же великолепными генами, как у него? По какой-то причине Джисон предположил, что он единственный ребенок. Прежде чем Джисон успевает задать какие-либо дополнительные вопросы, Минхо достает свой телефон из кармана брюк-карго и протягивает Джисону тыльную сторону своего чехла для телефона. Наконец, после попытки расшифровать, что именно представляют собой наклейки на телефоне танцора, Джисон видит шесть наклеек с кошками, большинство из которых более или менее выгорели на солнце. — Это они, - говорит Минхо, в то время как Джисон моргает, глядя на чехол от телефона. — Суни, Дуни, Дори, - объясняет Минхо, указывая на каждого кота. Здесь нужно распаковать несколько вещей. Во-первых, как потрясающе очаровательно, что у Минхо на чехле для телефона нарисованы его кошки, что у него на чехле для телефона есть сделанные на заказ гребаные наклейки с изображением его кошек. Также восхитительно, что у него вообще есть кошки. Что у него три кошки! И то, что он называет их своими братьями и сестрами с самым искренним выражением лица и тоном, которые когда-либо были. Как будто у него нет сомнений в том, что они действительно его семья. — Я...вижу, - вздыхает Джисон, отчаянно пытаясь не ворковать со старшим. Минхо просто кивает. — Ну, у меня есть два брата и сестра, - говорит Джисон, доставая телефон из кармана толстовки. — Хотя у меня есть фотография только одного из них, - Джисон открывает свою галерею и быстро перелистывает фотографии, пока не находит наименее размытую фотографию Ппамы. — Вот, это Ппама, - он показывает фотографию Минхо. Минхо издает негромкий звук подтверждения, похожий на протяжное “ууу”, и кивает головой. — Милый. Пушистый, - оценивает он, Джисону приходится сдержать смешок. До боли очевидно, что он любитель кошек. — А как насчет другого? — О, это мой старший брат, - объясняет Джисон, убирая телефон в карман. — Человек. Даже близко не такой интересный. На лице Минхо появляются две ямочки, когда он возвращается к поеданию чапчхэ. Менее чем за три минуты Джисон доедает остатки в своей тарелке, запивая их водой, которую Минхо так любезно налил ему в единственную имеющуюся у него кружку, напоминая ему пить между укусами. — Это было пиздец как вкусно, - скулит Джисон, хватая все до последнего кусочка лапши и овощей, прилипших к стенкам миски. — Хен, что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя снова готовить для меня? - спрашивает он, все еще явно на каком-то фуд-кайфе, или, может быть, точнее было бы на фуд-кайфе Минхо. Минхо делает вид, что думает некоторое время. — Может быть, - он поворачивается к Джисону с блеском в глазах. — Запиши менее дерьмовые треки, и я подумаю. Джисон хочет обидеться, но просто не может. Он думает, что уже научился понимать чувство юмора Минхо или манеру в целом, и он знает, что за его словами нет злого умысла. Кроме того, Джисон не может с этим спорить, не так ли? Он, а также Чан и Чанбин искренне понятия не имели, что от них требуется сделать танцевальный трек, и то, что они представили, определенно не было танцевальным. Однако это не значит, что он не может подразнить в ответ. — Может быть, я все-таки не против лапши быстрого приготовления, - говорит Джисон, наклоняя голову, чтобы скрыть улыбку, растягивающую его губы. Он слышит, как Минхо ахает в притворном шоке. — Я и мой пуховик уходим, очевидно, наше присутствие здесь нежелательно, - сообщает он, ставя сковороду, все еще наполовину полную, на кухонную стойку. Джисон подыгрывает Минхо, хватая его за запястье как в каком-то исполнении несчастных влюбленных из дорам. — Нет, пожалуйста, - плачет он. — Я изменился! Я не могу тебя отпустить! — И ты имеешь в виду меня или чапчхэ? Джисон слишком долго раздумывает, переводя взгляд со своей пустой миски на сковородку и Минхо. — Ты, мелкий, - угрожает Минхо, пытаясь вырваться из объятий Джисона, без какой-либо реальной силы, Джисон почти уверен, что если бы Минхо действительно захотел, он мог бы уйти без особых физических усилий. Воодушевленный их выходками, которые почему-то кажутся такими естественными, Джисон поднимает руки выше, теперь обхватывая руку Минхо выше локтя. На Минхо только тонкая футболка с круглым вырезом, Джисон непосредственно касается его кожи ладонями, так сильно, как он никогда не прикасался. Он может чувствовать твердые мышцы Минхо, скрытые под слоем мягкой, податливой кожи. Он смотрит на Минхо снизу вверх, изображая щенячьи глазки, или, может быть, в словаре Минхо, беличьи глазки. — Пожалуйста, малыш, - хнычет Джисон, слегка дергая Минхо за руку. — Ты не можешь уйти, когда мы только что встретились, - говорит он, чувствуя острую боль в сердце, когда ему приходится заставлять себя игнорировать, сколько правды в этих словах. Он потрясен, увидев, что игривость исчезла с лица Минхо. Джисону хочется запаниковать, может быть, извиниться, но затем темный оттенок красного просачивается сквозь маску Минхо, начиная с ушей, спускаясь по шее, касаясь ключиц, исчезая под футболкой. Джисон задается вопросом, как далеко это зайдет, если грудь Минхо покраснела, возможно, и живот тоже. Атмосфера вокруг них меняется, внезапно наполняясь чем-то таким, чему Джисон слишком боится дать название. Словно обжегшись, Джисон быстро отпускает руку Минхо. — П-прости, - заикается он, чувствуя себя таким же взволнованным, как и Минхо. — Я не знал...я, эм, - он подыскивает слова, но ничего не приходит в голову. Что он должен был сказать, чтобы это не прозвучало как подлость? Я не понимал, что я для тебя незнакомец? Я не понимал, что ты меня не знаешь? Блять, Джисон ничего не понимает, хотя все еще думает о Минхо так, как будто знает его с самого начала. На самом деле они так и не узнали друг друга получше. Они проговорили в лучшем случае несколько часов. Но что-то в Минхо просто…что-то в нем просто заставляет Джисона чувствовать, что он действительно его знает. Хотя это всего лишь принятие желаемого за действительное. — Хочешь остальное? - спрашивает Минхо, кивая на сковородку, он пытается изменить направление движения воздуха в комнате, но Джисон слышит легкую дрожь в его голосе. — Я уже сыт, - объясняет он. Джисон хочет отказаться, он отчетливо помнит, как Хенджин сказал, что Минхо не питался, и это его собственная еда, которую он приготовил, черт возьми, ему действительно не следовало… Желудок Джисона, похоже, не согласен с его мыслями. Он урчит, и, по-видимому, это все, что нужно Минхо, чтобы выгрести остатки лапши в тарелку Джисона. — Хен, - пытается он, осторожно. Минхо тем временем моет сковородку в раковине. Такое чувство, что Джисон должен протестовать, требовать, чтобы Минхо съел еще, но…он не думает, что Минхо захотел бы это услышать. Он не выглядит так.…он не из тех людей, которые будут делать что-то для себя только потому, что кто-то сказал ему. — М? - спрашивает Минхо, бросая короткий взгляд на Джисона. Джисон только качает головой. — Спасибо, - вот что он решает сказать. Минхо с покрасневшими ушами и затылком возвращается к мытью сковородки. — Дай мне это, - требует он, протягивая руку в направлении пустой кружки Джисона. Когда Джисон протягивает ему чашку, Минхо молча наполняет ее водой из-под крана и возвращает ему. — Если трек не отстойный, - начинает Минхо, обращаясь к кухонной раковине. — Тогда не позже, чем завтра в 12, потому что это обычно время для обеда, если мы все равно будем руководствоваться решением большинства. Требуется некоторое время, чтобы слова Минхо дошли до сознания Джисона, ему приходится вернуться к тому, о чем они говорили до того, как Джисон схватил Минхо за руку. — Что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя снова готовить для меня? Сначала Джисону хочется улыбнуться, хочется окунуться в теплоту слов Минхо, в то, как чертовски легко он вновь вводит тему, по поводу которой Джисон был так спокоен, прежде чем он взял и все испортил. Это как предложение мира от старшего парня. И почему-то Джисон не может себе представить, что Минхо решит, что трек отстой, даже если он и думал, что тот, вероятно, оставит это при себе, каким бы упрямым и бескорыстным он ни был, предлагая вернуться в квартиру Джисона и приготовить для него, без каких-либо ограничений по времени, кроме начальной точки; завтра. И это то же самое слово, которое разрушает все иллюзии, которые сердце Джисона начало рисовать, не признавая реальности. Реальность, что для него нет завтра. Для них нет завтра. Завтра Минхо понятия не будет иметь, кто такой Джисон. Все будет так, как будто они никогда не встречались, потому что они не встречались нигде, кроме как в мыслях Джисона. Голос Минхо будит его: — Джисони? - спрашивает он голосом, полным безуспешно скрываемого беспокойства. — Все в порядке? Джисон смаргивает слезы, которые начали накапливаться в глазах. Он никак не мог объяснить, почему плачет из-за чего-то подобного. Из-за присутствия Минхо на его кухне, из-за того, что Минхо предложил приготовить для него обед. Минхо, вероятно, уже пришел к выводу, что Джисон тревожно эмоционален, но это не так много, что он может вынести. Глаза Минхо, кажется, блестят в солнечном свете, проникающем через незанавешенное окно на кухне Джисона, его губы приоткрываются, чтобы произнести то, что он хочет спросить, но слишком тактичен, чтобы озвучить это вслух. Джисон вспоминает, чего он больше всего желал этим утром. Он хотел провести этот день с Минхо. Он вспоминает, чего желал, когда они были в кафе. Он хотел унять боль и истощение Минхо, дав ему что-то, с чем он мог бы работать. И вот Минхо здесь. Рядом с Джисоном. У него на кухне. Смотрит на него с грустью, которую он пытается скрыть, но безуспешно, и это снова из-за Джисона. Он впустую тратит время, которое мог бы провести с Минхо, впустую тратит его, заставляя его грустить и беспокоиться. Джисон шмыгает носом, с улыбкой качая головой. — Конечно, - успокаивает он Минхо. — Спасибо за еду, - может быть, ему удастся убедить его съесть еще, если он скажет, что уже сыт. Ему даже не нужно выдавливать из горла звуки чистого удовольствия, когда он снова пробует лапшу. — Тогда завтра в 12, - говорит Джисон. Он видит, как Минхо улыбается и кивает в ответ. — Если трек не будет отстойным, верно? Минхо усмехается. —Да, если трек не отстойный, - повторяет он. Джисон настаивает, что мог бы помочь Минхо помыть посуду, но тот ругает его за то, что он никак не может держать миску и палочки для еды в руках и мыть посуду одновременно. Минхо также хмурится, глядя на тарелку лапши, которой было выпито три порции за раз, когда Джисон протягивает ее ему, жалуясь, что больше не может есть. Минхо все равно заканчивает мыть миску, объясняя, что, по крайней мере, может помыть ее прямо сейчас. Уже далеко за полдень, когда они направляются в спальню Джисона, чтобы взглянуть на трек. Джисон чувствует, как его сердце бьется где-то в горле, а желудок сжимается в комок. Это самое тесное пространство, которое они делят с Минхо. Он позволяет спокойной атмосфере вокруг танцора успокоить его нервы. Это, а также покраснение в ушах. Завтра может и не наступить, но сегодня определенно наступит. И будь Джисон проклят, если позволит этому ускользнуть у него из рук.⏩
В спальне Джисона чертов беспорядок. Его кровать не заправлена, ковровое покрытие завалено одеждой, на стене небольшая вмятина от удара телефона, когда он бросил его туда утром. Бумажная коробка и два пластиковых флакона с его таблетками лежат рядом с кроватью. Джисон даже не может вспомнить, принимал ли он сегодня таблетки, но он видит блистер, болтающийся рядом с ноутбуком на самом краю прикроватной тумбочки, так что, вероятно, он принял их. Также есть тот факт, что у него нет ни стола, за которым они могли бы сидеть, ни стульев. В глазах Минхо он, должно быть, выглядит полным неудачником, который, вероятно, вдобавок ко всему, еще и наркоман. — Извини, - шепчет он Минхо, слишком смущенный, чтобы говорить громче, и смущенно потирает правой рукой затылок. Минхо небрежным шагом направляется к контейнерам с таблетками. Он приседает, идеально сохраняя равновесие. — Хен, это не… - Джисон защищается, понимая, как это выглядит. — Это должно быть на полу? Или где ты обычно хранишь? - просто спрашивает Минхо, собирая с пола бумажную коробку и две пластиковые бутылки. Не похоже, что он вообще читал этикетки, кажется, что… для него это не имеет значения. Опять же, Джисон не знает, делает ли он это, чтобы избавить себя от еще большего смущения, но он чрезвычайно благодарен за отсутствие критикующих комментариев. Джисон указывает на свой прикроватный столик. — В...вон том ящике, - говорит он. Удивительно, но коленные суставы Минхо хрустят, когда он встает, поддерживая вес своего тела руками на бедрах. Джисон ожидал немного большей...ловкости от кого-то такого спортивного, как он. Это просто доказывает, что есть много вещей, которых он все еще не знает о Минхо. — Это отсюда? - Минхо трясет блистером с таблетками и бумажной коробкой в направлении Джисона. Джисон кивает. Минхо больше ничего не говорит, возвращая блистер туда, где ему место. — Я могу открыть ящик? - спрашивает он, все еще держа обе руки при себе, озабоченный тем, чтобы не расплескать контейнеры. — О, да, конечно, - Джисон, наконец, делает что-то полезное, в два шага преодолевая расстояние между ним и Минхо и открывая для него прикроватный ящик. Ему там нечего прятать. И если бы он это сделал, ему, вероятно, было бы все равно, увидит ли это Минхо. Минхо убирает коробку и бутылки в ящик стола. — Что насчет одежды? - спрашивает он, глядя на Джисона с нейтральным выражением лица. Джисон осматривает пол. Если он правильно помнит, это всего лишь одежда, которую он достал из шкафа, когда решал, что надеть, и, вероятно, вся она должна быть чистой. — Эм, в шкаф, - говорит он. Минхо кивает, поджав губы, как будто о чем-то думает. — Неправильно, - говорит он так легко, что это пугает Джисона. — В стирку, потому что оно было на полу, - заявление не оставляет места для дискуссий. — Окей, - скрипит Джисон. — Должен ли я? - он указывает на грязную одежду. — Ты должен, - говорит ему Минхо. Джисон собирает всю одежду с пола, бросая ее в стиральную машину в маленькой ванной комнате, которая напрямую соединена с его спальней. Похоже, Минхо появляется из воздуха как раз в тот момент, когда Джисон собирается включить стиральную машинку. — Стиральный порошок? - спрашивает он. Джисон осторожно смотрит в сторону, где стоит единственная бутылка средства, которую он, возможно, когда-либо покупал, пустая. Если он встряхнет бутылку достаточно сильно, возможно, там останется несколько капель. Он наклоняется, чтобы поднять ее с пола, когда тихое присутствие Минхо снова пугает его. — Используй это, - предлагает Минхо, бросая что-то в стиральную машину. Однако его цель, по-видимому, не самая удачная, потому что он промахивается, и к ногам Джисона подкатывается пакетик стирального порошка, который он бросает вместе с бельем. Должно быть, это появилось вместе с Минхо или что-то в этом роде, потому что это никак не могло быть в квартире Джисона. — Где ты... - хочет спросить он, но Минхо прерывает его, захлопывая дверцу стиральной машины и без усилий включая ее. — Ладно, пошли, - решает он, поворачиваясь на пятках, чтобы направиться обратно в спальню Джисона. Джисон следует за ним. Когда они оба стоят на ковре, а не на линолеуме в ванной, Джисон замечает спортивную сумку Минхо рядом с кроватью, боковой карман открыт, и Джисону остается только предположить, что контейнер со стиральными порошками находится именно там. Это заставляет его губы изогнуться в легкой улыбке. — Минхо-хен, - обращается он к спине Минхо. — А можно кулинарное занятие дополнить уборкой? — Вау, - усмехается Минхо, глядя на Джисона через плечо своими блестящими глазами. — Требование еще не выполнено, а ты просишь большего. Жадный Джисони, - говорит он. Джисон игнорирует абсолютно оглушительный стук своего сердца, который отдается в ушах при последних двух словах. — Требование будет выполнено! - он бросает вызов. Губы Минхо растягиваются в кривой ухмылке. — Ты уверен в себе, продюсер-ним? Джисон обнаруживает, что ухмыляется в ответ. — Давай просто скажем, что я знаю, что делаю, - и Джисон искренне думает, что это правда, по крайней мере, когда он не погружается в творческий спад. Он может не знать, что делает с большинством вещей в своей жизни, но когда дело доходит до музыки, он в своей стихии. Это главная причина, по которой он обычно так непреклонен в том, чтобы не вносить никаких изменений в свои работы. Определенно, не сразу, когда кто-то этого требует. Ему приходится ждать подходящего момента, когда муза ударит. И теперь, когда муза физически рядом с ним, у него нет сомнений, что он сможет исполнить что-нибудь, достойное Минхо и остальной его танцевальной команды. — Давайте просто скажем, что я сам буду судить об этом, - не отступает Минхо. Но и Джисон этого не делает. — Я бы на это надеялся. Джисон берет свой ноутбук с прикроватного столика. Устраиваясь поудобнее на кровати, он кладет его на бедра. Он понимает, что Минхо все еще вертится рядом с кроватью. Ох блять. О черт. Им придется делить постель, не так ли? Он определенно не собирается заставлять Минхо сидеть на полу. — П-прости, - заикается он, переходя на правую сторону. Он хватает свои плюшевые игрушки и дополнительные подушки, отодвигая их в сторону, чтобы Минхо было где присесть. — Обычно я не приглашаю людей в гости, - начинает он, не понимая, что собирается уговорить себя окончательно. — И когда я приглашаю, они не, эм, возражают разделить со мной постель, так что... Минхо возбужденно присвистывает. Матрас прогибается под его весом, когда он, наконец, садится, хотя он остается сидеть немного боком; нижняя половина его тела отвернута от Джисона, ноги все еще касаются пола. — Значит, они не против разделить постель, - размышляет Минхо вслух, и только сейчас до Джисона доходит, что сказанное им оставило гораздо больше места для интерпретации, чем ему хотелось бы. — Не так! - он плачет. — Я хотел сказать, типа, с моими хенами... — Со своими хенами?? - Минхо возмущенно ахает. — Джисони, я бы не отнес тебя к такому типу... Джисон толкает Минхо в плечо, тот только хихикает в ответ. — Я имел в виду что-то вроде вечеринки с ночевкой или, – он замечает подавленный смех на лице Минхо, — Знаешь что, я просто заткнусь. Пока Джисон дуется с совершенно красным лицом, смех Минхо просто заливается. У него высокий, воздушный голос, время от времени он хрипит, и это никак не влияет на то, как быстро бьется сердце Джисона. — Прости, Джисони, но ты буквально вляпался в это, - произносит Минхо между смешками, вытирая слезинку с глаз. Джисон прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать собственную улыбку. — И я могу проводить тебя из квартиры, знаешь? - он угрожает. Минхо выглядит удивленным, в его глазах появляются морщинки. Затем он снова смотрит в потолок, о чем-то вспоминая. — Ну, кто сказал, что я против разделить с тобой постель, - продолжает он, приподнимая бровь в сторону Джисона. Хотя его голос звучит не очень убедительно с покрасневшими ушами и ногами, все еще стоящими на полу. — Тогда сядь как следует, - требует Джисон, хлопая рукой по пустому матрасу рядом с собой. — Ты все равно должен видеть экран, - добавляет он более спокойно. Минхо слушает его, вытягивая ноги на кровати, придвигаясь всем телом ближе к Джисону. Кровать не совсем большая, она настолько велика, насколько позволял бюджет Джисона на момент переезда, поэтому им приходится втискиваться друг в друга, и Джисон не совсем рассчитал риски, связанные с этим. Скульптурные бедра танцора соприкасаются с бедрами Джисона. Ноги Минхо все еще прикрыты тканью брюк (конечно, блять, почему бы и нет), но Джисон видит поразительную разницу в размерах между ними. В то время как его ноги тонкие и, по общему признанию, слабые, ноги Минхо широкие и сильные. Он положил руки на колени, вероятно, чтобы не касаться Джисона больше, чем необходимо, и Джисон не может не заметить, как его бедра просто...вот так прижаты друг к другу. Тот, кто решил объявить разрыв в бедрах одним из стандартов красоты, явно никогда не видел Минхо. — Вот где происходит волшебство? - спрашивает Минхо, указывая на экран ноутбука, все еще загруженный на странице входа в систему. Джисону серьезно нужно что-то делать с его короткой концентрацией внимания. Смущенный тем, что его более или менее откликнули, Джисон тихо входит в систему, изо всех сил стараясь не позволить хихиканью Минхо отвлечь его. Аудиопрограмма уже открыта, должно быть, вчера он работал над каким-то другим треком. Он не помнит его слишком отчетливо, настоящее "вчера", кажется, было давным-давно. Минхо издает звук восхищения, когда впервые видит аудиопрограмму. Для Джисона это уже вторая натура, но для кого-то без опыта количество различных трековых линий, добавленных эффектов, нарезок, отображения времени и т.д., скорее всего, выглядит захватывающе. По мнению Джисона, это выглядит намного сложнее, чем есть на самом деле. — Хорошо, значит, тот, который мы тебе дали, такой, - размышляет Джисон вслух, открывая файл. Когда он загружается, Джисон нажимает пробел, поворачиваясь к Минхо с невысказанным вопросом, написанным на его лице. Нежные струны в начале трека звучат в тихой спальне. На короткую секунду Джисон телепортируется обратно в сегодняшнее утро, где Минхо лежит на полу, а рядом с ним Хенджин и Феликс, на заднем плане тот же звук. Минхо трижды быстро кивает головой. — Это трек, - подтверждает он. Джисон может видеть самые незначительные движения тела Минхо, как будто его мышечная память автоматически активизируется при начальных аккордах. — Начало в порядке вещей, - продолжает Минхо. — Я придумал...что-то, - он произносит это слово с презрением. — Но потом это просто повторяется, и это… Джисон кивает, уже формируя в голове план, как поменять фрагменты, какие еще фрагменты добавить, убрать, чтобы песня подошла для танца. Изначально он хотел прикрепить к ней несколько текстов, поэтому инструментал простой. Чан и Чанбин, естественно, внесли свой вклад в его создание, они коллективно решили сделать этот более спокойным, особенно по сравнению с предыдущими довольно битными треками, которые они представляли. — Может быть, ты сможешь, - спрашивает Джисон, задумчиво поглаживая нижнюю губу. — Покажешь мне, что ты придумал для начала? Я мог бы начать строить с этого, - срывается с его губ прежде, чем он осознает это. Во-первых, это может показаться грубым, потому что кто он такой, чтобы указывать Минхо, что делать, особенно если Минхо это не устраивает? А во-вторых, до него запоздало доходит, что он никогда не видел, как танцует Минхо. Минхо смотрит на него, слегка ошарашенный. Джисон, наверное, облажался. — Ты не обязан! - он пытается быстро загладить свою вину. — Нет, я думаю, в этом есть смысл, - говорит Минхо, слава Богу, он не звучит обиженным. — Но я придумал действительно немного, - почему-то Джисон сомневается в этом. Танцор встает с кровати, подходит к ней сбоку, места достаточно, поскольку спальня Джисона на самом деле состоит только из кровати, прикроватной тумбочки и шкафа в другом конце комнаты. — Можешь воспроизвести это с самого начала? - спрашивает Минхо, указывая пальцем, чтобы перемотать песню назад. Джисон снова сосредотачивает взгляд на экране ноутбука. Когда он снова поднимает взгляд, Минхо уже не стоит. Джисону приходится отодвинуться, чтобы увидеть его. Минхо стоит на одной согнутой ноге, другая, левая, идеально отведена в сторону. Нет сомнений, что он может держать себя в руках - вероятно, он удерживает себя в таком напряженном положении одними ногами, но его пальцы тоже слегка касаются пола. Затаив дыхание, Джисон нажимает кнопку воспроизведения, чувствуя, что траектория его жизни вот-вот изменится. Нет смысла использовать слова, чтобы описать то, что разворачивается перед глазами Джисона с первым движением, которое проходит по телу Минхо. Он как вода, резонирующая с музыкой, льющейся из динамиков Джисона. Его конечности грациозно, невесомо скользят по воздуху вместе с мелодией, инерция плавно растворяется именно там, где ей нужно, разные части тела Минхо двигаются отдельно, и все же кажется, что они идеально соединены, в абсолютной синхронизации, соединяясь как единое целое. И Минхо назвал это “что-то"? Наверняка у него должны быть какие-то хореографии, которыми он действительно гордится, верно? Джисон в ужасе, узнав, как они выглядят. Он не может представить ничего, что могло бы превзойти то, что ему только что показал Минхо. — Думаешь, ты можешь начать строить прямо отсюда, продюсер-ним? - спрашивает Минхо, снова поднимаясь на ноги. Джисон видит, как поднимается и опадает его грудь, рот приоткрывается еще больше, но он не кажется запыхавшимся. Джисону, наверное, стоит пошутить в ответ. Возможно, мне нужно увидеть больше, танцор-ним или что-то подобное, но он полностью очарован, выразительная хореография все еще мелькает у него перед глазами, пока он пытается снова сосредоточиться на Минхо, пытается увидеть в нем старшего из того же университета, хена, который пришел помочь ему сменить трек. Однако все остальное, что он узнал о нем на данный момент, мешает и в то же время дополняет Минхо, стоящего перед ним. Идею о том, что каждый Минхо, с которым он когда-либо сталкивался и с которым он собирается столкнуться, может превратиться в чистую текучесть, подобную этой, всего лишь одним нажатием пальца Джисона, с музыкой, которую он создал…это слишком много для его мозга, чтобы понять. Неописуемый опыт наблюдения за танцем Минхо, а также его музыкальный интеллект пробуждаются, посылая толчки по рукам Джисона прямо в кончики пальцев. Он чувствует, как они дергаются на его клавиатуре, на тачпаде. Минхо присоединяется к нему на кровать, выглядывая из-за плеча Джисона, чтобы посмотреть, откуда доносятся все эти внезапные щелчки и набор текста. Позволяя движениям Минхо воплотить в жизнь видение его аккордов, Джисон начинает переделывать трек. Последовательность времени вновь становится жертвой прекрасного танцора.