Ваня
Все выходные Ваня планировал провести с Мириком. В пятницу он решил остаться ночевать у него, но в одиннадцатом часу неожиданно вернулась Лера. После свидания с Максом она должна была поехать к папе, но почему-то не поехала. Мирик и Ваня высунулись из комнаты и увидели на полу в прихожей Лерины небрежно брошенные ботинки и кофточку. Лавицкий надел штаны и футболку и пошел в комнату к подруге, Ваня одеваться не стал. Он стоял в прихожей в трусах и слушал тихий голос Мирика и отчаянное рыдание Леры. Пиздец. Вспомнив про забытый на кухне телефон, Граф быстро сходил за ним и увидел на экране пропущенный вызов и голосовое сообщение. Голосовуху он прослушал сразу и понял, что не ошибся по поводу пиздеца. Он набрал номер Корнилова, но абонент оказался недоступен. Ваня дрожащими пальцами написал ему сообщение и нажал на отправку, но оно не отправилось. Макс его заблокировал. Во всех соцсетях тоже. Граф осторожно заглянул в Лерину комнату и увидел, что девушка лежит на кровати лицом к стене и плачет. Плачет громко, взахлеб, заикается и давится всхлипами. Ваньке стало ее очень жалко, а еще ему было страшно подумать, что ей пришлось выслушать от Корнилова. Говорил же Ваня, что нужно ему сразу все рассказать… — Ваня, тебе лучше пойти домой, — сказал Мирик, поворачиваясь к нему лицом и поглаживая Лерку по спине. — Но я хочу остаться, — заупрямился Граф. — Вдруг смогу чем-то помочь. — Вань, не думаю… — Пу-усть… Н-нх… Ос-та-ах-нет-ся… — проговорила Лера, захлебываясь слезами. — Лер, что бы он тебе ни сказал… — Ваня зашел в комнату и присел на корточки возле кровати. — Забей на него, ладно? Он долбоеб, я не думал, что он так отреагирует… Лера уткнулась лицом в подушку и глухо зарыдала. У Вани сердце сжалось от обиды за эту маленькую ни в чем не повинную девочку, с которой так жестоко обошелся близкий человек. Он предполагал, что со стороны Корнилова будет немало негатива, но почему-то думал, что он отнесется более лояльно — Ваньку же он принял без проблем. Но в данном случае уже стоял вопрос ориентации самого Макса, и его, очевидно, перекрыло. Так себе Граф это представлял. Он надеялся, что Максим все-таки одумается и извинится перед Лерой. Мир рассказал Ване и про биологический пол Лерки, и про ее интерес к Максу, потому что был уверен, что тот все поймет и поможет, в случаев чего, удержать ситуацию под контролем. Случай настал, но ни о каком контроле тут речи не могло идти. Полный пиздец и настоящее стихийное бедствие. Граф протянул руку и погладил Леру по вздрагивающей спине, касаясь кончиками пальцев ладони Мирика. Лавицкий посмотрел на него и грустно улыбнулся. Очень хотелось обнять Лерку, прижать к себе и успокоить. Сколько же хуйни выпало на ее долю. Непонятно, как она до этого держалась, а тут еще вот такое. — Лерчик, ну как тебе помочь? — не выдержал Ваня. Девушка только икнула и громко хлюпнула носом. Граф наплевал на все условности и, забравшись на кровать, втиснулся между Лерой и стенкой. Он обнял подругу и прижал ее лицом к своей голой груди. Сразу стало мокро и щекотно от слез. Мирик нахмурился, глядя на Ваню с укором, но уже через несколько секунд лег позади Лерки и прижался к ее спине. Граф гладил девушку по волосам, слушал ее прерывистое дыхание и всхлипы и смотрел в глубокое серые глаза напротив. Мирик буквально гипнотизировал его взглядом, но, кажется, был не против того, что Ваня делал. Лера стала понемногу успокаиваться, но еще какое-то время икала, и Мир принес ей стакан воды. Девушка приподнялась с постели, сделала пару глотков и снова упала на подушку. У нее был сильный стресс, и ее буквально вырубило за пару минут. Она продолжала вздрагивать во сне, но хотя бы больше не плакала. Ванька осторожно отстранился и встал с кровати. — Нужно снять платье, — прошептал Мирик и, сев на край кровати, расстегнул молнию на Лериной спине. Ванька стоял рядом и на наблюдал, как Лавицкий снимает рукава с узких девичьих плеч, потом пытается стянуть платье с груди, но у него не получается. Ваня помог ему, чуть приподнимая Лерку и высвобождая из атласного плена. Вдвоем с Мириком им удалось ее раздеть. На девушке остался только лифчик и колготки, через которые просвечивали кружевные трусики, и Граф только сейчас по-настоящему понял, насколько худое у нее тело. — Вань, не пялься, — зашипел на него Лавицкий. — Принеси одеяло, возьми в шкафу. Граф сделал, как его просили, и накрыл Лерку тонким махровым одеялом. Мир погладил ее по голове, аккуратно коснулся губами виска и встал. Ваня первым вышел из комнаты и ждал в прихожей. Мирик выключил свет и закрыл за собой дверь, поднял Лерину кофточку и повесил на крючок, аккуратно поставил ботинки на обувную полку. Потом они с Ванькой вернулись в комнату Лавицкого и сели вдвоем на кровать. Мир прихватил бокал с вином, сделал пару глотков и, повернувшись к Ване, спросил: — Ты знаешь, что произошло? — Да, — Граф вздохнул и, покрутив в руках телефон, включил голосовое от Корнилова. Мирик выслушал все с невозмутимым лицом и, когда сообщение закончилось, шумно выдохнул и сделал еще глоток вина. Ваня отложил телефон и прижался к парню, устраивая подбородок на его плече и обвивая руками талию. Лавицкий обнял его в ответ одной рукой. Пару минут они сидели неподвижно, пока Граф не полез с поцелуями. — Ты с ним говорил? — спросил Мирик, отстраняясь от Ваниных губ. — Он меня заблокировал везде. — Понятно. Скорее всего, и меня тоже. — Мне так стыдно за него, — сказал Граф, глядя на парня виновато. — Я не думал, что он так отреагирует. — Все так реагируют, — Мир облизнул губы и поставил опустевший бокал не пол. — Я, конечно, могу понять его, но все эти слова про Леру… Это очень низко с его стороны. — Я так понимаю, раньше такое уже случалось, — предположил Ваня. — Пару лет назад Лере нравился один парень, — стал вспоминать Лавицкий. — По мне так отвратительный тип, не знаю, что она в нем нашла… Но не суть. В общем, у них вроде как завязались отношения, дело шло к интиму, а Лерка до последнего тянула. В итоге тот чел продолжил домогаться и залез ей в трусики… — А там не киска, да? — догадался Граф. — М-м… Да, — ответил Мирик с неохотой. — В общем, вой поднялся страшный. Лера тогда сбежала, а могло бы все очень печально закончиться… С тех пор она боиться кому-либо рассказывать про себя. Ну и отношений, естественно, ни с кем не заводит. — А до этого? Вообще никак? Ну, с парнями… — Она вроде больше ни с кем, кроме меня не общалась. Когда мы познакомились, она сказала мне, что другие люди ее не любят. А я понять не мог, почему. — А тебе она когда сказала? — продолжал сыпать вопросами Ваня. — Через полгода после нашего знакомства, — Мирик удобнее устроился на кровати, прижимаясь спиной к стене и подтягивая ноги. — Ну я к таким вещам спокойно отношусь, но удивился, конечно, немного. — Да ты вообще ко всему спокойно относишься, — хмыкнул Граф, придвигаясь ближе к нему. — Ты случайно не на транках сидишь? — Неа, — Мир усмехнулся и прижался виском к Ваниной голове. — Только винишко. Ваня обхватил руками своего гота и потянулся за поцелуем. Мирик с готовностью ответил ему. Они лениво целовались и ласкали друг друга, и Ванька плыл, пьянел от счастья. Как же классно, что у них сошлись паззлы. Граф считал, что они просто идеально подходят друг другу: им было комфортно вместе, им нравилось флиртовать и подкалывать друг друга. Они очень хорошо дополняли друг друга, прекрасно чувствовали и понимали друг друга, а теперь еще у них случился просто шикарнейший секс. Ваньке уже не терпелось повторить, но Мирик не обещал, что это будет скоро. Зато Мир признался, что ему понравилось делать Ване минет и он в принципе не против периодически заниматься оральным сексом. Граф чуть не заплакал от этих слов — это как выиграть главный приз в лотерею, только еще лучше. — Слушай, Мир, а Лерина грудь… Ну-у, она настоящая? — Опять ты начинаешь, — Лавицкий отстранился и бросил на Ваню осуждающий взгляд, но все же ответил: — Настоящая. — А как? — Граф поднес ладони к своей груди и пожамкал пальцами. — Гормоналка, — ответил Мирик со вздохом. — А, так все-таки — да, — проговорил Ванька, опуская руки. — Тогда понятно, почему он… Она, она, — быстро испарился парень. — Короче, очень все женственно выглядит. Только ей бы поправиться, вроде ж должна была от гормонов, не? — Блин, нехорошо как-то вот так обсуждать Леру, пока она там спит… — Ну мы же ее друзья, мы же не гадости всякие говорим. — Я вообще против приема гормонов, — неожиданно заявил Мирик. — Но Лера не хочет слушать. У нее нет рецепта, с врачом она не консультировалась, сама себе покупает какие-то, а потом ей плохо от них… — Блять, вот дура, — не сдержал негодования Граф. — Прости, но это реально пиздец. Так и помереть недолго. — Она как будто и не против, — проговорил Мирослав, опуская взгляд и сглатывая. — Ты не думай, что мне похуй на это все… Просто я давно знаю Леру, и мы столько раз говорили об этом… Сколько раз она мне обещала, что прекратит их принимать, а потом я ловил ее, когда она втихаря закидывалась таблетками… — Боже, какая идиотка… — Ваня был в шоке. Чем больше он узнавал про Леру, тем хуже вырисовывалась картина. — Наверно, я потому и решил тебе рассказать все тогда, — Лавицкий потер пальцами переносицу и поднял глаза. — Я не знаю, что мне делать. Не знаю, как убедить ее перестать пить эти таблетки. Она и без них хорошо выглядит, но ты попробуй ей это объясни… Граф снова обнял Мирика и положил подбородок ему на плечо. Если бы Ваня знал, что делать и как помочь Лере, он бы сказал. Но он этого не знал. Перед глазами было худенькое трясущееся от рыданий тельце девушки, а в голове звучали слова из сообщения Корнилова. «Уроды, пидоры, лживые твари, и этот хуесос, который думает, что он баба, фу, блять, ненавижу…» Это только то, что Граф запомнил. Очень плохо, что Лера не решилась раньше обо всем рассказать Максиму — так бы он просто отстал от нее, но теперь все зашло слишком далеко. Макс влюбился в Леру, а она дала ему ложную надежду. Не было правых в этой ситуации — всем было хуево, все страдали. Время уже приближалось к полуночи, и Ванька начинал рубиться. Мирик скоренько навел порядок в спальне, они сходили в ванную и легли спать вместе. Кровать была не слишком широкая, но они без проблем уместились на ней вдвоем. Граф тут же прижался к своему — теперь уже точно-точно — парню. Мирик вздохнул и уткнулся носом в Ванины волосы. Так они и заснули. Привычка вставать с утра пораньше выработалась у Графа еще в детстве. Он просыпался по своему внутреннему будильнику, когда все остальные еще дрыхли, и маялся от скуки и безделья. Ваня вообще не любил оставаться один и молчать подолгу, ему необходимо было общение и какой-то движ, а иначе у него портилось настроение. Всю жизнь его окружали «совы», и он уже смирился, что по утрам он предоставлен сам себе. Когда он проснулся в квартире готов, Мирик все еще сладко спал, уткнувшись лицом в подушку. Граф долго смотрел на него и поглаживал себя, сунув руку в трусы. А что ему еще было делать, если Мирик такой красивый? Будить его не хотелось, так что Ваня еще немного подрочил и, дойдя до границы, когда оргазм был уже на подходе, убрал руку и, закусив губу, встал с кровати. Открыв дверь, парень выскользнул из комнаты и шмыгнул в ванную. Там он завершил начатое и, кончив, вытер сперму туалетной бумагой. Сходив в туалет и умывшись, Граф глянул на себя в зеркало и довольно хмыкнул. Потом он зашел на кухню, попил воды и сделал небольшую зарядку, после чего хотел вернуться в комнату к Мирику, но проходя мимо Лериной двери, услышал, как негромко играет музыка. Он остановился и прислонился ухом к двери. Ну да, точно музыка. Чуть помявшись, Ваня поднял руку и тихонько постучал. С другой стороны послышался скрип кровати, а за ним тихие шаги. Дверь открылась, и за ней показалось маленькое светловолосое привидение. — А, это ты, Вань, — тихо сказала Лера. — Прости, тебя музыка разбудила? — Да нет, я всегда так встаю, — ответил Граф хрипловатым со сна голосом. — Можно войти? Лера кивнула и отошла в сторону, пропуская его. Ваня закрыл за собой дверь и скользнул взглядом по тонкой фигуре девушки. На ней была коротенькая черная прозрачная ночнушка, под которой было видно трусики, а вот лифчика не было, и Граф изо всех сил старался не поднимать взгляд на Леркину грудь. Девушка выключила колонку и села на кровать. Ваня потоптался на месте, подтянул трусы и сел рядом с ней. Лерина комната была не такая мрачная, как у Мирика. Цвета были более светлые, но было много черного в деталях, а еще на стенах висели всякие дизайнерские наброски и несколько плакатов с криповыми мультяшными персонажами. Граф поежился и посмотрел на Леру. — Ты хоть немного поспала? — спросил он, скользя взглядом по тонким ключицам и все-таки опуская глаза ниже. Грудь у девушки была махонькая: две торчащие выпуклости с нежными розовыми ареолами и острыми сосочками. Ване очень понравилась аккуратная форма, а размер так вообще был его любимый. Лера не замечала его взгляда, и Граф еще немного полюбовался сисечками и с трудом заставил себя отвернуться. — Лер? Ты слышишь? — Да, немного поспала, — ответила девушка, поворачиваясь к Ване лицом. — А как у вас с Мириком, все хорошо? — Да, Лер, все отлично, — сказал Граф, придвигаясь ближе и приобнимая ее за плечи. — Прости за… Ну… Он долбоеб просто, все, что он сказал — это бред. Ты классная девочка, умная, красивая… Ты обязательно встретишь хорошего парня. — Спасибо, Вань, — Лера уставилась на свои голые коленки и часто заморгала. Ваня испугался, что она сейчас заплачет, и быстро прижал ее к себе, поглаживая ладонью по спине. Лерка судорожно вздохнула и уткнулась носом в Ванино плечо. Минуту они сидели неподвижно. Граф чувствовал пальцами выпирающие Лерины ребра, вспоминал их вчерашний разговор с Мириком и уже сам старался не заплакать. Подумать только, сколько сил и стойкости в этой маленькой девочке, которая всю жизнь борется с издевательствами и непринятием со стороны окружающих. — Я теперь тоже буду рядом с тобой, как и Мирик, — пообещал Ваня, отстраняясь и серьезно глядя на Леру. — Вы с Мирой похожи, — сказала девушка, задумчиво теребя пальцами краешек ночнушки. — Вы оба добрые, и мне так спокойно рядом с вами. Хорошо, что вы теперь вместе. — Мир офигенный, — Граф расплылся в глупой улыбке. — А ты вообще лапочка такая, — он снова потянулся с объятиями к Лере. — Ты тоже очень классный, — сказала Лерка, обвивая Ванину шею руками и прижимаясь к нему грудью. Граф покраснел и, зарывшись носом в волосы девушки, вдохнул тонкий приятный аромат. Как мог Корнилов отказаться от такой красотки? Ваня бы так никогда не поступил, но у Вани был несколько иной взгляд на романтические и сексуальные отношения. В этом плане ему очень повезло, потому что бисексуальность дает почти неограниченный выбор партнеров и возможность получить массу разных ощущений. Насколько проще и приятнее было бы жить в этом мире, если бы все были бисексуалами. Мечта. — Я тут еще посижу? — спросил Граф, выпуская девушку из объятий. — Мирик еще спит, он на работу вообще собирается? — Он в девять встает, а сейчас только семь, — сказала Лера, поправляя съехавшую с плеча бретельку. — Ты с ним на работу пойдешь? — Да. — Можно я тогда дома сегодня побуду? Боюсь, что я нам всех покупателей распугаю с таким лицом. — Лично я не против, но лицо у тебя выглядит замечательно, чтоб ты знала. И я это говорю не потому, что ты моя подруга — просто ты реально выглядишь охуенно независимо от обстоятельств. — Вот же льстец сладкоречивый, — проговорила Лерка, стукая пальчиками по плечу парня. — Понятно, почему Мирик так быстро тебе открылся — ты умеешь расположить к себе. Это было правдой. Граф очень легко сходился с людьми и всегда вел себя открыто и естественно, что подкупало. Ване нравилось шутить и оказывать знаки внимания окружающим. Кого-то это бесило, кого-то, наоборот, привлекало. — Давно он тебе рассказал? — спросила Лера, перекидывая волосы на одну сторону и заплетая косичку. — Про меня. — А, ну, — Ваня потупился. — В воскресенье, когда мы были дома у… В общем, после свидания. — Так и думала, — Лерка вздохнула. — Ты про все уже знаешь? — Да. — Понятно. Лерка выглядела спокойной и, по всей видимости, обиду на Миру с Ваней не держала. Можно было не терзаться чувством вины. Лера достала карты и предложила парню сыграть, так как Мирик должен был еще нескоро. Они сыграли несколько «партий», и Ваня очень надеялся, что это хоть немного отвлекло Лерку от дурных мыслей. Граф чувствовал, что порядком проголодался. Вчера вечером они с Мириком немного перекусили после секса, и уже пора было основательно подкрепиться. Ваня сказал об этом Лере, и та отвела его на кухню. — Не знаю, есть ли у нас что-нибудь, — сказала девушка, предлагая Графу проверить холодильник. — Мира обычно готовит, но я мало что из этого ем. — Почему? — спросил Ваня, вытаскивая контейнер с пловом. Мирик еще и хозяйственный, оказывается. Вообще красота. — Стараюсь следить за уровнем гормонов, — ответила Лера, подавая парню тарелку. — А-а, — Графу хотелось высказаться по поводу всей этой фигни с гормонами, но он не стал. — Кофе будешь? — А можно чай? — Да, конечно. Лера сделала ему чай, а себе кофе. Они сели за стол, и Ваня с аппетитом навернул пловца. Было очень вкусно, Ванька бы даже еще съел, но постеснялся объедать друзей. Лера ничего не ела, только пила крепкий ароматный кофе с капелькой коньяка. На запах вышел недовольный Мирик. Лицо у него было таким сонным и забавным, что Граф не удержался и прыснул. — Сделайте мне тоже кофе, — буркнул Лавицкий и заперся в ванной на целых пятнадцать минут. После душа Мирик составил компанию Ване с Лерой. Они еще немного посидели за столом, а потом Лерка пошла в свою комнату. Граф вызвался помыть посуду, а потом они с Мириком стали собираться на работу. Лерина Рапида так и стояла возле магазина со вчерашнего дня. Хорошо, что она вчера не села за руль в том состоянии, в котором была. Даже подумать страшно, чем это могло обернуться. Лавицкий наводил порядки в «Готике», готовясь к приходу покупателей, а Ваня бесстыдно домогался его, то прижимаясь со спины, то приставая с поцелуями, то запуская руки под футболку. Мир ворчал на него, а сам улыбался и даже разок шлепнул Графа по заднице. А потом пришли мерзкие людишки и обломали им весь кайф. Ване очень хотелось, чтобы Макс одумался и заглянул к ним сегодня, но понимал, что этого не будет. Он на всякий случай проверил все переписки с Корниловым и даже пробовал набрать ему — по-прежнему везде блок. Оставался только один способ выйти с ним на связь, и пока Мирик занимался продажами, Граф решил сходить к Максу домой. Несколько раз Ваня звонил в домофон, но никто ему так и не открыл. Потом из подъезда вышла соседка, и парень заскочил внутрь и взбежал по лестнице на шестой этаж. Ваня звонил в звонок и стучал кулаком в дверь, но все безрезультатно. Граф не сдавался. Выйдя на улицу и обойдя дом, он встал под окнами и стал орать, чтобы Корнилов впустил его, надеясь, что тот психанет и ответит. Но хуй там был. В общем конкретно Макс ушел в себя. Это если он вообще дома, а то окажется еще, что Ваня, как дебил, десять минут ломился в пустую квартиру. Так и не получив ответа от Корнилова, Ванька сбегал домой переодеться и вернулся в «Готик». Мирик тут же затащил его в примерочную и, прижав спиной к зеркалу, засосал в губы. Графу очень понравилось. Он немедленно схватил парня за упругие ягодицы и страстно вжал в себя. Они с упоением целовались и не могли оторваться друг от друга минуты три. В какой-то момент у Графа от удовольствия подкосились ноги и его повело, но Мирик подхватил его, удерживая на месте. — Ты падать, что ли, собрался? — спросил Лавицкий, отрываясь от Ваниных губ. — Я уже упал в тебя, — выдохнул Граф, облизывая губы. — Что? — Мир нахмурился. — Ты нормально себя чувствуешь? — Ну ты же Мирос-Love, — Ваня написал в воздухе четыре английские буквы. — «Fall in love» по-английски означает влюбиться, дословно «упасть в любовь». Вот я в тебя и упал. — Как ты красиво стелешь, — хмыкнул Лавицкий, отстраняясь. — Давай прямо тут сексом займемся? — Ага, ща только штаны сниму. — А че, я бы реально тут перепихнулся. — Я не сомневаюсь, — Мирик поправил Ванину прическу и, чмокнув его в щеку, отодвинул шторку и вышел из примерочной. Граф оттянул резинку шортов вместе с трусами и посмотрел на свой стояк. Если сегодня ему ничего не перепадет, Ваня будет грустить и составит компанию Лере. Вздохнув, парень вышел из кабинки и стал имитировать сексуальный танец под очередной готическо-лирический трек, доносящийся из колонки. Лавицкий сжал губы, сдерживая смех, и смотрел на Ваню заинтересованно. Так могло продолжаться и дальше, если бы в магазин не зашла компания школьниц-подростков. Граф едва успел присесть на корточки и спрятаться за одеждой на вешалках. — Хватит ползать, иди в подсобку, — тихо сказал Лавицкий, подойдя к Ване и легонько пиная его носком кроссовки под зад. — Ты че, охуел? — возмутился Граф, отползая в сторону гуськом. — Вань, ну хватит уже придуриваться, — проговорил Мир устало и добавил: — А то любить не буду. — А ты любишь? — Ваня резко вскочил на ноги, теряя равновесие и заваливаясь на вешалку с одеждой. — Ой, прости. — Люблю, только уйди, пожалуйста, — пробормотал Лавицкий, косясь на школьниц и подталкивая Графа к подсобке. Пришлось Ваньке послушаться и до обеда сидеть в телефоне, время от времени высовываясь из-за шторки и проверяя, как там Мирик. Перерыв на обед в «Готике» был с двух до трех. В это время Мир и Лера запирали дверь магазина и уходили в какую-нибудь кафешку или брали что-нибудь в магазине и обедали в подсобке. Сегодня Леры не было, зато был Граф. Они с Мириком пошли в ту кафешку, где ужинали вдвоем неделю назад. После обеда людей стало еще больше, и Ване пришлось помогать Лавицкому и принимать оплату на кассе. Все-таки одному нереально тут работать. Часто кому-то приходилось идти на склад за нужным размером, и напарник должен был присматривать за торговым залом. А если, например, в сортир припрет? В общем, одному вообще никак. Ваня, если что, готов был и завтра помогать Мирику с магазином, если вдруг Лерке нужно будет еще какое-то время побыть дома. Перед самым закрытием неожиданно нагрянул Лерин папа, и Граф попытался слиться с интерьером. Мирик тихо сказал ему, что все нормально и бояться не нужно. Мужчина посмотрел на Ваню удивленно и, когда тот проблеял неловкое «здрасте», поздоровался в ответ. Лавицкий отдал Рачко какую-то папку и достал из-под стойки ноутбук. Граф стоял в сторонке, делая вид, что ковыряется в телефоне, а сам прислушивался, о чем они там говорят. Часть разговора он вообще не понял: там было что-то про какие-то цифры, доходы, сроки. Потом Мирик сказал что-то про найм продавца, и Лерин папа обещал подумать. — А это кто? — вдруг спросил мужчина, кивая на Графа. — Это Иван, мой молодой человек, — ответил Мирослав без тени смущения, а вот у Вани лицо вспыхнуло от стыда. — Лера просила его помочь мне сегодня. — Приятно познакомиться, Иван, — сказал отец Леры и представился: — Меня зовут Эдуард. — Взаимно, — пробормотал Ваня, смущаясь еще сильнее. — Хорошо, в понедельник тогда приведу к вам человека, как раз есть кое-кто на примете, — сказал мужчина, снова поворачиваясь к Мирику. — Ивану потом из Лериной зарплаты вычтешь сумму. — Да не надо, я тут на добровольных началах, — торопливо проговорил Ванька. — Мирослав, ты все понял? — спросил Эдуард, пропуская Ванины слова мимо ушей. — Да. — Хорошо. Так, уже почти семь, закрывайтесь. — Да, сейчас уже, — сказал Мирик, вырубая колонку. — Передай этой засранке, чтобы не игнорировала мои звонки, — сказал Рачко и, забрав папку, пошел к выходу. — И машину свою пусть не бросает вот так. Ладно, все, пока. — До свидания, — в один голос ответили Ваня и Мир. После ухода Эдуарда они закрыли магазин и пошли в продуктовый. Граф поинтересовался, почему у Лериного отца Лексус, а у Леры не Лексус? Мирик посмеялся с вопроса и сказал, что Лерка не любит слишком крутые люксовые машины и неоправданные понты. Свою Шкоду она выбирала не по крутости или техническим характеристикам, а просто потому, что красивенькая. — Блин, да почему именно Рапида? — сокрушался Ваня. — А что с ней не так? — спросил Лавицкий удивленно. — Да потому что на «пидор» похоже, — фыркнул Граф. — Ну так все правильно, я же в ней езжу, — ответил Мирик с улыбкой. Ванька хохотнул в ответ. Все-таки Мир просто охуенный парень — не зря Ваня его добивался. Вообще, это оказалось не так уж сложно, учитывая интерес самого Лавицкого, но больше тут, конечно, Леркина заслуга. Именно благодаря ее активному участию Ваня с Мириком стали парой. Жаль только, что у самой Леры ничего не сложилось с Максом. Родителям Ваня сказал, что будет все выходные тусить у Корнилова, а сам собирался тусить у Мирика с Лерой. Когда они с Лавицким зашли в квартиру, было как-то подозрительно тихо. Ваньке даже не мгновение подумалось о чем-то нехорошем. Они с Мириком прошли в кухню и разобрали пакеты, а спустя пару минут подошла и Лера. Граф облегченно выдохнул. — Привет, — сказала девушка, по очереди обнимая Ваню и Мирика. — Ты решила не вылезать из постели сегодня? — спросил Граф, видя все ту же прозрачную ночнушку. — Угу, — Лерка окинула взглядом заваленный продуктами стол. — Не буду вам мешать. — Стой, Лер, поешь с нами, — предложил Ваня, хватая ее за руку и останавливая. — Я не хочу, спасибо. — Лера, останься, — потребовал Мирик. — Ну ладно, — девушка надулась и села на свободный стул. — Что, папа заходил к вам? — Да, — ответил Лавицкий. — Сказал, что ты засранка и не отвечаешь на его звонки. — Я отвечаю. Просто не на все. Мирик быстренько разогрел готовые блюда на ужин и открыл бутылку красного полусухого. Лера ела только овощи и сыр, запивая все это вином, а вот Ваня с Мириком наслаждались мясными закусками. После ужина Лера предложила посмотреть вместе какой-нибудь фильм, и Мирослав растянул на стене в ее комнате полотно для проектора. Ване было все равно, что смотреть, поэтому фильм выбирали готы. Они втроем устроились на Леркиной кровати, и Граф оказался в центре. Слева от него был Мирик, а Лерка прижалась к нему голым плечом с правой стороны. Фильм был про чувака с ножницами вместо рук, но не ужастик, а что-то типа сказки с элементами драмы. Ваня такое раньше не смотрел и ему в принципе было интересно. — Блин, мне этот Эдвард Мирика напоминает, — сказал Граф, усмехаясь. — Ну спасибо, блин, — буркнул Лавицкий, и Ванька быстро чмокнул его в губы, чтобы не обижался. — И вообще, он похож не на меня, а на вокалиста The Cure. — Я таких не знаю… А Ким на тебя похожа, Лер, — проговорил Ваня, поворачиваясь к девушке. — Вы как будто специально выбирали фильм с собой в главных ролях. — Мы просто самый лайтовый из нашей коллекции решили включ-чить, чтобы психику тебе не лом-мать, — сказала Лера заплетающимся языком. — Боюсь представить, что там у вас за пиздец в коллекции, — Граф поежился, чувствуя мурашки на коже. — Можем «Инферно» поставить тыща девятьсот одиннадцатого года, — Мирик захмелело улыбнулся. — Не, не, мне этот фильм нравится, давайте досмотрим, — затараторил Ванька, испугавшись, что ему сейчас реально включат какую-нибудь жуткую дичь. Лерку окончательно развезло от вина и она уснула на Ванином плече. Когда фильм закончился, Мирик выключил ноут и проектор и аккуратно уложил подругу в постель, а Граф ему помог. Тонкая ночнушка, которая и так почти ничего не скрывала, съехала с одного плеча, и было видно кусочек голой груди. — Блин, Лера, — Мирик цыкнул и, быстро поправив ночнушку, накрыл девушку одеялом. — Пойдем, Вань. Они прихватили бутылку с вином и бокалы и пошли в комнату Лавицкого. Граф не удержался и попросил глоточек виноградной «кровушки», но ему не очень понравилось. Тем лучше — не будет больше соблазна. Мир был пьяненький и его потянуло на нежности, а Ванька и рад был. Они стояли посреди комнаты, обнявшись и покачиваясь под звуки воображаемой музыки, их губы слились в поцелуе, ладони ласкали тела друг друга. Ваня хотел секса. Его вело от запаха Мирика, от его томных вздохов, от мягких горячих губ, от тесного контакта их тел. Руки Графа опустились на ягодицы гота, чувственно погладили и крепко сжали. Мирослав всхлипнул и, отстранившись от Ваниных губ, запрокинул голову, подставляя шею для поцелуев. Граф впился губами в пульсирующую венку на шее Мирика, провел по ней языком и осторожно прихватил губами. — Вань… — всхлипнул Лавицкий, поворачивая голову набок и глядя затуманенным взглядом. — Давай… — Давай, — согласился Граф, даже не дослушав. — Я так хочу тебя — просто пиздец… — Я имел в виду — давай сегодня без анала, — договорил Мирослав. — Я еще после вчерашнего не отошел. Ваня погрустнел, но Мирик сказал, что сделает ему минет, и все печали как рукой сняло. Допив остатки вина, Мир поставил бокал на комод и потянулся к Ваниным шортам. Прохладные пальцы забрались под резинку, погладили член через ткань трусов и скользнули дальше. Граф шумно выдохнул и жадно впился губами в губы Мирика. Жаль, конечно, что сегодня без анала, потому что Ваньке очень хотелось, чтобы Мир стонал от его члена и закатывал глаза от удовольствия. Пока глаза закатывал только Граф, чувствуя, как длинные пальцы искусно ласкают его возбужденный ствол. Мирик усадил парня на кровать и, стянув с него шорты вместе с бельем, опустился на колени. — Стой, — Ваня схватил Лавицкого за плечо и увидел немой вопрос на его лице. — Я хочу взаимный отсос. — Оу, — Мирик удивленно вскинул брови. — Ну тогда нам лучше раздеться полностью…Макс
Когда ебаный Граф начал трезвонить в домофон, Максим просто снял трубку и оставил висеть на проводе. Потом Ваня стал ломиться в дверь, тогда Макс надел наушники и сделал музыку погромче. Все утро Корнилов провел в постели, листая каналы с мемами и просматривая хоккейные видосы в телефоне. Он забил на душ, уборку и готовку, совсем ничего не ел и не пил — ему тупо ничего не хотелось. Парень чувствовал себя истощенным морально и физически, у него пропал всякий интерес к жизни. Свернув вкладку видео, Макс открыл список чатов и перечитал сообщение, которое получил вчера от Мирика примерно через час после ухода Рачко. Там была всего одна фраза: «Я был о тебе лучшего мнения». Корнилова она жутко выбесила и он еще вчера хотел написать что-нибудь язвительное в ответ, но так ничего и не придумал. Идей по-прежнему не было, так что Макс решил вообще не отвечать. Судя по всему, Мирик не сказал Графу о том, что Макс его не заблочил. Потому что если бы Ваня узнал об этом, он бы уже завалил Корнилова сообщениями с номера Лавицкого. Максим не знал, давно ли ушел Граф, но когда он вырубил музыку, никто уже не пытался вынести входную дверь. Вздохнув, парень перевернулся на другой бок и полез в «корзину» телефона. Он так и не решился очистить ее и теперь зачем-то просматривал фото, которые вчера удалил. Макс понимал, что у него все еще остались чувства к Рачко, но это были чувства к девушке, а не к парню. Во все это до сих пор нелегко было поверить: всего одна маленькая деталь, но разница просто огромная. Интересно, если бы Корнилов с самого начала знал, что Лера — парень, его мозг точно так же воспринимал бы его как объект вожделения или гетеросексуальность в итоге бы зарешала? Сложно было ответить на этот вопрос, потому что еще ни разу в жизни у Макса не возникало сомнений в своей ориентации. Ему совершенно точно нравились девушки — обычные, нормальные — и совершенно точно не нравились парни. Но Лера… Можно ли действительно назвать Рачко парнем? А девушкой? Что из этого на самом деле правда? Как вообще Макс докатился до этого? Все же было нормально, у него была почти идеальная жизнь и отличные перспективы в хоккее. Что ему еще надо было? Зачем они вообще поперлись с Графом в этот «Готик»? И зачем эта дура вышла полуголой, а Корнилов зачем повелся? Слишком много «зачем». Как будто Макс не мог заполучить любую девушку, если бы захотел. Сдалась ему эта Лера. От всех этих мыслей мутило, внутри все сжималось, тянуло, горело огнем. Хотелось стереть из памяти весь последний месяц и перестать чувствовать эту горечь, боль и унижение. Максим положил телефон под подушку, закрыл глаза и надеялся, что у него получится заснуть, чтобы хоть на время перестать думать обо всем этом. Он представлял, как поедет в отпуск на море или хотя бы просто куда-нибудь за город, где есть озеро и лес. Он будет целыми днями торчать на улице: кататься на велике, купаться, загорать, ходить в походы. Чем больше движухи, тем лучше. Только Макс начал задремывать, как ему на телефон пришло оповещение. Раздраженно цыкнув, парень открыл глаза и посмотрел на экран. — Блять, — выдохнул Макс понимая, что забыл отписаться от канала «Goth bless you». Админ (то есть Рачко) выложил новый пост, а точнее скинул очередной готический трек. Корнилов несколько секунд смотрел на плашку оповещения и все-таки тапнул на него пальцем. Трек назывался «Loneliness», и Макс за каким-то хером решил послушать его. Музыка была мрачной, как и все, что слушали готы, но Максиму зашло. Под его нынешнюю ситуацию просто идеально подходило. Парень еще зачем-то представил, как Лера сейчас тоже слушает этот трек, держа своими маленькими лапками свою смарт-лопату. Уголок рта сам пополз вверх, но Корнилов быстро опомнился и не дал улыбке оформиться окончательно. Он дослушал трек и даже сохранил его себе, перешел в профиль канала и хотел выбрать опцию «Покинуть», но передумал и просто отключил уведомления. Поспать ему так и не удалось. Он час крутился в постели, но сон все не шел. В конце концов, Максим встал и пошел на кухню. Есть совершенно не хотелось, но нельзя было допускать, чтобы потеря аппетита отразилась на физической форме. Макс поел и вымыл тарелку, принюхиваясь и понимая, что мусор в ведре начал пованивать. Открыв шкафчик под мойкой, парень схватил мусорный пакет и на секунду впал в ступор, увидев заляпанное объедками лицо на обложке журнала. Быстро завязав пакет, Макс схватил ключи, обулся и пошел к контейнерам во дворе. Остаток дня он провел перед телеком, глядя вполглаза какой-то ублюдский сериал про тупых подростков и ковыряясь в телефоне. Он написал Серчене, спрашивая, как у того дела, и они немного пообщались. Зубы у Артема оказались на месте, шайба рассекла подбородок, но его уже зашили. Хорошо, что обошлось без серьезных последствий, правда, теперь у Серчени останется шрам на видном месте. Как-то обидно даже, потому что моська у капитана была до неприличия смазливая. Впрочем, такую внешку одним шрамом вряд ли испортишь. Тема сказал, что посмотрел трансляцию вчерашней игры и что Граф отлично справился с ролью центрфорварда. Макс нехотя согласился с капитаном и, соврав, что у него появились дела, слился с разговора. Больше ничего интересного за день не произошло, и Макс лег спать. Воскресенье прошло в точно таком же режиме с той лишь разницей, что Корнилов решил все-таки заняться уборкой. Выгребая всякое барахло с полки в коридоре, он наткнулся на подвеску, которую купил в «Готике» в самый первый день. У него рука не поднялась выбросить висюльку. Он еще долго сжимал ее в ладони и в итоге решил убрать в ящик комода. В груди по привычке отзывалось при мыслях о Рачко, но Макс изо всех сил давил в себе эмоции. А еще он целый день питался по будильнику, потому что не чувствовал голода, и это ужасно напрягало. Хотелось поскорее выйти из этого состояния, но ускорить процесс восстановления после душевной травмы парень не мог. На это потребуется время. В понедельник тренировка была с утра пораньше, и Максу впервые за очень долгое время не хотелось туда идти. Он боялся, что Граф припрется к его дому и будет ждать возле подъезда, поэтому вышел на пятнадцать минут раньше и пошел в ледовый другой дорогой, чтобы: а) не проходить мимо «Готика», б) не встретить Ваню. В итоге Корнилов пришел на треню самым первым и, повесив рюкзак на вешалку, сел на скамейку и уткнулся в телефон. Вскоре начали подтягиваться другие члены команды, и Макс кивал им вместо приветствия. Граф, как только вошел в раздевалку, тут же направился к Корнилову и начал сыпать в него обвинениями. — Ты нахуя Лере такое сказал? Ты хоть подумал своей тупой башкой, что она может что-нибудь сделать с собой после этого? — Пошел на хуй, — сказал Максим, не поднимая глаз от экрана. — Корнилов, блять, это ж нихуя не шутки уже, — не отъебывался Ваня. — Мне похуй, — ответил Макс, игнорируя все его слова. — Да оторвись ты хоть на секунду, — Граф выхватил телефон у него из рук, все-таки заставив поднять взгляд. — Я тебе сейчас уебу, — сказал Корнилов, сжимая челюсти и угрожающе глядя на бывшего друга. — Телефон сюда. — Извинись перед Лерой. — Раз… — Про меня можешь че хочешь говорить, мне похуй… — Два… — Но с Лерой так нельзя… — Три. Макс вырвал телефон из Ваниных пальцев, после чего сам Ваня очень красиво отлетел в противоположную часть раздевалки. Повисла гробовая тишина. Сокомандники смотрели на Корнилова в ахуе, но ему было поебать. Убрав телефон в рюкзак, Максим поправил смарт-часы на запястье и обвел хмурым взглядом присутствующих. — Это уже пиздец какой-то, — сказал Малышев, хлопая глазами. — Хорош пиздиться, пока оба не вылетели, — посоветовал Белоус, наклоняясь и подавая руку Графу. Тот отказался от помощи, сам поднимаясь на ноги и морщась. Нехуй было лезть. Макс молча вышел из раздевалки и встал во главе строя, остальные тоже поспешили на сбор. Конь проверил присутствующих по списку и отправил на пробежку вокруг ледового. На втором круге Граф догнал Макса, но в этот раз решил не открывать варежку, а просто молча бежал рядом. Корнилов, конечно, был зол на него, но надеялся, что тот не сильно приложился об стену. Все-таки можно запросто травмироваться по неосторожности, и тогда прощай хоккей. Чтобы впредь такого не происходило, Макс решил перестать замечать Ваню, как бы тот ни старался привлечь внимание. Отныне он — пустое место. После «земли» был лед, и Макс ждал, что Граф опять будет приставать к нему в раздевалке, но этого не случилось. Неужели дошло с первого раза? Удивительно. Конь раздал всем динамовцам задания для отработки, а вот с Ваней работал индивидуально. Ну и пожалуйста, флаг ему в руки. Радужный, ага. Корнилов сосредоточился на отработке пасов и больше не отвлекался на всякую ерунду. После трени Макс сразу же пошел домой, но забыл, что теперь нужно ходить другой дорогой, и оказался возле «Готика». Он собирался перейти на другую сторону улицы, но увидел, как из магазина вышла сексуальная девушка с красными волосами и, привалившись спиной к стене, закурила. Корнилов притормозил и скользнул оценивающим взглядом по аппетитной фигуре. Девушка была в короткой юбке, и Макс засмотрелся на ее округлые бедра. Судя по тому, что она курила на крыльце магазина, она либо какая-то знакомая готов, либо новая работница. Корнилову вообще не должно было быть до этого дела, но он почему-то решил подойти и спросить. — Привет, — сказал парень, выдавливая из себя улыбку. — Я Макс. — Привет, — девушка затянулась и заинтересованно посмотрела на него. — Диана. — Красивое имя, — проговорил Корнилов, разглядывая размалеванное лицо девицы и опуская взгляд на пышную грудь. Мда, печалька: фигура топ, а лицо не очень. — Ты теперь работаешь тут? — Да, с сегодняшнего дня, — сказала Диана и кивнула на дверь магазина. — Знаешь их? — Типа того. — Зайдешь? — Не, тороплюсь, — соврал Максим. — Ну ладно, пока. — Пока, — сказала Диана, напоследок пройдясь придирчивым взглядом по всему Корнилову. Не успел парень отойти от «Готика», как ему на телефон пришло сообщение от Мирика. Закатив глаза, Макс открыл чат и прочитал: «Не хочешь зайти?» Увидел все-таки. Корнилов не хотел заходить, ровно как и отвечать на сообщение. Он добрался до дома, по пути купив себе еды, нехотя пообедал, переоделся и на полдня залип в игрушку на телефоне. Потом он почему-то вспомнил ту девчонку с красными волосами. Как там ее звали? Диана, кажется? Надо было попросить у нее номер телефона. Ну да, на лицо немножко стремная, но зато у нее сочные ляжки и большие сиськи. Они с Максом могли бы сходить куда-нибудь, а потом заняться сексом у него дома. Корнилов точно не стал бы с ней встречаться, но разовый перепихон сейчас бы очень не помешал. Жаль, что проебал такой момент. Свернув игру, Макс поставил телефон на зарядку и пошел на кухню делать чай. Ему было скучно и он снова написал Серчене, но тот не ответил. Сегодня его должны были уже выписать, наверное, сейчас он в кругу семьи и ему не до сообщений. Писать кому-то еще из команды Корнилов не стал, потому что начнутся расспросы про их с Графом ссору. Максим бы с радостью и во всех подробностях рассказал про все, что между ними произошло за последнее время, но он все-таки уважал чужую личную жизнь, да и про свою не особо хотел распространяться. На Макса снова накатило одиночество, на душе было погано. Обычно Граф всегда поднимал ему настроение своими тупыми шутками и тащил куда-нибудь погулять. Но Графа Максим навсегда вычеркнул из своей жизни. Как и Рачко. Мирика пока оставил. С ним Корнилов почему-то стремался переписываться, хотя тот и оказался самым адекватным из всех его знакомых. Странный он все-таки, но точно не плохой человек. Допив чай, Макс взял ключи и выволок велик с балкона. Хоть он и устал сегодня на трене, велопрогулка лишней не будет. Он два дня до этого страдал какой-то хуйней, так что ему будет на пользу: и спортом заняться, и голову проветрить. Сделав пару кругов вокруг района, Корнилов решил прокатиться до парка, но опять забыл, что нужно ехать другой дорогой. Проезжая мимо «Готика», он увидел черную Шкоду и знакомую тощую фигуру рядом. Пришлось прибавить скорости и смотреть строго перед собой, но блядское сердце предательски сжалось. Макс свернул в ближайший двор и, спешившись, кинул велик на землю и пнул ни в чем не повинную мусорку. Тело трясло, руки сжимались в кулаки, хотелось ударить что-нибудь или даже кого-нибудь, но парень сдерживался, напоминая себе о последствиях. Руки еще понадобятся ему для игры, как и ноги, и все остальное. Макс подтянул сползающие шорты и сел на скамейку, так и оставив велик валяться на земле. — Блять, — Корнилов уперся локтями в свои колени и низко опустил голову. — Сука, нет, не-е-ет… Опять эти ебаные чувства. Макс ведь уже с ними разобрался, так почему ему снова так плохо? Это всего лишь ошибка восприятия, эти чувства не настоящие. Парень понимал это мозгами, но не сердцем. Тупое сердце. За что Максиму эти мучения? Как будто страданий от неразделенной любви было недостаточно — обязательно нужно было влюбиться в членодевку. Комбо, блять. Бинго. Как ни прискорбно, чувства у него все еще оставались. Но это были чувства к прежней Лере — той Лере, рядом с которой сердце замирало от волнения, той, которую Максим обнимал и чьи губы украдкой целовал в зале кинотеатра. И он бы все еще любил ее, хотел бы находиться рядом с ней, обнимать, целовать, заниматься сексом… Макса тошнило от этих мыслей уже который день. Он пытался забыть, пытался убедить себя, что ему плевать, что он готов идти дальше. Но все оказалось намного сложнее. Корнилов слишком хорошо помнил момент, когда он обнимал Леру в подсобке в годовщину смерти ее матери. Тогда он молился, чтобы ему дали шанс, и обещал заботиться о Лере, потому что ей это нужно. Тогда Макс еще ничего не знал, и с тех пор все слишком изменилось. Изменилось для него, но не для Леры… Точнее, Валеры. Да, точно, он же парень. Максим как-то даже успел забыть об этом, слишком сильно погрузившись в воспоминания. И он до сих пор не знал причин, по которым Валера стал считать себя девушкой. А хотел ли он вообще их знать? Парень со вздохом встал, поднял велосипед и поставил на подножку. Потом сел обратно на скамейку и вытащил телефон из кармана шорт. Открыв список контактов, Корнилов перешел в чат с Мириком и, чуть помедлив, все-таки набрал и отправил сообщение: «Почему он такой?» Его тут же прочитали, и Макс увидел, что Лавицкий печатает ответ. Печатал он дольше, чем ожидалось, и от этого уровень напряжения только усиливался. Ответ пришел только через минуту, и Макс прочитал его: «Она, Максим. Потому что Лера такой родилась. Она всю жизнь была девочкой в теле мальчика, вряд ли ты понимаешь, что это такое…» Макс действительно этого не понимал, но мог представить себе, насколько это хуево. Сам Максим был доволен своим полом, внешностью и ориентацией — цисгендер, одним словом. Но если на секунду представить, что его бы что-то в себе не устраивало, он бы всеми силами пытался это изменить. А если это нельзя изменить? Или, во всяком случае, очень сложно? Телефон завибрировал, и Макс опустил взгляд на экран. Пришло новое сообщение от Мирика. «Давай встретимся? Только мы двое». «Ок». «Скинь адрес, я зайду к тебе после работы». Пришлось написать ему адрес. Максим как-то слишком легко согласился на встречу, наверное, потому что ему хотелось до конца все прояснить. Его долгое время держали в неведении, что и повлекло за собой целую кучу проблем. Жаль, что нельзя отмотать время назад и изменить ход событий, имея на руках нужную информацию. Но это было бы слишком просто. Лавицкий лайкнул сообщение с адресом Корнилова и больше ничего не писал. Макс посмотрел на время: почти половина седьмого. Значит, Мирик будет у него меньше, чем через час. Что ж, все равно Максим уже не хотел никуда ехать, поэтому сел на велик и окольными путями вернулся домой. Вся эта затея со встречей уже не казалась ему такой хорошей, но он не стал ее отменять, а то потом еще будет жалеть об этом. А так у него будет хоть какое-то понимание ситуации. Через несколько минут зазвонил домофон, и Макс впустил Мирика. Вскоре гость оказался в прихожей. — Граф не будет тебя искать? — спросил Макс, подпирая стену спиной и глядя, как Мирик разувается. — Нет, он сейчас с Лерой, — ответил Лавицкий, разгибаясь и поправляя слегка взъерошенные волосы. — Тут будем говорить? — На кухне, — сказал Корнилов, кивая в сторону и отлипая от стены. — Чай хочешь? — Если тебе несложно. Максу было несложно. Он заверил Мирику чай и поставил перед ним на столе, а себе налил воды в кружку. Странно было находиться наедине с Лавицким, но Максим чувствовал себя на удивление спокойно. Как будто выпил валерьянки. Валерий-анки. Блять. — Ну так что? Может, ты уже расскажешь мне, кто этот Рачко Валерий и почему он — Лера? — спросил Корнилов, испытующе глядя на Мирика. И Мирик рассказал. Про Лерино детство без матери, про «странности», из-за которых другие дети издевались над Лерой в школе, про депрессию на фоне гендерной дисфории и частые походы на кладбище после уроков. Маленькой Лере не с кем было поделиться своей болью и она часами сидела у могилы матери, плакала и рассказывала обо всем. С возрастом Лера все сильнее отстранялась от людей и все больше проникалась мертвой тишиной и спокойствием кладбища. Она часто гуляла среди могил, находила среди них детские и подолгу стояла, глядя на фотографии. Иногда ей хотелось и самой оказаться в могиле, но она слишком любила папу и не хотела, чтобы ее смерть окончательно добила его. Когда ситуация в школе стала совсем невыносимой, Лера оказалась перед выбором: суицид или каминг-аут. Она выбрала второе. Лерин папа, узнав, что его ребенок столько лет несчастен и подвергается насилию со стороны сверстников и, что еще хуже, старшеклассников, немедленно забрал его из школы и перевел на домашнее обучение. Дома учиться не получалось, так как Лере было некомфортно оставаться одной с учителем, который знал ее еще мальчиком и относился с пренебрежением, а порой мог даже позволить себе трансофобные высказывания в ее адрес. Узнав об этом, Лерин отец немедленно забрал документы дочери из общеобразовательной школы и решил перевести ее в частную. Там все знали ее под именем Валерия и считали девочкой. Лерка наконец могла быть собой. В шестнадцать она встретила Мирика, когда он пришел на модельный кастинг к ее отцу. Лавицкий был бледный и худой, носил длинные волосы и выглядел экстраординарно на фоне других моделей, и Лере он сразу понравился. Она убедила отца взять на работу именно Мирика. Лерка часто торчала у папы в офисе, и они с Мириком стали общаться время от времени, а потом все чаще и чаще. У них оказалось много общего, включая интересы, взгляды на мир, отношение к жизни и смерти, травлю в школе из-за несоответствия навязанным обществом стандартам. Лавицкий сразу признался Лере, что он гей, а вот Лерка про свою трансгендерность молчала почти полгода. Ей так хотелось, чтобы Мира знал ее только как девушку. Лавицкого самого часто путали с девушкой из-за его внешности, и было забавно наблюдать, как он дуется в такие моменты. Как раз в один из таких моментов Лера и рассказала про свой биологический пол и про все то, что Мирик сейчас пересказал Максиму. — Пиздец, — Корнилов так сильно сжал руками кружку, что она треснула, и пришлось ее выбросить. — Я бы никогда не подумал, что у нее такое было в жизни… Она же такая, ну, позитивная… Можно такое вообще сказать про гота? — Про Леру можно, — проговорил Мирослав, делая глоток чая и возвращаясь к рассказу. — Как и любой девочке, Лере нравились симпатичные мальчики, особенно если они оказывали ей знаки внимания… Лера ни с кем из парней так тесно не общалась до знакомства с Мириком. И еще довольно долгое время после. Но когда ей исполнилось двадцать лет, в ее жизни появился еще один парень, помимо Лавицкого. Его звали Антон. Ему было двадцать семь, и он очень активно подкатывал яйца к маленькой красивенькой готочке. В итоге подкатил вплотную. Наивная Лерка повелась на его ухлестывания и согласилась стать его девушкой. А когда поняла, что дело стремительно идет к сексу, резко дала попятную. Антону это не понравилось, и он решил любой ценой получить желаемое. — Так, подожди, значит, там все-таки член? — Максу важно было уточнить этот момент, и он перебил Лавицкого. — Да, Максим, у Леры вместо вагины член, если тебя это так сильно волнует, — сказал Мирик с каменным лицом. — Странно, я никогда не замечал, чтобы там было что-то… — проговорил Корнилов, вспоминая все моменты их с Леркой близости. — Так и что тот парень? — Ничего, Лера от него сбежала, но он еще месяц доставал ее и угрожал рассказать всем правду о ней. Мы до сих пор не знаем, рассказал он кому-нибудь или нет. Лера его заблокировала, но он еще долго писал и звонил с левых номеров. Один раз даже лично пришел, но мы ментов вызвали. С тех пор как бабка отшептала… — Ясно, — Максим скривил губы. — А дальше что было? — А дальше мы с Лерой с головой ушли в работу, — сказал Мирик, глядя на Корнилова своими большими серыми глазами. — Теперь у нас свой бренд и магазин. Кстати, ты же уже познакомился с Дианой? — Да, — подтвердил Макс и хмыкнул. — Она-то хотя бы настоящая девушка? — Ты вообще меня слушал сейчас? Лера — настоящая девушка. — И где же ее пизда, раз она такая настоящая? — Понятно, значит, это все, что тебя интересует, — Лавицкий поджал губы и встал из-за стола. — В таком случае, мне больше не о чем с тобой разговаривать. — Да сядь ты, блять, — сказал Максим раздраженно и силой усадил парня на место. — Руки убери. — Прости… Я просто… Мне пиздец как плохо сейчас. Я же реально… Я не знаю… Что мне делать? — Смотря, чего ты хочешь. — Леру. Нормальную Леру. — Она нормальная, еблан ты тупой. Максим удивленно выпучил глаза, глядя на перекошенное от злости лицо Лавицкого. Вот это нихуя себе. Видимо, тема действительно очень болезненная, раз Мирик настолько эмоционально реагирует. Ну да, он же гей, ему наверняка неприятно, когда кто-то принижает достоинства других квиров. Максу стало очень неловко и он опустил взгляд. Он хотел все прояснить, а в итоге запутался в своих чувствах еще сильнее. — Я рассказал тебе это все, чтобы ты понимал, через что Лере пришлось пройти, и не держал на нее зла за то, что она ничего тебе не сказала, — проговорил Мирик, делая глубокий вдох. — Дальше поступай, как знаешь. Но ты обязан перед ней извиниться за свои слова. Я ухожу, можешь не провожать. Лавицкий встал и вышел из кухни, а Макс остался сидеть за столом. Макс был в ахуенезе. Все то, что вывалил на него Мирик, теперь давило тяжким грузом, к которому в довесок шло чувство вины. Максим наговорил Лере много лишнего, но ведь он не знал. Да и как он мог знать, если от него вообще все скрывали? Все это его очень, очень раздражало. Да, он резко отреагировал на признание Леры, но любой бы поступил так на его месте. Лера сама виновата, ей нужно было сказать обо всем раньше. А теперь Макс еще должен перед ней извиняться. Ага, разбежался. Пусть сама сначала извинится. Дура тупая. Макс снова полез в корзину с удаленными фотками и хотел стереть их окончательно, но всплывающее окошко сообщения не позволило ему этого сделать. Там была всего одна фраза от Мирика. «Не будь мудаком, пожалуйста».