Голубая кровь

Лето и Allegro non Molto Антонио Вивальди в соль-миноре в исполнении Сергея звучала тревожно, но парень вовсю отдавался музыке — казалось, струны на скрипке вот-вот лопнут под сильным напором смычка. Хозяин инструмента всегда был темпераментным в процессе, но редко — в жизни. Робкий, не всегда уверенный в себе молодой человек знал лишь одну страсть, и ею была, конечно, музыка. Хотя… Анжела бодро захлопала в ладоши, когда Литвинов закончил. Девушка сидела на бархатной софе посреди светлой, обставленной дорогим антиквариатом залы с большими ажурными окнами в эркерах. Мягкий, почти дымчатый свет проникал сквозь тюль, спрятавшийся меж темно-синими, оттенка ночного неба, портьерами. Петербург вновь заволокли плотные, густые тучи, выплевывающие крупные хлопья снега на величественный город. Но в большой квартире в на Литейном проспекте Васильевского острова потоком лилась чудесная, захватывающая дух музыка. — Это так здорово, Сереж, — Анжела от восторга сцепила пальцы в замок и поднесла их к своей щеке. — Какой же ты талантливый. — Да брось, — засмущался Литвинов, смахивая со лба прядь рыжеватых волос. — Так сможет каждый, кого с детства таскают по музыкальным школам. — В твоей консерватории с тобой не согласятся, — мягко парировала девушка. С Анжелой Раменской Сергей познакомился еще в раннем детстве. Она обладала потрясающим академическим вокалом, ей пророчили будущее в опере, и по совместительству Анжела являлась дочерью известной виолончелистки и подруги юности его матери, которая сама была дирижером оркестра в Мариинском театре. И Раменские, и Литвиновы всегда были вхожи в самые высокие круги Петербурга, а последним когда-то даже принадлежал титул графской семьи. Но теперь, уже несколько лет как, репутация их была запятнана кровью. Литвинов Анатолий Дмитриевич — бывший декан исторического факультета СПбГУ и, по совместительству, серийный убийца. На его счету тринадцать смертей невинных студенток своего университета. А на совести его сына — поимка собственного отца. Все случилось в 2018-м году, когда к первокурснику Сереже неожиданно стали являться духи почивших девушек. Сначала молодой человек посчитал, что банально сошел с ума. Жертвы постоянно пытались донести до него что-то важное, но Литвинову было так страшно, что на глазах выступали слезы, ему хотелось кричать. И он кричал, когда одна за другой они приходили к нему окровавленные, истерзанные и до нитки промокшие. Панические атаки, отсутствие сна, как такого, сделали Сережу отстраненным и раздражительным, запуганным. Его мать, Елена Александровна, опасалась за его психику и место на учебе. И отвела сына к психиатру. Но нейролептики и антидепрессанты не помогали — напротив, становилось лишь хуже и хуже. Спасала молодого человека лишь музыка. Когда он играл на скрипке, которую с детства звал Изабель, страхи улетучивались. Можно была зажмуриться и отдаться мелодичным симфониям. Можно было никого и ничего не видеть. — У тебя синяки под глазами, — вдруг поджала губы Анжела и поднялась на ноги, чтобы подойти к Сергею и ласково коснуться его острых скул. — И бледный такой. Скажи… Ты снова их видишь? Раменская была единственным человеком, кто знал всю правду о его видениях, и именно она в свое время раскопала информацию об убийствах. Показала Литвинову фото убитых, и тот, с дрожащими от страха губами, узнал в их лицах тех, кто приходил к нему каждую ночь. Лишь тогда, когда Сережа понял, что ему верит хотя бы один человек, он решился начать бороться с кошмарами. Решил взглянуть им прямо в лицо, решил выслушать призраков прежде, чем начать вопить от ужаса. И тогда он узнал, что потрясло его куда глубже, что разбило его семью и его самого. Литвинов провел собственное расследование, проследил за отцом, когда тот якобы «уезжал на научные конференции» или «на рыбалку». Сережа оказался тем, кто фактически отправил Анатолия за решетку, добыв улики. Стал опозоренным и героем одновременно. — Да… — признался парень, смутившись от нежности Анжелы. — Я вижу их каждый день. Наш город наводнен неупокоенными душами. Я так больше не могу, я… Литвинов прилично разнервничался, мягко убрал руки девушки со своего лица и подошёл к окну, чтобы открыть его и впустить в просторную гостиную дозу морозного воздуха. Петербург готовился в празднованию Нового года, уже примерив на себя серебристые украшения над улицами и проспектами. Блики от гирлянд отразились в светлых глазах Сережи. — Тебе нужно найти учителя, — предложила Раменская, так и стоящая за его спиной. — Того, кто объяснил бы тебе, как пользоваться даром. — Даром? — с горькой усмешкой бросил Сережа через плечо. — Это проклятье, Анжел. К тому же, все они мошенники. Я не знаю, где искать, даже если бы захотел. — Кажется, у меня есть идея, — издалека начала девушка и положила свою небольшую ладошку парню на плечо. — Но придется поехать в Москву. У нее всегда есть безумные идеи.