***
Была тихая ночь. Япония куталась в приближающуюся осень, шурша холодающими ветрами и печаля своих детей пасмурной погодой. В кабинете горел торшер, подсвечивая ровную поверхность стола. Дорогое дерево красиво переливалось древесными жилами, кругами, линиями, почти как живое существо, закованное в прозрачный лаковый кокон. Листы, разбросанные вокруг, мешали насладиться видом изысканной мебели. Макулатура. Тринадцатый прародитель находил бумажную работу успокаивающей, хотя и прелести в ней не было никакой. Однообразно, монотонно, скучно. Прочитать, подписать, поставить печать. Раз за разом. Минута за миной. Час за часом. Но мозг привыкал и инициировал каждое движение интуитивно, автоматически, научившись управлять процессом так же, как сложная программа управляет механизмом. Удивительное умение смертного человеческого мозга, которое большинство вампиров предпочитают приписывать своему исключительно бессмертному интеллекту. Юсфорд вздохнул, откладывая очередной документ в сторону, как только оставил размашистую подпись в углу. В основном отчеты о боевых действиях и перевозках припасов и пленников были удручающе одинаковы в своем содержании, поэтому он тратил на ознакомление минимальное количество времени и переходил к следующему. Бумажная работа была успокаивающей, хотя и, безусловно, ужасно нудной. Поэтому большинство дворян предпочитало оставлять эту часть своей работы на слуг и уделять время охоте, трапезам или размышлениям о вечном. Однако в этом отношении Юсфорд не относился к большинству, потому что считал неуместным перекладывать свои обязанности на чужие плечи. Его не волновало чужое мнение. Но его волновало собственное представление о мире, и в его мире большинство других аристократов были придурками, с которыми просто нужно было уживаться. Природное или приобретенное, его терпение позволяло ему мирно сосуществовать со своими сородичами вот уже восемьсот с лишним лет, ни с кем особенно не конфликтуя и не создавая себе лишних проблем. Было просто сохранять нейтралитет, попросту удерживая окружающих на расстоянии. Хотя конечно, избежать привязанностей совсем было невозможно. Познакомившись с Хорн в определенный момент своего бессмертного существования, Юсфорд осознал, что какая-то часть его мозга пережила все изменения, превратившие его в вампира, только чтобы напомнить ему о том, что нечто человеческое все еще не было ему чуждо. Компания утонченной и строгой вампирши быстро стала привычной и привнесла новые краски в его жизнь. Затем судьба столкнула его с Чесс, и он очень скоро перестал чувствовать себя одиноким в компании девушек, которые оставались рядом на протяжении многих лет, отдавая себя, свое внимание и преданность всецело только ему. Юсфорд нашел нечто приятное в защите, которую он им давал, и ласке, которую он им дарил, и иногда внутренне корил себя за излишнюю слабость к этой связи. Впрочем, самобичевание никогда не длилось долго. В его представление о мире две вампирши быстро нашли себе местечко, и его все устраивало. Жизнь в особняке тринадцатого прародителя текла мирно и спокойно, изредка нарушимая импульсивностью Чесс и сдержанностью Хорн, которые время от времени склочничали, как девчонки, и развлекали своего господина. Редкие приезды Батори также развевали скуку, хотя и часто накидывали дополнительных проблем, которые нужно было разгребать. Ох, этот седьмой прародитель… Кроули не знал, что он натворил в своем человеческой прошлом, что навлек на себя интерес Ферида Батори, который единственным решением разделил всю его жизнь на до и после. Впрочем, Ферид часто высказывал теории и шутил на эту тему, ясно давая понять, что правду его названый брат никогда не получит. Он не возражал. Меньше знаешь — дольше живешь. И хотя жизнь Юсфорду уже несколько поднадоела за столькие века, но врожденное упрямство и любопытство, убеждающие вот еще немного, совсем недолго понаблюдать за миром, вынуждали его и дальше работать, сражаться, жить. Такой замкнутый круг. Колесо бессмертия. Закончив с бумажной волокитой, часть из которой даже не принадлежала ему, мужчина размял кости и двинулся по своим владениям в обеденную залу. Его шаг был широким и спокойным, спина прямой, а подбородок поднятым. Гордый, непоколебимый. Аристократ. Прародитель. Пришло время отдохнуть от суеты и насладиться ночью — временем, которое полностью принадлежало ему.***
— Лейтенант Мацумура! Отряд в Синдзюку, они… Влетевший в кабинет солдат согнулся, рвано и тяжело выдыхая, пока его руки вцепились в изношенный, посеревший от пыли китель. Мальчишка едва выпустился, а уже оказался на передовой. Бедный юнец. Очередная вынужденная человеческая жертва, пушечное мясо, созданное, чтобы отвлекать врагов. Тот, чью жертву никто не заметит и не оценит. Мужчина поднял взгляд от бумаг, которыми занимался последний час. Морщины испещряли его немолодое темное лицо, а седые волосы были завязаны в тугой хвост на затылке. Он посмотрел на мальчишку единственным зрячим глазом и нахмурился, заговорив жестким голосом: — Что там еще, Такано? — Они не вернутся. Никто… — парень перевел дыхание и хрипло отрапортовал: — Они успели перебить стражников, но появился аристократ и вырезал всех… Однако один из бойцов сбежал и вернулся на базу… Он и доложил. Лейтенант опустил глаза вниз, не прекращая хмуриться. На мгновение его кулак сжался на столе — единственное выражение его ярости. Чертовы вампиры. Разведка сообщила, что аристократы давно не появлялись в Синдзюку, видимо, не видя нужды в том, чтобы тратить слишком много ресурсов на почти пустой район. Стражники стабильно прочесывали территорию, но то лишь низкоранговые вампиры, с которыми солдатам ЯИДА было несложно справиться. Вся эта ситуация была дерьмовой сразу во многих смыслах. И ему нужно было как-то все это решать. Опять. В тысячный раз за эту гребаную войну все шло прахом, и наступал очередной момент разгребать новые проблемы. — Который боец? — Сатору Катаяма, рядовой третьего полка. — Сколько ему лет? Такано на мгновение нахмурился, припоминая бойца, с которым не особенно часто пересекался. Его голос прозвучал неуверенно: — Кажется, девятнадцать. Лейтенант кивнул каким-то своим мыслям и снова обратил внимание на бумаги. Отчеты, прошения, приказы «сверху». То, чем занимался генерал вместо реальной помощи фронту, злило его до зубовного скрежета, но он тоже был очередным солдатом, очередным офицером, призванным на войну, чтобы служить. Поэтому он служил. — Вызови его ко мне на доклад. Я хочу знать, что это был за аристократ и какова обстановка сейчас. Пошлите разведку в ближайшие районы, — он вздохнул, на секунду позволив своей усталости взять верх, но тут же собрался и закончил спокойным тоном: — И сообщи Ямасаки, что нужна будет камера. — Для возможных пленников? — Для того, кто струсил перед лицом врага.***
В двери постучали в третьем часу ночи, и вампир только слегка дернул ухом. Он услышал, как Хорн открыла дверь позднему посетителю, а затем весь дом замер, притих, пока гость бесшумно перемещался по коридорам и залам. Мужчина рассеянно покачал кровь в бокале, ловя изящные блики на стенки сосуда, и сделал медленный глоток, прикрывая глаза. Она возникла на пороге обеденной залы к тому моменту, когда поздний ужин аристократа подходил к концу. Он спокойно улыбнулся гостье, кивнул на один из множества свободных стульев и цепким взглядом красных глаз проследил, как она проигнорировала молчаливое приглашение, устроившись на подоконнике. Рыжие волосы каскадом спадали на спину, неожиданно распущенные, свободные от атласных лент и тугого плетения косы, к которой привык Юсфорд. Он хмыкнул и собирался допить кровь в бокале, но задержал свой взгляд на пришедшей и спросил ровным голосом: — Ты голодна? Женщина коротко посмотрела на него и помотала головой, на мгновение скривив тонкие губы. Кроули пожал плечами и опустошил бокал, не сводя с нее глаз. — Была на зачистке? — В Синдзюку. — Там было тихо в последнее время. — Точно не в этот раз. Да, он мог видеть. Ее волосы были влажными, а обычная форма аристократии сидела свободно в груди. Явно запасной комплект Хорн. Штаны плотно облегали длинные ноги, а вот ступни были босые. Юсфорд про себя порадовался, что в особняке повсюду ковры, но промолчал. — Сожгла одежду? — Пришлось. Такое не отстирывается, — женщина поморщилась, смотря в окно. — Жаль, — Кроули беззаботно улыбнулся, водя пальцем по краю пустого бокала. — Мне нравилась твоя блузка. Подчеркивала изгиб плеч. — Насмотришься еще, — она невпечатленно фыркнула, но посмотрела на него чуть менее злобно. Они помолчали. Тихо потрескивал огонь в камине, согревая воздух. Им обоим было все равно на холод, но ему нравилась атмосфера, которую создавало уютное пламя, пыхтящее среди фигурных камней, и его теплое свечение, растекающееся по комнате. Женщина вздохнула и тихо сползла с подоконника, подходя ближе. Когда она забралась на стол и опустилась на спину, складывая тонкие ладони на животе и упирая взгляд в потолок, ее рыжие волосы разметались вокруг, открывая вид на светлую кожу шеи и лица. Юсфорд хмыкнул, но не прокомментировал ее положение никоим образом. — Тебе стоит почаще бывать на солнце: выглядишь бледнее обычного. — Да ты шутник, Юсфорд, — она мигнула на него своими красными глазами и снова вздохнула. — Ты давно был в Сангвинеме? — Довольно-таки. Там невыносимо скучно и уныло. Не понимаю, как Ферид справляется с этой мрачной атмосферой безнадежности и пессимизма. Она мягко усмехнулась и удобнее устроилась на столе, закрывая глаза. — Не пытайся понять Батори: сломаешь мозг. Кроули невесело засмеялся, все еще не выпуская бокал из пальцев. Мысли вяло крутились в голове, сменяя друг друга, ни к чему не обязывающие и не напрягающие. Он думал об этой войне, о своем названом брате, о людишках, о своей жизни, о женщине перед ним. Вспомнив о ее вопросе, он снова посмотрел на ее лицо. — Зачем тебе в Сангвинем? — Какая тебе разница? — ее голос прозвучал почти сонно, что абсолютно не удивило Юсфорда: он бы совершенно спокойно отнесся даже к тому, что она уснет на его обеденном столе. Не то чтобы она могла обидеть или разозлить его таким образом. — Даже спросить не позволишь? Она промолчала. — Нора. Раздалось недовольное, низкое рычание, но Кроули продолжил равнодушно смотреть на нее, ожидая хоть какого-то ответа. Его не особенно волновало ее плохое расположение духа. Было бы куда тревожнее, если бы Нора Вайпер внезапно заявилась к нему в поместье в приподнятом настроении, травя глупые шутки и ухмыляясь всему миру. — Это не твое дело, Юсфорд, — она зевнула, беззастенчиво демонстрируя острые клыки и полностью игнорируя его пристальное внимание. — Я спросила, ты ответил. Хороший вампир. Он усмехнулся, довольный ее ответом, несмотря на резкость. Нора не любила вампиров и не любила людей. Ей не нравилась ее человеческое прошлое, но и вампирское настоящее ее не радовало. Больше всего ей нравилось то, в чем не нуждались ее сородичи. Нора обожала спать. Сон был спасением от вечно раздражающей, кромешно-скучной реальности, которая порядком надоела и приелась за девять сотен лет. Люди, вампиры, войны, катастрофы. Смерти и жизни, жизни и смерти, между которыми она научилась плутать, как охотник между следов, не касаясь ни того, ни другого. Нежизнь-несмерть. Бренное существование, скрашенное сном и путешествиями. Обеденный стол Юсфорда был удобным, и она знала, что, если бы не его любопытство, он бы позволил ей спать там до наступления весны, пока снова не станет тепло и не запоют птицы. — Знаешь, в моем доме достаточно комнат с нормальными кроватями, — он пожал плечами, рассеянно скользя взглядом по ее телу, расслабленно лежащему перед ним. — К черту нормы. Твой обеденный стол великолепен. Где его сделали? — В Италии, полагаю. — Хочу себе такой же. — Могу подарить на следующий юбилей. Когда там тебе будет девятьсот пятьдесят? Вайпер тихо рассмеялась, протянув руку, чтобы хлопнуть его по плечу. Раздались шаги, и оба вампира повернули голову к широким дверям, украшенным позолотой и витиеватыми узорами. Створки распахнулись, и Хорн изящным шагом прошла в залу, качая красивыми бедрами. Ее пышная грудь вздымалась при каждом движении, и Нора неосознанно опустила взгляд, не желая смотреть светловолосой вампирше в лицо. То, что было ниже, выглядело куда интереснее. Хорн подошла к господину, наклонилась над ним и прошептала что-то на ухо, передавая ему в руки уже вскрытый конверт. Вампир спокойно кивал на ее слова, не переставая смотреть на свою гостью, и через минуту почувствовал, как помощница нежно поцеловала его в щеку, прежде чем уйти. Стоило Хорн покинуть залу, Кроули улыбнулся и сказал веселым тоном: — Ты слишком откровенно засматриваешься на моих девочек. Я могу заревновать. Нора фыркнула, с интересом рассматривая письмо в его руках. — Ты что, жадничаешь? — А если и так? — он наклонил голову, не пытаясь скрыть любопытство во взгляде, и продолжил мягким голосом: — В любом случае их это не интересует. Только я. Женщина снова пихнула его в плечо и попыталась вырвать у него интересующую ее бумажку, однако безуспешно. Совсем не расстроившись, она вскинула брови и прошептала насмешливым голосом: — Любовные записочки? Совершенно не отреагировав на ее жалкие попытки, Юсфорд вздохнул и передал ей письмо. Ветер свистел за окном, шевеля еще зеленую листву деревьев и высокие кусты, росшие возле самых стен особняка. Ночь была тихой и спокойной, пока Вайпер не явилась на его порог. Хотя он не мог и не хотел ее в этом винить. Кроули любил размеренный покой родных стен, однако… Однако иногда стоит и повеселиться. — Мимо. Королева вызывает меня на ковер. Вместе с тобой.