Quid taces, diabole?

      Стук копыт и тихое лошадиное фырканье приглушались бескрайней широтой поля. Телега мерно покачивалась, изредка подпрыгивая на особо крупных камнях, ветер легко трепал волосы и проникал под ткань юбки, скользя по ногам. Мегерлин распахнула глаза, вглядываясь в далёкое темное небо. Россыпь звезд хвастливо поблескивала, приковывая взгляд — как же давно она не видела такой красоты!       Когда девушка добиралась до стен, то вкладывала все силы в скорейшее достижение цели, а не в разглядывание местных пейзажей. Сейчас хотелось лишь дышать чистым вкусным воздухом и любоваться природой, не тронутой индустриализацией, чтобы наверстать упущенное. Вряд ли у нее после выдастся такая возможность.       Мегерлин присела в повозке, и плотный зеленый плащ, которым она была укрыта, волной сложился на коленях. К вечеру и впрямь похолодало. Потерев ткань кончиками пальцев, она мысленно сделала пометку, что накидку придется постирать, прежде чем вернуть владельцу. В голову даже закралась мысль, что ее прикрыли не из заботы, а лишь бы не смердило.       Улыбнувшись, девушка оглянулась: в дальнем углу телеги сидел Эрен и клевал носом, изредка отхватывая оплеуху от крайне подвижного конского хвоста, а на самой лошади ехал верхом тот низкорослый азиат. Во время допросов Эрена Мегерлин узнала, что его зовут Леви. По всей видимости он имел очень высокое звание, раз уж сам главнокомандующий советовался с ним.       — Проснулись?       Стоило вспомнить ненароком командора, как он оказался рядом — Эрвин почти вплотную подъехал к телеге и поравнялся с ней. Мегерлин посмотрела в голубые глаза и улыбнулась, испытывая необъяснимое теплое чувство. Смит умел располагать к себе людей, даже толком не контакитруя с ними: лично Мегерлин хватило пары минут в его обществе.       — Мы уже почти на месте, мисс Штольцберг.       — Мегерлин, командор Смит.       — В таком случае, в неформальной обстановке — Эрвин.       Мегерлин кивнула, а Эрвин пришпорил лошадь.       И что теперь? Она уже почти в штабе Разведкорпуса. Кем она будет? Солдатом? Мегерлин не очень бы этого хотелось. Придется учиться пользоваться местным хитроумным устройством пространственного маневрирования, ездить на экспедиции и резать титанов. Можно было бы попытать себя на должность штабного медика, но Мегерлин помрет от скуки быстрее, чем покалеченные разведчики. Пацифистские идеалы придется отложить до лучших времён.       Зато она увидит носителей разумных титанов — Энни, Райнера и Бертольда, кажется. Мегерлин читала их личные дела еще в Марлии. Надо признаться, марлийское руководство достойно их выдрессировало, даже придраться не к чему. Интересно, что будут думать эти дети, когда узнают, что Мегерлин пришла из-за стен. Вряд ли они поверят в легенду о выживании в экстремальных условиях. Кроме того, их никто не придупреждал о других сообщниках. Сразу ли они доложат вышестоящим или попробуют связаться с Мегерлин для выяснения ее намерений? Это в целом весьма опасно, нужно избавляться от них как можно быстрее.       Задумчиво закусив губу, Штольцберг бросила взгляд на Эрена — над ним тоже придется постараться. Он унаследовал силу титана, но подготовки у него нет никакой, поскольку солдатские тренировки не годятся. Повезло тебе, Йегер, что знающий человек возьмет тебя под свою опеку.       Вдали показался каменный замок и Мегерлин едва не подпрыгнула от радости. Душ и ужин уже близко! Лошади, видимо, почувствовав скорый отдых, ускорились. Когда тележка остановилась на подъезде к замку, Мегерлин спрыгнула с нее, прихватив плащ, и уже собиралась направиться к входным дверям, как путь ей преградил Леви.       Со стороны это выглядело, должно быть, весьма забавно. Мегерлин заметила, что он был маленького роста, но когда она теперь стояла рядом с ним, то чуть ли не давилась от подкатывающего смеха. Мужчина едва доставал макушкой ей до плеча, ох уж эта азиатская генетика, но при этом совершенно уверенно не давал ей проходу. Однако стоило Штольцберг услышать знакомое звяканье кандалов, как смеяться тут же расхотелось.       — Руки.       Мегерлин сделала шаг назад и расправила плечи. Неужели опять?       — Нет.       Нет. Она больше никому не позволит заковать ее во что бы то ни было. Леви, раздраженный неуместным, по его мнению, отказом, сжал челюсти и потянулся к женским рукам, собираясь бесцеремонно их схватить, но Мегерлин ловко увернулась от него, затем ссутулилась и наклонила голову, пытаясь поравняться с мужчиной.       — То есть вы всерьез думаете, Леви, что я проделала весь этот путь, рискуя собственной жизнью ради того, чтобы сейчас развернуться и сбежать? — прошипела она, глядя в серые глаза. — Не стоит плевать мне в лицо подобным образом, ведь в положении просящего сейчас вовсе не я.       — Мне насрать, — Леви предпринял еще одну попытку схватить девушку и на этот раз удачную. — Для меня ты больная дура, потенциально опасная для окружающих.       — Леви, не нужно, — Эрвин спрыгнул с лошади и примирительно направился прямо в эпицентр назревающего конфликта, по пути тормоша спящего Эрена. — Все в порядке, лучше позови кого-нибудь, чтобы перенесли Йегера в казарму.       Кажется, что от скрипа зубов Леви в лесу разлетелись птицы.       — Да, сэр.       Бросив нечитаемый взгляд на девушку, Леви отпустил ее запястья, круто развернулся на каблуках и скрылся в дверях замка.       — Не сердитесь, Мегерлин. Солдатская жизнь делает характер грубее, это неизбежно.       Девушка лишь пожала плечами, рассматривая свои руки, покрытые отпечатками чужих пальцев. Она все еще ощущала грубое прикосновение мужских ладоней на коже.       — Я не сержусь. Кстати, — она понизила голос, говоря как можно более вкрадчиво, — вы ведь не открывали мою сумку, Эрвин? — мужчина отрицательно покачал головой, и Мегерлин улыбнулась. Конечно же, он врал, — В таком случае, прежде чем мы с вами начнем беседовать, я бы хотела взять из сумки пару вещей и помыться. Видите ли, путь от Марии до Розы не баловал меня озерами и реками.       Эрвин кивнул, но Мегерлин читала в его глазах явное нетерпение, а потому спешно добавила:       — Не волнуйтесь, я быстро.       Они направились к замку следом за Леви. Внутри было зябко: грязные ледяные коридоры не внушали ни уюта, ни ощущения безопасности. Стараясь не столкнуться с другими солдатами, сломя голову несущимися в сторону спасенного Йегера по лестницам, Эрвин вел девушку к своему кабинету самым сложным образом. Это было совершенно утомительно, как будто Смит специально играл на нервах Мегерлин в отместку. Но ведь она в самом деле не виновата в том, что ей необходим душ. А впрочем, не исключено, что Штольцберг просто стала более мнительной.       Когда заветная дверь замаячила перед глазами, а это абсолютно точно была та самая дверь из всех имеющихся, Мегерлин в этом уверена, из нее показалась каштановая макушка с небрежным хвостом. Прищурившись, Штольцберг разглядела высокую женщину в очках с малость диковатым видом. Та помахала им рукой.       Эрвин, кивком ответив на приветствие, стремительно ворвался в кабинет, подошёл к одному из шкафов и принялся копошиться на верхней полке, затем, достав сумку, при виде которой Мегерлин ощутила развивающееся в груди облегчение, он направился к женщине, что так и осталась стоять вместе со Штольцберг в дверном проеме.       — Возьми это, Ханджи, и отведи Мегерлин до душевых. Когда закончите — возращайтесь, я попрошу, чтобы ужин принесли сюда.       Названная Ханджи приняла сумку из рук командора, подхватила Мегерлин за локоть и потащила в обратном от кабинета направлении, бросив через плечо:       — Есть, сэр!

***

      Полностью игнорируя неуместное внимание к своему телу, Мегерлин едва ли не сдирала с себя кожу, в попытке отмыться от грязи. Мерзко, мерзко и еще раз мерзко. Казалось, что все нечистоты и запах въелись глубоко в ткани, а кожа уже никогда не станет такой же белой и сияющей, как раньше. А если она подхватила какой-нибудь лишай? Как здесь такое вообще лечат? Какой же стыд. Окружающие видели ее в самом неприемлемом виде из всех возможных и уже сложили о ней первое впечатление, и теперь, чтобы отмыться от такой грязи в лице позора, куска мыла и мочалки девушке явно не хватит.       — Значит, Мегерлин? Так необычно, первый раз слышу такое имя!       Штольцберг вздрогнула от неожиданности и посмотрела на Ханджи. Карие глаза неотрывно и с нездоровым восторгом следили за каждым движением, и девушка уже сомневалась, от чего кожа покрывалась мурашками — от пристального взгляда или от холодной воды. Отмыться хотелось побыстрее.       Откинув голову на бортик бочки, Мегерлин едва сдержала стон: раны, оставленные солдатом из тюрьмы, невыносимо пекло, пальцы онемели от холода, а мозг плавился от безостановочного потока вопросов, лившихся изо рта Ханджи — и это Штольцберг ещё не добралась до кабинета Эрвина, между прочим!       Неуклюже выползая из импровизированной ванны, Мегерлин прошлепала к небольшой лавке, где разместился ее внеплановый допросчик вместе с сумкой. Порывшись в саквояже, девушка достала все бутыльки с косметикой, до которых могла дотянуться, и принялась самозабвенно мазаться содержимым, машинально отвечая Ханджи. Кремы, сыворотки, лосьоны — в расход шло все, что имело приятный запах.       Шатенка рядом с девушкой пыталась незаметно прикоснуться пальцем к содержимому баночек, осматривая его с научной придирчивостью — Штольцберг хорошо знала такой взгляд. Покончив с ритуалом по снижению уровня стресса, Мегерлин натянула на влажное тело льняные брюки и рубашку, извещая свою сопровождающую о готовности вернуться обратно к главнокомандующему.       — Что мне делать с грязной одеждой? Я могу оставить ее где-нибудь?       Ханджи поморщилась и небрежно махнула рукой:       — Оставь здесь. Завтра нас все равно ждет занимательная уборка от Леви.       Видимо, уборка и впрямь будет занимательной, особенно для Мегерлин — не было никаких сомнений в том, что она тоже будет привлечена к данному мероприятию, особенно после инцидента с Леви. Да и нет ничего плохого в намывании коридоров, это отличная возможность развеяться и влиться в компанию местных солдат, ведь ничто не сплочает сильнее общих бед. К тому же, чем раньше она наладит контакт с ними, тем лучше.       Ханджи вырвала Мегерлин из мыслей, схватив ее за руку и потащив к выходу из душевых. Штольцберг едва успела прихватить свою сумку и спешно волочилась за энергичной женщиной.       — А ты дашь мне посмотреть те баночки?       — Конечно.       — Здорово! А я смогу взять несколько твоих волос?       — Да.       —А твою слюну?       — Да.       — А измерить твои параметры и провести физические тесты?       — Все что угодно, Ханджи.       — Здорово! Здорово! Здорово!       Ее радостные вопли разносились по коридору, рекошетом отлетая от стен. Казалось, что Ханджи готова прямо сейчас привести озвученное в исполнение, но приоритет приказа Эрвина был значителен.       Женщина казалась несколько наивной и чудаковатой, но Мегерлин чувствовала, что не все здесь так просто. Она словно прощупывала почву, незаметно для Штольцберг пытаясь выудить из нее какую-то информацию, маскируя истинные намерения за шквалом наязчивых вопросов. Мегерлин следует больше следить за своими словами, чтобы не сболтнуть лишнего. Она же не наговорила ей чего-то там, в ванной? Оставалось молиться, что нет. Когда Ханджи уже почти повисла на ней, они добрались до кабинета командора.

***

      Тиканье часов пускало волны наряжения по телу. Мегерлин сидела на небольшом кожаном диванчике, окруженная тремя людьми, готовыми наброситься на нее в любой момент. Стынущий на небольшом столике ужин есть перехотелось. Девушка ощущала себя почти обнаженной под чужими взглядами. Вся эта ситуация неприятно ворошила воспоминания о прошлом.       — Значит, вы действительно прибыли из-за стен, Мегерлин?       Девушка сглотнула. Она же так долго готовилась к этому разговору: подбирала слова, тщательно обдумывала, что можно сказать, а что нет, даже эмоции репетировала перед зеркалом. А сейчас ей страшно. Видимо, Мегерлин слишком сильно в глубине души верила в то, что здесь солдаты будут рады ей, но все вышло иначе. Ей не доверяют, и все вокруг кричит об этом: поза командора, его взгляд, Леви, стоящий у окна и покручивающий перьевую ручку на манер ножа, скорее машинально, чем с намерением обороняться, Ханджи, что больше не улыбается, а смотрит с опаской.       Но Мегерлин сильная, она справится с собственным страхом и покажет этим людям, что она за здесь для того, чтобы помочь им и открыть глаза на правду.       — Да, Эрвин. Я пришла из-за стен, вернее, из-за океана.       Командор как-то рвано выдохнул.       — Эрвин, и ты поверишь в слова этой слабоумной? — Леви начинал злиться. — Какой, к чертям собачьим, океан? Что это за хрень вообще такая?       — Я поверю ей по другим причинам, Леви.       В груди ёкнуло от слов командора. Мысль о том, что девушке все же удалось заинтриговать Эрвина и придать себе хоть какую-то исключительность в его глазах, была приятной. Мегерлин покрутила в пальцах прядь черных волос, собирая капли влаги. Ее одежда намокла и местами прилипла к телу, становясь полупрозрачной. Малейший сквозняк заставлял кожу покрываться мурашками, и девушка всерьез задумалась о вероятности получить воспаление лёгких в таких условиях.       Сказанное Смитом внушало призрачную надежду на то, что от нее хотя бы не избавятся прямо сейчас. Мегерлин и так пребывала в полнейшем унынии от того, что ее теплые чувства к командору оказались односторонними — он располагал людей к себе, но не себя к ним, а Штольцберг легко повелась на его обаяние. Комок из самых противоположных чувств давил на горло.       — Я хочу помочь вам.       — И каким же образом? — Леви холодно посмотрел на нее. — Что-то ты не похожа на опытного солдата.       Мегерлин нервно пожевала губу. Он был прав, если посмотреть на ситуацию его глазами, но Штольцберг не могла рассказать все и сразу, поэтому пришлось нападением увиливать от основного вопроса:       — Во-первых, не вам, Леви, судить о том, какой жизненный опыт я получила, — желтые глаза с неменьшим холодом посмотрели в ответ, — во-вторых, мои знания куда больше ваших, то, что знаю я — для вас несопоставимый ни с чем дар, к которому вам следовало бы отнестись малость внимательнее, и даже если сейчас вы не понимаете о чем я говорю, то вскоре вам предоставиться возможность увидеть все своими глазами, — девушка сжала ткань брюк. — Я понимаю, что вы не доверяете мне, но поймите и меня тоже. Я отказалась от всего, что у меня было, чтобы добраться до вас.       — И к чему же такие жертвы? Неужели, люди за стенами живут хуже, чем мы?       Мегерлин хотелось завыть, слишком много каверзных вопросов за эту ночь.       — Все не так просто, есть некоторые причины, по которым я была вынуждена покинуть свою страну и встать на вашу сторону...       — На нашу сторону? — Эрвин недоуменно поднял бровь.       Штольцберг прикусила щеку изнутри. Надо же было так проболтаться.       — Я не могу объяснить этого пока что, —предупреждая уже готовящуюся волну распросов, девушка продолжила, — поэтому, чтобы между нами не было недопониманий, я вынуждена выдвинуть некоторые условия. Есть то, что вы не должны знать, пока не придет время. Я сознательно ограничиваю вас в знаниях, потому что только так могу держать под контролем все, что происходит, — ее голос стал звучать жёстче, — и никто не вправе повлиять на мои решения. Вы лишь способ для реализации моих целей, так что если откажетесь, то я просто начну идти другим путем.       Сердце Мегерлин колотилось как бешеное, но она не подавала виду. Ее речь была довольно провокационной, так что если Леви сейчас воткнет ей ручку куда-то между глаз, то она совсем не удивится. Однако это был самый действенный способ обозначить свое положение, и что-то подсказывало девушке, что именно это Эрвин и одобрит, как и в их первую встречу.       — А ты много знаешь о титанах? — Ханджи впервые за долгое время подала голос.       — Пожалуй, даже слишком много.       — Тогда я согласна.       — Согласна на что?       — Быть твоим способом реализации целей. Я думаю, что раз уж ты на нашей стороне, то вряд ли нам от этого будет хуже, чем сейчас. Что думаешь, Эрвин?       Смит задумчиво облокотился на книжный шкаф позади себя.       — Я тоже согласен, но, Мегерлин, какое-то время мы будем присматривать за вами, поскольку ситуация совершенно экстраординарная. Рассчитываю на ваше понимание. И, если позволите, задам небольшой вопрос, — Эрвин понизил голос, — хотя бы в общих чертах, не могли бы вы объяснить, чего конкретно добиваетесь?       — Я делаю это, чтобы спасти все человечество, а не только тех, кто живет за стенами. Проблема является общей для всего мира, а я могу очень сильно повлиять на ее решение, поскольку, — Мегерлин запнулась.       — Поскольку?       — Ещё слишком рано, Эрвин, — девушка позволила себе вымученную улыбку, ловя понимающий кивок командора.       Кажется, лед немного тронулся. Мегерлин ощущала себя совершенно глупо — берется о чем-то сказать, но везде договорить не может. Как Эрвин согласился на эту авантюру, ей не ясно. Возможно, удача на ее стороне. Придется хорошо постараться, чтобы расположить к себе этих троих, хотя с Ханджи будет, вероятно, менее хлопотно, чем со всеми остальными, Эрвину нужно уделить больше времени, а что делать с Леви, девушка вообще не представляла. Он больше ничего не говорил, но она кожей ощущала его желание вышвырнуть ее отсюда.       Напряжение в кабинете постепенно спало, Ханджи устроилась рядом с ней на диване, Эрвин сел за свой стол, а Леви так и остался стоять у окна. Мегерлин съела остывший ужин, состоящий из хлеба и картофельной похлёбки, и принялась рассказывать о жизни в Марлии, не называя ничего конкретного. Рассказывала о том, чего достиг научный прогресс, отвечала на вопросы Эрвина по географии, Ханджи — по химии, совсем немного затронула тему о титанах, быстро соскакивая с нее, и сама не заметила, как уболтала не только окружающих, но и себя в том числе.       Когда до рассвета осталась пара часов, Эрвин, борясь с непреодолимым желанием задать еще миллион вопросов, все же отдал приказ разойтись спать. Мегерлин откланялась, подхватила сумку и вновь в компании Ханджи направилась искать выделенную ей комнату. Добравшись до неё, Штольцберг пожелала женщине спокойной ночи и, не рассматривая внутреннего убранства, сбросила ботинки, сумку, рухнув на кровать. Впервые за эту неделю матрас под ней пах обычной пылью, а не каким-то разлагающимся дерьмом.