вечер того же дня
Остаток дня проходит словно в тумане. Слишком быстро. Слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Быть чем-то реальным. Быть здесь и сейчас. Она теряется во времени, но понимает, что пора идти домой, когда усталость берет свое, а глаза начинают болеть от голубого экрана. Через десятки развалившихся парней, Оля проходит к креслу, на котором оставила свой рюкзак, уже почти готовится со всеми попрощаться и уйти, когда из-за своей двери ее неожиданно окликает Кощей, который словно бы почувствовал ее намерение уйти. — Рысь, зайди ко мне. Оля ловит на себе сразу несколько странных взглядов: удивленных, осуждающих, критикующих. Словно бы каждому здесь было дело до того, что могло происходить за заветной дверью, вход за которую здесь был для большинства даже под запретом. — Присаживайся, — мужчина указывает рукой на то самое кресло напротив его дивана, в котором еще вчера она проявила буквально максимальный уровень своей наглости и самоуверенности. — Я постою, — все же решает воздержаться девушка, явно не намереваясь задерживаться здесь надолго. — Странно, еще вчера тебе не нужно было даже мое приглашение, — со странной ухмылкой припоминает он. Она по-прежнему не двигается с места, но Кощея такой расклад не устраивает. Всем своим видом он пытается показать, что не намерен продолжать этот разговор до тех пор, пока его приказ не будет выполнен. Оля наконец решает занять указанное место. — Где ты научилась так делать слепки? — он делает очередную затяжку, выпуская дым куда-то в сторону и вновь принимается изучать ее тем самым взглядом. Взглядом, который так и норовит пробраться под кожу, чтобы узнать тебя изнутри. Чтобы не позволить тебе солгать. — Нигде, — без малейших колебаний отвечает Оля. — Видела в кино. Даже не думала, что сработает, — она с улыбкой пожимает плечами, буквально чувствуя, как липкое ощущение страха со вчерашнего дня уже подступает по пятам. «А вдруг не поверит?» — Любишь кино? — он делает еще одну затяжку и откладывает свою сигарету на край пепельницы, поднимаясь с дивана. — Глупый вопрос. Все любят кино. Кощей несколько секунд возится со своим кожаным пальто, висящим в углу комнаты, после чего возвращается к ней, держа в руках что-то бумажное. Он кладет на журнальный столик пару билетов в кино, возвращаясь на свое прежнее место напротив нее. Кинотеатр «Комсомолец» Фильм: Интердевочка Дата: 17.01.89 г. Сеанс: 20:00 Зал: 1 Ряд: 5 Место: 10, 11 — Я могу подумать? — сразу же спрашивает девушка, заведомо понимая, что мужчина ждет ее ответа прямо сейчас. — Можешь. Но недолго. Сеанс уже завтра вечером. Она наконец покидает замкнутое пространство. Оказываясь в общей комнате, она снова чувствует это. Его пристальный взгляд на себе. Тот самый взгляд, которым еще утром он смотрел на нее в машине. И во взгляде этом не было ничего приятного. Парни у телевизора так увлечены очередной игрой, что она решает уйти просто молча. На выходе из подвала она сталкивается с тремя парнями помладше. Двое из них резко прячут что-то за спинами, а третий интенсивно втаптывает в снег окурок носком ботинка. — Что такое? — с улыбкой спрашивает Оля, набрасывая на голову капюшон. — Блять, только зря целую сигу выкинул, — с досадой отзывается один из них. — Получим по фанере, если «супера» за куревом спалят, — объясняет Марат, делая новую затяжку, а следом за ним и Андрей. Она ничего на это не отвечает. Вместо этого перенимает из рук Марата сигарету, чтобы сделать пару затяжек «за компанию». Все трое улыбаются. Дверь подвала снова скрипит. На этот раз никто не успевает спрятать сигарету. На этот раз следовало бы. На этот раз это был Турбо. — Че, курим со «скорлупой»? — словно бы отчитывает ее парень, при этом сам же зажигает сигарету, которую вынул из-за уха. Оля ничего не отвечает. Даже не спешит прятать сигарету, втаптывать ее в снег или оправдываться. Напротив. Она демонстративно делает еще одну затяжку, медленно выдыхая дым прямо в лицо парня, прежде чем потушить окурок о кирпичную стену дома. — Ералаш, сбегай пацанов позови, — неожиданно отдает приказ Турбо одному из парней, но смотрит при этом в упор на нее. Марат и Андрей начинают перешептываться. Она слышит нецензурную брань в их голосах и явное недовольство, откровенно не понимая из-за чего весь этот переполох. Всего лишь через пару минут около гаража собираются все парни из подвала. Около тридцати человек, не меньше. Но при этом все они стоят немного отдаленно, в нескольких метрах позади них. Словно бы в ожидании чего-то. — Первые двое, ко мне, — отдает приказ Зима, заняв место около друга. — Адидас, Ералаш, оглохли что ли? — агрессивно обращается к ним Турбо. Парни неуверенно движутся навстречу «суперам», останавливаясь перед ними на расстоянии вытянутой руки. — Только не уворачивайся, — неожиданно полушепотом обращается к ней Андрей. — От чего? — она действительно не понимает. И эта неизвестность действительно тревожит ее. — Просто не уворачивайся, — шепотом повторяет он. Она хочет спросить о чем-то еще, когда со стороны парней доносится оглушительный звук удара. Турбо потирает один из кулаков, когда Марат просто сплевывает кровь себе под ноги и переходит к Зиме, чтобы получить еще один резкий удар. Ей становится не по себе. Это выглядит дико и больно. Слишком больно. Даже издалека. От каждого удара ее тело буквально встряхивает от неожиданности, потому что к такому было просто невозможно привыкнуть и воспринимать как что-то нормальное. Марат наконец отходит в сторону, после чего такую же участь перенимает следующий парень. Удар. Еще один. Ералаш отходит в сторону. — Следующие двое, ко мне, — снова отзывается Зима. Андрей без тени сомнений движется навстречу парням, в то время как Оля даже не двигается с места. Ее налитые свинцом ноги просто физически не в состоянии этого сделать. — Рысь, тебе особое приглашение нужно? У нас здесь гендерных поблажек нет, — озлобленно огрызается в ее сторону Турбо. Она снимает с головы капюшон, прячет руки в карманы своей джинсовки и наконец подходит поближе. — Че, Андрюша, с первого раз так нихуя и не усвоил? — с явной издевкой в голосе обращается к парню Зима. Удар. Еще один. Андрей отходит в сторону. — Два шага ко мне, — все тем же холодным тоном указывает ей Турбо. Она молча делает два шага навстречу. Теперь их разделяют считанные сантиметры. — Ну все, Турбо, хорош, — Зима подходит поближе к другу и слегка хлопает его по плечу. — Да все нормально, Зима, ты че, — парень скидывает чужую руку с плеча и делает еще один шаг навстречу девушке. Его кулак резко разрезает воздух, останавливаясь в нескольких миллиметрах от ее лица, но она даже не моргает. Ее лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. По взгляду Турбо становится понятно, что его такая реакция не устраивает, потому что «тебе должно было быть страшно». — Че встали? Зрелище закончено, — обращается он к парням, что все еще стояли позади нее в ожидании завершения «представления». Она так ничего и не говорит. Нарочно задевает его плечом со всей силы, после чего просто уходит со двора. Турбо обменивается с Зимой парой взглядов, бросает ему короткое «Я провожу» и направляется вслед за Олей. — Эй, — парень догоняет ее буквально через пару дворов, но она даже не оборачивается. — Эй, ты оглохла что ли? — Я сама в состоянии дойти домой, — сухо отзывается она, продолжая показательно игнорировать его присутствие в принципе. — Ты обиделась или че? Слушай, «скорлупу» кто-то должен воспитывать, и желательно наглядно. — Я знала, что ты не ударишь, — как-то задиристо отвечает Оля. — Да ладно? — улыбается уголком рта парень, мол «ага, расскажи тут». — Если бы хотел – ударил бы еще вчера. Возле комиссионки. Они молчат почти всю дорогу до ее дома, пока ей в голову не приходит вопрос, не дающий покоя со вчерашнего дня. — Можно задать вопрос? Он отвечает не сразу. Сперва она замечает загадочную ухмылку на его губах. — М-м, нет. Несколько секунд они снова молчат, пока она наконец резко не останавливается, привлекая его внимание. — Что? — с улыбкой спрашивает Турбо. — Думала, что я пару минут поломаюсь и спрошу «Так, что за вопрос?» — его улыбка буквально начинает раздражать. Без шуток. — Да пошел ты, — она ускоряет свой шаг, но это не вызывает у него проблем. Он догоняет ее в два счета. Почти опережает. — Слушай, что у тебя за ухом? И она ведется. Ведется на эту глупую уловочку. Останавливается посреди дороги и проводит пальцами за правым ухом. — Да за другим ухом, — она чувствует как его холодные пальцы поправляют ее волосы, касаются левого уха, из-за которого он словно бы «вынимает» жевательную резинку «Turbo». — Очень оригинально, — без какого-либо восторга комментирует его «фокус» Оля, но жвачку все же принимает. Она сразу же раскрывает ее, забрасывает в рот и спешит развернуть вкладыш. — Да ладно, — от неожиданности девушка даже останавливается на месте. — Сорок девятый вкладыш из самой первой коллекции. — Так ты их собираешь типа? — Типа? Ты вообще в курсе, что в самой первой коллекции за восемьдесят пятый год первые пятьдесят вкладышей маркировались буквами турецкого алфавита? — Ты мне это рассказываешь? У меня этих вкладышей хоть жопой жуй. С этой глупой ноты их разговор завязывается сам собой. Хоть периодически Оля и ловит себя на мысли о том, что это странно. Вот так просто болтать с парнем, у которого ты буквально пару дней назад украла деньги. Который буквально вчера был готов порвать тебя за это. Который буквально мог разбить твое лицо всего лишь несколько минут назад. Достаточно странно. — Придешь завтра на сборы? — А можно не приходить? — Можно. Если мать умерла или в ментовку загребли. Какой вариант выбираешь? Она иронично улыбается, решая умолчать о том факте, что ее мать умерла так давно, что она едва может вспомнить ее лицо без фото. — Я приду. Они как раз останавливаются около ее подъезда. — Че, предки дома не ждут? — внезапно спрашивает парень, поднимая голову вверх, чтобы окинуть взглядом темные окна многоэтажки. — Вроде того. Мама с нами не живет, а отец в командировке. — В командировке? — Ага. Он типа геолог. Ладно… я тогда пойду? — Турбо! — откуда-то из-за спины парня внезапно доносится незнакомый женский голос, а уже через несколько минут около них оказывается три девушки, которых Оля видела впервые. Нет, кажется, что одну из них она все же видела раньше. Но где? — Так это и есть твои дела? — одна из девушек (очевидно, возомнившая себя за главную) демонстративно подходит к парню, чтобы поцеловать его в щеку и взять под руку. — На меня времени нет, а на эту… — она смеряет Олю неприятным оценивающим взглядом. — Слушай, разве это не она подрезала у тебя деньги в ДК? — Она уже все отработала, — холодно отрезает Турбо. — Натурой что ли? — решает пошутить одна из девушек, но никто не смеется. — Че вылупилась? Давай вали отсюда нахрен. — Лера, угомонись, окей? — Или что? Подрежет не только сотку, но еще и парня? Это на трассе такому учат или где? Ей бы вмазать, если по-хорошему. Это все, о чем сейчас думает Оля. Об этом, и о том, что всегда любил повторять ее отец. «Виноват не тот, кто провоцирует ссору, а тот, кто первым применяет физическую силу». Виноват не тот, кто провоцирует ссору, а тот, кто первым применяет физическую силу. Виноват не тот, кто провоцирует ссору… Виноват не тот, кто… Она наконец вспоминает ее. Вспоминает ее из того самого вечера в ДК. И как у нее только из головы вылетело то, что в тот вечер она видела Турбо именно с ней? — Ладно, я вижу, вам есть, что обсудить, — она улыбается и направляется к своему подъезду, внезапно останавливаясь у самой двери. Виноват тот, кто первым применяет физическую силу. Но виноват ли тот, кто всего лишь подливает масла в огонь? Ни разу. — Спасибо за подарок, Валера, — она улыбается еще шире и машет ему рукой, прежде чем развернуться и скрыться из виду. На лице его девушки пестрит явное негодование. Это то, чего она хотела добиться изначально. Этого более чем достаточно. Враг повержен без применение физической силы.02:36
Оля просыпается от громкого шума. Трель дверного звонка вперемешку с активными попытками выбить входную дверь кулаками выводит ее из себя. Это должно бы пугать и настораживать одинокую девушку в пустой квартире, да еще и в третьем часу ночи, но только не ее. Она не смотрит в глазок, не спрашивает «Кто там?», потому что она все еще слишком сонная и слишком злая для подобных предосторожностей. Она открывает дверь с такой силой, что если бы та открывалась наружу, то внезапный ночной гость рисковал остаться с разбитым носом. Или уже?.. На лестничной клетке стоит Турбо. Его лицо изувечено почти до неузнаваемости, а испачканные сухой кровью руки придерживают все еще кровоточащий разбитый нос, стекающий темными бардовыми каплями на кафельный пол подъезда. — Впустишь или как? — едва слышно бормочет он, сглатывая слюну вперемешку с кровью. — Заходи. Да, она могла бы съязвить. Например, спросить его о том, почему бы ему не обратиться к своей девушке. Могла бы, но не стала. Вид его слишком дерьмовый, чтобы включать в их ночную программу шутки подобного рода. — Ванная далеко? — Пойдем. Она не просит его снять грязную куртку. Не просит его разуться. Она просто берет его под руку и ведет в уборную в конце коридора. — Не знал, что геологи так «жирно» живут. Твой папаша меня пристроить сможет? — неожиданно спрашивает Турбо, на ходу комментируя излишне дорогую обстановку их квартиры. — Не знала, что у тебя настолько ревнивая девушка, — пытается сменить тему Оля, когда они наконец попадают в уборную. — Это батя, — Турбо склоняется над ванной, которая за считанные секунды окрашивается в красный цвет. — Твой отец? — в ее голосе сквозит искреннее удивление. — Ты так спрашиваешь, словно тебя это удивляет, — как-то криво усмехается он, прежде чем целиком опустить голову под напор холодной воды. — Вообще-то, да. Удивляет. Он умывается и наконец оборачивается на нее через плечо, все еще облокачиваясь локтями о бортики ванной — Тогда добро пожаловать в Казань, детка. Такие у нас здесь развлечения, прикинь? — Я схожу за аптечкой. Она решает просто игнорировать его надменный тон, ссылаясь на то, что сейчас он находился определенно не в том положении, чтобы вести себя сдержано или адекватно. Шум воды в ванной комнате стихает. Она ставит на плиту чайник, после чего возвращается в коридор за аптечкой, когда Турбо наконец показывается в коридоре. — Полотенце где можно взять? — В гостиной посмотри. В комоде. Буквально через пару минут она появляется в проходе гостиной с аптечкой в руках. Турбо стоит напротив открытого шифоньера, внимательно изучая его содержимое. Слишком поздно. — Это не комод, — с какой-то внезапной озлобленностью в голосе произносит она, прежде чем подойти поближе и громко хлопнуть дверцей шкафа прямо у него перед носом. — Геолог, говоришь? Его голос полон ненависти, а взгляд – осуждения. Она ощущает себя в десятки и сотни раз хуже того дня, когда украла у него деньги. Хуже вчерашнего дня, когда он сжимал рукой ее горло. Хуже сегодняшнего утра, когда под его пристальным взглядом было сложно даже дышать. — Нихера себе у геологов форма клевая. С погонами, орденами, — его голос настолько сквозит сарказмом, что даже звучит как-то мерзко. — Кощей «пришил» к нам дочурку мента, вот угар. — Он прокурор, — еле слышно шепчет она, словно бы это уточнение могло хотя бы немного смягчить ее положение. Одним лишь своим взглядом парень заставляет ее вжаться спиной в дурацкий шкаф позади. Несколько жалких миллиметров разделяют их лица, и она почти чувствует его дыхание на своей коже. Чувствует тот самый взгляд, полный ненависти и осуждения, хоть она и старается смотреть сквозь него. Она чувствует собственное сердцебиение в ушах. Такое звонкое и оглушительное. Липкое чувство страха предательски настегает ее. Теперь оно вполне реально. Буквально осязаемо. — Вот почему ты такая смелая, а? Папочка-прокурор, еще бы. Нас всех повяжут по твоей милости при первой же возможности, а тебя отмажут, не так ли? Клевая схема, слушай. Страх сменяется злобой. Озлобленностью. Ненавистью. Теперь она смотрит ему прямо в глаза. Теперь ей не страшно. Теперь она не испытывает ничего, кроме ненависти и отвращения. — Нечего сказать? — он замолкает, но лишь на долю секунды. По выражению его лица она видит, что он не закончил. Что он хочет добавить что-то еще. — Наследница правовой системы, блять, — это как сильная пощечина. Ржавый нож куда-то в спину. Это так больно и мерзко одновременно. Она чувствует себя уродом. Изгоем. Виноватой за то, кем был ее отец. — Пошел вон, — единственное, что она произносит вслух, принимая решение не оправдываться. Турбо молчит. Провоцирует ее своим взглядом, своим осуждением. Но у него ничего не выходит. — На сборах чтобы завтра была. Он со всей силы бьет ладонью о шкаф в нескольких миллиметрах от ее лица, после чего уходит, а через еще несколько секунд входная дверь захлопывается с такой силой, что настенные часы в коридоре со звонким грохотом падают на пол, разлетаясь на мелкие осколки по всей прихожей. ♪ ooes – магия ♪ этот день закончится, когда ты уснешь ты в пустой квартире истекаешь болью на полу в луже слез