ср, 18 января 1989 г.
01:38
Она просыпается спустя пару часов, когда понимает, что засыпать в уличной одежде было не самым комфортным решением. Она просыпается спустя пару часов, когда в наушниках больше не играет музыка, потому что кассета закончилась еще час назад. Она просыпается не из-за этого. Она просыпается из-за назойливого раздражающего звука, который было слышно даже сквозь наушники. Похоже на мокрый снег, бьющийся об окно. Похоже на крупный град. Оля все же потирает пальцами сонные глаза и переводит взгляд на окно. Черный град, падающий снизу вверх, кажется ей абсурдным сном, не поддающимся никаким законам физики, пока она наконец не понимает, что происходит. Она поднимается с кровати и снимает наушники. Звук становится более разборчивым. Это гравий. Десятки мелких камешков бьются об окно ее комнаты один за другим, пока она наконец к нему не подходит. В свете тусклых фонарей около подъезда она замечает Турбо. Турбо, что стоял рядом с небрежной надписью «Прости», выведенной им на скопившемся слое мокрого снега следами своих ног. Даже с пятого этажа она может заметить эту дурацкую улыбку на его лице, когда он наконец замечает ее около окна. Несколько секунд они лишь молча переглядываются, прежде чем парень наконец не складывает свои ладони в молитвенном жесте, словно бы подобным образом умоляя ее спуститься к нему. «Зачем?» Но она все же спускается. Едва слышно она передвигается по квартире, чтобы не разбудить отца. В прихожей она почти бесшумно хватает свою джинсовку и ключи, прежде чем выскользнуть в подъезд. На улице стоит собачий холод. И сколько времени он уже бросал дурацкий гравий в окна ее комнаты, прежде чем она наконец проснулась? Неловкое молчание никуда не исчезает. Оно продолжается даже здесь и сейчас, когда они стоят напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки. Оля наконец переводит взгляд на небрежную надпись, что уже потихоньку припадала новым слоем снега. — Даже не думай. Вслух читать не буду, — сразу же оживает парень. — Зачем ты пришел? — наконец спрашивает она. — За тобой, например. — Еще не все сказал? Или что-то новое придумал? — Да ладно, Рысь, хорош уже, — он пытается коснуться ее плеча, но она тут же делает инстинктивный шаг назад. — Что хорош? Ты проебался. Дважды. Вчера вечером, когда принял меня за крысу. Сегодня днем, когда решил завуалированно назвать меня шлюхой при всех. И это ты мне сейчас будешь говоришь «хорош»? Серьезно? По выражению его лица она понимает, что попала прямо в цель. Турбо был из тех, кто не умел признавать свою вину. Не любил и не умел быть виноватым. И дело здесь было вовсе не в том, что «пацаны не извиняются», а в том, что он в принципе был таким человеком сам по себе. — Разве я спорю? Я проебался. Я признаю это. Я типа… — он как-то невзначай кивает в сторону, на свое «творение». — Но у тебя язык отсохнет, если ты скажешь это вслух, — перебивает его Оля. — Харе уже мной манипулировать. Я тебе не «скорлупа», окей? — Окей, — она пожимает плечами и уже собирается уйти, когда он все же хватает ее за локоть. На этот раз не грубо. На этот раз ей не больно. — Мне холодно. Если у тебя все, то я бы вернулась домой, ладно? — спокойным тоном произносит она, словно бы пытаясь показать ему, что конфликт исчерпан. — У тебя ключи от комиссионки с собой? Она не совсем понимает помысел его вопроса, но все же сует руку в один из карманов, чтобы нащупать в нем заветный дубликат ключей. — Да, а что? — Не хочешь прогуляться? — как-то странно улыбается он. — Ты хочешь пойти туда сейчас?.. — сперва ей даже кажется, что она не совсем верно поняла его намерения. — Мы разве не должны согласовывать подобное с Кощеем? Не думаю, что он будет рад, если узнает, что кто-то выкидывает подобное за его спиной. — А кто сказал, что ему стоит об этом знать? — на этот раз его улыбка выглядит даже зловеще. Что-то в этом есть. И это что-то завораживает ее целиком и полностью. Она соглашается. Уже через полчаса они оказываются около комиссионного магазина, который она совсем скоро будет знать лучше собственной квартиры, так часто они сюда наведываются. — Ты же в курсе, что это статья? Даже две. Взлом с незаконным проникновением на частную территорию и все такое, — между делом говорит Оля, пока Турбо возится с замком на двери заднего выхода. — Какой же это взлом, когда у нас есть ключи? Заветная дверь наконец открывается, и он демонстративно звенит связкой ключей у нее перед лицом. На его лице очередная улыбка. Боже. — Ага. Ключи, полученные путем нарушения еще одной статьи, — с такой же улыбкой отвечает Оля, прежде чем они попадают на склад. — И что ты хотел здесь найти? — Как минимум кассеты. Я же в прошлый раз именно коробку с ними опрокинул, когда нас спалили. Успел взять только парочку. Заберем их все? — с очередной улыбкой спрашивает парень. Через несколько минут он уже скрывается в торговом зале, оставляя ее на складе одну. Она роется в коробках с музыкальными кассетами, когда ее отвлекает внезапная музыка, доносившаяся из соседнего помещения. ♪ Кино – Дальше действовать будем мы ♪ — Издеваешься? Выключи это немедленно. Ситуация в торговом зале приводит ее в ступор. Турбо стоит около винилового проигрывателя с обложкой от шестого альбома группы «Кино», словно бы его совершенно ничего не смущало. — Что, страшно? — он снова улыбается, но на этот раз ей хочется лишь хорошенько ему врезать. Да. Ей страшно. Ей, черт возьми, страшно, что эта дурацкая музыка в любой момент привлечет чье-то внимание. Ей страшно, что они не успеют сбежать. Ей страшно, что их поймают с поличным и уволокут в участок. И все это только из-за того, что ему вздумалось поставить эту дурацкую пластинку. Она ничего не отвечает. На ее языке вертится лишь один вопрос: «Почему не страшно тебе?», но она так и не решается задать его вслух. Они проводят в магазине достаточно времени, чтобы она наконец смогла расслабиться и не нервничать. Он делал все для того, чтобы она наконец смогла расслабиться и не нервничать. Композиции плавно сменяются одна за другой, пока Турбо примеряет на себя головные уборы с полки «Аксессуары», каждый из которых Оля оценивает жестом опущенного вниз большого пальца. Не могла ведь она признать, что абсолютно в каждом из них он выглядел по-своему здорово? Они роются на полках с бижутерией, столовыми приборами, книгами, антиквариатом, пока Оля наконец не оказывается напротив опустевшей полки с электроникой. — Слушай, там на складе три коробки с этим барахлом. Сейчас принесу, может быть, выберешь что-то, — неожиданно произносит парень, явно заметивший ее особый интерес к полке с мелкой техникой. Оля молча кивает ему, после чего отвлекается на полку с игровыми картриджами для «Dendy», когда к магазину неожиданно подъезжает незнакомый автомобиль, яркие фары которого ослепляют ее даже сквозь окна помещения. — Турбо, — она негромко окликает его, заставляя вернуться к ней. — Что? Но он замечает машину моментально. Он узнает эту машину, и сразу же дергает ее за руку вниз, заставляя присесть. — Это «Перваки». Решили нам устроить «с добрым утром», мрази. — Что это значит? — Это значит, что после нашего прошлого визита, они теперь «крышуют» это место. — И что будем делать? — Их четверо, поэтому вариант у нас только один – валить. Надеюсь, что ты не разучилась быстро бегать, — он берет ее за руку и тащит к заднему выходу, где они уже сталкиваются с первым из незваных гостей. В руке незнакомца зловеще поблескивает лезвие складного ножа. Она даже не успевает представить варианты возможных последствий, когда Турбо просто действует. Просто ловко уворачивается от чужого замаха и одним уверенным движением заставляет нападающего воткнуть собственный нож в свою же ногу. — Давай, погнали, — он крепко хватает ее за руку, и они наконец переходят на бег. Это кажется ей каким-то безумием – пытаться укрыться бегством от машины, преследующей тебя по пятам. Но она не спорит. Она просто следует за ним, полагаясь на то, что он знает все эти чертовы закоулки наизусть. Уже через несколько минут они оказываются между тесно поставленными многоэтажкам, мгновенно проскальзывая в узкую щель между двумя из них. В незнакомых дворах Турбо сразу же тянет ее к одному из подъездов, но она тут же упирается, пытаясь его остановить. — В подъезд? Ты шутишь? Это буквально тупик. — Ты можешь мне просто довериться? И она делает это. То, о чем он ее просит. Она просто ему доверяется. Доверяется, позволяя затащить себя в незнакомый подъезд незнакомого дома в незнакомом дворе. Боже. ♪ Где фантом? – Я тебя люблю ♪ Когда они оказываются в подъезде, Турбо все еще не позволяет себе замедляться. Напротив, ей кажется, что он еще сильнее сжал ее ладонь в своей. Кажется, что его шаги лишь ускорились, так быстро они поднимались по лестнице, перешагивая сразу по несколько ступеней. В какой-то момент ей в голову даже приходит мысль о том, что это его подъезд. Что вот-вот они остановятся на одном из этажей, вот-вот окажутся у него дома и будут в безопасности, вот-вот она сможет выдохнуть. Но этого не происходит. Вместо этого им приходится добежать до самого верхнего этажа, откуда они попадают прямиком на крышу жилого дома через незапертую дверь. — Дверь можно запереть только с этой стороны, — сразу же объясняет парень, и подпирает металлическую ручку массивной двери какой-то ржавой трубой, что словно была припрятана здесь именно для подобных случаев. — Хорошо, что они об этом не знают. Он звучит уверенно и спокойно. Он словно бы пытается успокоить ее. Но у него не выходит. У него ни черта не выходит, потому что вся эта ситуация действительно сеет панику и страх где-то глубоко внутри нее. Она пытается отдышаться, но выходит слишком плохо. В легких слишком много холодного воздуха, который так больно давит на диафрагму при каждой попытке сделать нормальный вдох. — Зачем мы вообще туда поперлись? — у нее буквально начинается панический приступ. Самый настоящий панический приступ на фоне миллионов «а что, если…», когда она думает о том, что эта запертая на дурацкую трубу дверь их не спасет. О том, что названные Турбо «Перваки» наверняка видели подъезд, в котором они скрылись. О том, что они уже наверняка были на подходе. О том, что они наверняка знали про то, что эта дурацкая дверь запиралась только снаружи. И о том, что им наверняка хватит сил для того, чтобы просто выбить ее нахрен, потому что их было буквально четверо. — Просто успокойся, окей? Все в порядке, — он пытается коснуться ее руки, но она не позволяет. — Да нихрена не в порядке, окей? Зачем ты включил эту сраную музыку? Зачем мы вообще поперлись в эту сраную комиссионку посреди ночи, да еще и никому об этом не сказали? — Ты можешь наконец просто выдохнуть? Просто успокоиться и… — Не смей говорить мне успокоиться, ясно? — она пытается перекричать его, но ее силы все еще были на исходе после их ночного забега. — Не смей делать вид, что все в порядке. Не смей… Секунда. Две. Она чувствует его горячие губы на своих. Чувствует его теплые ладони на замерзших щеках. Чувствует приятное тепло, заполняющее ее изнутри. От былого холода не осталось и следа. Ей еще никогда в жизни не было так тепло. Она не может пошевелиться. Она не целует его в ответ. Она просто позволяет ему целовать себя. Осознание накатывает с головой. Она наконец упирается руками в его крепкую грудь и отталкивает со всей силы, на которую только была способна, но Турбо лишь совсем слегка пошатывается на месте. — Не мерзко? — неожиданно спрашивает Оля. Он молчит. Молчит, явно не понимая, что она имеет в виду. — Сосаться с наследницей правовой системы, — уточняет девушка. — Рысь, да хорош, — он снова делает пару шагов навстречу, намереваясь коснуться ее, но она тут же отступает в сторону, подняв обе руки в своеобразном предупредительном жесте. — Не трогай меня. — Окей, не буду. Тогда ты наконец успокоишься? Она ничего не отвечает. Просто игнорирует его и тут же направляется к двери. — Не советую, — неожиданно подает голос Турбо. — Они еще наверняка не свалили и караулят где-нибудь во дворе. Хочешь проверить? — он осторожно подходит к краю крыши, чтобы разведать обстановку. В какой-то момент он снимает свою куртку, чтобы постелить ее на краю, после чего присаживается на нее, бесстрашно свесив ноги вниз. — Ты идешь или нет? Она закатывает глаза на его командный тон, но все же молча подходит к нему и занимает место рядом. Турбо молча вынимает из кармана небольшой тубус с шоколадным драже «Радуга» и протягивает ей. Она подставляет свою ладонь, позволяя ему отсыпать ей любимых конфет. — Такая себе вылазка получилась, — наконец отзывается Оля. — Нихрена не прихватили, так еще и чуть не огребли по полной. — Не совсем уж и нихрена, — он снова как-то двусмысленно улыбается, после чего немного отодвигается в сторону, чтобы вынуть что-то из кармана своей куртки. — Выбирай. В его руках две шапки. Бело-голубая шапка с модным козырьком и красно-черная шапка-петушок. Она без раздумий выбирает первую. — А ты ходи в той. Как «чушпан», — она улыбается, забрасывает оставшиеся конфеты в рот, после чего сразу же распускает волосы, собранные в хвост, чтобы примерить новый аксессуар. — Можно задать вопрос? — наконец спрашивает Турбо, надевая свою шапку. — Неа. Ты все еще не позволил задать мне свой вопрос, — припоминает она ему. — Окей. Что за вопрос? — М-м, уже неактуально, — с улыбкой отвечает Оля. — Хорош. Играй по правилам, — он улыбается и слегка пинает ее плечом. — Ладно. Так… откуда ты знаешь мой домашний адрес? — И это весь вопрос? — Отвечай. — Окей. Ничего криминального. Айгуль живет с тобой на одном этаже. Она просто молча смотрит на него несколько секунд, давая понять, что имя Айгуль не говорит ей совершенно ни о чем. Но Турбо молчит. — Кто такая Айгуль? — Это уже второй вопрос, — с улыбкой подмечает он, но все же отвечает. — Девчонка Марата. Она редко зависает на базе, — он вынимает из кармана пачку сигарет. — Теперь моя очередь? — Валяй. — Ты трахалась с Кощеем? — совсем обыденном тоном спрашивает он, словно бы они говорили о погоде или неинтересном фильме. Она ничего не отвечает. Вместо этого резким движением отвешивает ему звонкую затрещину. — Так достаточно понятно? — на повышенных тонах спрашивает Оля. — Не совсем, — он как-то досадно улыбается, потирая щеку, на которую пришелся удар. — Это типа «да» или «нет»? — Это типа «не твое дело». — Окей. Но за мной еще один вопрос. — Если он подразумевает обсуждение моей личной жизни, то я тебя больше не ударю. Просто скину вниз, идет? Турбо улыбается, делая очередную затяжку. — Зачем ты подрезала у меня деньги в ДК? Я думаю об этом с тех пор, когда узнал о твоем отце. Типа… по одной вашей хате понятно, что тебе та сотка нахер не уперлась. Папаша буквально может купить тебе что угодно, нет? — А эмоции? — перебивает она его. — Драйв, адреналин, азарт. Это он тоже мне сможет купить? Он всю жизнь отмазывается от меня своими подарками, даже не понимая, что мне нужно не это. В воздухе повисает неловкое молчание. Молчание, в котором каждый из них осознает то, что они абсолютно из разных миров. Она – из мира, где ей следует только попросить кого-то о своих желаниях. Он – из мира, в котором всего приходится добиваться самому. И далеко не всегда законно. — Почему отец поднимает на тебя руку? — наконец решается прервать молчание Оля. — А когда алкашам нужен был для этого повод? Она молчит. Думает о том, кто бы из них выиграл в битве «худший отец года». Папаша-алкаш, который изо дня в день поднимает на тебя руку? Или папаша-прокурор, который бы никогда не променял свою сраную работу на тебя? — Пахает на заводе. Каждый вечер приходит бухой, а огребают все, кто попадает под руку. Местные традиции, — Турбо как-то криво усмехается, затягиваясь в очередной раз. — А с твоим папашей что не так? Ну, в смысле, с ним же определенно что-то не так, раз ты выбрала «Универсам». Она молчит. Не хочет отвечать на этот вопрос. Не хочет надрываться в пламенных речах об истинной причине ненависти к своему отцу. Она не уверена, что ей следует говорить об этом с ним. Не уверена в том, что он сможет ее понять. Тот, кто еще вчера принял ее за предателя и окрестил «наследницей правовой системы». — Поговорим об этом в другой раз? Я замерзла, — она первой поднимается с места. На этот раз Турбо не спорит. Он поднимается следом, надевает свою куртку, после чего они покидают крышу, из которой уже открывался вид на пробивающийся вдали рассвет оттенков розового цвета. ♪ ooes – зима ♪ показывай рассвет, я готова окунуться и дойти до дома, где все знакомо да, я смогу тебе открыться только завтра, мне еще нужно забыть все