Извращенцы

Ярик иногда задумывается: а, может, люди и правы? Потому что иначе не может объяснить тебе ту физическую до боли тягу к Саше. Саша всегда спокоен, собран - альфа альфой; но при том - холоден, без выебонов чистокровных. Идеальный - чувствует Яр. Сам далёк от такого, ибо слишком назойлив, слишком шумен, слишком активен - везде, видят боги, без смазки пролезет. Метафорически, конечно. Ну, по началу... Некоторые вообще сабгендер не признают. Хах, ну, пусть попробуют - думает Яр. Конечно, с настоящим альфой его не перепутаешь, но поставить на место очередного наглющего охранника клуба - запросто. Любые проекты, инициативы, идеи - везде хотелось быть лидером, первым. Правда сам Баярунас не любил ставить характер в зависимость от пола, но вот клыки и запах всё равно выдавали его с потрохами. Саша - другое дело. Они оба были - ни рыба, ни мясо. Одним словом: странные. И странность эта притягивала сильнее любых стандартов. Работать с Сашей - одно удовольствие, они прекрасно прикрывали слабые стороны друг друга: Сашка ярикову хаотичность и нерасторопность, Ярик сашкину несоциальность и идейную несмелость. Сколько же они разогнали вместе! Как быстро приросли, пришутились, сблизились. И искры в близких глазах после концертов - самые тёплые и родные. Они оба видели их, поэтому после - обнять чуть дольше. Задержать руку на плече, провести чуть выше. Волосы потормошить на макушке, а после - спуститься чуть на затылок и... - Ясь, ты меня вообще слушаешь? Парень вздрагивает. Ну, да, Саша также профессионально умел возвращать его с небес на землю. Хотя комната Казьмина: светлая вся такая, с неоновой подсветкой - походила больше на Рай. И лежать рядом, раскинувшись и залипая, тоже было райски приятно. - Конечно, - Ярик зевает, бодрясь, и повторяет. - "Надо что-то для раскачки придумать". Но что? На одном фансервисе не выедем уже... - Да и пихать его тупо некуда - половина песен и так на этом завязана, - Саша прикусывает ноготь. Наблюдать за губами Казьмина - тоже своеобразная пытка-наслаждение. Как там в мемах? Тяжело смотреть на губы, которые не можешь поцеловать?.. Не можешь... - А что, если!.. - Яр вскакивает с дивана. - Конфликт! - Ты подраться на сцене хочешь? - Саша страдальчески вскидывает брови. - Да нет же, - он за руку тянет Сашку с дивана и ставит почти насильно напротив себя. - Но близко! И улыбается той солнечной улыбкой, которой Казьмин никогда не мог отказать. - У нас же вода будет. Хмыкают в ответ: - Ага, практически пенная вечеринка... - Нет, ну, ту представь: ты меня провоцируешь и получаешь в ответ водой на голову! - На голову нельзя, - Саша обходит взбудораженного Ярика, как бы думая, куда на самом деле деть эту воду. - А вот если... Он слегка подталкивает парня - чтобы отошёл на несколько шагов, но Ярик, честно, готов свалиться к сашкиным ногам - особенно, если что-то дельное придумал. И тот предлагает кое-что: берёт со стола кружку и размашисто аж от плеча показывает, как можно эффектно воду выплеснуть. Только вот забывает, что чашка не особенно-то пустая: остатки сока летят Яру прямо на лицо. - Ах, ты, сволочь! - Баярунас смахивает капли с щеки, матерясь под звонкий аккомпанемент сашкиного смеха. - Господи прости... - Прощаю! - выпаливает Яр больше по привычке и не замечает, как Казьмин оказывается ближе. Слишком близко. Просто берёт его за подбородок. Просто чуть поворачивает к свету и промакивает остатки сока салфеткой (откуда только вытащить успел?). Просто убирает последнюю большим пальцем и зачем-то просто тянет его в рот. Ярик в конце концов не сдерживает лезущего на язык: - Да вы извращенец, Александр. Он привычно хмыкает, но краснеет внезапно и густо - даже в приглушённом свете видно: - Даже не представляешь, какой. *** Да, Яр не представлял. Зато, видимо, что-то знали организаторы из Пенты. - Серьёзно? Администрация кивала на костюмеров, костюмеры друг на друга, гримёры хмыкали, явно что-то зная, но не признаваясь даже под пытками (иначе холодно вежливый взгляд Казьмина и не назовёшь). А тем временем извращение налицо. Ну, не на лицо, конечно, но на спину и грудь Саши. Да, это была портупея. Первым её в руки взял, конечно, Ярик. Сам был в кожзам затянут с ног до головы. До шеи - точнее - красуясь огромным кольцом чокера. На самом деле воротник его даже слегка придушивал, но это вместе с предконцертным мандражом было по-странному приятно. Свежо и рисково - как всё, что они хотели сотворить сегодня на сцене. - Саш, ну, давай... Тебе пойдёт! Казьмин поднимает глаза к Аллаху, а Ярик на секунду виснет, любуясь открывшейся шеей, ходящим вверх-вниз кадыком... Злодейские гримёры уже сделали своё дело, и на лице у Саши красовались витиеватые серебряные линии. Хотелось, честно говоря, подушечками пальцев отследить каждую: по скулам ниже, к губам, чтобы, чуть настойчиво и нетерпеливо толкнуться в рот... - Ладно, - Саша вздыхает и смотрит на ремни в руках Ярика. - Только перестань меня взглядом пожирать. - Для тебя, что угодно, дорогой! - фальшиво взвизгивает Баярунас, а Саша весело качает головой. Отлично, возбуждение за рофлом скрыл - схема, работающая всегда. Однако что-то идёт не так, когда Яр, продев руки Саши в портупею, тянется застегнуть её. Казьмин даже не предпринимает попыток помочь, смотрит только деловито и... выжидающе. Ярик на нервах, дёргает застёжку чуть сильнее, матеря уже себя за криворукость, но... чувствует под своими руками дрожь. Саша шумно выдыхает. Яр, молясь, чтобы на них смотрело как можно меньше человек, позволяет себе провести рукой по его груди. Свободная футболка теперь натянута до предела. Ярик вспоминает про воду, которая безизбежно окажется на Саше в конце концерта, и сглатывает. Это будет красиво. Рука уже по привычке оказывается на шее, заставляя нагнуться. Баярунас тянется к уху Казьмина, фоном только отмечая странную, но возбуждающую податливость, и спрашивает: - Теперь нравится? Напряжение сейчас между ними - хоть режь. Куда уж хуже, показалось Яру, но тут Саша делает совершенно конченную вещь: тянется к его шее и принюхивается. У Ярика сердце заходится, как у последней течной омежки. Сейчас бы оказаться к стене прижатым и вытраханным до звёзд в глазах, но... нетужки. Так просто не будет - не с ним. Оба вздрагивают, когда закрывается дверь - вышли последние члены персонала. Они в гримёрке одни. Смотрят друг на друга шало. Хочется то ли снова отшутиться, то ли... Ярик подцепляет портупею, резким движением, притягивая к себе и, не задумываясь, ведёт языком за ворот - на открытом месте нельзя, чёрт-чёрт, а так хочется на шее, до воя хочется - и оставляет метку. Клыки у него, как и у Сашки - не весть что. Сравнивали однажды, даже метки на руках друг у друга оставляли уже. Ну, по рофлу. Сходили те потом скоро - не было серьёзных гормонов. Но сейчас... - Все будут знать, что ты мой... Ярик не узнаёт свой голос. Как и не узнаёт тонкий скулёж, переходящий почти сразу в рык: - Твою мать, Баярунас, на тебе живого места не останется... Саша поднимает взгляд, а там животное желание. Ярик почти пугается, но вместе с тем это возбуждает до чёртиков. И ощущается п р а в и л ь н о. Их игра, кто кого пере- (перетроллит, перепоёт, переиграет) вышла на новый уровень. И... Оказывается, что извращенцы-то они оба. Яр только выходя на сцену и, ловя взглядом, расстёгнутую таки на груди портупею осознаёт: он оставил метку на альфе. На ебаном альфе. От Александра, сука блять, Казьмина теперь пахнет им - Яриком. Твою-то мать.