Сердечные струны

Джинни в безутешном горе: ребенок умер. Страшный смысл этих слов все еще эхом отдавался в мозгу Тэхёна, когда он, переступив порог комнаты, напряженно всматривался в полог, скрывавший кровать и брата. На семейном кладбище рядом с тремя другими появится новая могила и маленький крест — отметка мимолетности крошечной жизни. Тэ не заметил, как стиснул конверт — бумага захрустела, и этот звук неприятно резанул слух. Он приехал домой всего несколько минут назад, надеясь обрадовать известием, которого все они ждали несколько недель. Но в эти минуты оно оказалось совсем не важным. — Входи, дорогой, — мягко окликнул его Намджун. Тэхён, шагнув в комнату, уловил аромат лимонной вербены, это аромат Джина, остановился, не приближаясь к кровати. — Джинни. Ребенок… Его слова показались какими-то неестественными, словно кто-то другой, а не он, произнес их. Муж Джина поднялся с кресла и подошел к Тэ, нежно обняв его, погладил блестящие золотистые волосы, затем, отстранившись, заглянул в огромные каре-медовые глаза. — Он потерял ребенка вскоре, как ты уехал, Тэ-Тэ. На этот раз все произошло очень быстро — почти без болезненных осложнений, и доктор сказал, что через неделю он полностью оправится. Я бы послал за тобой, но не знал, где ты. Тэ медленно поднял глаза, вглядываясь в каждую черточку лица человека, которого — сколько себя помнил — любил как отца. — Я… я гулял. В парке. Читал. Письмо. Я читал письмо и… Он не смог закончить — слишком много мыслей нахлынуло разом: прикоснувшись к виску, снова взглянул на Джина, ощутив где-то в глубине души укол вины. Его брату следовало уже давно заняться своей семьей — они слишком долго откладывали, и вот теперь ему приходится переживать, ожидая удачного зачатия, а потом терять детей на втором месяце беременности, и так — в четвертый раз. Врачи единодушно сходились во мнении, что единственная возможность родить ребенка в положенный срок — выносить его до третьего месяца, но это так ему и не удавалось. Им предлагали усыновить младенца, но Джин и слышать об этом не хотел, отчаянно желая альфочку или омежку собственной плоти и крови, ребенка, похожего на него или мужа, и это желание пустило такие глубокие корни в его сердце, что его нельзя было вырвать. «Это я виноват, что у них нет детей», — подумал Тэхён. Он закрыл глаза — воспоминания унесли его в прошлое, в тот день, когда он приехала из Нью-Йорка в Сеул напуганным, одиноким пятилетним ребенком, чьи родители погибли от удара молнии в дерево, под которым они расположились на пикник. Он стал свидетелем их смерти, и не проходящий ужас едва не убил его. Нерастраченная любовь Сокджина и Намджуна спасла его. В то время они были молодоженами и могли создать собственную семью, но из-за убежденности, что Тэхён нуждается в безраздельном внимании, они предпочли повременить со своими детьми; без сомнений, им также потребовалась большая часть их сбережений, чтобы обеспечить его. Джин, движимый инстинктом папы, научил Тэ омежьим премудростям, которыми родитель делится с сыном омегой, а Нам — настоящий талант, выдающийся профессор Гарварда — позаботился о том, чтобы Тэ получил академическое образование; благодаря ему он теперь был блестяще образован и умён, как и сам Намджун: в самом деле, по уму и интеллекту Тэ превосходил многих его гарвардских коллег и приобрел немалую известность в мире науки. — Тэхён, — Нам взял его за подбородок. — О каком письме ты говоришь? Он заморгал, потом поднял глаза. — Письмо? — Ты сказал, что читал письмо, гуляя по парку. — А, — он показал ему конверт. — От доктора Мин Юнги. Нам заметно оживился. — Ну, наконец-то. Я знал, что Юнги непременно ответит тебе. Он, конечно же, хочет интервьюировать тебя. Его искренняя вера в его будущее только усилила чувство вины. — Это прекрасная новость, Намджун, — пробормотал он. — Тэ? — Джин протер заспанные глаза и поднял голову с горы подушек. — Иди сюда, дорогой. Нам шепнул несколько слов предостережения на ухо Тэхёну: — Ты прекрасно знаешь, как он будет стараться скрыть от тебя свою скорбь. Пожалуйста, воздержись от обсуждения его потери в данный момент, наоборот, поделись радостными известиями. Не сомневаюсь, он будет ужасно рад услышать их. Тэ подошел к кровати, улыбнулся своей чарующей улыбкой, заглядывая в большие карие глаза брата. Волосы Джина, как мерцающий золотистый веер, рассыпались по горе белых атласных подушек; пальцы Тэ теребили один блестящий локон, и он чувствовал себя так, словно смотрел на свое отражение в зеркале: если бы не шестнадцатилетняя разница в возрасте, они с братом могли казаться близнецами. Младший наклонился и, вдыхая аромат лимонной вербены, прижался в нежном поцелуе к гладкому лбу старшего. — У меня замечательная новость, Джинн-а, — сказал он, пытаясь сохранить спокойный внешний вид. — Доктор Мин Юнги согласился интервьюировать меня на должность его научного ассистента в Бразилии. Искренняя радость отодвинула скорбь Сокджина. — Южная Америка, — произнес он, улыбаясь. — Теперь все твои мечты сбываются. Ты будешь писать мне каждый день.? — Сначала я напишу из Техаса, Джинни, — пояснил Тэхён. — Именно там доктор Мин проведет интервью. Он исчерпал свои исследовательские денежные средства, оставил Бразилию и находится сейчас в техасском городке Темплтон, ожидая дальнейшей финансовой поддержки. Как только получит субсидию, вернется в Бразилию. И если примет меня ассистентом, я поеду с ним. Нам обнял Тэ за плечи. — Ты трудился не покладая рук ради этой возможности. У меня нет сомнений: как только Юнги по беседует с тобой, без колебаний сразу же наймет тебя. Предполагаю, интервью лишь простая формальность, Тэ-Тэ. В конце концов, вы переписываетесь уже почти два года, и он наверняка знает широту твоих интересов и интеллекта. — Вне всяких сомнений, — согласился Джин, протягивая руку к конверту. — Можно, милый? Старший открыл конверт. Он развернула письмо — твердый, овальной формы листок упал на кровать. Все вместе они склонились над фото Мин Юнги:— На девять лет старше Нама, следовательно, ему пятьдесят три, — подумал про себя Тэ… довольно симпатичный.. умный…Надо ехать! И родить… от него …