Предназначение

      С того момента, как завершилась помолвка Юджи, он будто сходит с сума. А может уже сошел? Иная сторона жизни испытывает его терпенье на выносливость. Раньше он решал всё миром и редко прибегал к насилию, теперь же дипломатию сместила ярость и презрение. Как бы он не старался, но этим людям не нужна доброта, не нужна помощь в том плане, в котором мы привыкли её принимать. Его протянутая рука всегда откидывается в сторону, а вслед за этим прилетает череда неутешительных бранных слов, ранящих его душу. Этим людям не нужны друзья, не нужны спасители, кругом одни враги, а хочешь что-то доказать, докажи это силой.              - (Неужели всё бессмысленно?)               Итадори запутался, он не понимает теперь, что такое хорошо, а что плохо, ломая кости другого человека в очередной раз, желающего его убить. Он перестал щадить врагов. Хоть его движения стали очень точными и он старается оборвать жизнь за одни удар или выстрел без мучения для другого, но Итадори забирает эти жизни, как жнец, собирающий урожай из прогнивших душ. Теперь даже у него есть последователи. Верные последователи. Но даже их, хоть кого-то из них, он не может назвать хорошим человеком. Он играет роль перед ними, как в искусном дорогом театре. Научившись различным манипуляциям, игре мимики, движений, слова. У него был хороший учитель и есть до сих пор. Что уже не понимает, не различает. Где маска, а где он сам.              - (Может быть всё-таки есть кто-то?)              Юджи убил Дзёго, единственного, возможно, понимающего его человека. Их взаимоотношения сложно описать. Друзья, враги, соперники, товарищи, да всё одновременно и сразу. Он как тот самый дядя отщепенец, который не часть семьи, но даёт дельные советы, когда это нужно. Они на удивление многим делились друг с другом, читая между строк. А судьба… Судьба же столкнула их лбами. Сукуна собственными руками помог убить его, держа в захвате со словами: - (Давай же! Это сделаешь либо ты, либо я. Как думаешь, чья рука окажется более милосердной?). Напоследок, возрастной мужчина пожелал не жалеть о произошедшем, а от этого становилось только дурнее, хоть юноша и понимал, иначе было никак. Дзёго всё равно сам бы снова поставил его перед выбором. Он хотел сместить Рёмена, а тот его часть. Хуже особенно становилось от упавшей на Итадори ненависти Ханами. Чистейшая добродетель с наихудшими подходами к решениям. Ей не повезло больше. Она слишком поздно осознала, что уничтожила своих. Король использовал её и выкинул, как тряпичную куклу. Не убил, только что бы понаблюдать за её агонией и четными попытками отомстить, чем женщина неудачно воспользовалась, попав в руки корпораций вместе с Дагоном. Они погибли, забрав многих людей корпоратов с собой. И зачем их только туда занесло…              - (Всё тщетно...)              Он любит и ненавидит. Сукуна уделяет ему столько времени, сколько тот только пожелает. Балует по всякому. Показывает невероятные для взора места, кормит и поит шикарной музыкой и едой, знакомит с различной фауной и флорой этого мира. Кто бы мог вообще подумать, что тот идеально умеет передвигаться верхом. Сам же Итадори еле держался на лошади, пока тот учил его, накручивая вокруг круги различными аллюрами. А ночь, которую они провели тогда под звездами в лесу в стеклянном доме. И другие различные запоминающиеся ночи, закаты, рассветы, дни. Никто и мечтать о таком не может. Это сказка. Сказка когда после долгого дня в разлуке, Рёмен кладет свою голову ему на колени, а он обязательно запускает свои пальцы в его красивые волосы и они болтают о всяком или долго молчат в комфортной взаимной тишине понимания. Как читают мысли друг друга. Договаривая один за другим или понимая друг друга уже с полу слова. Идиллия, которую Сукуна всегда топит в крови, наслаждаясь чужими муками и причиняя их при каждой возможности. Юджи разрывается от разрыва шаблона, как эти две непохожие, но совершенно неразрывные друг от друга личности, совмещаются в короле проклятий... Он не может привыкнуть к тому, насколько безжалостным и бесчувственным может быть это прекрасное лицо. Насколько тот упивается чужим отчаяньем и ненавистью, безнадежностью, сверкая безумным потемневшим взглядом гранатовых глаз, убивая людей как можно более жестокими способами. Какие пытки над ними проводит, сдирая кожу, ломая пальцы по одному, выдергивая ногти, зубы, ломая ребра по очереди, до самого мерзкого хруста, после которого Итадори просто не может спать ночами… А их тренировки подобные ожесточенному танцу. Юджи стал в разы сильнее, и в разы более грозным противником, а также более агрессивным. Учения мужчины отличаются от Магической академии, и как бы юноша не хотел, всё равно рано или поздно перенимает повадки ближнего своего.              - (Выхода нет, света нет...)              Жаждущий светлый взор застилает тьма...       Ему нужна помощь…       Особенно сейчас..              Тяжелые ноги сами несут юношу в нужное место, в нужную квартиру. Металлическая дверь открыта и охотно поддаётся его желанию отворить её. Пройдя по коридору вперёд и завернув за угол, тот падает на колени, не в силах совладать с усталостью. Заметивший это Чосо, подбегает к нему, крепко сжимая в объятьях.              - Ю, не держи всё в себе, поделись этой болью со мной.       - Его… Его больше нет… Нет, понимаешь? Нет…       Футболка Чосо пропитывается горячими слезами. Всхлипы не останавливаются, но и не усиливаются.       - Шшшш...- гладит по голове, - Кечизу не хотел бы, что бы мы с тобой убивались по нему. Он бы хотел вновь увидеть твою улыбку, фокусы Эсо и моё ворчание на счет вашей беспечности и не собранности.       - Стольких уже нет… Ханами, Дзёго, Дагона, Когая, теперь и Кечизу… Скольких ещё мы должны потерять? С каждым из них я не был в идеальных отношениях, но... ценил их вклад. Почему одни выступили против, а другим так не повезло? - грудную клетку спирает так, что отдаёт пульсирующей болью в груди, - Два года… Два года моего присутствия здесь потребовалось, что бы забрать жизни пятерых… А сторонних смертей было в разы больше!       Чосо заключает в своих ладонях его возмужавшие плечи и встряхивает парня. На момент останавливая истерику.       - Эй… Не взваливай на себя всё что только можно. Не твоя вина здесь и в половине случаев.       - Но…       - Никаких но! Ты не мог им помочь, так как им это не нужно было. Либо ты… Либо они, выбор был сделан! А Кечизу… мы можем за него отомстить. - отпускает собеседника.       Юджи обомлел.       - Это же… не правильно…       - Забудь… Отпусти и забудь это! Слышишь?! Думали ли те, кто загнал его в угол? Кто медленно его убивал, нанеся столько ножевых ударов?! А после?! А после выкинув тело на помойку…              Фотографии, которые видел Итадори, фотографии над которыми он плакал, ненавидел, крушил и ломал ближайшую мебель, прежде чем прийти сюда. В голове что-то щелкает, а в груди безвозвратно умирает.              - Мы не можем оставить это просто так, Ю…              Когда-то ещё золотисто-медовую светлую радушку заволокло дымкой непроглядной тьмы. Эти глаза больше не сияют светом, не зажигают его в других, они стали мутным стеклом непроглядного чернильного дыма. Его нижнее веко беспокойно дергается, не унимаясь. Живот свело так, будто он отравлен. А внутри растет ненасытное кровавое раздражение, желающее рвать и метать.              - Мы сожжем их… Сожжем дотла… - отвечает маниакально Итадори.       От его загробного леденящего душу голоса, даже старшему стало не по себе.       - Мы так и сделаем. - он оглаживает лицо младшего брата, смотря тому в глаза с тоской. - Прости, Ю. Я не смог не уберечь тебя и даже не смог спасти хотя бы твою душу. Но теперь похоже уже поздно... Мы сгорим вместе, вместе отравимся этим ядом и вместе умрём, когда придёт время. Я продолжу следовать за каждым из вас, пока мы не сгинем окончательно.              Итадори смотрит сквозь него, не слыша. В голове проносится всё то, что он любил когда-то. Воспоминания, эмоции... И теперь эта любовь вызывает отвращение. Он хотел бы не знать, хотел бы не любить, хотел бы не привязываться, только бы не ощущать все эти чувства, эту боль, тоску, разочарование, ненависть к отвернувшимся и предавших его. Голоса мертвых в голове сводят с ума, оглушая. И в момент завершения громогласного консенсуса, наступает тишина. Или же это прозрение?              - (Вместо будет зажжен огонь.)              Вечером этого же дня…              Эсо рад видеть братьев, даже в этот день черной полосы их жизни. Они быстро составляют план, а он остерегается Юджи. Только спокойствие Чосо, не даёт ему усомниться в младшем. Но если сказать по правде, ему впервые не спокойно рядом с ним. Итадори осунулся, стал краток на слова, а его запах феромона ощутимо давила даже на него. Думать о том, что могут испытать на себе не кровные узы, даже представлять не хотелось. Никогда так они не были на его памяти похожи с Сукуной, как сейчас. Даже его большие габариты тела, не давали какой-то отдушины. Если тот захочет, то легко его сделает, это понятно любому хорошо обученном бойцу.              Под выстрелы тяжелого крупнокалиберного оружия, незатейливое здание, замаскированное под завод, быстро вспыхивает, переливаясь разнообразными всполохами огненных ярчайших вспышек. Юджи расстреливает, избивает, допрашивает и лишает людей жизни лишь легким велением остроконечного уже родного ножа в его руке. Его любимый черно-красный костюм, напоминавший ему о друзьях, весь пропитался чужой алой кровью и противно лип в разных местах к телу. Собственная кровь стекала по щеке из рассеченной раны идущей через нос к началу левой брови. До прихода сюда, он не знал, что Кечизу пал от рук корпорации, но узнав в убитых знакомую форму, потерял остатки самообладания. Эсо пытался остановить его избивать и проклинать трупы погибших, из-за чего сам же и попал под горячую руку. Боль прошла, оставив место для необузданной ненависти. Может именно поэтому, даже он не будет и не хочет винить его в происходящем…              Когдо Чосо, отрезанный ранее, наконец добирается до братьев. Он обнаруживает Юджи сидящем на полу. Младший гладит голову Эсо, покоящуюся у него на коленях и напевает знакомый мотив их общей любимой песни.              - Неееет….              Чосо, неверяще, быстро подбегает, падая на колени, и обнимает, приподнимая пока ещё тёплое тело ещё одного покинувшего их брата. Он проклинает корпоратов, а юноша его поддерживает в этом и клянется уничтожить их.              Одним днём позже...              Итадори почти сутки уже находится у могил родных. Всё никак не находя сил уйти. Куда, зачем, в чем смысл? Зачем он вообще живёт? Ответы на эти вопросы стали потеряны.       Он легонько и удручающе смеётся, вспоминая, как Эсо на деле показал ему, что такое настоящий рок и в целом тяжелая музыка, его гроулинг он никогда не забудет. Как Кечизу всего боялся, но рад был попробовать всё что угодно, если понимал, что братья его поддерживают. Жаль только могилы дедушки не навестить. Юджи был бы рад, если они были бы вместе, хотя бы так.              Чаша переполнена…              От лицезрения черных роз на могилах и скитаний в мыслях бытия его отвлекает кулон, который он носит со дня своей свадьбы. Необычный подарок возлюбленного оказался в виде половинки Иня со встроенным микрокомпьютером и чипом. По нему Сукуна всегда смог бы узнать, где находится омега. Но и тут Итадори его удивил, приняв подарок сразу и без споров, из-за чего король обрадовал его дополнительной наградой. Тот тоже носит вторую часть кулона Янь. Рядом друг с другом две половинки образуют единый круг круговорота Инь и Янь в их жизни, благодаря магнитам на гранях. Юджи считал это романтичным, когда Чосо наоборот, переубеждал его, что это очередной контроль. Может и так, соглашался он, но всё равно любил этот подарок и дорожил им, ведь так он и сам всегда знал, где тот находится. И сейчас, послушный механизм предупреждал его о скором гостье.       Они не виделись почти неделю. Сукуна позволяет спокойно быть Итадори, где он захочет, так же и у него самого бывают дела, на которые Рёмен тактично не уговаривает ходить вместе с ним. Он кристально чисто знает, что время для это настанет само. И совсем скоро тот сам будет просится прогуляться с ним.       Спортивная машина с осязаемым звуком останавливается неподалеку. Юджи же ощутимо чувствует, колебания вибраций в воздухе от ревущего мотора. А также с их связью, хорошо чувствует чужое недовольство. Рёмен грозно подходит к нему, хватая длинными пальцами чужой подбородок, покручивая уставшее лицо из стороны в сторону, осматривая. Он давно уже всё знает, но хочет слышать и из первых уст.              - Кто это сделал?              Юноша рассказывает всё неторопливо и осознаёт какой шрам останется у него на лице. Ему ни капли за это не стыдно. Это клеймо, плата за поступок.       Неожиданно Сукуна плавно обнимает его, спрашивая серьёзным заговорщическим голосом.              - Какого это было отпустить все предрассудки?              А ведь действительно, какого это было? Он впервые отпустил всё, совершенно всё. Любые понятия, любые логические связи, любой возможный стыд и страх. Юджи лишь чувствовал огненный прожигающий насквозь азарт своей ненависти, азарт своей мести и жажды крови, которая не утихла, с убийством собственного брата и смертью первого. А лишь, воспылала сильнее.              - Волшебно. - парень хватает руками себя за голову, уводя глаза вниз, будто провинился, не подумав более ёмко, а выдав ответ автоматически.       Рёмен довольно хмыкает, сжимая в объятьях его сильнее.       - Сердце бешено стучит в груди, пытаясь выбить рёбра. Легкие прожигает горячий воздух. Тело сковывает напряжение, но голова всё равно лёгкая, холодная, движения такие же. Прекрасные ощущения, не правда ли?       - Да…       Он пристыжено отстраняется, шокировано смотря на мужчину. Но Сукуна хватает того за руку, притягивая обратно к себе нос к носу, гипнотизируя медовые глаза напротив.       - Поздравляю, тебе официально понравилось убивать. Молодец.       Мужчина специально не даёт тому успеть осознать сказанного и противопоставить что-то против. Нельзя упускать такой момент. Игрушка сломана, пора собрать её заново.       - Я помогу тебе, помогу освоиться. А ещё, я узнал чьих рук это дело. Ты не виноват, виноваты они в обоих случаях. Люди корпорации ненавидящие нас и предавшие тебя. Я уверен, твоя форма их не смутила, не помешала выставить в твою сторону оружие. И я, надеюсь, ты поможешь мне привнести в это дело справедливость. Ты ведь пойдёшь со мной? - отпускает свою пару, протягивая ладонь.       Уверенно, почти загипнотезированно.       - Да.              Чаша опустела…              Юджи вкладывает свою ладонь в чужую. Он не глупый и всё понимает, хоть и не полностью осознаёт себя сейчас. Вот его предназначение, вот его путь, путь пролегающий рядом с ним.       Рёмен уводит того в машину. Их разговор быстро развивается, приобретая разные краски. Впервые, но юноша полностью отдаёт тому свою душу на съедение. Под спокойное движение машины, он рассказывает обо всех переживаниях и чувствах, накопленных здесь. Мужчина же направляет их в нужное русло и наконец, тот признаёт свой родившийся кровожадный голод. Обсуждая их будущую добычу на повестке дня, омега распаляется так в дискуссии, что альфа неумолимо затягивает того в поцелуй на светофоре. А после заводит машину за тёмный никому не интересный угол зданий. Строгий, злой, уверенный, твердый и разделяющий сейчас жажду крови с ним Юджи, слишком прекрасен для Рёмена. Теперь он его жаждет ещё сильнее, чем просто после разлуки.       Омега не заметил, как их страстная процессия перетекла из салона машины, на её капот. Сильное напряжение очень часто приводит к выбросу адреналина в крови и неоднозначным поступкам. И сейчас он этому был рад, ибо благодаря этому его точно сейчас не волнует время, место и что их кто-то может увидеть. Совершенно до лампочки. Длинное, подложенное до, пальто мужчины защищало кожу от холода капота. Одолженный братом черный худи быстро летит на крышу авто вслед за чужим белым свитшотом, пока высвободившийся Юджи кусает альфу за подбородок, спускаясь клыками к кадыку, а после ключицам мужчины. Рёмен, находясь между ног омеги, хватает и царапает его колени сквозь штаны, проминает бедра с внутренней и внешней стороны, в заключении оглаживая упругий зад любовника. Он почти мурлычет, когда Итадори оставляет царапины на его спине, и когда, переборщив с клыками, тот слизывает его кровь с трапеции спинных мышц. Сукуна сначала даёт инициативу, а уже потом забирает её назад. Как только тело до изнеможения под ним елозит и всем видом умоляет его о большем, он доводит Юджи до безумия. Царапая затылок, кусая шею и плечи, обводя горячими ладонями грудные мышцы, спину и прожимая талию, он дразнится массируя широкой ладонью чужое напряженное достоинство.              - Рё, прошу….       И как только омега просит, альфа даёт.              Сукуна снимает остаток одежды с Итадори, безразлично скидывая его в сторону на землю, лицезрея прекрасную картину совсем утекшего парня. Юджи уже не нужна дополнительная растяжка или стимуляция. Мужчина поворачивает того спиной к себе упирая грудью о капот, расстегивает собственные штаны освобождая напряженную плоть и трется головкой о жаждущий вход, пока юноша не начинает раздраженно постукивать кулаком по машине. И только тогда Рёмен наконец-то входит. Дразнить омегу и доводить даже себя до сноса крыши перешло уже в личную извращенную привычку. И им обоим это нравится, некая стабильность в их страсти тоже хорошо. С них хватит и банальной смены локации уже или поз. Но капот это новый опыт, из-за чего мужчина звереет. Слишком хорошо и слишком горячо. Их общий запах душит обоих и Сукуна готов поспорить, что сюда случайно точно никто не сможет зайти, их почувствуют из далека, а там пускай пеняют на себя, если посмеют помешать.       Альфа жестко берёт омегу, не сбавляя скорость, но увеличивая амплитуду и силу толчков. Шлепает того по раскрасневшейся нежной коже юношеского зада. Продавливает спину, что бы Юджи сильнее выгибался и стонал. И Итадори стонет от наслаждения, положив целую александровскую колонну на громкость своего голоса. Слишком много стресса, слишком много накопившихся эмоций, хотелось просто умереть и возродиться вновь, вновь почувствовать удовольствие от жизни, которое ему приносит только он вперемешку с болью. Но и боль может быть, как и утешением, так и наслаждением. Особенно сейчас. Эта агрессивная страсть, безумная любовь, которой они делятся не словами, но прикосновениями друг к другу. Безумие, в котором он утонул вновь.