Зависим

«Его влияние на тебя ослабевает» Слова Аластора отражались эхом в голове Вокса всё утро, пуская корни в его мозг и обрастая скрытыми смыслами, пока Вокс не перестал думать ни о чем другом. Аластор знал больше, чем позволено о его отношениях с Валентино. Эта мысль пронзила его, пока он тихо не зарычал и не дорвался до комнаты Аластора. Ему были нужны ответы. Он постучал в дверь — Аластор, пусти меня. Нет ответа. Он сжал кулаки. Они действительно снова этим занимались? — Ну давай же, Аластор. Я не в настроении для твоих тупых игр. Опять нет ответа. С прищуренными глазами, Вокс переместил свой взгляд на сканер карт под ручкой. Несомененно, это одна из идей Чарли по модернизации отеля. К тому же, грешники бы не смогли взломать другую дверь, если бы там не было скважины. Дополнительный слой безопасности и все такое. Вокс ухмыльнулся. Он провел пальцами по сканеру и пустил заряд тока через него, закоротив его. Замок отключился, и Вокс толкнул дверь. — Вчера, когда ты сказал… — Он прервал себя и осмотрел пустую комнату. Его плечи обвисли. Видимо, Аластор был в другой части отеля, несмотря на его ранение? Или, видимо, боль стала настолько невыносимой, что он ушел в больницу? Вокс фыркнул про себя. Да, точно. Аластор скорее всего прятался где-то в тенях, ухмыляясь, наблюдая за страданиями какого-нибудь бедного, жалкого ублюдка. С этой мыслью он осторожно проверил все стены, пытаясь найти признаки тени Аластора. Когда стало очевидно, что в комнате Вокс был один, он решил, что вопросы могут подождать несколько часов и уже был готов повернуться и уйти, когда его внимание привлекла одна фотография. Аластор положил фоторамку обратно на шкаф. Вокс подошел и взял ее, осторожно изучая фотографию. Его неуклюжая голова-коробка смеялась — по-настоящему смеялась. Его глаза были закрыты и рука, которая не держала бокал с шампанским, лежала на груди, будто он пытался удержаться от того, чтобы не согнуться пополам. Аластор как обычно улыбался, держа в руке шампанское, но выражение его лица было мягким, и он смотрел на Вокса с такой нежностью и приязнью, что- Вокс положил фотографию обратно. В груди заболело. Он совсем не мог вспомнить этот день. У Вокса было такое же фото в Башне Ви — точнее, половина, с того момента, как он разорвал его пополам — но на ней они выглядели более собранными. Профессиональными. Тем не менее, обе фотографии очевидно были сняты в один день — на мероприятии какого-то рода. Видимо, на праздновании. Вокс снова переместил свой взгляд на фото и аккуратно провел пальцами по рамке. Они выглядели… счастливыми. Он со вздохом отвернулся от изображения, и его взгляд зацепился за старомодный фотоаппарат Аластора, аккуратно лежавший на книжной полке. Воксу приходилось тайком «забывать» свои напитки на разных столах в зале, с тех пор, как столько людей их ему покупали. Внимание было лестным и похвала за успехи была тем, от чего он никогда не устанет, но он никогда не мог держать себя в руках под выпивкой, и ему не нужно было, чтобы кто-то узнал об этом здесь. Вокс кружил по залу, пожимая руки знаменитостям шоу-бизнеса и сильнейшим Оверлордам. Даже его предыдущий босс зашел поздравить его, что было приятно. Вечеринка была стильной, и все вели себя подобающе. Они все еще общались перед ужином, и Вокс был в восторге. У него это хорошо получалось — устраивать шоу и улыбаться в нужных местах. Он жил ради подобного, и тот факт, что эта вечеринка была для него, ничего не менял. И все же, когда Вокс бросил взгляд на стеклянную башню, которую арендовал совет директоров, и почувствовал в воздухе знакомую статику, его улыбка стала чуть теплее. — От скромного представителя к основателю собственной сети, — протянул Аластор — разве ты не добился успеха, Подкаст? Вокс ухмыльнулся и принял шампанское, что Аластор предложил ему. — Я бы не сделал это без тебя, старина. — Его улыбка слегка дернулась. — Твое имя тоже должно быть на том баннере. Аластор захихикал, его голос стал мягче. — Сегодня твоя ночь, Вокс. Празднуй. Ты это заслужил. — Они чокнулись бокалами. — Я горжусь тобой. Сердце Вокса дрогнуло. В последнее время оно делало это все чаще и чаще рядом с Аластором, и он наслаждался чувствами — наслаждался мягкой улыбкой Аластора — той, которую тот берег только для него. При жизни деловые партнеры Вокса воспользовались его невинностью и доверием, и он поплатился за это. Он потерял все одним махом. Вокс был молод и наивен и у него не было возможности учиться на своих ошибках, прежде чем он очнулся в Аду. Однако он был прирожденным игроком на телевидении и достаточно амбициозен, чтобы пробиться наверх с самых низов. Аластор мог спокойно им манипулировать — дергать за ниточки, как сделали бы другие Оверлорды, если бы им подвернулась возможность. Он был достаточно хитер, достаточно умен. Но вместо этого, Аластор поддерживал его. Дал ему шанс и развил его амбиции и это пошло на пользу им обоим. Они невероятно хорошо работали вместе и редко наступали друг другу на пятки. Эти двое дополняли друг друга — что в бизнесе, что в дружбе. И Аластор был его другом. Лучшим другом. Они были больше, чем деловыми партнерами спустя столько лет, большим, чем то, как их отношения называла пресса — «удобный союз Оверлордов» и прочая чушь. Для подобной чепухи было слишком много добрых улыбок; слишком много танцев поздно ночью, слишком много разделенных ужинов в доме друг друга, слишком много дразнящих кличек. Чем больше Вокс проводил времени с Аластором, тем больше он тонул в океане доверия и привязанности к Радио-Демону. Он и не хотел сопротивляться этому — Вокс был рад быть утащенным от берега, чтобы его утопили в волнах нежности, если это значит, что Аластор продолжит одаривать его этими тайными улыбками и теплыми словами. Он знал, что доверие Аластора тяжело завоевать. Но Воксу казалось, что Радио-Демон был унесен тем же океаном. Другие демоны назвали бы их сумасшедшими за то, что они так думают — они думали, что у Аластора на месте сердца черная дыра. Они были не правы. У Аластора было сердце — он просто не открывал его, чтобы его не использовали против него. Это был Ад, как-никак. Но Вокс был бы дураком, если бы не заметил, как его мышцы расслабились, когда он зашел в комнату, или как Аластор смотрел на него, когда думал, что Вокс не замечал — тепло и мягко, сверкая от гордости. Они сближались в этом огромном океане, и Вокс не чувствовал необходимости вмешиваться — ускоряться или замедляться. Он должен был наслаждаться поездкой, и, что бы из этого не вышло, он был самым счастливым демоном в аду. — Фото для сетевого магазина? — Прервал писклявый голос, и Вокс с Аластором повернулись, чтобы увидеть демона-крысу, держащего большую, профессиональную камеру. Аластор грациозно отошел от Вокса, но рука Вокса метнулась, чтобы схватить его за запястье. — Ну-ну, Мистер Радио-Демон. Я знаю, что ты боишься камер, но в какой-то момент нужно встретиться со своим страхом лицом к лицу. Это была шутка, которая ходила между ними. Аластор вел радио-станцию, потому что стеснялся камер, и Вокс время от времени звонил ему и пытался убедить принять участие в телешоу. Иногда он даже звонил Аластору во время своего ночного шоу, и Аластор находил новый повод, чтобы не выступать в качестве гостя. Их зрителям и слушателям это нравилось, и это было одной из причин, почему они недавно стали такими популярными. Аластор позволил Воксу притянуть себя и закатил глаза, но не стал сопротивляться, когда Вокс обхватил своей рукой его талию, чтобы тот не вырвался. Вокс был прирожденным шоуменом, так что когда несколько посетителей вечеринки повернулись к ним, он не смог удержаться от небольшого спектакля. — И что же это за красивое лицо, — сказал он зрителям, подмигнув. Было достаточно слухов о нем и Аласторе — почти все из них были о том, как Вокс тратит свое время, дразнясь и флиртуя с бессердечным Радио-Демоном, о том, насколько односторонней была их дружба. Вокс подхватывал эти слухи, потому что это было хорошо для телевидения, а Аластор — потому что ему было нечего доказывать, и он был склонен соглашаться со всем, чего хотел Вокс. Аластор наклонился к его уху, голос почти граничил с шепотом. — Лицо для радио. Вокс остановился, затем подавил смех, после чего повернулся к фотографу. — Это неправда, — пробормотал он с ухмылкой, после чего поднял свой бокал шампанского в кадр. — Мне кажется, ты красивый. Аластор посмотрел на него краем глаза, после чего тоже поднял бокал. — Красивый в чем? Ухмылка Вокса переросла в улыбку. Ему нравилось, когда Аластор вот так дурачился. Это происходило не слишком часто, и когда он это делал — это было только для ушей Вокса. Он послал игривый заряд энергии через бедро Аластора — достаточно слабый, чтобы никто другой его не уловил. Улыбка Аластора стала шире и Вокс, не удержавшись, начал кругом обводить бедро лучшего друга большим пальцем. Аластор немного подвинулся, прижавшись другим бедром к Воксу. — Чертовски захватывающе, — прошептал Вокс, набираясь храбрости из самых глубин своего нутра и надеясь, что он не давил слишком сильно, слишком быстро. Вспышка камеры загорелась один раз, два раза, и фотограф сменил положение. Аластор молчал пару мгновений, и улыбка Вокса слегка потускнела. Он рискнул взглянуть на Аластора, и был удивлен, когда заметил, что другой демон ласково на него смотрел. Сердце Вокса начало биться громче, восхищение разлилось внутри него. Улыбка Аластора была нежной. — У тебя дерьмовые глаза. Вокс моргнул. Затем они оба разразились в смехе и вспышка загорелась еще раз. Вокс почти пролил шампанское на свой костюм, и когда он наконец собрался, Аластор снова смотрел на него тем мягким взглядом — тем, от которого Вокс таял по швам. Под конец ночи, Вокс забрал фотографию, где они сдержанно и профессионально улыбаются в камеру. Он хотел оставить у себя в памяти этот вечер — напоминание о том, как незаметно их с Аластором отношения изменились. Он был удивлен, когда Аластор взял у Вокса фото, сделанное в разгаре приступа смеха, когда Аластор с нежностью смотрел на него. — Не могу никому позволить думать, что у меня есть эмоции, — прокомментировал Аластор, но то, как он посмотрел на Вокса, сказав это, дало понять Теле-Демону, что он лжет. Аластор хотел это фото себе. Вокс забавно покачал головой и задумался, перестанут ли бабочки в его груди порхать. Он протянул Аластору руку, и Радио-Демон хихикнул. — Такой джентельмен. Они ушли с вечеринки вместе. Пошатываясь и спотыкаясь, Вокс сел на кровать, пока его внутренние вентиляторы работали на полную мощность. Он перевел свой экран в режим ожидания, чтобы он перестал глючить, и впился ногтями в ладони так сильно, что остались следы в виде полумесяцев. Грудь Вокса вздымалась, и, втягивая воздух в горящие легкие, он понял, что скоро заплачет. — Дерьмо, — прошептал он в пустой комнате. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — Вокс ударил кулаком по матрасу. Тяжесть давила ему на грудь. Он не мог дышать. Что произошло между ним и Аластором, что разрушило все это? Почему Вокс отказался от всего? Ради Валентино? Вокс почувствовал, как ему стало плохо. Свет вокруг него замигал и он понял, что если не сможет контролировать свои эмоции, в отеле, скорее всего, отключится электричество. Но как он мог контролировать свои эмоции после этого воспоминания? Кто кого предал? И почему? Вокс не хотел переживать любое из этих воспоминаний. Он действительно хотел видеть, как все разрушилось? Видеть, что у него могло бы быть и как могла бы сложиться его загробная жизнь? Вокс на самом деле хотел переживать ощущение того, что все рушится? Он правда хотел смотреть, как он разбивает сердце Аластора? Или же Аластор был тем, кто разбил его сердце? Свет в комнате мигал, как на дискотеке, но Вокса это не волновало. Эти воспоминания должны быть похоронены. Затуманены. Подавлены. Из его горла вырвался всхлип и исказился, поскольку фильтр голоса глючил. Вокс должен сейчас же вернуться к Валентино и умолять его, чтобы попробовать этот яд. Молить его о прощении и позволить демону-мотыльку накачивать его наркотиком, пока не сможет вспомнить все это — пока он не сможет вспомнить, что когда-либо хотел Аластора. Все было бы гораздо проще, чем это. Вокс чувствовал себя слабым. Он чувствовал свою уязвимость и ненавидел это. Презирая себя, он поднялся на ноги и позволил соблазну сладкого токсина Валентино успокоить его измученный разум. Отношения между ним и Валентино работали. Они не были здоровыми, но они работали. Их бизнес процветал благодаря этому. Секс был великолепен. Их успех был единственным, что имело значение, и он знал, как справляться с раздражающими выходками Валентино и его театральностью. Его жизнь в Башне Ви была простой. Вокс взялся за свою грудь и пытался игнорировать якорь внутри нее, тянущий его вниз, ломая все на своем пути, пока ком подкрадывался к его горлу. Свобода не стоила этого. Он набрал номер Валентино на своем мониторе и стал барабанить пальцами по бедру, когда телефон начал звонить. — Бросай трубку, сейчас же. Вокс дернулся в удивлении и сбросил звонок перед тем, как Вал смог ответить. Он повернул свои широкие глаза на пространство рядом с дверью, когда вся комната погрузилась в темноту. — Сядь, — приказал Аластор, дальше проходя в комнату, и Вокс понял, что это уже слишком: видеть Аластора сейчас, зная, кем они были друг для друга, но не имея понятия, как все это разрушилось было слишком было слишком тяжело для нынешнего психического состояния Вокса. Как долго Аластор здесь стоял? Как много из срыва Вокса он видел? Он получил внутренне уведомление — входящий звонок от Валентино, который точно заметил, как Вокс пытался дозвониться до него пару мгновений назад. Лампочки взорвались, и Вокс упал без сознания, когда все его системы дали сбой.