Сын мой и отец Вениамин

      Холодный и дождливый день. Олег нервно стоит и курит за забором детского дома, смотря в сторону какого-то завода. Да, ну и местечко. Все для подрастающего поколения. Шум весь день и ночь? Получите и распишитесь. Выхлопы и отходы в «чистый» Финский залив? С радостью! Хотя, имеет ли это вообще какой-то смысл сейчас? Экология? Природа? Мир? Сейчас, как бы эгоистично это не звучало, важен он сам. Да, парень перегнул палку. Да, ему стыдно, что из-за его зависимости пострадал чужой человек, но вряд ли извинения сейчас помогут. Маша конечно смогла выкарабкаться, но воспитатели бьют тревогу. Вообще, формально, виновата она сама. Нечего было столько в себя наркоты пихать и вообще, он себе это принес! Да уж, оправдание так себе… Что с ним будет, не ясно. Снова в наркодиспансер отправят? А толку? Сами знают, что не поможет. Учет? Он уже и так там. Парня даже к психологу водили, но он молчал три сеанса. Его не напугать, вернее… Он так думал. Но когда Олег увидел возле стен дома машину из которой вышел батюшка, по коже побежали мурашки. Не любил он все эти штуки. Да и считал все религии считал обычными сектами, просто они были официально разрешены. Серьезно. Все его знакомые из школы, у кого были религиозные родители, ходили в побоях и тратились на тоналку, чтобы хоть как-то замазать синяки. Разве такому учит Бог? Хотя, тут уже больше косяк самих людей… Волков никогда не забудет, как год назад его одноклассник вообще неделю «болел гриппом» потому что отказался идти в церковь и получил по голове табуреткой. Скорее всего было сотрясение, но его святые родители даже отказались вести его в больницу… Пока бедный ребёнок на физкультуре в обморок не грохнулся, никто не пошевелился. Да и потом его чудо семейка сказала, что он просто поскользнулся и ударился головой о порог, а напуганный парень лишь подтвердил, дабы избежать новых травм. О том, что произошло, знал только Олег. Почему-то люди ему доверяли, несмотря на образ жизни и репутацию. Даже забавно. Хотя, может не стоит всех под одну гребенку? Сто процентов есть нормальные верующие люди, просто, за свои шестнадцать лет жизни, он их не видел. Да и честно, не горит желанием. Единственное, о чем он правда мечтает это — выпуститься из детского дома. Получить квартиру, продать ее и открыть свой бар или тату салон. Если конечно его не повяжут на наркоте или он ещё что-то не натворит…       — Я думала ты сбежал, — раздался ласковый голос одной из воспитательниц. Она была лет на шесть старше Волкова и устроилась работать сюда несколько месяцев назад. Кажется, Маргарита Семеновна была единственным лучиком света в этом месте. Возможно, если бы она появилась немного раньше, то судьба Олега сложилась бы иначе, но есть ли смысл гадать о том, чего не произойдёт?       — Они выкусили, что я дорожу тобой, — шепчет тихо парень, бросая сигарету на землю и наступая на нее, чтобы затушить. — Слышал как на тебя из-за этой ситуации, но ведь ты же не виновата. Это несправедливо… — прошептал он, смотря в землю.       — Ты же совсем не тот, кем хочешь казаться, — она коснулась его щеки. Парень поднял голову и заглянул в голубые глаза. Олег замер. Эта девушка его первая любовь. Он поклялся себе, что когда выйдет из этой секты, женится на ней. Сделает ее счастливой. Насколько он знает, Марго живет с мужем тираном, который ее постоянно избивает. К слову, он батюшка в местном храме. Иронично, не правда ли? Поэтому девушка и устроилась сюда. Работает три через один, по четырнадцать часов и все для того, чтобы меньше находиться дома и видится с ним. Скорее всего эта парочка и поставила точку в вопросе о вере в его сознание… Он спасет ее. Обязательно спасет и заберёт из этого ада.       — Оборотни в погонах не помогли и они решили магов натравить? — нервно посмеялся Волков, а у девушки пропала улыбка с лица.       — Это аналог нашего детского дома, но… Лучше. Олеж, там тебе помогут, — хрипит она. — Мне помогли, — парень уже с волнением посмотрел на воспитательницу. Неужели она самолично отправить его в эту секту? Он сделал шаг назад и из здания вышел батюшка вместе с директрисой и рыжим парнем. На вид он был очень бледный и уставший. Это уже начинало пугать. Волков словно в чертовом фильме ужасов. Он вдруг рванул прямо к дороге, прямо под машину. Уже думал, что все закончится, как вдруг, услышал громкое бибиканье и увидел, что машина остановилась прямо перед ним. Сердце стучало как бешеное. В ушах был писк. Он нервно сглотнул. Директриса уже выскочила на дорогу и начала извиниться, параллельно хватая парня и утаскивая на обочину.        — Я же говорила в нем лукавый! — завопила она чуть ли не швыряя Олега в сторону батюшки. Волков кое-как смог удержать равновесия и не упасть на него. Первое, что он сделал — повернулся на плачущую Марго. Сердце сжалось. Он хотел сделать шаг в ее сторону, но та отрицательно мотнула головой и пошла к детскому дому. Единственное, что он смог сделать, это виноватым взглядом проводить ее. Он ее заберет.       — В нем нет лукавого, — шепчет Сережа, не отрывая голубых глаз. Такие же пустые как у Марго… Жутко. Волков повернулся к ним и скрестил руки на груди.        — Я вообще сатанист! — зло, произнес он, пытаясь хоть как-то огородиться от них всех. Батюшка молча нахмурил брови, а Разумовский бесцеремонно взял парня за руку.       — Врешь же. Вера в тебе есть, но ты ее давишь, — парень резко вырвал свою руку и уже хотел замахнуться на этого наглого и рыжего святошу, как вдруг заговорил и сам священнослужитель.       — Иди в машину, — сказал строгий голос. — Или хочешь, чтобы туда тебя затолкали?       — Святоша, блядский, — зло буркнул Олег, идя к машине. Он не подчинится этому дерьму. Никогда. Скорее умрет, но пока, видимо, лучше играть по их правилам. Ему нужно поднабраться сил, да и время нужно, чтобы эту ситуацию замяли. Волков уверен, что они сами его выгонят и вернут в детский дом, хотя, почему-то «волчье чутье» говорило об обратном…       Сережа же посмотрел на батюшку. Тот кивнул ему в сторону машины и парень покорно пошел туда. Вообще, он еще никогда не общался с кем-то кто был его возраста. Такие в их храм не вхожи. Да и вообще, они находились далеко от людей, поэтому посетителей там почти не было. Единственный человек, с кем он когда-то общался как друг, была Маргарита. Она, так же как и он, выросла в этой церкви. Была дочкой одной из монашек, которая умерла во время родов. В восемнадцать лет ее выдали замуж за священника из другой церкви. Она была так рада, что сможет уехать, правда Разумовский грустил. В свои десять лет он остался совершенно одиноким, по крайней мере он так думал. Но, нет. С ним всегда был Бог.       — Ты знал, что матами раньше ругали языческих богов? — садясь в машину, произнес рыжий. Олег молчал. В голове было еще штук десять нецензурных слов, но где-то внутри он понимал, что сам виноват в этой ситуации. — Знаешь, я понимаю почему ты отрекся от веры, — вдруг после двухминутной тишины, произнес Сережа.       Волков поднял удивленно брови и даже улыбнулся. Что этот блаженный вообще может знать о нем?! Сидит, молитвы свои читает. Верит в всемогущего дядьку и бед не знает! Наверняка, он даже не представляет какого это, когда тебя избивали воспитатели до полусмерти. Когда морили голодом! Когда приезжали люди и думали, достаточно ли он хорош для них. Ответ всегда один. Нет! Недостаточно! Глаза заблестели, хотелось плакать, но он не мог. Показать слезы, значит доказать другим, что ты слабый. Олег со злостью вцепился ногтями себе в кисть, чтобы хоть как-то сдержать себя.       — А я понимаю почему ты так на девку похож! — крикнул он, отворачиваясь к окну. — Батюшек своих ублажаешь, нравится стонать под ними? — зло рыкнул он. Сережа на секунду завис и закусил губу. Он не кричал. Не накинулся. Просто отвернулся и скрестил руки на груди. Где-то внутри появилось ужасное чувство грусти. Он выдохнул. Олег не специально и он прекрасно это понимает…        — Тебе помогут. Правда, — прошептал он, как вдруг дверь открылась и на передние сидение сел батюшка. Рядом с собой он положил сумку и папку с документами. Стоп. Его усыновили?! Внутри появилась какая-то тревога. Он думал, что едет в какую-то исправительную школу, но никак не мог подумать, что его заберут насовсем… По коже пробежали мурашки, когда завели автомобиль. Блять. Единственное слово, которое вырисовывалось у него в голове. А вдруг его заразят всей этой мутью? Хотя, Олег же не внушаем… Верно? К горлу подступила паника. Он прикрыл глаза. Нужно поспать, но тревожные мысли не давали покоя. Кто эти люди? Почему они решили его «спасти»? Причастна ли к этому Марго? Столько вопросов и не одного ответа. Спустя полчаса, он все же уснул и когда Разумовский услышал тихое посапывание, он все же осмелился сказать:       — Я не уверен, что это он, — робко произносит парень. Батюшка молчит. — Правда. Ангелы замолчали.        — Значит мы на верном пути, сын мой, — спокойно произнес Рубинштейн.       — Он не похож на вселенское зло. Я не чувствую в его душе…       — Ты веришь Богу или своим чувствам?! — крикнул он и парень резко дернулся, а потом замолчал. — Это был вопрос.       — Богу, — хрипит он, касаясь бока. До сих пор синяк не заживает. А вообще, все так странно. Во сне он был другой. Добрее. Вот только отец Вениамин сказал, что этот человек из сна настоящее зло и его нужно найти и спасти его. Только ангелы молчат. Всегда молчат в его присутствие. Разумовский много раз говорил об этом, но ответ всегда один. Это нормально. Они уважают священника, поэтому не говорят. Хотя, это даже словами не назвать. Писком. Который становится все громче и громче. За шестнадцать лет он так и не научился расшифровывать его.       — Тогда не впускай сомнений в свое сердце, сын мой, — спокойно сказал он, выезжая из города. Дорога будет долгая, а в голове снова тихий писк. Что они хотят сказать? Предупредить? Он закрыл глаза. Когда они приехали в город, ангельский голос был настолько громкий, что Сережа сознание возле кабинета директрисы потерял и лучше стало лишь тогда, когда он подошел к Олегу. Совпадение? Или знак? Разумовский совсем запутался… В любом случае это неважно. Они приехали помочь этой заблудшей душе и изгнать тьму из его сердца, но вот только во сне он не был злым. Как же все сложно…       Ехать еще часа четыре, а вечером идти на молитву, а потом еще нужно на огород. Он живет и питаются лишь на пожертвования старушек из ближайшей деревни и на то, что сам вырастит. Вернее, вырастет Сережа. Вся уборка храма, территории вокруг и забота о припасах целиком на нем и если он будет плохо работать, то будет голодать…       Олег же всю поездку мычал и дергался. Ему никогда не снились сны, но почему-то сейчас он видел перед собой человека в белом. У него был закрыт рот, а крылья связаны за спиной. Он что-то пытался сказать, но не мог. Волков же не шевелился. Его руки и ноги обволакивала железная цепь. Что происходит? Он попытался сделать шаг, но почувствовал резкую боль во всем теле, словно его пронзили тысяча иголок.       — Что происходит? — крикнул он, как вдруг его просто начали оттаскивать от существа. Волков начал кричать, как вдруг проснулся. Он лежал на твердой и неудобной кровати, накрытый какой-то тряпкой. Комната была очень холодная, а напротив него была еще одна кровать. Олег осмотрелся по сторонам. Никого. Кажется, он свихнется в этом монастыре ли как эта ерунда называется? Парень поднялся на ноги и сделал пару шагов к окну. Курить хотелось. Он пошелестел в карманах спортивок. Пусто. Суки. Вынули. Выдохнув, он поежился от холода. Тут такие дырки в деревянных окнах, что не только мухи пролетят, но и слоны пролезут. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, он взял свое покрывало и повесил его как штору. Хотя бы ветер задувать не будет. Выдохнув, он повернулся в сторону кровати. На полу стояла сумка с вещами. Сил разбирать их не было, поэтому он тупо взял и забросил ее в шкаф. Где этот рыжий? Надо бы было извиниться. Просто он попал под горячую руку… Олег иногда сам бесился из-за своей «горячей крови» или как говорили воспитатели: «Нрава истерички». Он был очень эмоциональный. Последний год он в себе это старался давить, но иногда все вырывалось наружу. Выдохнув, он осторожно открыл дверь. Это была улица. Он осмотрел помещение, в котором они живут. Если описать его максимально правдиво, то она реально сделано из говна и палок. Других слов он подобрать не смог. Ну реально же! Какая-то глина, доски. Солома на крыше… Он скрестил руки на груди и поежился от холода. Вокруг лишь лес и храм. Замечательно… Даже не сбежать. Он неуверенно начал разглядывать территорию. Олега явно из Питера вывезли, но куда? Может он вообще в другой части России? Сколько он вообще спал? Вдруг парень резко ударил себя по шее. Комары. Он в аду. Выдохнув, он повернулся в сторону храма. Там в церковном платье или как они это называют, шел в его сторону тот самый рыжий парень. Немного уставший. Увидев, что его сосед проснулся, Сережа улыбнулся и даже ускорил шаг Он очень рад, что рядом с ним человек. Не прихожанин, не отец Вениамин, а просто человек…       — Ты как? — ставя ведро с водой на землю, произнес Разумовский. Тот непонимающе на него посмотрел. — Батюшка не разрешает мыться у него в доме, поэтому приходится таскать с реки воду. Она холодная, но я сейчас костром подогрею и можно будет обмыться.       — Пиздец, — нервно улыбаясь, шепчет Олег, а потом смотрит в лес. Может, пускай его волки съедят?       — Ну зачем ты сквернословишь? — как-то грустно произнес он. — Я же как лучше хочу, — шепчет тихо он.        — Прости , это я не на тебя, а на ситуацию, — шепчет тихо он, смотря на воду. — Давай помогу? — раз он попал сюда, то нужно как-то учиться жить с соседями что ли. Хотя Волков тут не задержится. Сбежит при первой возможности. — Где газ или чайник?       Сережа усмехнулся и кивнул в сторону кучи бревен и места, где стояли прутья. Ну, нет… Он кивнул и положил несколько в кучу пепла и как же Олег обрадовался, когда сосед достал спички.       — Смотри, сегодня можешь отдыхать, а завтра в шесть утра на молитву, — спокойно произнес он, ставя на эти штыки палку с ведром. — Из еды только картошка варенная. Ее мало осталось. Тот год неурожайным был, растягиваю как могу, но добрая женщина притащила мне мешок. Батюшка хотел себе забрать, но она настояла на том, что бы его мне отдали.       — Погоди. А что он ест? — Олег чувствовал подвох и очень сильный. Сережа же выставил руки к костру и начал греться. Уже смеркалось.       — Все что Бог подаст. Он даже иногда мясом угощает. Вернее, остатками. Говорит, что воистину верующей и чистой душе, большего не нужно.       Олег молча матерится. Ясно. Священник вырастил терпилу, который все за него делает, а тот только пирует. Даже жалко этого рыжего. Волков уселся рядом и, улыбаясь, толкал его плечом.        — Прост, что сказал в машине кое-что мерзкое, — шепчет он, а Сережа осторожно снимает старую и потрепанную куртку, а потом накидывает ее на Волкова. — Значит, мир?       — Чтобы был мир, нужна война, а ее никто не объявлял, — улыбаясь, произнес юный монах. Его рыжие волосы так сочетались с огнем, что парень себя поймал на мысли, что хочет вечно смотреть на это… Нет, один он не уйдет. Он либо заберет этого рыжего со стокгольмским синдромом, либо вправит ему мозги…