Сын мой и отец Вениамин

      — Поднимайся работать, — сказал Серёжа, зевая и толкая Олега в плечо. В их каморке все ещё было темно, ведь на дворе было часа четыре утра. Ночь уже потихоньку передавала свои владения дню, а небо начинало приобретать краски. Парень снова слегка толкнул соседа по комнате. Полусонный Волков, сначала, не понял кто его будит. Он даже в детском доме настолько рано не вставал. Кое-как разодрав глаза, он смог понять кто же нарушает его сладкий сон. Рыжий. Естественно. Волков лишь хмыкнул и отвернулся к стене. Нет. Он поспит ещё пару часов. Это издевательство какое-то, солнце ещё даже не взошло, а его будят… Даже самые злые воспитатели давали ему шанс поспать до обеда в выходные, так что пускай он, и его православный сектант отец Вениамин, идут нахрен. — Олег, пожалуйста, если мы опоздаем на молитву, плохо будет всем, — сказал парень, отходя от кровати и завязывай волосы в хвост. Сережу очень бесили длинные волосы, но подстричься не было возможности. Только самому себе ножом отрезать длину. Выглядело это всегда северно… Поэтому он срезал излишки, чтобы их хотя бы можно было завязать и не мучаться, при этом не выглядеть как прокаженный с лишаём.       — Да я даже молитв не знаю, — измучено произносит он, но поворачивается. — Скажи ему что я атеист и решил остаться тут или я серьёзно, прямо при бабка буду сатану призывать на латыни, — шепчет он сонным голосом.       Разумовский нервно закусил губу. Он хорошо помнит, что происходит при непослушание, поэтому всегда ходил по струнке. Без часов просыпался ровно в четыре, убирался и умывался, а потом шёл в храм. Сам же отец Вениамин приходил позже и почти не молился. Занимался прихожанами, коих было очень и очень мало.       — Я скажу, что тебе плохо, — шепчет наконец-то Серёжа, смотря на парня. — Пожалуйста, приготовь поесть, я вернусь только к обеду. Сегодня воскресенье, очень тяжёлый день.       Идя к двери, произнес Разумовский. Ох и наберётся он проблем с этим… Да и ангелы молчат. Самое ужасное, что он их слышит, но не понимает, при этом парень знает, что они есть. Они не раз помогали. Во время того, как отец Вениамин поднимал руку, они присылали горожан в церковь, да, такие моменты были редко и в основном ему все же прилетало.       Сережу снова преследовали головные боли. Очень хотелось спать. Состояние было ужасным. Он, кажется, приболел, но вот только это не имеет никакого значения. Парню даже таблетки не были положены. Вениамин всегда говорил, что если Разумовский и нужен Богу, то тот его убережёт. Вся надежда была на добрых старушек, которые могли дать что-нибудь из обезболивающего и жаропонижающего. Правда, иногда они передавали священнику и тогда до парня все это редко доходило…        Он уже привычно подошел к дверям старой и полуразрушенной церкви. В голове снова пронзительный писк. Он ненавидел из-за этого бывать внутри, ибо зачастую ангелы говорили с ним там. Разумовский устало потер виски и услышал как чей-то нос упирается ему в ногу. Мухтар. Его год назад подбросили сюда, как и самого Сережу. Отец Вениамин хотел вывести его куда-нибудь, но щенок не дался. Руку прокусил. С того самого дня, они с псом делают вид, что друг друга не существует, а если и натыкаются на другова, то делают вид, что его нет.       — Малыш, я забыл тебе хлеба взять, — улыбаясь и усаживаясь на одно колено, чтобы было удобнее гладить пса, произносит Сережа. Собаке, кажется, совсем все-равно, она просто хочет ласки, которую не может получить от других людей. — Я бы запустил тебя в церковь, но у меня будут проблемы. — парень поднялся из-под подрясника массивный ключ, а потом открыл дверь. Церквушка была маленькая, еще и деревянная. Говорят, что в нее три раза до появление Разумовского, попадала молния. Словно сам всевышний разгневался на это место. Парень уже по привычке зажег факелы и сел перед большой иконой на колени.       Господи Иисусе Христе, Сын Божий, по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех святых, помилуй нас. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.       Он осторожно поднял голову на икону… Снова писк. Сощурив глаза, он продолжил молиться.        Молю тебя, ангел хранитель мой добрый, кто облагодетельствовал меня от отца Вениамина, светом своим осенил меня, защитил от напасти всевозможной. И ни зверь лютый, ни ворог меня не повержен. И ни стихия, ни лихой человек меня не погубит забери меня. И ничто благодаря твоим стараниям не причинит мне зла. я понял что не прав Под святым твОим покровительствоМ, пОд защитой твоей я пребываю, любовь Господа нашего получаю И молю. Так обереги же родных моих Олега, коих возлюбил я, как Иисус велел, убереги от всего, от чего меня защитил. Пусть ни лютый зверь, ни ворог, ни стихия, никакой лихой человек не причинит им зла. О сем молю тебя, ангеле святый, воитель Христов. И буде на все воля Божия.

***

      Тихий, пронзительный писк в темноте. Олег пытается понять, где он, но из-за кромешного мрака, не может. Парень делает шаг навстречу писку, как вдруг резко перемещается в старый дом. На улице ливень. Под навесом сидит женщина и держится за живот. Рядом никого. Он тут же пытается окликнуть ее, но она не слышит. Просто плачет. Волков подошел ближе. Она словно его не видит. Рыжие волосы все еще были немного влажные, а платье грязное.       — Я не просила это дитя, — повторяла она раз за разом, словно в бреду. Парень присел на корточки и попытался дотронуться, но рука прошла сквозь Она резко подняла черные глаза. — Ты как и он, один из них!        Олег резко подскочил. Он тяжело дышал. Первое время он даже не мог понять, что произошло и почему так страшно. Картинка словно сама захотелось стереться из его подсознания или кто-то ее стирал намеренно… Немного придя в себя он тряхнул головой. Просто кошмар. Такое бывает, особенно с ним. Когда он попал в детский дом, ночи проходили также. Только вот незадача, он слишком надоедал воспитателям своими криками, поэтому иногда отхватывал и за плохие сны. Потом это прошло. Все прошло. Он просто закрывал глаза и открывал их утром. Скорее всего это организм постарался. Эх, если бы Волков тогда знал, что он не виноват, что переживать, плакать в такой ситуации это — нормально…       — Тут даже часов нет, — прошептал он, смотря в сторону окна. Примерно обед. Черт, Сережа же попросил еды приготовить! Волков вскочил и как угорелый начал искать в доме хоть что-то из чего можно было быстро сварганить перекус для рыжего, а к вечеру, парень бы виновато нормальный обед ему намутил… С Божьей помощью он обнаружил пакет картошки быстро начал ее чистить. Может успеет до чужого прихода? Было безумно стыдно, ведь сосед его реально вошел в положение. Поспать даже дал, при этом понимал, что может и по шапке получить от своего. Отца, хотя скорее всего это некая метафора. Родственной связи между ними нет. Интересно, какие между ними отношения? Хотя, даже дураку видно, что не лучшие… Ладно, Олег уже придумал, как забрать рыжего. Сюда по любому ходят какие-то милые бабушки или тетки. Надавить на жалость и вуаля, у них есть немного денег. Дальше они выходят через лес в деревню, садятся на автобус и едут до старого дома Волкова. Он уже не пригоден для жизни, но на первые дни. Дальше, Волков наворует параллейно будет подрабатывать и они съедут на квартиру. Единственное, что может пойти не так — рыжий не согласится. Хотя, его дело. Если он так и хочет всю свою жизнь прожить в этой дыре, быть удобным для этого священника, то пускай… Его право. Хотя, лучше бы поехал, не нравится этот самовлюбленный, напыщенный ин… Священник, ему. Какую-то не очень добрую ауру он излучает.       Выйдя во двор, он огляделся. Вдали стояла полуразрушенная церквушка, а за ней лес. С другой стороны лишь поля и горы… Горы? Волков еще минуту смотрел в сторону махин. Они явно не в Питере… Глубокий вдох. План придется немного доработать. И как он не увидел их вчера? Ладно, не так важно. Он достал из кармана зажигалку и осторожно зажег бревна, которые Сережа оставил для него с утра. Попутно вешая кастрюлю с картошкой на штык.       — Надеюсь, что успею, — прошептал он сам себе и сел напротив костра, протягивая руки вперед. Их как-то летом вывозили на речку, наверное это самое приятное воспоминание из детского дома. Там тоже были посиделки у огня, только длились недолго, но даже за этот несчастный час, они умудрились рассказать страшную историю и подпалить палатку. К слову, поэтому их и не возили больше на природу.        В голове снова появился протяжный писк. Олег тряхнул головой, но это не могло. Скорее всего, он просто медленно сходит с ума в этой глуши и скоро он окончательно свихнется. Встав и отряхнувшись, он увидел Сережу. Шел он медленно, с опущенной вниз головой, немного шатался. Осознание пришло моментально и Волков тут же рванул к нему. Разумовский даже не успел опомниться, как его схватили за плечи и начали трясти.        -Что он с тобой сделал? — произнес парень, когда рыжий поднял на него взгляд. Глаза блестят, но не плачут. На лице нет повреждений, значит бил в другие места. Урод. Прошаренный. Видимо не в первый раз такая ситуация…        — Я упал, — первое, что пришло ему в голову, но новый друг сразу раскусил вранье.        — Я тоже так падал, когда приезжала комиссия и нянечками нужно было мои синяки объяснять, — шепчет он, осторожно заводя его в дом и усаживая на кровать. — Давай я обработаю?       — Олег, угомонись уже, — процедил сквозь зубы рыжий, но когда Волков осторожно взял его за руку, что-то внутри заставило открыться. Словно, они знакомы тысячу лет и просто не могут иметь друг от друга секретов. — Ребра болят, — хрипит он, осторожно расстегивая пуговицы подрясника и снимая пояс, оставаясь при этом в трусах и порванной футболке.       — Тебе бы переодеться, — Олег был удивлен. Столько шрамов и ожогов скрывало это тело…       — Не в чего. Только куртка, сапоги и другой подрясник, — произнес он, а Волч от злости стиснул зубы… А убийство священника это такой у и сильный грех? Словно прочитав в чужих глазах ярость, он выдохнул и положил руку на чужое плечо. — На все воля божья, если он так поступает, значит так нужно.        — Это лишь значит, что он мудак, Сереж, — почему ему так страшно за этого парнишку? Они знакомы всего ничего, но при этом, кажется, что вечность…        Олег молча поднялся и пошел к своему рюкзаку, в котором лежали спортивки и футболка, не раздумывая, он взял вещи и вручил Разумовскому, тот сразу отрицательно замотал головой.        — Это подарок, — прошептал Волков. — Ради меня, — он чуть улыбнулся, а рыжий, закусив губу, кивнул. Кажется, это начало замечательной истории дружбылюбви. Вот только Бога рядом с ними нет… Как и ангелов, которые е смогут их защитить от того, что кто рядом…