***
А первые касания? Тогда Чайльд снова переусердствовал в геноциде хилличурлов, неосмотрительно позволил себя задеть. Колотая рана на голени неприятно ныла, но ничего критичного. Он еще живой, а значит все заживет, все исправится. Время поджимало, а опоздать даже на миллисекунду не позволило бы сердце. Он с трудом, но запрыгнул на крышу. Открывшийся вид заставил поражено распахнуть глаза. Он еще ни разу не видел Ли Юэ столь прекрасным. Уходившее за горизонт солнце украсило город яркими цветами. В гавани Ли Юэ жизнь всегда била ключом. Отовсюду были слышны крики торговцев, зазывающих прикупить их товар. Важные гости, прибывшие издалека, с любопытством осматривали все вокруг, пока их сопровождающие скакали рядом. Маленькие дети бежали наперегонки, лишь бы не потерять из виду красивого воздушного змея, парящего в небесах, пока их семьи смеялись и сплетничали. Этот город был удивительным. Слушая рассказы о владениях Гео Архонта перед поездкой, Тарталья всегда думал, что не впишется в их ритм. Все твердили — жить невозможно: люди носятся как сумасшедшие, скрытные и лживые, всё дорогое. Но, приехав сюда сам, увидев здешние обычаи своими глазами, он понял, как другие были не правы. И первым же вечером, сидя во время нудного совещания, он неожиданно для себя подумал: «Поскорее бы вернуться домой». И под домом он имел в виду совершенно не холодные покои Заполярного дворца, не теплую кровать в отчем доме, а светлые комнаты с видом на бушующее море в порту Ли Юэ. Но почему так? Он же только приехал. А это просто очередное спальное место. Но на душе так тепло, так правиль- Черт. Стопа соскользнула с черепицы. Он слишком задумался. Ну, он отчаянно верил, что хотя бы полет предстоял недолгий… Вместо боли от приземления его встретили сильные руки. Они крепко прижали к чужому телу. Янтарные глаза с легким любопытством прищурились, глядя на свалившийся с небес дар. — Чайльд, — усмешка, — куда спешим? Тарталья почувствовал нарастающий жар от пылающих щек. Чужая твердая грудь ощущалась под ладонями. То, с какой легкостью его поймали, с какой уверенностью удерживали, будоражило. В голове возникали неправильные мысли. — Чайльд? Молчание в его положении было непростительным. Но он никак не мог собраться с мыслями, а тело ощущалось словно ватное. — Чжун Ли… Нужно было сказать ему, чтобы отпустил. Вернул на землю. Нельзя. Ему нельзя. Он ведь на задании. Он здесь ради сердца Бога. — Ну, пойдем. Сегодня важный день для жителей города, ведь… Он… …просто продолжил его нести на руках, как ни в чем не бывало. В голову резко ударило осознание — его и не собирались отпускать. Но все ближе людная улица, и Тарталья просто не мог позволить увидеть себя в таком состоянии. — Господин Чжун Ли! Поставьте меня на землю, будьте добры! — О? А мне показалось, что тебе по нраву в моих объятьях? — лукаво вторил ему консультант. — Да… Нет! Забудьте! — и Чайльд выпутался из чужих рук самостоятельно. Но не ушел, остановился и смущенно потер затылок. — Вы простите, Господин Чжун Ли, но мне еще нужна моя репутация Предвестника. — Что же, как пожелаешь. Тарталья не будет врать, он до сих пор иногда вспоминает об этом случае. Если бы не долг, если бы не бездна… Все могло бы сложится иначе.***
Но воспоминания бегут дальше. И вот они на их первом свидании… Ну, называть это свиданием, конечно, сложно, но это был первый раз, когда Чжун Ли сам пригласил его куда-то. И они совершенно не разговаривали о работе. — Всё начинается с тщательной подготовки, — голос Чжун Ли звучал уверенно. Они сидели на заднем дворе одного старинного чайного дома. Им владел давний друг консультанта, мастер по имени Кан Жуэй. Его семья уже столетиями хранила секреты чайного искусства. Сам дом был выполнен в традиционных тонах Ли Юэ, с деревянными панелями и изысканными резными украшениями. Стены украшали каллиграфия и свитки с изображениями горных пейзажей. А во дворике был цветущий сад. Витающий в воздухе запах жасмина успокаивал, а тепло от горящих фонарей заставило совсем разомлеть. — Мастер чайной церемонии выбирает чай, посуду и место проведения. Каждый элемент должен гармонировать с другими. Как-то Чжун Ли ему уже рассказывал про важность гармонии гор и вод. Как же он говорил тогда? Один из первых жанров… Выражает чувства человека… Соединяет два начала… — Чайльд, прошу, не отвлекайся, — с легкой улыбкой мужчина вновь обратил его внимание на себя, — если тебя что-то волнует, то мы можем обсудить это во время самой церемонии. — Прости! Просто здешние пейзажи… они такие… очень… — слово никак не подбиралось, и Тарталья раздраженно взмахнул руками, — слишком… — Красивые, — а взгляд-то был направлен на него. Казалось, он сейчас совсем не про пейзажи говорил… — Да… Красивые… — Господин Чжун Ли и его дорогой спутник, прощу прощения, что заставил ждать. Можем начинать. На небольшом бамбуковом столе перед ними появились две маленькие узорчатые чашки. В чайник отправился первый сорт чая. А мастер начал церемонию: — Очищение посуды символизирует очищение души и тела. Мастер аккуратно промыл чашки и чайник горячей водой. — Далее следует заваривание чая, — мастер добавил чайные листья в чайник и залил их водой, — температура и время строго контролируются в зависимости от типа чая. — Готовый чай разливают в чашки маленькими порциями, — важно, чтобы концентрация и температура в каждой чашке были одинаковыми. — Заключительный этап, — участники церемонии медленно распивали чай, наслаждаясь каждым глотком, вдыхая ароматы и обсуждая впечатления. — Как тебе Чайльд? Это совсем свежий сбор. Всего пара дней. — Неплохо. — Лишь неплохо? Давай тогда попробуем другой. Чайная церемония — это время для тихого общения, для обмена мыслями и чувствами. Это возможность отвлечься от повседневной суеты и погрузиться в мир духовного очищения и внутреннего покоя. Приглашая юного Предвестника сюда, Чжун Ли хотел, чтобы тот ненадолго сбросил груз ответственности и сбавил темп гонки за сердцем Бога. И, казалось, ему удалось этого добиться, так он думал, смотря на умиротворенное лицо с легкой улыбкой. В этот вечер они оба впервые почувствовали себя по настоящему счастливыми.***
Невозможно не вспомнить и их первый поцелуй. Та дождливая ночь изменила все. Все началось невинно. Тарталья услышал о водных цветах, что распускаются лишь под лунным светом, и без задней мысли попросил Чжун Ли показать их. И тот показал бы их. Если бы не грозовые тучи, которые пригнал ветер со снежных гор Монштада. Оставалось лишь пару десятков метров до места, как начался сильный дождь. Они были на берегу, ни деревьев, ни скалистых пещер по близости не наблюдалось. Скрыться было негде. Тарталья оглянулся назад в поисках решения проблемы, но его взволнованный взгляд быстро сменился веселящимся, стоило ему увидеть, как Чжун Ли недовольно тряс головой, словно он большой пушистый пёсик. Абсурдность ситуации зашкаливала. Предвестник невольно сорвался на громкий смех. Чжун Ли недовольно покосился в его сторону, но вдруг замер, завороженно всматриваясь в непривычно счастливого Предвестника. Невозможно было не заразиться чужим счастьем. И он вскоре тоже начал улыбаться. А затем подошел близко-близко и… поцеловал… Голубые глаза удивленно распахнулись, руки зацепились за чужие плечи, но не отталкивали. Сжали крепко, хватаясь, как за спасательный круг. Аякс яростно зажмурился. Слишком волнительно. Слишком приятно. Просто слишком… Чужие руки легли на талию. Прижали еще ближе. Язык мягко скользнул по нижней губе, словно спрашивая разрешения. Ему невозможно было отказать. Они целовались так, как будто не могли насытиться друг другом. Словно они путники в пустыне, наконец-то нашедшие свой оазис. Легкое покалывание губ от несдержанных укусов. Привкус крови на языке. Влажные пряди прилипли к лицу, а одежда давно промокла насквозь. Прижатый к каменному телу, Тарталья мог лишь судорожно вдыхать и тихо постанывать. Осипшее горло не слушалось. Ни одной мысли не осталось в голове, кроме чужого имени — Чжун Ли. Как хорошо, что пошёл дождь.