***
Легенда о первом союзе
Это случилось ещё в давние времена, когда Тейват был молод и полон тайн. Говорят, жил тогда Архонт Сражений по имени Валдарус, бог, о чьей силе и храбрости слагали легенды. Была у него арена, где боги могли испытать свою отвагу и мастерство в честном бою. Однажды пришла туда испытать себя смертная женщина по имени Каллистрия, валькирия с небывалым мужеством и исключительными умениями. Бросила она вызов самому Валдарусу, желая доказать, что смертные ничуть не хуже богов. Способны и они на подвиги, подобные божественным. Их сражение длилось целый день, и собрались все боги, чтобы увидеть это зрелище. Валдарус был поражен её упорством и силой духа. Он увидел в ней не только великолепного воина, но и душу, достойную божественной искры. Сражение завершилось на рассвете. Валдарус опустил своё оружие и признал Каллистрию достойной не только его уважения, но и любви. Остальные боги были возмущены. Смертная и Бог? О каком союзе могла идти речь? Тогда Валдарус поднял меч и окропил его своей кровью, произнося клятву перед небесами — Aeterna Vincula. Делилась отныне его жизнь на двоих, и будет жить один, пока жив другой. А коли смертная прошла бы испытание, то обрела бы она и собственную силу. Небесный порядок не мог не вмешаться, и наказали они, что должны возлюбленные получить благословление от всех Архонтов, и лишь тогда могут они связать себя вечными узами. Это служило знаком уважения и гарантией, что божественное ухаживание не нарушит мир и порядок в Тэйвате. С тех пор боги были вольны выбирать возлюбленных-смертных, в надежде, что те будут с ними вечно и не только. Это был способ увековечить их союз и дать смертным возможность стать частью божественного мира. Каждый этап ухаживания сопровождался ритуалами, которые укрепляли связь между богом и смертным, а также подготавливали последнего к возможности вечной жизни.***
Наконец-то Тарталья чувствует себя лучше. Эта неделя была сущим кошмаром. Хотя он про себя тихонько отмечает, что на самом деле бывали дни и похуже. Как раз неделю назад, когда кое-кто показал свое истинное лицо. Бай Чжу одобрительно кивает: — Вы чудом выжили, молодой человек. Если бы не ваш предназначенный или предназначенная, то вас бы уже не было в живых. — Если бы не кто-кто? — лицо предвестника меняется, словно он сейчас читает сложную задачку на другом языке, которого не знает. Доктор удивленно всматривается в озадаченное лицо, не в силах поверить в то, что слышит. — У вас почти до конца закрепленная связь, но вы даже не слышали о том, кто такие предназначенные? — Связь? Вы, что ли, про этого недавно появившегося на мне дракона? — Недавно? Он у вас должен был быть с рождения! — Но его не было! Бай Чжу задумчиво замолкает. В это время Чан Шен пристально всматривается в Предвестника: — Все немного проще. Я чувствую остатки чужой силы, кто-то намерено скрыл метку от тебя, мальчик. И, скорее всего, этот кто-то и есть твой предназначенный. — Спасибо, — доктор ласково гладит белую змейку. — Но поблагодарить этого человека все же стоит. Если бы не он и его сила… Тарталья медленно моргает, пытаясь переварить новую информацию. У него есть какой-то сильный предназначенный. И какая-то почти закрепленная связь. На ум приходит только он. — А можно вопрос? — Нужно, — отвечает Бай Чжу, поджимая губы. Ему очень не нравится, что Предвестник совершенно не осознает, в какой ситуации он оказался. — Предназначенные — это…? — Это люди, которые созданные друг для друга. Как Инь и Ян. Как солнце и луна. Как… — Все-все, я понял! — Тарталья взволновано прерывает его, взмахивая руками, но неожиданно смущенно замирает. — А как тогда закрепляется связь? — Связь начинает формироваться, стоит предназначенным встретить друг друга. А они встречаются всегда, но иногда в неподходящее время. Мне доводилось слышать о том, как предназначенные встретились, когда один был уже на последнем издыхании. — Бай Чжу снимает очки и устало потирает переносицу. Тарталья задушено молчит. — Если кратко, встречи, разговоры, касания, драки, ссоры, поцелуи — все, что угодно, лишь бы эти два человека находились рядом. А финальный этап для закрепления связи… Ну, думаю, вы уже сами догадались. Других вариантов нет. Ну, точно он. Истерическая дрожь проходит по телу. Он вот-вот расплачется. Почему из всех живых существ ему достался этот бесчувственный камень? Видя его состояние, доктор решает оставить его одного, лишь бросив напоследок: — Кто бы это ни был, вам просто стоит поговорить. Просто поговорить. Ха-ха. С этим-то? Как он может знать, что ему не соврут в очередной раз? Что в очередной раз не предадут? Интересно, что вообще было правдой из его слов? Тарталья знает, что и сам не святой. Но он никогда не желал и не делал зла Чжун Ли. До этого момента. Эмоции плещут через край. Ярость застилает глаза. Не сдержавшись, он бьет рядом стоящей тумбочке. Колбочки с лечебными жидкостями и мазями с грохотом летят на пол. Чайльд даже не обращает на это внимания, утонув в своей жажде крови. В комнату вбегает***
День близится к вечеру. Чайльд изводит себя. Запрет на любую физическую активность вредит больше самой активности. Но спасибо, что он может хотя бы отвлечься на письма, скопившиеся за время его «болезни». Сидя на кровати, он разбирает груду писем перед ним. Первое письмо почти сразу же откладывается в сторону — рабочие письма он разберет позже. На глаза попадается пара ярких конвертов, похожих на те, что он накупил специально для младших. Выудив первое письмо из стопки, он понимает, что прав. Это письмо от Тони. Как же он скучает по ним. Чайльд давно бы все бросил и вернулся к ним, но так он только подвергнет их опасности. Он не представляет, что будет, если в один день он оставит пост Предвестника, хотя что-то ему подсказывает, что его отпустят только вперед ногами… Любимый братик, У нас всё хорошо! Спасибо за все подарки! Мои подружки все спрашивают, откуда у меня такие красивые сережки, а я всем хвастаюсь, что это мой братик Аякс подарил! У них все хорошо. Тарталья не сдерживает облегченного выдоха. Тоня уже хорошо его понимает — самое важное всегда пишет в начале. Надеюсь, ты не слишком занят и у тебя тоже всё хорошо. Дома всё по-старому. Мама всё так же переживает за тебя, а Тевкр и Антон играют в свои странные мальчишеские игры и становятся с каждым днём всё смелее. А меня мама учит вязать! Пока получается не очень, но к новому году я точно сама свяжу тебе новый шарфик! На лице появилась грустная улыбка. Хотел бы он быть там. Видеть, как они растут, становятся взрослее. Я очень рада за тебя, братик! Твой Чжун Ли кажется очень интересным человеком. Он правда все-все знает? Может быть, когда ты в следующий раз поедешь домой, сможешь взять его с собой? Я бы хотела с ним познакомиться! До этого он действительно планировал съездить с Чжун Ли в Снежную, познакомить его с семьей, увидеть, как его мама с улыбкой носится по дому, ведь Аякс наконец-то привел в дом кого-то, а отец… И где-то в глубине душе он до сих пор этого желает. Отчаянно верит, что они с Чжун Ли будут, как раньше, влюблены и счастливы. Но — он прикрывает глаза — как раньше уже не будет… Мама говорит, чтобы ты не забывал тепло одеваться. Она всегда волнуется, что ты замёрзнешь, даже если ты и не в Снежной. А я просто хочу, чтобы ты знал, что мы все тебя очень любим и ждём дома. Он тоже очень-очень их любит и хочет домой. Не теряйся и пиши, когда сможешь. С нетерпением жду твоего возвращения и надеюсь скоро увидеться! С любовью, Твоя сестрица Тоня Увидеться… Если бы… Но Царица точно не скоро разрешит ему вернуться. Ещё и с Мораксом нужно разобраться. Тарталья в расстроенных чувствах откидывается назад, ложась на кровать и прикрывая глаза рукой. Его губы, бледные, дрожащие, слегка приоткрываются в предвкушении первого всхлипа. При каждом вздохе они нервно подрагивают, словно сам воздух в комнате становится тяжелее и холоднее. Подбородок непроизвольно подёргивается в такт с его замирающим дыханием. Но сердце, до этого момента бьющееся в унисон с ритмом нарастающей боли, неожиданно успокаивается. Во взгляде Чальда сквозь призму накопившихся слёз появляется странный блеск решимости. Тарталья глубоко вздыхает, словно пытаясь вдохнуть не только воздух, но и силу, чтобы справиться с внезапной душевной тяжестью. В его глазах больше нет места для слёз — только ясное, хотя и тяжелое, признание своей ситуации. Моракс — его предназначенный. Что же. Пусть будет так. На лице его читается умиротворение, смешанное с горечью — он ничего не может сделать, кроме как принять. Он ведь Одиннадцатый Предвестник Её Величества. Он сильный, он справится. Он не будет убегать. Но и бежать к нему не будет. Аякс снова садится на постели и замирает на пару минут, позволяя себе найти утешение в тишине. Невидимый груз, душивший его с момента последний встречи, ушёл, оставив его один на один с новообретённым покоем внутри. Чайльд берет следующее яркое письмо. Ярко-алый цвет письма настораживает. Такие конверты он не покупал. От М. для А. Ну, конечно, куда ещё без письма от него? Мой возлюбленный товарищ, Тарталья весело фыркает от обращения. Как вообще можно додуматься поставить Возлюбленный и Товарищ в одно предложение? Надеюсь, это письмо найдет тебя в здравии. После нашей последней встречи я много размышлял о событиях, которые произошли, и о том, как они повлияли на наши отношения. Я понимаю, что откровение о моей истинной личности как Моракса, Гео Архонта, могло тебя удивить и даже сбить с толку. Ха-ха. Архонты, ну что за дурак? Я хотел бы попросить тебя о встрече, чтобы лично извиниться за то, что я скрывал это от тебя. Моя роль и обязанности как Архонта часто требуют от меня скрытности, но я ценю тебя и доверие, которое появилось между нами, и искренне желаю восстановить его. Ценит? Как-то не было похоже на это. Понимаю, что, возможно, потребуется время, чтобы обдумать все произошедшее, но не найдется человека счастливее меня, если ты все-таки снова позволишь мне быть рядом. С любовью, М. С любовью… Тарталья неверяще качает головой и усмехается. Кто же знал, что Моракс такой старомодный. Но Чайльд уже знает, что потребует на встрече, если тот так хочет быть рядом. В этот раз Гео Архонт точно не уйдет от него!***
Придя в свой старинной кабинет, где полки уставлены древними свитками и артефактами, Чжун Ли садится за массивный деревянный стол. Его обитель Адепта обширна, здесь хранятся вещи, собранные за несколько десятков веков. Многое напоминает о минувших днях. О забытой боли. Поэтому Чжун Ли крайне редко заглядывает сюда, ведь стоит ему здесь появиться, и болезненные воспоминания сметают, словно цунами. Дневной свет мягко проникает через оконные ставни, создавая спокойную и уютную атмосферу. Время писать просьбу о благословение другим Архонтам. Не то чтобы оно было ему нужно. Но отдать дань традициям было необходимо. А если кто-то все же посмеет ему отказать, то очень об этом пожалеет. Постукивание его пера по столу едва прерывает тишину. В каждом новом слове, которое он выводит на старинном пергаменте, чувствуется его «уважение» к другим Архонтам. Мир уже катится в пропасть, так почему бы не сыграть свадьбу на пепелище? Неожиданный порыв ветра колышет шторки, и Моракс чувствует чужое присутствие. — Сяо? — Да, это я, Господин. Прощу прощения, что прибыл к вам без разрешения, — опустившись на одно колено, чтобы выказать уважение, произносит Охотник на демонов. — Поднимись. Я уже не твой Господин. Что-то случилось? — Вы попросили по возможности присматривать за Чальдом Тартальей, — Сяо немного мнется при ответе. — Так. С ним что-то произошло? — Почему вы не сказали, что он ваш предназначенный? — нетерпеливо выпаливает Адепт, прежде чем Чжун Ли успевает закончить вопрос. — Просите, мне не стоило перебивать вас. Вот оно что. Что же, рано или поздно они бы все равно всё узнали. — Да, это так. И раз ты уже знаешь, то, думаю, тебе первому можно доверить и еще кое-что. Я собираюсь создать с ним вечные узы, — и взглядом указывает на почти законченные письма для других Архонтов. Черты лица Сяо моментально искажаются. Глаза шокировано распахиваются. Он застывает, словно статуя, лишь его ладони невольно сжимаются в кулаки до побелевших костяшек. Кажется, даже время замедляет свой бег в ожидании взрыва. Но адепт только молча смотрит в пустоту, потрясенный вестью, от которой изменится многое. — Сяо. Я так решил. Контрольный выстрел. Сяо исчезает в бирюзовой вспышке. Моракс устало вздыхает, присаживаясь на край стола. Какая же реакция будет у остальных? А у него?