Last words of a Shooting Star

***

Саше не хочется рассказывать, показывать. Саша хочет оставить это на потом — вначале разобраться с гложущей пустотой, выедающей дыру в солнечном сплетении, а после рассказать обо всём, если найдутся силы. Но ощущение лишь существования, а не жизни, только усугубляет ситуацию. С каждым днём тяжелее. С каждым днём желание заснуть вечным сном возрастает. Причиной для того, чтобы не наложить на себя руки, был Рома. Слишком хороший, слишком заботливый и слишком добрый. Собакину каждый раз кажется, что это — жестокая шутка, что в один день Рома скажет ему, что игрался и пользовался от скуки. Вот только вместо ожидаемой потери интереса к его персоне он видит беспокойство. И он потихоньку пытается ему верить. Получается, быть честным, плохо. Саша закутывается в плед, когда Рома заходит на кухню. Он отворачивается в сторону подушек дивана, прислушивается к кипящему чайнику и весёлой Дыньке, судя по стукающим когтистым лапам, бегающей вокруг хозяина. Несмотря на переживания и страх быть замеченным, Саше хочется спать. Он прикрывает глаза на миг, давая минуту без строгого наблюдения за происходящим. Когда Дынька убегает в другую комнату, практически сразу чужая ладонь опускается костлявое плечо. Саша вздрагивает, но не оборачивается в чужую сторону. — Саша, — говорит ему Рома и нежно чешет кожу белёсой макушки. — С тобой что-то не так, но ты не говоришь об этом. Собакин печально усмехается, тяжело вздыхает и перебирает в голове фразы, которые подойдут слову «правильно». И он опять терпит поражение. — Я хочу тебе помочь. И сердце Саши от этих слов болезненно сжимается. Я недостоин. Недостаточно хорош для такого человека, как он. Рано или поздно Рома увидит шрамы на худых ногах — знак боли юношеской души. Саша хочет верить в то, что Рома не увидит. Не узнает.