***
Отец и сын вышли на прогулку, и неведомым им обоим образом попали в торговый центр. Кажется, изначально у них была какая-то цель, но Тоджи забыл, а Мегуми не собирался ему напоминать. Если ему повезёт, старческий маразм Тоджи возьмёт вверх и тот ничего не вспомнит. — Убери своих псин, пока мы на людях. — прошептал Тоджи, вероятно впервые одетый не во что-то домашнее. Он выглядел удивительно деловым в джинсах, заменяющих его любимые протёртые спортивные штаны, и не в бесформенной кофте-балахоне. Весь вид портил только червь, уютно устроившийся на своем нагретом месте — то есть торсе Тоджи. — Какая разница? Они их даже не видят, — возразил Мегуми в кофте с изображением цветных пони из мультика, который Цумики так любила. Первое, что ему попалось: одна из тех вещей, что его сестра не упаковала в спешке. Он не признавался в том, что и сам смотрел мультфильм с интересом, хотя и жаловался вслух. Рядом с ним шли два довольных шикигами, виляя хвостами на ходу, — И у них есть имена. — Да ну? И какие же? — спросил Тоджи, наблюдая, как собаки игриво избегали попадания под ноги проходящих мимо людей. — Куро и Широ. — Какие оригинальные имена, — его отец усмехнулся, прикрывая рот рукой. Мегуми бросил на него злобный взгляд, позволяя шикигами раствориться в тени. — Это хорошие имена. — он фыркнул, скрещивая руки, — Как будто ты придумал нормальное имя для своего червя. — У него нет имени. Это червь. — подчеркнул Тоджи, копируя его позу. Они уже давно остановились где-то в сторонке, чтобы не мешать прохожим, и даже так какие-то идиоты умудрялись на них натыкаться, — И к тому же проклятие. — Ну и что? — Что-что, тебя недавно такое чуть не убило, — Мегуми посмотрел на него без впечатления. Чёрт, споры с малолетками самые худшие! — А ещё твои шикигами тоже, так-то, проклятия. Так что не раздавай им имена, они не домашние животные. — Не верю, — просто ответил мальчик на его тираду, выглядя максимально незаинтересованным в их беседе, — что ты червю имя не дал. Хватит врать. — Я не вру. — Врёшь. Мужчина протяжно вздохнул. Головная боль подбиралась стремительно и накинулась неожиданно. Что бы он там раньше не говорил об исключительном уме мальчика, его острота перебивалась тандемом твердолобости и врождённого желания раздражать всех. Или он был таким только со своим отцом… Если он не перерастёт это, то Тоджи не знал, как собирается выживать в таких условиях. Мальчик в последнее время был особенно раздражительным и хмурым, и Тоджи мог понять почему. Вроде как, смутно. На самом деле, причин было много, но почему именно сейчас… Это просто окатывало его волной из-за того, что он все эти месяцы копил всё в себе? Гнили нужно куда-то выходить. Неважно. Не то что бы он может просто спросить. Ясно же, что ничего не добьётся. Наверное, проще всего сдаться: пусть наглый шестилетка думает, что выиграл в который раз. Всякая сладость победы легко превращается в горечь, когда осознаешь поддавки соперника. — Хорошо. Я дал ему имя. — он прикрыл лицо рукой, потому что… Что ж. — Его зовут Тоджи-младший. Воцарилась тишина, прерываемая звуками толпы людей, музыки из магазинов, кричащих детей. А в их маленьком пузырьке — тишь. Он мельком посмотрел на лицо сына и обнаружил на нем такое пустое выражение, будто из него высосали все краски. — Знаешь что? Ты прав. — наконец сказал мальчик, — Проклятиям не нужны имена. Просто червь сойдёт. — Это не просто червь, а Тоджи-младший. — Пожалуйста, помолчи. Он ухмыльнулся. Одно очко в пользу Тоджи и Тоджи-младшего. Они походили по магазинам. Мегуми захотел книжки, потому что он скучный книжный червь. Тоджи-младший доверительно обвился вокруг мальчика, который гладил проклятие по голове, пока Тоджи не смотрел. Но он, конечно же, замечал и усмехался. Наверное хорошо, что он запал на проклятья, потому что видит Бог, настоящие животные были бы сущим кошмаром. И навряд ли бы выжили. Как-то Тоджи принёс в квартиру кактус, просто чтобы глаза хотя бы отдохнули от сплошного серого. И кактус умер. Мегуми сильно хмурился несколько дней из-за этого, и Тоджи купил декоративный цветок шутки ради. Но мальчик его исправно поливал… У мужчины не хватало духу сказать пацану, что он искусственный. После утомительного блуждания по книжным стеллажам, где Тоджи громко жаловался, а Мегуми шипел на него и говорил подождать ещё чуть-чуть, у них состоялся разговор. — Папа, я голоден. — сообщил мальчик. — Привет, голоден, я папа. — совершенно серьёзно ответил Тоджи и он мог чувствовать осуждение Мегуми в воздухе. Ребёнок выглядел так, будто Тоджи освежевал его псов у него на глазах. — Только не говори мне, что ты прочитал это в какой-то тупой книге про воспитание. — произнёс он сквозь стиснутые зубы. — Что ж… — Я сожгу её. — Не-а. Я просто положу её на высокую полку, ты со своими короткими ногами никогда туда не залезешь. — мужчина осматривался по сторонам, пока не поднял глаза и не заметил то, что искал, — О, вон КФС. Пошли. Они поднялись на третий этаж по эскалатору. Пока шли, Тоджи несколько раз чуть не потерял Мегуми и в итоге взял за его руку, несмотря на протесты мальчика. — Ты меня с пола поднимаешь. — пожаловался он, лишившись опоры под ногами. — Зато идём быстрее. И действительно, шли они быстрее. Когда они пришли, Тоджи усадил его за свободный столик, а сам ушёл делать заказ. Мегуми без особого интереса оглядывался вокруг, пока не заметил в толпе конский хвост со свисающей чёлкой. Ничего необычного, типичная причёска и всё такое. А потом маленькая девочка с конским хвостом обернулась, почувствовав его разглядывания. Они пересеклись взглядами. Дыхание Мегуми сбилось, а глаза расширились в неверии. Радость захлестнула его вместе с крохами обидами. Слёзы заполонили его зрение, но он стряхнул их и встал со своего места. — Цумики? Девочка, завидев его, вся посветлела и подскочила к нему с молниеносной скоростью, врезаясь в него с объятиями. Мегуми обхватил её спину, уткнувшись лицом в плечо из-за маленького роста. Ошеломляющее тепло охватило его душу, словно пламя. До сих пор он не осознавал, какую огромную дыру в нем оставил уход Цумики, потому что уже переживал из-за отца. И потом, он ведь почти не задумывался о ней, ибо в этом было всё его спасение: в избегании, закупоривании эмоций в баночку. Баночку он убирал в укромное место, но со временем она трескалась и всё доселе накопленное вываливалось наружу. — Мегуми, я так рада… — она сжала его ещё сильнее, уткнувшись лицом в его неуправляемые волосы. Он никак не прокомментировал внезапную влагу, — Прости, прости меня… Мегуми неохотно оторвался от неё, оглядываясь. Отец ещё не вернулся, но оставались две женщины, с которыми Цумики до этого уныло сидела. Они не заметили того, что девочка покинула их столик, увлечённо болтая о чём-то. Но, что странно, ни одна из женщин не была похожа на маму Цумики. Девочка развернулась, и, заметив на что он смотрит, чуть поморщилась. — Мне так много нужно объяснить. — она задумалась, закусив губу. Мегуми не понимал, почему она казалась такой несчастной. Разве её жизнь не должна была наладиться теперь, когда рядом с ней нет Мегуми, который всё бы испортил? Ведь, в конце концов, всё дело в нём. — Но я не могу сделать это здесь. — Подожди, — она остановилась, оглядев его с ног до головы. Отметила его накормленный вид и чистую, опрятную одежду, — Мегуми, кто с тобой? Дядя Тоджи вернулся? — Да. — ответил Мегуми, ничего не понимающий. — Я ведь говорила, что он вернётся! — она ярко улыбнулась, — А ты мне не верил! — Да, неважно. Куда интереснее, кто это с тобой? — Ох, я тут со своей тётей. А другая женщина просто её знакомая, мы с ней случайно встретились. — он принял самый озадаченный вид, наклонив голову набок. Цумики прервала зрительный контакт, тревожно наблюдая за своей тётей, — Я просто хочу дать тебе хорошее объяснение, ты его заслуживаешь. Но моя тётя… Она ненавидит дядю Тоджи. — Они знакомы? — Нет, они не встречались, вроде как… — ответила она не с самым уверенным видом, — Но она явно не одобряла отношения мамы и твоего отца. И она не любит тебя. — Я даже не видел её никогда. И по твоим словам, с папой она тоже не встречалась. — сказал он, закатывая глаза, — Как она может ненавидеть, если даже не знает нас? Идиотизм. — Мегуми, не называй мою тётю тупой. — пожурила его сестра, а потом вздохнула, — Итак… Мы можем соврать ей про тебя и дядю. Я могу сказать, что встретила своего старого друга и хочу поиграть с тобой дома. Мегуми кивнул, желающий лишь поговорить со своей сестрой. Соврать незнакомой женщине это не так уж и плохо. Он постоянно врёт учительницам в школе. Тоджи показался именно в этот момент, неся в руках два подноса с их заказом. Он поставил их на стол, а потом заметил его с Цумики, до сих пор обнимающихся. — Подруга, что ли? — спросил он, очевидно, ещё не вспомнив Цумики. Мегуми посмотрел на него со злостью. — Опять я что-то не так сделал? — Привет, дядя Тоджи. — поздоровалась Цумики, мило улыбаясь. Наконец на лице мужчины проступило узнавание. — О-ох, это ты, — он щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя и неизбежно проваливаясь, — Хм… Цую? — Близко! Цумики. — ответила она, совершенно не затронутая его забывчивостью. Да, для детей Фушигоро это вроде как стало привычным. — Я рада тебя видеть! — Я тебя тоже, малышка. — он тут же нахмурился, — Э-э, ты тут со своей мамой? Упоминание мамы заставило Цумики напрячься, она немного посмеялась, скрывая свою грусть за сильно отросшей чёлкой. Мегуми нашёл её руку и сжал её, даже если и понятия не имел, что происходило. Цумики сжала его в ответ и вздохнула, набираясь сил. — Пойдём. — сказал он отцу, — Упаковывай всё это в пакеты, дома съедим. — Что? Но я только что это заказал, — тем не менее, он ушёл просить пакеты у кассы и вернулся, небрежно всё сваливая в бумажные пакеты, а после закинул в рюкзак. — И? Дети ему ничего не сказали, просто повели в сторону двух женщин. Девочка встала, прочистила горло и женщина наконец отвлеклась. Она была очень похожа на маму Цумики, за исключением… Что ж, исключений очень много. Но, самое главное, она не выглядела болезненно, а наоборот: ухоженно, в модной одежде. — Что такое, Цумики? — спросила она мелодичным и сладким голосом. — Познакомься, это… — девочка запнулась, посмотрев на брата, и потом озорно улыбнулась, — Моя подруга из старой школы! Её зовут Мегуми. Тоджи сохранял безупречный покерфейс, не проронив ни единого смешка, уставившись в пространство и чувствуя, как его глаза слезились из-за того, что он не моргал. Но он не мог нарушить концентрацию, ведь тогда точно начал бы смеяться от абсурдности ситуации. Мегуми бы не общался с ним целую неделю! Думай об этом, Тоджи, думай! Мегуми, весь в отца, вёл себя спокойно и безразлично. Но любой, кто его знал, мог почувствовать его гнев. — Здравствуйте. — Мегуми коротко поклонился, пытаясь сделать свой голос как можно более мягким, чтобы он больше походил на девчачий. Тоджи и Цумики переглянулись. Оба посчитали, что в этом нет никакой необходимости… — Рада встретиться с вами. — Авв, какая милая девочка! — восклинула женщина, наклоняясь к ним, — А это, должно быть, твой папа? — Да, я… — сопляки даже не сказали Тоджи, что делать и говорить, так что он сымпровизировал, — Зенин Тод… О. Мегуми бросил на него пристальный взгляд. А что он ещё хотел? Тоджи вообще мужских имён не помнил, а с женским взрослому мужчине ходить странно… Хм, он не задумывался об этом, когда выбирал имя для сына. — Я Идзуми Фушигоро. — представилась женщина, всем своим видом излучая энергию, а потом обратила внимание на свою прошлую собеседницу, — Прости, дорогая, поговорим потом? Другая женщина кивнула и удалилась. Цумики нетерпеливо подпрыгивала на носках и, когда Идзуми обернулась к ним, подбежала к ней и потянула за руку. — Тётя, а можно Мегуми со мной дома поиграет? Я хочу показать ей свои новые игрушки! — она очень убедительно умоляла, с блестящими глазами и видом побитого, но милого щенка. Её тетя усмехнулась. — Конечно. Всё равно я уже устала от этой беготни по магазинам! — она встала со своего места, захватив сумочку. — Ох, Зенин-сан, уверена, мы найдём общий язык, пока наши дети играются. Тоджи не хотел находить с ней общий язык, особенно когда она называла его Зенин-саном. Но ему пришлось.***
Оказалось, что Цумики и её тетя жили неподалеку. Их дом — двухэтажный, с множеством комнат и всем необходимым, — и лишним тоже, по мнению Мегуми, — но это бедность говорила в нём. Он и Цумики мигом исчезли на втором этаже, в комнате девочки. Мальчик с облегчением вздохнул, как только дверь закрылась, и сел на пол. — Ну не обижайся! — сказала Цумики, посмеиваясь, — Я немного запаниковала. Мальчик мог понять, почему она соврала: Идзуми Фушигоро казалась очень… приверженной традициям женщиной. По пути она неожиданно завела разговор о том, как именно нужно воспитывать девочек. Мол, нынешние родители слишком много позволяют детям и хороших молодых девушек из них не выйдет. Мегуми еле сдерживался от желания послать её куда подальше. Цумики могла делать всё, что ей захочется. Но его сестра просто молчаливо кивала на разглагольствования тёти. — Ты не паниковала. Ты просто лгунья. — он фыркнул, вкладывая в слова реальную обиду. Цумики действительно соврала ему насчёт пары вещей. Одна из этих вещей, например: то, что они никогда не разлучатся. И что случилось? Именно это. Конечно, нет смысла верить в такие глупости — люди никогда не выполняют обещаний. Особенно такие. Цумики заметила изменения в его настрое и присела рядом, а потом притянула в ещё одно объятие. Но более нежное, вдумчивое, растянутое. Её прикосновения ощущались как пушистое одеяло, как белоснежная шерсть Широ. Мягкие поглаживания, словно он сломается, если она нажмёт чуть сильнее. Иронично. Она казалась более хрупкой и расстроенной прямо сейчас. Прикосновения Мегуми, в свою очередь, не были мягкими. Он схватил её за плечи и строго оторвал от себя, возвращая её в реальность. Ему не нужны утешения, у него всё в порядке. — Что случилось? — спросил он, заглядывая ей в глаза. Когда она врала, она просто не могла смотреть людям в глаза, и Мегуми часто пользовался этим. Но она не отводила взгляд. — Мегуми… — она позволила себе тихо заплакать, зажмурившись и притягивая его ближе, — Прости меня… Я не хотела тебя бросать, правда. И я не могла связаться с тобой позже. Всё сложно, и я почти забыла о тебе, и мне так стыдно, потому что ты мой брат. Единственный, кто нужен мне. И она уже не могла сдерживать задыхающиеся всхлипы, опираясь на него всем весом. Они упали на мягкий ковёр и оставались там, совершенно не двигаясь. Мегуми чувствовал содрогания тела Цумики, пока она выпускала своё горе. Может, этим физическим контактом она пыталась утешить саму себя, а не его. От непривычки у Мегуми побежали неприятные мурашки, весь прежний комфорт улетучился, но он стоически терпел это ради Цумики. Она не успокаивалась, и мальчик решил заговорить: — Не знаю, что случилось, но я тебя прощаю. — и он действительно простил. Простил бы в любом случае, даже если бы она бегала счастливая и не пролила ни слезинки. Просто с ним невозможно оставаться, и он это понимал. Он верил в исключительную доброту своей сестры и её всепоглощающую любовь. Она бы не бросила его, чтобы навредить ему, — Ты тоже моя единственная сестра. Других мне не нужно. Он пытался поддержать её, но она начала рыдать пуще прежнего, вцепившись в него руками. Мегуми вздохнул и просто наслаждался присутствием сестры, осматриваясь вокруг. Её комната была в сто раз лучше их квартиры: повсюду были разбросанные игрушки, куклы, игрушечная кухня, наборы для плетения браслетиков. Чистые обои нежно-розового цвета с ненавязчивым узором, письменный стол напротив кровати, аккуратно организованный. Но в комнате не чувствовалось присутствия Цумики. Девочка любила яркие цвета и была зациклена на динозаврах и, как ни странно, Черепашках-ниндзя. Изменилась ли она? Мегуми так не думал. Он всё ещё узнавал свою сестру в мелочах, но и вкусы могли измениться со временем. Через несколько минут она успокоилась, вытирая лицо с небольшим смущением и слабой улыбкой. — Прости, я просто очень рада тебя видеть… И навалилось кое-что. — оправдалась она, и он безмолвно посмотрел на неё, как бы говоря: «Серьёзно?». Она осела, раздосадованная, — Я должна рассказать тебе историю. Много чего случилось. Но потом и ты мне расскажи, что случилось! Мегуми ответил неясным кивком и пожал плечами, не соглашаясь и не отказываясь. Хотя он ничего не хотел рассказывать, честно говоря. Всё прекрасно. Цумики слезла с него. Они сели на кровать, и она тут же всем телом улеглась на его правый бок. — Всё начиналось хорошо. — начала она, вспоминая, — Мама нашла квартиру, ходила на работу, она выглядела… счастливой. И я радовалась. Всегда есть «но». Мегуми заворожённо слушал, одновременно погружаясь в размышления. Отношения Цумики с её мамой были простыми: девочка любила её до беспамятства, уважала и глубоко ценила каждый проведённый с ней момент. Мегуми хотел быть похожим на неё. Верящим в лучшее и любящим без задней мысли хорошим человеком. Но они прошли через идентичный опыт, и всё же Цумики не растеряла своей доброты, не знающей границ. — Потом она снова начала пить. — всякое выражение стёрлось с её лица, пустота забралась в голову и поселилась в ней. — Я пыталась её отговорить, но она говорила, что так ей лучше. А потом… Потом. я не знаю, она начала принимать какие-то вещи. Много чего, даже не знаю, как описать. — Как она вела себя после них? — настороженно спросил Мегуми. Его предчувствие подсказывало ему, что он уже знал ответ. Однажды Годжо посадил Мегуми на диван и начал очень серьёзную лекцию о том, почему наркотики это плохо. Описывал каждый наркотик и его побочные эффекты. А потом он сказал, что если Мегуми в будущем и будет их принимать, то Годжо знает, где их достать. Мегуми хотелось его убить, но он не рассказал отцу. — После некоторых она была очень спокойной и как будто находилась в другом месте, медленно говорила… — она напряглась, сводя брови к переносице, — А иногда сильно радовалась и видела вещи, которых не было. — Понятно. — оборвал её Мегуми, тяжело вздыхая. Никто не сказал Цумики, что её мама наркоманка? По крайней мере, она заслуживала знать правду, какой бы горькой та не была. — Твоя мама принимала наркотики. Знаешь что это? — Я старше тебя на один год. — надулась она. — То есть, не знаешь. — Нет… — Ну, они хуже алкоголя. Вызывают такую же зависимость, и плохо сказываются на здоровье. — упростил он, не желая сильно расстраивать сестру. Цумики тихо хмыкнула, — Продолжай. — Она пугала меня сильнее, чем когда была пьяная. Лучше бы она только пила. Я к этому привыкла. — сказала девочка, откидываясь на кровать. Мегуми остался в сидячем положении, кивая на её слова, — Дядя Тоджи часто злился на неё из-за алкоголя, помнишь? — Нет. — признался мальчик, хмурясь. Он ничего такого не помнил, более того, он не помнил ни единой ссоры между его отцом и мамой Цумики. Но он знал как факт, что Тоджи презирал алкоголиков и алкоголь, и поверил своей сестре на слово. — Однажды ей стало очень плохо. Я вызвала скорую и её отвезли в больницу. — она всхлипнула, — Она чуть не умерла. Я не знала, что делать. А потом приехала бабушка с дедушкой и тётя. Я их так давно не видела, что почти не помнила, но тётя меня приютила и нас часто навещают бабушка и дедушка… — Маму отправили в какой-то центр, где ей помогут больше не принимать. наркотики. И пить она тоже бросит. — Мегуми плюхнулся рядом с ней, — Но они даже не дают мне с ней поговорить! — Что? — Мегуми резко вскочил, поворачиваясь к ней, — Это тупость. Она твоя мама. — Тётя говорит, что она не заслуживает иметь дочку, если не может держать себя в руках. — Цумики плакала, пока цитировала свою глупую родственницу, — Но ей не нужно меня заслуживать! Я хочу увидеть свою маму. Я не видела её несколько месяцев. — Твоя тётя идиотка. — повторил Мегуми, несправедливость заставляла что-то бурлить в нём, — Где она до этого пропадала? А теперь пришла и контролирует тебя. Полный бред. — Она хорошая, но моя мама ей не нравится. Она говорит такие плохие вещи про неё… Я не понимаю, они ведь родные сёстры. — Мегуми усмехнулся про себя, слушая Цумики. Семья мало что значила для некоторых людей, вот что он осознал со временем. И раньше он бы привёл своего отца в пример, но сейчас в его голове произошла какая-то заминка, не позволившая ему это сделать. Он стиснул зубы и отбросил эту мысль. — Мы никогда не станем такими. — Да. Мы не родные. — сказал Мегуми и заработал этим строгий взгляд. — Нам и не нужно быть! Ты моя семья, несмотря ни на что. — и она закрепила это крепкими объятиями, — Можно я заплету тебе косички? Мегуми мигом скорчился, в голову пришёл Тоджи, предлагающий ему ходить с косичками. Цумики посмотрела на него с удивлением. — Ну, можно и не косички. Я могу сделать много причёсок! Я тренировалась на куклах. — и она указала на множество кукол, некоторые из них были жуткими. Все они были маленькими девочками, стоящими в строю, и смотрели на них своими бездушными блестящими глазами. — Неважно. Хоть косички делай. — сказал он, усаживаясь на пол. Цумики устроилась позади него, беря расчёску и расчёсывая его волосы. Она напевала, пока работала, и в какой-то момент достала много красивых заколок и резинок. Мегуми ёрзал и девочка дёргала его каждый раз, заставляя сидеть ровно. — Что насчёт тебя? — спросила она, нарушая тишину, — У тебя всё в порядке? — Да… Всё хорошо. — Мегуми ответил. Всё действительно хорошо, не так ли? У него есть друзья, и они старше его на двенадцать лет, но это неважно. Отец вернулся и, по всей видимости, решил стать хорошим родителем. Он чуть не умер, но справился с проклятием, и у него всего лишь остался шрам. Мальчик не хотел вспоминать те пару месяцев, которые он провёл в абсолютном одиночестве, боясь каждого шороха и надеясь на возвращение хоть кого-то. Надеясь, что кто-нибудь не наплевал на него. Надежда пропала и не возвращалась, даже когда он был окружен людьми, что заботились о нём, и Цумики, играющей с его волосами. Даже те пару месяцев становились размытыми, растворяясь в течении времени. Остались только сильные чувства обиды и грусти. Мегуми считал, что у него хорошая память, но он начинал сомневаться в этом. — Почему-то я не верю тебе, Мегуми. — она вздохнула, зная, что ничего от него не добьётся, — Когда дядя Тоджи вернулся? — Хм-м… Думаю, два или три месяца назад. — сказал мальчик, прикидывая цифры в голове. Ему казалось, что прошло куда больше времени. Цумики застыла, выронив расчёску. — Что? — она развернула его к себе и посмотрела на него глазами, наполненными жалостью. Мегуми не любил, когда его жалели, — Как ты жил до этого? Совсем один? И ты говоришь, что всё хорошо? Мегуми, ничего не в порядке! — Всё в порядке. — настоял мальчик, — Не надо меня жалеть. Лучше о своей матери думай. Он тут же пожалел о своих словах, но Цумики не обиделась, только стала более грустной. Он не принимал её сочувствия — всё в порядке. Некоторым было хуже. Она сама только что переживала срыв, а Мегуми давно успокоился. Её мама находилась в реабилитационном центре и ей даже не дали с ней увидеться хоть разок, а Мегуми виделся с Тоджи каждый день. — Просто… Закончи причёску. Не беспокойся. — отрезал он, подставляя ей свою голову. Цумики помрачнела, но продолжила вставлять в его волосы красочные заколки, будто это что-то бы изменило. Его волосы всё ещё оставались колючим беспорядком. Они переключились на другие темы, Цумики рассказывала про новую школу, в которую её перевели, и про своих новых друзей. Они планировали свои следующие встречи, но Мегуми сказал ей, что в какой-то момент Идзуми придётся узнать, что он никакая не девочка и не просто друг. Цумики встревожилась, не желая, чтобы им запрещали видеться. — Убеди её как-то. Может, надави на жалость. — посоветовал Мегуми, усердно думая, — У неё есть муж? — Да, дядя Даичи очень хороший. Если тётя запрещает мне что-то делать или есть, он говорит мне её не слушать и позволяет мне всё, что она запретила! — радостно прощебетала она, — Думаешь, я должна подключить его? — Обязательно. Сделай очень грустное лицо и всё такое. С таким планом они разошлись. Мегуми красовался красивой косой, перекинутой через одно плечо, с оплетающими её цветами, что были просто заколками, грамотно спрятанными за локонами. Цумики с гордостью показала ему его отражение в зеркальце и мальчик покраснел, тихо поблагодарив сестру. — Я очень жду, когда ты придёшь в следующий раз! — он с Цумики спускались по лестнице, держась за руки. На просторной кухне за столом сидели их опекуны, причём одна, кажется, наслаждалась собой и разговором, а другой выглядел так, будто хотел умереть на месте. Тоджи взбодрился, увидев своего сына, и даже не посмеялся над его косичкой. Видимо, Идзуми очень ему надоела. — Приятно поболтали, но нам с Мегуми нужно спешить. Не так ли? — с напором сказал Тоджи, подняв брови. Мальчик кивнул и с неохотой отпустил Цумики, махая ей рукой, и попрощался с Идзуми. Отец и сын вышли на улицу, оба в раздумьях. Окружающий мир казался нереальным после часов, проведённых с другими Фушигоро. — Что ж… — начал Тоджи, засовывая руки в карманы, — Больше не будешь занозой в заднице? — Посмотрим. — ответил Мегуми, действительно не знающий. Мужчина хмыкнул, а потом щёлкнул пальцами. — Ох, я вспомнил. — Мегуми застыл, пока Тоджи смотрел на него с акульей ухмылкой, — Мы шли в парикмахерскую… Но коса не так уж и плохо смотрится. Заплетай их, если не хочешь, чтобы я отрезал их ночью, пока ты спишь. Мегуми показал ему язык, и они направились домой. По крайней мере, часть злобы улетучилась.