«Она умела видеть красоту в других, даже тогда, когда человек сам в себе этого не видел». © режиссёр Альфонсо Куарон; фильм «Гарри Поттер и узник Азкабана»
***
Жак не переставал восторженно говорить о том, как Дине «повезло». Дина же считала, что это её везение ни к чему хорошему не приведёт. Да и ей хотелось в конце концов разобраться, что у неё за дар такой, из-за которого ей кажется, что она сходит с ума. Наконец Жак замолчал и выжидаюше посмотрел на Дину. Девушка, ощутив «свободу слова», моментально затараторила (вдруг Жак забыл что-то вставить и сейчас оборвёт её на полуслове): — Я помню, вы предупреждали меня о том, что мне стоит быть осторожной, мол моя сила растёт и скоро может появиться дар, но я была крайне не готова. Я знаю, что виновата сама. Я совершенно ничего не сделала для того, чтобы быть готовой, хотя вы дали мне рекомендации. Мне жаль… Я находилась не в том состоянии. Но я хочу узнать, что со мной не так и что можно сделать для того, чтобы контролировать… вот это! Мне нужны контроль и стабильность, я дальше не вынесу, если их не будет, поэтому я прошу у вас помощи. — Понял тебя, моя хорошая, — Жак потёр пальцем нос, размышляя и что-то прикидывая. — Так-с, ну, давай сделаем так… Скажи мне, Дин, у тебя это первое видение? Или были ещё? — Первое, — кивнула Дина. — Хорошо-о-о… — протянул мужчина; его крылья от некого напряжения распрямились, и вокруг них появилась жёлто-белая аура. — Так, послушай… э-э-м-м… Давай начнём со следующего: ты видела в зеркале отражение, но не самой себя, а какой-то незнакомой девочки в другом мире. Правильно понимаю? Или девочка была похожа на тебя? — Похожа, — Дина помялась на месте. — Весьма похожа. Она отличалась лишь тем, что у неё волосы не имели рыжих кончиков, и она младше меня. Не знаю насколько… Может, года на три? Не уверена. Я бы дала ей лет тринадцать. От силы четырнадцать. — Пойдём, — Жак поманил Дину за собой, направляясь к винтовой лестнице. — Поговорим в моём кабинете.***
Если Дориана что действительно не умела — так это врать. Даже когда она пыталась сказать ложь, её что-то всегда выдавало. И дело не в том, что её «байки» кому-то казались неубедительными; а в том, что её попытки солгать раскрывало что-то во внешнем виде (выражение лица, положение тела и так далее). Потому девушка предпочитала оставаться честной и требовала того же от других. Вранья она не терпела. Её раздражало, когда ей врали. Упомянутая много раньше одноклассница Дори по имени Дарина (схожи у них однако имена) была любительницей приврать. Из-за этого в Дориане и поселилась эта ненависть к обману. Да, она понимала, что иногда можно сказать неправду, но лишь в случае если от этого зависело что-то весьма важное. Да и то лучше хотя бы наполовину не лгать. Почему речь вдруг пошла о какой-то там однокласснице и вранье? Мартин и Дориана (они прогуливались после уроков) вместе двигались по парку, находившемуся в их районе, и обсуждали то, что им больше всего не нравится в людях. Дори поведала свою историю. История заключалась в следующем… В шестом классе Дори общалась с Дариной, и они считали себя чуть ли не лучшими подружками. Хотя сама Дориана думала, что для крепкой дружбы стоит убедиться в человеке, а для этого нужно время. Но тогда ни она, ни её приятельница не запаривались по поводу данного вопроса. Пока девушки общались, они часто гуляли вместе, и Дарина даже звала Дориану в гости. Как-то раз Дори приглашала свою новую подружку на пикник, где они нашли то, что их объединило сильнее прежнего: и та, и другая оказались начинающими писательницами. Словом, они стали читать произведения друг у друга. Дори честно всё читала (на совесть) и оставляла такие же честные комментарии по прочитанному. Дори откровенно ей призналась, что тема, по которой пишет Дарина ей не близка, не особо нравится. Но Дарина не уделила никому внимания словам Дорианы, а потом дала спойлер: мол в её рассказе будет нетрадиционная пара. Дориана не была склона польщать подобное, относилась к такому с большой осторожностью и опаской, ибо её воспитали с нормальными ценностями. Потому заявление Дарины не обрадовало Дори, а только оттолкнуло, и она снова ей аккуратно сказала, что не её это, но ради нее продолжит читать, попутно включая редактора ошибок (или же душнилу). Сама Дарина не оказалась такой же искренней, как Дориана с ней, и она ей оставляла в сообщениях лишь короткие комментарии по её книге (точнее в основном по отрывкам из её книг). Дори показалось такое странным, ведь Дарина более многословна и красноречива, в чём точно ей можно было позавидовать. Но трогать подружку Дориана не стала. Позднее они гуляли вместе, а Дориана спросила её про главу. Та залепетала сладеньким голоском, что она её не читала ещё, не успела. Но дело было на каникулах, летом. И не одна Дориана знала, что Дарина свободна вполне. Но Дори опять махнула рукой. Потом через неделю она всё же задала тот же вопрос. Последовал следующий ответ: «У меня глава не полностью прогрузилась, не смогла прочитать, извини». А девушка кидала ей в WhatsApp. «Как не прогрузилось сообщение текстовое?!» — возмущалась про себя Дориана. У неё уже начал складываться пазлик, но какое-то время она тем не менее терпела. Что сделала Дори дальше? Задолбавшись от вранья, она своей собеседнице специально наспойлерила, а через пару дней на прогулке спросила, как той глава «со стеклом» (то бишь с драмой). Она сказала, что ей капец как понравилось, но персонажа жалко. И Дориана несколько ядовито, но абсолютно хладнокровно сумела поставить Дарину в тупик: «А что случилось с ним, помнишь?» Девочка замешкалась, потерялась, но затем бросила ей: «Ой, там частями загрузилось, частями нет… Ну и, ну и…» Ясное дело, что пошли отмазки, отчего Дориане стало очень обидно, а неприятно ещё больше. Девушка её спокойно спросила позднее, почему она врала и почему даже не пыталась начать читать. Она перестала уворачиваться и ответила, что не хотела обидеть, потому и врала. А не читала она потому, что по слухам среди класса она якобы знала тематику книг Дорианы, а ей такое не особо нравится. Судить со слухов, но не прочитать самой — абсурд. Дори от такого почудилось, что на душе у неё теперь скользко и мерзко, ибо теперь понятно, что Дарина умеет «сладко петь» и «лапшу на уши вешать». По началу Дориана оставалась равнодушной, но видимо она всё-таки взбесилась из-за этой лжи, и «подружки» начали ругаться. Дарина проехалась по самолюбию Дорианы конкретно: «Твои книги для детей трёх лет!» Униженная и оскорблённая Дори высказалась не лучше: «А твои произведения для психбольных людей!» Конечно, так говорить не стоило, да и девушка на деле так совсем не считала. Но тогда она мыслила лишь о том, что ей нужно обидеть бывшую приятельницу настолько сильно, насколько это возможно. Дориана очень быстро обо всём пожалела. Из-за чего спустя пару дней она пришла мириться первой. Девочки возобновляли общение после того скандала, договорившись больше не лгать, и если что сразу правду говорить. Но у них вновь не заладилось. Дориана верила, что Дарина — неплохой человек. Да, с недостатками, как и все, но ни в коем случае неплохая или испорченная девица (у всех свои тараканы ведь). Дори дала шанс той, кто уже накосячила. И вроде как всё шло нормально, пока Дарина не завела старую шарманку со враньём. Дориана в очередной раз не проконтролировала себы. Она знала и признавала то, что тоже некрасиво обошлась с одноклассницей. В новом разногласии слова Дарины были ещё хуже предыдущих: «Не зря мальчики смеются над тобой!» После этого девочки, естественно, не общались. Только как одноклассницы, не более. Дориана, конечно, тоже хорошего наговорила (в приступе злости она вовсе не давала себе отчёт в сказанном). Но не до такой степени. Разумеется, она видела свой косяк и понимала то, что вела себя не лучше. Но она же не виновата в том, что её обманули. Верно? Она искренне желала поделиться своим творчеством и посмотреть чужое творение. Она старалась быть откровенной, каковой являлась практически с любым. Но видно не все люди готовы разделить с ней такое мнение. Или готовы? Мартин слушал Дориану внимательно, не перебивая. Он подтвердил то, что ложь, которой подверглась его подруга, ужасна, так как в данном случае горькая правда была бы лучше в разы. Но парень также отметил и тот факт, что в такой ситуации Дориане стоило просто оборвать всякую связь с человеком (а не спорить), что так поступает с ней; а кроме того он обратил внимание на следующее: — Порою мы врём для защиты себя и своих близких; врём, чтобы не обидеть, поскольку не хочется случайно задеть человека. Мало ли что! — Но разве не лучше пытаться быть честным?! — возмутилась Дори. — Я не понимаю просто её… Если ей не нравились мои работы сразу, зачем она притворялась и обманывала? — Ну, вот Дарину я осуждаю, да, — откашлялся Мартин. — Я могу объяснить, конечно, её поступки тем, что она действительно не хотела как-то оскорбить тебя, но всё же я думаю, что ей стоило объясниться сразу. Ты же ей сказала, что тебе не нравятся её произведения в кое-каких моментах. Почему она не поступила также, если уже знала, что с тобой можно говорить прямо и без увёрток? — Наверное, она видела выгоду во мне, — произнесла Дориана. — Мы же пока ещё дети, подростки, как таковых читателей у нас нет. Скорее всего, она тупо пользовалась мною. — Тогда она гнилой продукт, — хмыкнул Мартин, заправляя руки в карманы куртки. — Или же у неё совсем всё плохо с доверием! Забей на неё и прими данный момент, как опыт. На ошибках учатся. — Да уж, — вздохнула Дори. — Слушай, а тебе какие качества не нравятся в людях больше всего? — Мне? — переспросил удивлённо Мартин. — Хм… Я думаю, что я тоже отметил бы лживость, а вместе с ним лицемерие и лесть. Особенно я часто наблюдаю последние два пункта среди девушек. Вот ты, когда говорила про Дарину, упомянула то, что она «слащаво» могла что-либо сказать другому человеку. У девушек я давно замечаю, что они без проблем подлизываются к кому угодно, а за спиной такое творят, что просто Боже упаси! — Ты меня тоже считаешь лицемерной? — поинтересовалась Дори. — Тебя нет, — покачал головой парень, улыбнувшись. — Ты не такая, как все. Нет, не так… Ты вроде бы простая, но что-то в тебе есть особенное. Ты наоборот, в отличие от многих наших одноклассниц в том числе, прямолинейна, не боишься высказать всю правду в лицо. Может быть, временами твоё откровение не совсем плюс, поскольку ты не скрываешь своих чувств: ни перед учащимися, ни перед учителями. Если тебя что-то не устраивает, ты это заявляешь. Ту же Татьяну Викторовну возьмём! Я сомневаюсь, что кто-нибудь ещё пошёл бы так напролом. — Ты думаешь, что моя честность — мой недостаток? — В некоторых ситуациях да. Но по большей части я считаю, что в этом твоя прелесть. — Мне кажется, что ты сам также себя ведёшь. Ты тоже не скрываешь того, что думаешь, в тебе тоже есть прямолинейность. — Да, я знаю. Возможно, мы поэтому с тобой ещё легко находим общий язык, — Мартин пару секунд помолчал, затем произнёс, — Кстати, как тебе вспышка Александры Степановны? — Бесит она меня, — фыркнула Дориана. — Задолбала, ей Богу! Сколько уже можно, а?! Эти её то люблю, то не люблю — раздражают! Я как бы не думаю, что учительский труд — это лёгкая задача, но тем не менее она ведёт себя не педагогично. Она или конфетки раздаёт, или люлей. Причём не всегда тем, кто это заслуживает. Что в одном, что в другом случае. — Вот! — он хлопнул в ладони. — Верно говоришь! Её штормит жёстко, как не знаю что. — Даже Татьяна Юсуфовна терпимее была, чем Александра Степановна… — Про Татьяну Юсуповну я бы так не говорил, — парень скривился. — Она тот ещё «подарочек». Она контрольные очень сложные даёт всегда. Я надеюсь, что она откажется вести у нас и историю. От обществознания отделались, второй пункт остался. — Ты хочешь, чтобы Александра Степановна вела у нас историю? — фыркнула Дориана, закатывая глаза. — Мне лично такого счастья не надо! — Почему сразу она? Может, другая будет, — сказал Мартин. — Или другой, чего бы не хотелось… — Ой, да! — воскликнула Дори. — Историк тот душный до невозможности и какой-то неприятный. — Он тесты идиотские даёт, которые не совпадают практически ни с чем: ни с материалами в учебнике; ни с тем, что он рассказывает на уроке. — Весь класс сидел в тройках из-за него, пока Татьяна Юсуфовна не вернулась. И хорошо, что она решила повторить с нами то, что мы проходили, ещё раз. А то из-за того товарища я ничего не запомнила почти, — Дориана задумалась, а после дополнила. — Насчёт Александры Степановны… я не знаю, почему она такая, но уверена, что без причины у неё не было бы эмоциональных качелей. А насчёт историка… Для меня он просто уже дед, которому чисто пофиг. Он, между прочим, являлся директором школе моей мамы. — Ого! — Мартин весьма удивился. — Вот это да… Судьба прям! Но да, соглашусь, что он неважный учитель. По крайней мере для более младших классов. — Я тогда с Прохором сидела ведь, весь шестой класс, — Дориана поправила портфель на своём плече. — Так вот ему один раз то ли двойку, то ли тройку историк влепил. Он расстроился очень сильно и даже заплакал. — Серьёзно?! — поразился Мартин. — Заплакал?! Настолько плохо с оценками было?! — Видимо, да, — Дори вспомнила, как она тогда сочувствовала своему однокласснику и пыталась его поддержать. — Он объяснил, почему его так разочаровала оценка, но это личное, так что я оставлю данную информацию при себе. Мне его очень жаль было, и я ему давала списывать работы и помогала ему с теми дурацкими тестами. Хотя у меня самой не всегда выходило написать на пять или четыре, но всё же мне везло, чего не скажешь о Прохоре. — А ничего, что Прохор над тобой издевается немного? — спросил Мартин, с неким изучением оглядывая Дориану. — Не пойми меня неправильно, просто… ты по идее помогла своему врагу. Не лучше было бы ему отомстить и не давать ему списывать? — Да какой он мне враг?! Не бывает плохих или хороших людей, — заметила девушка. — Есть плохие и хорошие поступки. Месть не даст гармонии и счастья в душе. Да и к тому же тех, кто поступает дурно, итак предостаточно. Тем более Прохор не такой уж и скверный человек. Он, на самом деле, весёлый и добрый, но не задумывающийся о последствиях, наверное. — Ты видишь прекрасное даже там, где это увидеть нельзя, — губы Мартина сами собой расплылись в улыбке. — Как ты это делаешь? Научи, поделись секретом! — Ах-хах-ха! — Дори от неловкости засмеялась. — Я думаю, ты преувеличиваешь. Я бы себя назвала озлобленной тварью. — Как самокритично, — рассмеялся Мартин. — Я о тебе такого не скажу. Скорее, ты просто вспыльчивая и впечатлительная натура. — А зачем тебе учиться видеть хорошее в людях? — Потому что я этого не умею. Я замечаю очень много недостатков, мне тяжело разглядеть в чём-то ужасном нечто положительное. — Зависит от того, о чём речь, — пожала плечами Дориана. — Не обо всём ведь можно говорить только приятные вещи. Например, нельзя назвать снегопад в мае месяце утешительной новостью. — С этим не могу поспорить. Но погода — это что-то абстрактное. А вот если возьмём мы какого-нибудь человека… тут другой вопрос. — Каждый видит ситуацию по-своему. — Ладно, давай так: Андрея оправдать ты можешь? Дориана хотела оправдать, но прикусила язык, поскольку Андрей являлся зачинщиком всех её проблем в школе. Он — лидер мальчишеской половины класса, потому у него на поводу шли почти все и даже девочки. «Но я тоже поступила некрасиво в пятом классе, — думала Дориана. — Сама виновата. Вот и расплата». — Мар, — начала девушка, — тут иной случай… Я тоже неправильно сделала в своё время: глупо пошутила, ну и получила. Мартин замолк и отвёл взгляд, но вскоре он предложил: — Не хочешь поделиться?***
Кабинет Жака находился в том самом «шаре», потому имел круглую площадь. Напротив входа стоял рабочий стол с бумагами, карандашами, ручками и книгами, что лежали на нём. Вдоль стен (а это лишь малая часть, всё остальное пространство занимали окна) полукругом выставлены шкафы со стеклянными дверцами. Полки в шкафах заполняли свитки и старые книги. Рядышком присутствовали стулья, обитые тканью. Под потолком, являющемся куполом, находилась золотая люстра, созданной по макету солнечной системы, и планеты перемещались по «веточкам» люстры (каждая со своей скоростью). В центре сияла главная звезда (только миниатюрная копия). — Присаживайся, моя хорошая, — Жак взял два стула, поставил их недалеко от стола (но никак не за ним), и Дина села лицом к лицу с священнослужителем храма. — Итак, твой дар… Твой дар… Видно, время пришло. Дина скептически выгнула бровь, криво усмехнувшись в вопросе, и Жак, чуть наклонившись, принялся объяснять суть: — Ты видишь события, происходящие в будущем, но только не в нашем мире. Ты увидела жизнь девочки из немагового мира, но на несколько лет вперёд. — Почему? — недоумевала Дина. — Почему наперёд? И почему именно её? Что в ней особенного? — Дело в том, — Жак, размышляя, почесал подбородок, — что у тебя дар параллельных миров, который позволяет наблюдать за реальностью другого измерения. Грубо говоря, ты видишь эту девочку потому, что она почти полностью твоя копия. Но так как ты ещё не умеешь управлять своим даром, он срабатывает сам по себе. — Почему тогда вы сказали, что я вижу её в будущем? — докапывалась Дина. — Зачем мне будущее? И насколько оно далёкое? И как вы это узнали? — Я чувствую энергетику каждого приходящего сюда, — Жак встал со стула и, как до этого внизу, принялся расхаживать туда и обратно. — Ты родилась с несовместимыми силами: лёд и огонь, — что стало основой для твоего внутреннего конфликта. Для объединения таких сочетаний обычно существует посторонняя магия, в твоём случае это почему-то всевидящая. Третий элемент, появляющийся в качестве объединения, всегда развивается позже, потому работает не совсем целенаправленно, а имеет хаотичный поток. Эта сила у тебя смешалась с твоим даром, потому ты видишь в будущем времени. — А сейчас? — прибывая в шоке от полученной информации, произнесла Дина. — Сейчас девочка эта где? — Там же, наверное, в тех же местах, — неоднозначно ответил Жак. — Я не могу точно сказать. Я попробую узнать что-то о ней и сообщу. Не знаешь, как её зовут? Никто не называл её по имени? — Дориана, вроде бы… — пробормотала Дина, вставая со стула. — Любопытно-о-о, — присвистнул Жак. — Как будто ирония какая-то! — Жак, зачем я её вижу? — по-прежнему засыпала вопросами Дина. — Что в ней похожего на меня? Внешность? Схожие по внешности и в нашем мире встречаются. — У неё не внешность похожа, а судьба. Тебе стоит учиться контролировать огонь и лёд, поскольку твоя третья магия объединилась с даром, а так быть не должно. Тогда ты будешь иметь возможность наблюдать за параллельным миром и даже попадать в него тогда, когда тебе захочется, а не тогда, когда этого захотел дар. Может быть, ты станешь Хранителем Магии. — Но я не хочу! — воскликнула Дина в ужасе. — Я не хочу наблюдать со стороны свою же жизнь тем более в будущем времени! И я в целом не желаю иметь ни такую силу, ни такой дар. Мне не нужно место Хранителя Магии. Из меня лидер-то никакой! — Вот как?! — Жак вскинул брови вверх от удивления. — Но это же не от тебя зависит, так уж решили Всевышние. — Мне без разницы, — гордо скрестила руки на груди Дина. — Я хочу свободы, и я её добьюсь. — Не думаю, что у тебя есть дорога назад, — покачал головой Жак. — Ты должна увидеть события из жизни Дорианы для того, чтобы понять самой, что нельзя обесценивать собственные чувства и проблемы. До эмоционального выгорания тебя довело именно то, что ты обесцениваешь себя. — Больше такого не повторится, — поставила твёрдую точку Дина, возводя глаза к потолку и наблюдая за тем, как на необычной люстре перемещались планеты.