Черта

      Письмо не давало ей покоя. Конверт белел в полумраке раннего утра. Старкова вытащила его перед сном, положила на комод и пообещала себе, что обязательно прочитает с утра. Вот встанет, увидит его, устыдится и прочитает.       Сейчас же Алина была уверена, что проснулась именно из-за проклятого письма от тети Аны. Девушка вертелась на кровати половину ночи, вслушивалась в звуки в коридоре и гипнотизировала дверь, которую, конечно, заперла на ночь. Порой она так долго и пристально смотрела на створку, что ей начинали чудиться в узорах дерева образы, которых там быть не могло. В голове всплыло даже определение такому явлению - парейдолия. Оно могло быть и симптомом психического заболевания. Проклятье! Она здесь всего две недели, как верно подметил граф, а этот дом уже сводит ее с ума.       Надеюсь, этому дому вы придетесь по душе.       В темноте ночи эти слова отдавали какой-то особенной жутью. Старкова кусала губы. И вертелась на кровати, сбивая простыню. В коридоре было тихо. За окном шуршал ветер в траве, выли собаки, и ревело море, волны его разбивались о скалы. Конверт белел на комоде.       Алина понимала, что поступает глупо и по-детски, но читать письмо она совершенно не хотела. Стыдилась этого, мелькала мысль: «а вдруг там что-то важное?» Тетушка была ведь уже немолода. Вдруг что-то случилось? Вдруг тете нужна помощь? Но Алина не могла себя пересилить.       Сколько писем от тетушки помнила Алина, но ни одно не было приятным. Там всегда была критика, наставления и бесконечные вопросы, которые должны были навести ее на нужное тетушке поведение. Алина ненавидела, когда ею манипулировали! Но тетя Ана без этого не могла, она была такой какой была. Однако Старковой не было от этого легче.       Устав ворочаться, Алина подскочила с кровати и, подлетев к комоду, сгребла письмо, смяв его, рывком открыла ящик и застыла. Там лежал медальон. Письмо выпало из пальцев, с легким шуршанием упало на пол, проскользило по паркету да так и осталось валяться. Алина вытянула медальон за цепочку, подняла, разглядывала так, словно увидела впервые: серебро отбрасывало едва уловимые блики, ловя скудный свет наступающего дня, золотились растительные узоры. Девушка качнула рукой, медальон завертелся на цепочке в одну сторону, замер, цепочка стала раскручиваться обратно. Трусиха! Какая же она трусиха! Ни письмо прочитать не может, ни медальон открыть! Право слово, лучше бы и, правда, выбросила в море.       Движимая порывом, Алина прошла к окну, распахнула его да так и замерла, сжав медальон в руке. Серебро быстро нагревалось. А Старкова горько рассмеялась. Она просто смешна. Собралась прямо отсюда кинуть в море? Далековато получается. Прохладный утренний ветер трепал волосы, выбившиеся из косы, мурашки пробежали по коже. В тонкой ночной рубашке было холодно. Алина сжимала медальон в руке, замерла, вглядываясь в светлеющий горизонт. Шумело море, и пели птицы. Наступало утро после очередной бессонной ночи.       Постояв так еще немного, Алина закрыла окно. Дрогнуло стекло, и в его отражении Алине показалось, что позади нее кто-то стоит. Вскрикнув, Старкова обернулась. Сердце бешено колотило в ребра, шумело в ушах, а во рту пересохло. Но комната была пуста. Лишь белел на полу проклятый конверт.       Алина смяла его в руке и швырнула в ящик комода вместе с медальоном, захлопнула ящик с грохотом. И направилась в уборную. Пора было готовиться к новому дню. ***       Близнецов не нашлось в их комнате. Кровати были аккуратно застелены, и вообще в комнате царил такой порядок, что не верилось, будто здесь живут две десятилетние девочки. Тем более что Агата любила создавать вокруг себя хаос. Алина нахмурилась. До завтрака оставалось еще достаточно времени, чтобы умыться, одеться, причесаться, но такого еще не бывало, чтобы девочки уходили без нее.       Закрыв дверь комнаты, Алина направилась на поиски близнецов. В классной комнате их не оказалось, не было их в столовой и гостиной. Девушка спустилась на первый этаж, зашла в библиотеку, но и здесь было пусто. Алина прошлась по комнате, огляделась, но здесь было тихо. А уж девчонки точно не были бы такими тихими. Если, конечно, не хотели разыграть Алину. Девушка замерла на мгновение, раздумывая, где же могут быть близнецы.       Взгляд ее невольно скользнул к картинам Горина. И сердце сбилось с ритма, будто его сжала цепкая ледяная рука. Невозможно было отрицать, что эти мрачные полотна обладали притягательной силой, они выбивали воздух из груди, заставляли забыть обо всем. Старкова сделала шаг назад, чтобы видеть картины полностью. Ей они не нравились. Но так наш взор притягивает не только прекрасное, но и ужасное. И оторвать взгляд уже невозможно. Алине казалось, будто она змея, застывшая перед заклинателем. Неведомая музыка этих картин заворожила ее, заставила подчиняться неведомой и злой силе хаоса и мрака, боли, отчаяния, разочарования и разрушенных надежд.       На первой картине были изображены монахи, они шли по скалистому уступу, пространство вокруг них размывалось и искажалось, одетые в черные сутаны, они несли в руках свечи, но те не давали света, не разбивали мрак, окружавший изуродованных, искалеченных, ужасных людей, их лица и руки были в нарывах и язвах. Чума? Лепра?       Вторая картина изображала пир, здесь ломился стол от яств и кушаний, но фрукты кое-где сгнили, а хлеб тронула плесень, из разбившихся бутылок вино вытекало прямо на пол, похожее на кровь, и люди, не знавшие меры в еде, веселились словно через силу, они также были изуродованы, искалечены, больны.       Что хотел сказать этими картинами Горин? Он разочаровался в людях? Хотел показать, что все они больны и порочны? Что их не излечит уже ничего? Ни вера, ни попытки забвения? Как нужно было разувериться во всем на свете, чтобы нарисовать такое?       Взгляд подмечал детали - грязная и оборванная веревка, которой подпоясан один из монахов, искаженный в крике ужаса рот пирующего, собака, слизывающая вино с пола, погасшая свеча в руках последнего монаха. Взгляд метался от одной картины к другой. В них было нечто ужасное, давящее. Хотелось бежать, но Алина будто была опутана паутиной мрака, и она не отпускала девушку. Старкова тяжело дышала, не в силах ни уйти, ни хотя бы закрыть глаза. На лбу выступила испарина. Чужое отчаяние давило на плечи.       Что произошло в жизни этого человека? Почему он рисовал такое? Обласканный властями и критиками, любимец публики в начале своей жизни, к концу Филипп Горин потерял все. И его яркие и сочные картины, бытовые сценки из жизни самых разных сословий сменились... вот этим.       Позади стукнула дверь. Но Алина все продолжала смотреть на картины. Зачем вешать их здесь? Святые! Их нужно убрать подальше и никогда никому не показывать. А еще лучше продать. Граф говорил, что они стоят денег. Хотя кто в здравом уме захочет купить подобное? Впрочем, это же неизвестные картины самого Горина. Поклонники и коллекционеры с руками оторвут.       - Мисс Алина? - послышалось сбоку. Старкова едва сумела оторвать взгляд от полотен, повернулась к Глебу. Парень смотрел с беспокойством. Алина провела рукой по лбу, сбрасывая наваждение. - У вас кровь, - пробормотал юный граф. Только сейчас Алина осознала, что под носом сыро. Проклятье! Она быстро вытащила платок и с удивлением увидела на белой ткани кровь. - Извините, ваше сиятельство, я... - пробормотала Алина. Она не знала, что сказать. Казалось, что очнулась от дурного сна или затяжной болезни. Все тело было слабым, да и душа была больна страхом, - вы не видели девочек? - поспешно спросила Старкова, не желая ничего объяснять. Ей просто следует не пренебрегать сном. Прочитать письмо, чтобы оно не мучило ее. А медальон либо спрятать подальше, чтобы не попадался на глаза, либо, правда, выкинуть в море. Открыть его она, наверное, не решится никогда.       - Ужасные картины, да? - вдруг тихо спросил Глеб, засунув руки в карманы брюк, он смотрел на полотна Горина, - господин Веденин говорит, что это прекрасные картины, ведь они напоминают нам о наказании за наши пороки. Но мне кажется, что они просто ужасны. Мрачные, темные, безрадостные. Они убивают желание жить. Мама, - он сбился, перевел дыхание, - терпеть их не могла. Они часто ругались с отцом по этому поводу. Мама очень хотела их убрать подальше. Но бабушка запретила их снимать. А отец пошел у нее на поводу. Алина прерывисто вздохнула, стояла молча. Глеб был бледен и грустен. Почему избегавший ее последние дни мальчик решил поделиться сокровенным? Алина понимала, что любое упоминание матери болезненно для него. Ему тоже ее не хватало, но в отличие от близнецов Глеб помнил Людмилу, он знал, что потерял. И это было еще больнее. - Они засасывают, будто зыбучие пески, - прошептал юный граф, глядя на картины, а потом повернулся к Алине, - а девчонки в саду. Они собирают вам цветы. Старкова озадаченно посмотрела на Глеба. В конце концов, это она обещала девочкам привезти сладкое из Аркеска, а не они должны были делать что-то для нее. - Злата сказала, что вы были чем-то опечалены несколько дней назад, - пояснил парень, - и они решили вас порадовать. С трудом соображая, - рядом с мрачными картинами даже думать было тяжело, - Старкова поняла, что речь шла о том занятии в классной комнате, где Алина нарисовала дом и... Мальена рядом с ним. Близнецы были внимательными и очень чуткими. Их порыв растрогал Алину, и она даже сумела улыбнуться. Глеб хмыкнул в ответ слегка насмешливо, слегка снисходительно. - Я вас оставлю, ваше сиятельство, - Алина присела в реверансе. - Не опаздывайте к завтраку, - фыркнул парень с таким видом, словно приглашал гувернантку опоздать.       Алина поспешила в сад. Открыла заднюю дверь и на мгновение замерла на пороге, подставляя лицо лучам утреннего солнца. Оно освещало сад, подчеркивая буйство красок, играя на лепестках роз, астр, хризантем и георгинов. Картина яркого утра была так контрастна темной и мрачной атмосфере картин Горина, что Старкова даже вздохнула легче. Словно бы с плеч убрали каменную плиту, разорвали путы, сковывающие Алину, и отпустили девушку на волю.       Алина спустилась с крыльца и направилась по аллеям, прислушиваясь. Пели птицы и ветер шуршал в ветвях кустов. Было тепло - последние лучи уходящего лета. Но впереди ждала осень с ее яркими красками. И сейчас казалось, что никакая злоба этого мира не властна над Алиной.       Девчонок она нашла в дальнем углу, они стояли спиной к девушке возле скамейки, склонившись к чему-то на земле, и яростно спорили. - Мы не можем, Агата, - говорила рассудительная младшая из близнецов. - Мы не можем так оставить, Злата! Это просто... бесчеловечно! Вот! - Нам никто не разрешит, - вздохнула Злата. - И что теперь! - топнула ногой старшая, - оставить все, как есть?! Алина нахмурилась. Не понимала, о чем речь, но решительно была намерена выяснить.       - Юные мисс, а что происходит? - поинтересовалась вполголоса, привлекая внимание. Девочки синхронно вздрогнули, дернулись кудряшки на головах - они заплели друг другу косы, как умели, криво и неровно, так, что из причесок то тут, то там выбивались пряди, но это было так трогательно, что Алина не могла на них сердиться. Она потом поправит их внешний вид, когда поймет, в чем дело. Близнецы обернулись, открывая Алине то, что прятали.       Старкова прерывисто вздохнула: крошечный котенок, не более двух месяцев от роду, рыже-белый и грязный, мяукнул пронзительно и уставился на Алину своими желтыми глазами. Как он здесь оказался? Одинокий и совсем несчастный. - Мисс Алина, - умоляюще сложила руки на груди Агата. Злата тихонько вздохнула, но в глазах ее застыло то же просительное выражение, что и у сестры. Алина не знала, что ей делать. Оставить несчастное животное здесь действительно было бесчеловечно. Но она не могла решать, брать ли котенка в дом. Это большая ответственность. Кто будет за ним ухаживать? Кормить? Приучать ходить на улицу по своим делам? Следить за тем, чтобы он не шкодничал? - Мисс Алина, пожалуйста, - повторила Агата, - мы не можем его оставить. Он же совсем один! Его бросила мама! Злата вздрогнула и опустила взгляд на котенка. - Он не выживет без нас, мисс Алина! Мы должны ему помочь! Вы сами учили нас помогать тем, кто слабее! А он слабее! - настаивала старшая. Старкова не могла не отметить, как ловко Агата воззвала к ее совести и к тому, чтобы она не словами, но делом доказала свои же собственные постулаты. Алина бы похвалила девочку, но не в ситуации, которую не знала, как разрешить наилучшим образом.       Она подошла к котенку, девочки невольно сдвинулись ближе, словно хотели защитить его. Алина медленно присела, протянула руку, чтобы малыш обнюхал ее. Он мяукнул еще раз и ткнулся холодным и влажным носиком в пальцы девушки. Старкова понимала, что не сможет оставить его здесь. Не сможет выбросить. И совершенно растерялась. Осторожно взяла его на руки, прижала к себе. Котенок тут же свернулся у нее на руках, едва-едва слышно замурчал. - Маленький, - прошептала Алина, на губах ее играла улыбка, - хорошенький, - девушка погладила котенка пальцами между ушек, - что же мне с тобой делать, лучик мой? - Лучик! - воскликнула Агата, посмотрела на сестру, а та согласно кивнула. - Мы же оставим его, мисс Алина? - тихо спросила Злата. Алина вздохнула. Она не могла принимать таких решений, это было вне ее обязанностей. Не стоило забывать, что она наемный работник в этом доме, и не может принимать в эту семью новых членов, потому что ей жалко одинокое и несчастное животное, а девочки просят.       - Что это у вас тут происходит? - послышалось веселое позади. И Старкова радостно улыбнулась, сразу поняв, что ей следует сделать. - Я думаю, что мы спросим его сиятельство, можно ли нам, - твердо произнесла Алина. - Спросите что? - удивился граф, брови его взлетели вверх, когда Старкова обернулась, котенок у нее на руках успел задремать. - Папа! - тут же налетели на мужчину девочки, - папочка! Можно мы оставим Лучика? Пожалуйста! Он один совсем! Совсем маленький! Папочка, мы должны ему помочь! Растерявшийся граф переводил взгляд с умоляющих его девочек на Алину, потом на котенка у нее на руках, потом обратно на близнецов. Они тараторили наперебой, уверяя отца, что маленький котенок им не помешает, что места в доме полно, а они берут на себя полную ответственность за каждое действие Лучика. Алина не была уверена, что у них это получится, воспитать хоть собаку, хоть кота - дело непростое. - Что ж, - граф хитро посмотрел на Алину, - если мисс Алина вам поможет. Вам же понадобится помощь, - важно добавил. Старкова усмехнулась. Один-один. Хотела переложить ответственность на чужие плечи - граф предлагал ее разделить. Близнецы снова повернулись к Алине. Девушке не оставалось ничего другого, как отрывисто кивнуть. Лучик зевнул у нее на руках и, кажется, устроился удобнее. - Ура! - прокричали девчонки и помчались к дому.       Граф подошел ближе, строго посмотрел на котенка, словно бы тот мог как-то навредить хоть кому-то из домашних. - Мальчик? - спросил. - Мальчик, - кивнула Алина, улыбнулась нежно, - Лучик. - Надо показать его ветеринару, - вздохнул граф, - не знаю, занимается ли он котами, конечно. И выкупать. Где вы только его нашли. - Это не я, - возразила девушка, - девчонки, - она кивнула на скамейку, на которой лежал букет цветов - видимо, для нее. Но возбужденные появлением котенка девочки совсем забыли о том, что привело их с утра в сад, - он пришел сам, - она снова погладила котенка за ушком, - возможно, это судьба? - лукаво посмотрела на мужчину. - Я не верю в судьбу, - отрывисто ответил граф, - мы сами выбираем свой путь. - Что же, - отозвалась Алина, - этот котенок выбрал стать частью семьи Морозовых. ***       Лучик перенес купание на удивление покорно. То ли был слишком слаб, то ли в целом относился к водным процедурам благосклонно, но дал вымыть себя, не пытаясь разодрать руки Алины в кровь, послушно позволил вытереть себя пушистым полотенцем. Девочки налили ему молока и легли прямо на пол, наблюдая, как котенок лакает. Они переговаривались вполголоса, будто боялись спугнуть малыша. Но он был не из пугливых. Наверное, еще не успел познакомиться с людской жестокостью, он совершенно не боялся ни девочек, ни Алины. Что ж, Старкова надеялась, что теперь котенок попал в любящую семью, и никакая жестокость и его не коснется.       До завтрака оставалось совсем немного времени. И Алина скомандовала девочкам подниматься наверх, помогла умыться и переодеться, заплела волосы в красивые косы. И поблагодарила за цветы, заставив просиять Агату и смутиться Злату. Цветы Алина поставила в вазу в классной комнате. Девушку очень тронуло, что близнецы решили ее развеселить. И что идея была Златы. Быть может, все-таки лед начал таять? Повеселевшая Алина, поправила волосы и спустилась вниз.       - Не дело это, ваше сиятельство! - ворчала Янина, увидев Алину, бросила на гувернантку осуждающий взгляд, поджала губы и вновь посмотрела на графа, - котенок в доме! Он грязный и, возможно, болен! А если девочки заразятся чем-то? У него блохи, глисты и лишай! - ее передернуло. - Мы покажем его ветеринару, - пожал плечами мужчина, посмотрел на Алину, будто искал поддержки. Но разве Старкова могла ему ее дать? Она всего лишь гувернантка, и, хоть не подчиняется экономке, но вступать в перепалку с Яниной, которая и так, кажется, ее невзлюбила, очень не хотелось. - Вот уж господину Глебову делать больше нечего, как осматривать всяких... плешивых котов! Словно желая заявить протест выкупанный котенок громко мяукнул. Янина посмотрела на него с отвращением. - Зря вы пошли у девочек на поводу, - продолжала ворчать Янина, - он будет гадить в доме и изорвет все шторы! А когда начнется весенняя пора?! - ее глаза расширились в ужасе. - До весны еще не скоро, смею заметить, - в глазах графа прыгали искорки, он изо всех сил пытался быть серьезным, но выходило у него откровенно плохо. Уголки губ его дрожали, он смешно морщил нос и все поглядывал на Старкову, будто приглашая к разговору. - Что тут за крики с утра? - в столовую вошла недовольная Багра, критическим взором оглядела всех присутствующих. - Ваше сиятельство! - кинулась к ней Янина, - ну хоть вы-то им скажите! Ну, скажите, что коту в доме не место! Багра вскинула брови, а потом процедила равнодушно: - Если мой сын желает в его-то возрасте вести себя, как мальчишка, это его право. А у меня от ваших споров голова болит! - она демонстративно коснулась кончиками пальцев виска, а потом аж подпрыгнула, когда Лучик добрался и до нее, потянул лапку к юбке, - брысь отсюда! - рявкнула Багра и стукнула в пол тростью. Котенок отпрыгнул. Алина вздрогнула от неожиданности. Лучик смешно фыркнул и, задрав хвост, направился в сторону кухни. Янина пошла за ним с громким причитанием и явным намерением выгнать животное.       Алина и граф переглянулись с видом заговорщиков. Это была их общая ответственность, общая маленькая авантюра. Сердце сильно стукнуло в ребра, у Алины порозовели щеки, а мужчина одарил ее легкой улыбкой, в глазах его вспыхивали искры.       - Вы приволокли в дом кота? - появившийся Глеб разбил их молчание. Алина шумно выдохнула и отвернулась, направилась к столу. - Да! - гордо ответила Агата. - Нам папа разрешил, - подхватила Злата. - И мисс Алина, - старшая из близнецов бросила на брата победный взгляд. - Его зовут Лучик, - заметила Злата. - Дурацкое имя! - явно желая подразнить сестер с самодовольной улыбкой заявил юный граф. - Ваше сиятельство! - тут же проскрипел Юрий, глядя и строго, и недовольно, - не смейте ругаться! Глеб поджал губы, с отвращением посмотрел на гувернера. - И ничего не ду... - начала Агата. - Мисс Агата! - воскликнула Алина, делая большие глаза. - Извините, мисс Алина, - смутилась девочка и опустила глаза на свои руки, - хорошее имя! Он рыжий, как солнышко, - выдала, глядя на старшего брата и показала ему язык, встретилась взглядом с Алиной, укоризненно покачавшей головой, и снова произнесла, - извините, мисс Алина. Раскаяния в голосе, однако, у девочки не было. Она улыбалась и была явно довольна и собой, и Лучиком, и вообще жизнью. Алина могла ей только позавидовать. ***       День потек своим чередом. Вот только на занятиях девочки все время отвлекались на Лучика, которого Алина запретила брать в классную комнату, но находчивый котенок сам быстро нашел дорогу. Он, кажется, избрал Алину своей хозяйкой, все время терся возле нее, возвращался, несмотря на то, что девушка выгнала его в коридор, скребся в дверь и жалобно мяукал, заставляя девочек смотреть на Старкову с укоризной. Но стоило впустить котенка, как он тут же завладел вниманием девчонок. Агата, вместо того, чтобы решать математический пример, водила карандашом по столу, а Лучик следил за ним, охотясь.       Наконец, терпение Старковой лопнуло. И она заявила, что они идут продолжать занятия на свежем воздухе, пока у них еще есть такая возможность. На западе собирались грозовые тучи, но они были еще далеко. Алина решила, что они успеют погулять до ужина, она расскажет девочкам об истории этих мест с древнейших времен. - А Лучик останется дома, - непререкаемым тоном заявила Старкова, хоть девочки и порывались взять котенка с собой, - коты - домашние животные. И не слишком любят улицу. Мы должны учитывать пожелания Лучика. Агата и Злата переглянулись, одинаково надули губы, намереваясь спорить. - Не обсуждается, - отрезала Алина, пресекая дальнейшие дебаты.       Они быстро собрались и вышли на улицу. Было прохладно. Как никогда сейчас было заметно, что, несмотря на яркое солнце, осень уже не за горами. А там и зима придет, снег, метель, морозы. Зимний праздник. Интересно, семья Морозовых отмечает его? Для них это семейный праздник или повод собрать друзей? А, может, закатить роскошный прием?       Мал обожал грандиозные праздники.       Ну, что ты, милая! Ну, чего ты такая кислая! Когда веселиться, как не в молодости, старушка моя! Это мои друзья! Я обещал.       Но дело, разумеется, было вовсе не в обещаниях, а в том, что Мальену самому нравился шум, гам и яркие наряды, шампанское, льющееся рекой, громкие тосты и пустые слова, веселые танцы и толпа людей в его доме.       Да, это был его дом. Алина там никогда не чувствовала себя спокойно, не было это место и прибежищем, куда можно было прийти и знать, что тебя примут в любом душевном и физическом состоянии, дом Мальена никогда не был тихой гаванью.       Алина любила только наряжать елку, которую однажды дружки Мала едва не свалили в очередном пьяном угаре, а ведь Старкова так стралась. Это был особый ритуал, ель была символом новой жизни, а каждый яркий шарик - мечтой, надеждой на лучшее. Лучшее не случилось. Случилось самое худшее, что только могло бы быть. Но в тот последний год в доме Мальена, наряжая елку, облачая ее в мишуру и блестки, опутывая гирляндами, развешивая яркие шары, в ей одной известном порядке, Алина об этом не думала. Она была счастлива здесь и сейчас.       Ветер пригибал к земле траву, цветы и вереск. Старкова замурлыкала под нос старую песню. - А что вы поете, мисс Алина? - спросила любопытная Агата, - спойте нам! Баллада была грустной и даже мрачной, но Алина любила ее за лиричный мотив.       Кхм, милая, быть может, не стоит? Музицирование тебе не слишком дается.       Старкова вздрогнула и побледнела, смутилась. - Я... не слишком хорошо пою, и... - Но здесь же никого нет, кроме нас, мисс Алина, - возразила Агата, - нас ведь не нужно стесняться. Правда, Злата? Младшая согласно кивнула. Старкова закусила губу, чтобы не расплакаться. Эти девочки целый день ее удивляли своей добротой, чуткостью и вниманием. Они были действительно замечательными детьми. Так жаль, что рано лишились матери! - Мама пела нам, - вдруг произнесла Злата, - колыбельную. Помнишь, Агата. Девочка начала напевать мотив. Агата расширившимися глазами смотрела на сестру, побледнела, замотала головой, словно не желала слушать. - Ты не можешь помнить! - выкрикнула Агата, - мы были слишком маленькими! - Но я помню, - заупрямилась Злата, скрестив руки на груди. - Девочки, девочки, - остановила зарождающуюся ссору Алина, - давайте вместе разучим песню. Она грустная. И не для маленьких девочек. Но вы ведь уже взрослые, да? И это будет наш с вами секрет.       Старкова помолчала, собираясь с духом, а потом тихо начала петь:

Над болотом туман, Волчий вой заметает следы. Я бы думал, что пьян - Так испил лишь студеной воды. Из кувшина, что ты мне подала, Провожая в дорогу, Из которой я никогда не вернусь, Жди - не жди, никогда не вернусь. И не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи - ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя.

      Девочки притихли, жались друг к другу, взявшись в за руки, шли рядом с Алиной, не отходя ни на шаг. Старкова даже пожалела о выборе песни. Но вереск расстилался до самого горизонта, непокорный порывам ветра, ударам судьбы, рос на этой не самой благоприятной земле и благоденствовал. Фиолетовый, розовый, желтый, он радовал глаз.

Словно раненый зверь, Я бесшумно пройду по струне. Я не стою, поверь, Чтоб ты слезы лила обо мне. Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме - По бруснике во мхе, До ворот, за которыми холод и мгла, - Ты не знаешь, там холод и мгла.

      Холод и мгла, как на картинах Горина. В этом было все дело. В холоде, царившем в доме, в той мгле, темной пелене, что расстилалась по дому с наступлением ночи и в ней терялись очертания предметов, в ней себя потерянными чувствовали люди. Они должны были быть самыми близкими друг другу, но все более отдалялись. И теряли друг друга, исчезали во мгле.

Ты однажды вдохнешь Терпкий ладан октябрьской луны, В сердце сдвинется нож, Боль поднимется из глубины. Неужели ты ждешь воплощение беды, Духа сумрачной стали, Чтобы снова дать мне напиться воды, Этой пьяной хрустальной воды?

      Боль пропитала картины Горина. Боль стала второй сутью этого дома. И он не желал терпеть ее один, опутывая ею обитателей. Почему? Что же случилось?       Алина знала о боли все. О том, как она ломает, выворачивает наизнанку. Острая и безжалостная, она не дает вздохнуть нормально, будто ты ушибла ребра, будто упала с лошади, будто тебя ударили, вышибая дух. Застарелая, она ныла и не давала покоя, не позволяла забыть о ней, вспыхивала порой, огнем проходясь по коже, заставляя кусать губы, чтобы только не закричать.

Но не сомкнуть кольцо седых холмов, И узок путь по лезвию дождя, И не ищи - ты не найдешь следов, Что Воин Вереска оставил, уходя. И не ищи в морозной мгле следов, Что Воин Вереска оставил, уходя.

      Алина замолчала, девчонки совсем притихли. Зря она все же спела. Вообще не так планировала эту прогулку. Но будто бы стало легче, будто бы повторив чужие слова, сочиненные кем-то другим, кем-то, кто познал и боль, и тоску, и любовь, ей стало проще. Она будто бы выговорилась. Тяжесть с души не ушла. Никуда она не денется даже спустя годы. Но сейчас боль притупилась, уползла куда-то в темные глубины души, скрылась во мгле.       Ветер становился все сильнее. - Вы не замерзли? - спросила Алина девочек. - Нет, - отозвалась Злата, темные глаза ее задумчиво смотрели на гувернантку, словно бы девочка что-то решала для себя. - Погуляем еще, мисс Алина? - спросила Агата, - вы же обещали нам урок истории. - Да, - кивнула Алина, благодарная девочке за то, что та не дала ей вновь утонуть в темных водах воспоминаний, вернула ее на твердую землю.       Старкова помедлила и начала рассказ. Они вышли к деревне. Алина, увлеченная рассказом, и не заметила, что они забрались так далеко. А, между тем, солнце совсем скрылось за тучами, где-то далеко-далеко, на грани слышимости, прогремел гром. Природа притихла, птицы летали низко, но крики их, громкие и пронзительные, раздавались все реже.       Девушка решила, что пора домой. Но тут залаяли собаки, из крайнего дома вышел пожилой мужчина. Он озадаченно посмотрел на девушку и двух девочек, а потом разулыбался. - Никак это юные графини! - ласковый взгляд его светлый глаз остановился на близнецах. - Мирон! - засмеялись девочки и подбежали к мужчине. Старковой ничего не оставалось, как последовать за близнецами. - Ну вы и выросли, непоседы! - ласково произнес мужчина, посмотрел на приблизившуюся Алину. - Это Мирон, - сказала Агата. - Он учил нас ездить на лошади, - тихо пояснила Злата. - Много десятилетий работал в доме графа, - гордо произнес мужчина, внимательно посмотрел на Алину, - а вы, стало быть, новая гувернантка. - Алина, - улыбнулась девушка. - Приятно познакомиться, мисс Алина. Надрывались собаки, рвались с цепи, им явно не нравились незваные гости. - Кто там, Мирон? - на крыльцо вышла женщина. - Юные графини, Люба, - отозвался Мирон, - моя жена, - пояснил. Увидев близнецов, изменилась в лице, поджала губы. В глазах ее мелькнули неприязнь и даже страх.       ...если близнецы в семье родились, жди беды, злым силам они служат. Вот потому и умерла графиня-то! Они мать в могилу свели!       Вспомнились слова Катерины, и стало не по себе. Ветер ударил в спину, волоски на коже встали дыбом. Люба шикнула на собак. Старкова смотрела на двух здоровенных псов. Если они, например, завоют, будет ли слышно в доме? Как далеко разносится звук ночью по этим равнинам? - Вот кто воет по ночам, - осторожно произнесла Алина. Мирон переглянулся с Любой, посмотрел на Старкову озадачено. - Наши собаки не воют, мисс, - отрезала Люба, она все косилась в сторону девочек, которые даже шаг назад сделали. Они не понимали, в чем дело, но видели, что им здесь не рады. В душе Старковой поднимался гнев, хотелось сказать резкость. - А волки? - спросила, ей нужно было выяснить природу воя по ночам и успокоиться, поэтому пришлось взять себя в руки. - Здесь не водится волков, мисс Алина, - произнес Мирон, внимательно глядел на девушку, а потом все же решился спросить, - вас что-то беспокоит? Алина смутилась, опустила взгляд. Не могла же она сказать: мало того, что я ночами да и днем вижу всякое в доме, так еще и ночами меня беспокоит вой, похожий на собачий; и нет ничем иным этот звук не объяснить. - Я... мне, вероятно, послышалось. Ветер. Нелепое оправдание, но иного у девушки не было. - Да-да - подхватила Люба, - ветра у нас знатные. Вы откуда? Из Ос Альты? Там такого, поди, и нет. Алина подтвердила, что нет. Они еще немного поговорили о погоде. И Старкова вместе с девочками, наскоро раскланявшись, пообещав передать заверения в дружбе графу, направились обратно.       Какое-то время близнецы шли молча, только переглядывались, будто переговаривались без слов. А ветер трепал волосы и одежду, завывал меж камней, птицы и звери попрятались в норы и гнезда, гром гремел все ближе. Над морем вспыхнула молния, а потом ударило совсем близко. Алина ругала себя на все корки. Им давно следовало вернуться домой. - Мисс Алина, почему она на нас так смотрела? - спросила, наконец, Агата. Старкова замерла, не зная, что ответить. Как объяснить десятилетней девочке, что некоторые люди видят зло не там, где оно есть, обвиняют сверхъестественные силы, приписывая отрицательные качества тем, кто просто отличается?       Ударила молния, на мгновение ослепив Алину, совсем рядом загрохотало, а потом хлынул дождь, заставив девочек взвизгнуть, а саму Старкову избавив от необходимости отвечать. По крайней мере, пока. - Побежали! - велела Старкова, взяла девочек за руки, и они помчались к дому.       Впрочем, было уже поздно. В считанные минуты они промокли насквозь. Дул пронизывающий ветер, гремел гром, и сверкали молнии. И негде было спрятаться. Наконец, они выбежали на тот самый пригорок, где Алина познакомилась с графом. И Старкова замерла на мгновение: над морем собрались темно-серые, сизые, черные тучи, вода пенилась, с силой ударяла о скалы, грозные волны поднимались, обрушивались на землю, темно-синие, страшные в своей силе, мощи, они свирепствовали. Шум дождя сплетался с рокотом моря, и гремел гром. Это было в равной мере и страшно, и завораживающе. Дождь стал чуть тише. А когда они подошли к дому, вовсе прекратился. Ветер гнал тучи по небу, в разрывах облаков мелькало голубое небо, и солнечный луч упал на землю, когда Алина взялась за ручку двери.       В холле они столкнулись с графом. Он приподнял вопросительно бровь. - Извините, ваше сиятельство, - произнесла Алина, - моя вина. Она переживала, как бы девочки не заболели. - А мы попали в настоящую бурю! - гордо заявила Агата. - Это я вижу, - не слишком довольно пробормотал граф, - бегите наверх переодеваться. Алина внимательно посмотрела на мужчину. Он был одет, как для выхода из дома.       Заметили это и девочки, которые никуда не пошли, лишь переглянулись, а потом Агата спросила: - Ты куда-то уходишь? Граф замялся, бросил быстрый взгляд на Алину. Он вновь хотел разделить ответственность, но в этот раз не вышло. - Дела, - коротко ответил мужчина. Старкова поджала губы в скептическом жесте. Мужчина не выглядел так, как обычно, когда собирался ехать в шахты. Скорее... - Вернусь утром, - подтвердил ее догадки граф. - Утром? - встрепенулась Агата, растерялась, - а как же ужин, папочка? - Что поделать, милая, - мужчина присел рядом с дочерью, - дела. Но я обещаю, что вернусь к завтраку. И мы покатаемся на лошадях, хорошо? - он обнял девочку. Та прильнула к нему в ответ. А вот Злата увернулась от объятий. Граф на мгновение замер, неловко балансируя, а потом поднялся, задумчиво посмотрел на дочь.       Алина уже жалела, что девочки не ушли наверх. Лучше бы мужчина ей сказал о делах, и Алина бы потом озвучила эту версию близнецам. Старкова понимала, что граф - взрослый человек, и имеет право отправиться к своей любовнице, но как объяснить это детям? Такое им не понять. Они лишь видят, что отец их бросает, нарушая собственные правила о времени ужина, уходит, покидает их. И пусть не понимают всего, но чувствуют ложь, видят фальшь, догадываются: что-то не так, как говорит им отец.       - Идемте, - произнесла Алина, беря девочек за холодные руки. И снова мысленно упрекнула себя. По ее милости, девочки могут и лихорадку подхватить. - Девочки! - окликнул их граф уже, когда они были у лестницы. Все трое обернулись. Взгляд мужчины был неопределён. Он посмотрел на Агату, потом на Злату. Вздохнул тяжело, нахмурился. - Слушайте мисс Алину во всем. - Конечно, папа, - с готовностью кивнула Агата. А Злата крепче сжала руку Алины. Алине было жаль девчонок. Но личная жизнь их отца, как говорила она сама близнецам, это только его дело. И Алины это не касается.       Это не ее дело, говорила она себе, пока они поднимались по лестнице. Не ее дело, утверждала, пока помогала девочкам переодеваться и просушить волосы. Не ее дело, твердила, пока смотрела, как они играют с Лучиком.       Не ее дело.