Черта

      Он такой же, как этот дом... красивый и бездушный...       Такой же. Такой же, как дом.       Алина стояла, глядя в окно, пока Злата играла одну из народных мелодий. Тонкие пальчики бегали по клавишам. Старкова слушала, а сама все думала о разговоре с Глебом.       Красивый? Безусловно. Еще в первую встречу девушка отметила красоту графа, невозможно было не обратить на нее внимание, глупо было бы это отрицать. Но бездушный ли? Старкова помнила прошедшую ночь, боль и ужас, исказившие черты лица мужчины, когда он услышал слова Златы.       ...здесь была мама.       У Морозова после этих слов буквально опустились руки. И если он, спустя семь лет, так отреагировал на слова дочери, то что же было после смерти любимой супруги? В какую пучину горя и отчаяния погрузился этот мужчина? И мог ли человек без души реагировать так остро?       Алина бездумно водила карандашом по бумаге, даже не глядя на то, что рисует. За окном яркими красками играл летний день, буйная зелень расстилалась до самого горизонта, перемежаясь яркими пятнами цветов, играл всеми оттенками розового и лилового вереск. Старкова кусала губы.       Ее глубоко задело отчаяние в голосе Глеба. Он ведь сам был еще ребенком, что бы там ни думало придирчивое общество. Отец, наверное, готовил его к судьбе своего преемника, но хотел ли этого сам юный граф? Учитывал ли его сиятельство желания сына?       ...он никогда... не интересовался тем, что происходит в этих школах. Он никогда не интересовался тем, как скучают девчонки.       Можно ли было обвинять графа в том, что он желал самого лучшего образования сыну? Да, дети скучали друг по другу, и Глеб был внимательным и чутким старшим братом, Алина нарадоваться не могла на теплые и близкие отношения юного графа и близнецов, но стоило ли жертвовать образованием наследника титула и состояния из-за эмоций? Да, девочки скучали, это было неизбежно, как неизбежно было и взросление, а оно предполагало, что члены семьи не всегда будут рядом.       Старкова знала, как порой жестоки бывают нравы в закрытых школах. Не имея возможности вырвать и направить свои энергию вовне, дети выплескивают ее внутри стен школы. И энергия эта частенько идет на злые дела, потому что так проще, потому что, когда это приносит радость и удовлетворение, отказаться от этого уже невозможно. Остановиться невозможно.       В институте всякое бывало: кто-то дружил, кто-то враждовал. Учителя переходили черту, но и они сами не всегда были примерными ученицами.       Алине удалось прожить эти годы без особенных потрясений. У нее не было заклятых врагов, ее не травили, не дразнили, не били и не портили ее вещи. Они с Руби как-то удивительно мирно прожили эти годы, были тихими и незаметными. Главные заводилы и красавицы, самые богатые девочки в институте любили кичиться своей знатностью, они заставляли тех, кто был беднее, прислуживать им, исполнять любые прихоти. Те, что были беднее, дежурили за богатых на кухне и по классу, а еще чистили их платье и обувь и помогали одеваться. А когда отказывались, наказание было неминуемо.       Алину и Руби спасли талант Старковой к рисованию и способности ее подруги к математике. Алина рисовала портреты аристократок, чье тщеславие не знало границ, Руби делала за них домашние задания по математике, пока те смеялись и приговаривали, что в жизни им даже деньги считать не придется. Старкова не сомневалась, что так и будет. Этим девушкам не нужна была математика и тем более не нужно было уметь готовить, убирать и шить. У каждой уже был богатый жених, и каждую ждало блестящее будущее. Выйдя замуж, Алина часто встречала их в высшем свете Ос Альты, и видела, что все ее размышления были верны.       Карандаш шуршал по бумаге, движения руки стали резкими, Алина продолжала смотреть в окно и слушать, как играет Злата.       Он такой же, как этот дом...       Глеб был не прав. У этого дома была душа, сложная и темная, она была словно тень в жаркий день, в ней можно было укрыться от палящего солнца, а можно было и пропасть, если ненароком забрести не туда. Этот дом жил, дышал, чувствовал. Ночью он казался больше, будто бы делал глубокий вдох, по углам здесь клубились тени, скрипела предпоследняя ступенька на лестнице, и дребезжали стекла, здесь был свой запах: дерева и сухоцветов, которые любила Багра; лимона, чернил и бумаги в кабинете графа с капелькой резкого запаха бренди; молока, выпечки и корицы, которой перемазались девчонки, на кухне; немного боли и отчаяния, которое пропитало эти стены, немного ужаса, которым веяло от картин Горина в библиотеке. Они притягивали взгляд Алины каждый раз, когда девушка приходила за книгой, и каждый раз Старкова дрожала от холода. Этот дом имел свое настроение. Его стены - были костьми, а обои и деревянные панели, паркет - мышцами и кожей, его столовая была сердцем дома, ведь там вся семья собиралась вместе.       Он уделяет время семье, и приемы пищи у нас вместе, вся семья собирается за одним столом - какая идиллия!       Но что кроется за этой идиллией? Если послушать Янину, то ничего. Но Алина давным-давно ничего не принимала на веру. И понимала, что все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Вот только готова ли она нырнуть глубже? И нужно ли ей это? Она ведь может и утонуть в темных и холодных водах, потеряться в комнатах и коридорах этого дома, остаться здесь навечно, чтобы плутать по дому, который ее не отпустит. Никогда не отпустит.       Музыка резко оборвалась. И Старкова тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Проклятье! Она здесь всего ничего, а кажется, будто и, правда, осталась тут навечно, вросла в стены, стала частью дома. И задалась вопросом, а понравилась ли она ему. Подоконник под рукой Алины был теплым и гладким, отодвинутая в сторону занавеска белела на периферии зрения, а карандаш оказался сточен до половины.       - Я закончила! - радостно заявила Злата. - Вы ошиблись, мисс Злата, - отложив в сторону карандаш и даже не взглянув на лист бумаги, Алина обернулась. Девчонка, насупившись, скрестила руки на груди. Как и сама Алина, Злата не слишком хорошо играла, предпочитая рисование. И хотела поскорее сбежать, уступив фортепиано сестре, которая обладала более чутким музыкальным слухом. - Нет, не ошиблась, - попыталась поспорить девочка. Старкова вздохнула и повторила: - Вы ошиблись, мисс Злата, в заключении мелодии. И поэтому вы повторите ее еще раз. - Нет, пока вы не покажете, как надо! - нахально заявила Злата, глаза ее хитро сверкнули. Интересно, ее Глеб научил тому, что можно так сделать? - ведь это ваша обязанность - нас учить! - она оглянулась на притихшую Агату, желая поддержки сестры. Смутившаяся Агата смотрела в книгу, на сестру взгляд не поднимала. Злата фыркнула зло и снова повернулась к Алине, посмотрела на нее с вызовом.       Старкова размышляла: если она сейчас не поставит девочку на место, от ее авторитета, который и так трещал по швам, вовсе ничего не останется; если поставит на место, то у нее вовсе нет шанса пробиться через эту стену, которой себя окружила Злата, и свести отношения от вражды к нейтральным. Цугцванг - любой ход ведет к проигрышу. Руби обожала шахматы. Алина ничего в них не понимала.       Старкова шагнула к девочке, а потом притянула к фортепиано стул. - Сыграем в четыре руки, и я заодно покажу, где вы ошиблись, мисс Злата. Будете играть вместе с сестрой. Это весьма увлекательно играть вдвоем.       Руби не терпела фортепиано, как и сама Алина. Только игра в четыре руки спасала их от тоски нелюбимого занятия. Их преподавательница в институте говорила, что игра в четыре руки дисциплинирует, учит считать и слышать паузы, учит вступать вовремя. Но важнее всего было то, что игра в четыре руки учит слушать партнера. Быть может, так Алина научит Злату слушать себя?       - Я начну, мисс Злата, а вы вступите в паузу, - произнесла Алина и начала играть, медленнее, чем звучала обычно мелодия, давая девочке возможность прислушаться. Вот Алина сделала паузу и затаила дыхание. Злата наверняка ведь могла и отказаться от такого занятия, могла пойти поперек, могла и дальше упрямиться, могла... Когда девочка вступила, Старкова невольно выдохнула и разулыбалась. Маленькая, но победа, грела сердце. Они доиграли вместе. Позади захлопала Агата и соскочила со стула, прошлась по классу. - Вот видите, мисс Злата, - спокойно произнесла Алина, - теперь вы поняли, где ошиблись. - Поняла, - буркнула девочка. - А еще мы научились играть в четыре руки, - продолжила Старкова, - навык этот, как и другие, требует совершенствования. Думаю, что вместе с сестрой вам будет веселее. Вы ведь, как и я, не слишком-то любите музицирование. Злата удивленно посмотрела на Алину, а потом нахмурилась. Девочка открыла рот, и Алина была уверена, что сейчас та скажет какую-нибудь резкость, но послышался вскрик Агаты: - Ой! Что это? Это наш дом? А это кто? - в руках Агата держала лист, на котором рисовала Алина. Девочка с интересом его разглядывала, а потом засмеялась. - Ну точно! Это же наш дом! Посмотри, Злата! - она потрясла рукой, в которой был зажат лист бумаги. Старкова встала. Злата опередила гувернантку, и теперь вместе с сестрой они разглядывали рисунок. Алина медлила, сама не зная, почему, она не хотела видеть то, что нарисовала. Да и как она вообще могла что-то нарисовать, если даже не смотрела на лист?! Должно быть, девчонки ей льстят или видят то, чего нет. Девушка вздохнула и все же подошла. - Так здорово, мисс Алина! - восторженно произнесла Агата, а Злата неуверенно улыбнулась, - но кто это? - детский пальчик ткнул в фигуру, изображенную на листе.       Алина взяла рисунок и вгляделась в изображение. Это был дом графа, стоял так же на краю обрыва, открытый всем ветрам, угадывались даже волны моря, а трава вокруг была склонена, как при сильном порыве ветра, над домом сгущались тучи. Тревожное, зловещее изображение. Алина будто бы почувствовала стылый ветер и запах надвигающейся грозы, услышала шум ветра и моря. Все это было здесь, рядом, настоящее, ожившее благодаря этому рисунку. Старкова перевела взгляд на фигуру человека, которого нарисовала рядом с крыльцом. И мир отодвинулся на задний план, в ушах зашумело, а в глазах на мгновение потемнело. И хорошо бы потемнело навсегда, хорошо бы свет померк! Потому что в мужчине на рисунке вполне узнавался Мальен. - Мисс Алина! - пробился через шум в ушах взволнованный голосок Агаты, - вам нехорошо? Вы побледнели. Рисунок в руках дрожал, сердце в груди сжалось до боли, комната смазалась перед глазами, взволнованные лица девочек виделись будто через пелену тумана.       Почему она нарисовала Мальена? Как она вообще могла нарисовать его, даже не глядя на рисунок? Почему рядом с домом? Какое зло она принесла в эту прекрасную семью? В эти мирные места? Святые! Как же так?       Старкова попятилась, наткнулась на стул и села, все еще глядела на рисунок, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Было холодно и душно, Алина задыхалась, она смотрела на знакомые черты, которые так хотела бы забыть. На лице Мальена застыло узнаваемое сочувственное и чуточку удивленное, насмешливое выражение. В ушах звенел голос, который хотелось бы и вовсе никогда не слышать: «Ну, что ты, дорогая! Ты ошиблась. Тебе показалось, видимо. Ты, наверное, устала. Отдохни. А мы тут сами». Алина сжимала листок в пальцах, на углу появились заломы. Смять. Разорвать. Сжечь. И никогда более не брать в руки карандаш. Все это хотелось сделать немедленно. Старкова только не знала, с чего начать.       Раздавшийся стук в дверь вывел Алину из оцепенения. Девушка бросила быстрый взгляд на девчонок и тут же устыдилась собственной несдержанности: близнецы держались за руки, на лицах их была тревога и даже страх. - Все хорошо, - пересохшими губами прошептала Алина и, повысив голос, произнесла, - войдите! Открылась дверь, и на пороге появилась улыбающаяся Янина. - Извините, что отвлекаю, - улыбнулась экономка, ее взгляд обшарил комнату. Наверняка она заметила и перепуганных девочек, державшихся за руки, и бледную Алину, сидящую на стуле, - ой, вам нехорошо, мисс Алина? - поинтересовалась заботливо.       «Тебе нехорошо, милая? Отдохни. А мы тут сами».       Захотелось заорать на Янину, которая явно пришла проверить, чем тут занята нерадивая, недисциплинированная гувернантка. Старкова поднялась и, сложив лист вчетверо, спрятала тот в карман юбки - сожжет потом. - Вы что-то хотели, мисс Янина? - спокойно произнесла Алина, порадовавшись, что голос звучит ровно. - Можно было бы и потом, но боюсь, что забуду, - произнесла экономка и подошла ближе, - пришла почта. Я всегда ее разбираю. Здесь письмо на ваше имя. Алина взяла конверт и узнала почерк тети Аны. Она даже не сомневалась, что тетушка напишет ей. Наверняка в письме сплошные нравоучения и поучения, напоминания о том, как ей повезло оказаться в таком хорошем доме, в такой богатой и знатной семье. Можно подумать, что ее происхождение хуже! Старкова поджала губы, и письмо отправилось вслед за рисунком. Она прочитает письмо потом. Ну или не прочитает. - Спасибо, - произнесла Старкова и одарила экономку холодной улыбкой, - с вашего позволения, мы вернемся к занятиям. - Вы уже так давно занимаетесь, - покачала головой Янина, - разве девочкам не пора отдохнуть? Когда ее сиятельство графиня Людмила занималась с сыном, то они всегда делали небольшие перерывы. Так лучше усваивается информация. Алина поджала губы. Она еще в первый день заметила это желание вмешаться в ее работу, указать ей, как надо делать, а теперь еще нашлось и пресловутое «почему» надо так делать. Потому, что так делала ее сиятельство графиня Людмила. Ее дух оставался здесь не буквально, но фигурально, став частью этого дома, поселившись в тех самых комнатах, где все осталось так, как было при жизни графини. Старковой и дела до этого не было, но указывать себе, как поступать, она не позволит. Тем более в части учебной программы для близнецов. - Благодарю за совет, мисс Янина, - сухо произнесла девушка, - но у нас плотная учебная программа. И многое еще предстоит. Мы вернемся к занятиям, - помолчала и добавила ядовитым тоном, - с вашего позволения.       Экономка поджала губы, а потом молча вышла за дверь. Алины выдохнула и повернулась к девочкам. Близнецы так и стояли у окна. Старкова досадливо поморщилась, осознав, что они стали свидетельницами неприятной сцены, почувствовали наверняка и напряжение между экономкой и гувернанткой, и неприязнь, пока еще скрытую, прикрытую маской вежливости. Но не обернется ли это открытой конфронтацией? Хотя, право слово, это нелепо! Им совершенно нечего делить! Старкова едва сдержала раздраженный вздох.       - Садитесь за парты, - велела, - продолжим математикой. И снова вспомнила Руби. Ее дорогая Руби. Заклятая подруга. ***       Две недели пролетели быстро, наступило воскресенье - первый выходной Алины, и девушка, получив из рук Янины жалование, собралась поехать в Аркеск. Компанию ей должна была составить Женя.       Девчонки сидели в ее комнате прямо на кровати, и болтали ногами, пока Алина собиралась. Старкова не должна была позволять подобного, но очень уж расстроена была Агата, не желавшая ее отпускать никуда, да и Злата не выглядела довольной тем, что гувернантка уезжает, пусть и на один день. Или же просто тонко чувствовала настроение старшей сестры, они порой словно отражали настроение друг друга - особая связь близнецов работала еще и так.       - Вы же скоро вернетесь, мисс Алина, - протянула жалобно Агата, - не задержитесь? Старкова надела шляпку и вздохнула. Они сидели на кровати, держась за руки, и мордашки у обеих были недовольные. Маленькие собственницы! Алине захотелось рассмеяться, но девчонки, наверное, сочли бы это насмешкой над ними, а девушке этого хотелось меньше всего.       Старкова подошла ближе и склонилась к девочкам, отметила, что обе были слишком бледными, хоть Алина и старалась больше занятий проводить на солнце, пока еще было тепло. Хотя ночами осенний холод постепенно протягивал свои щупальца к дому и его обитателям, шумело море, выли вдалеке собаки, Алина плохо спала, и чудилось чужое присутствие - какая глупость! Они почти забыли ту ночь, когда Агате приснился кошмар, хотя порой Алине казалось, что девчонки что-то скрывают от нее. Но, наверное, она ошибалась. - Привезу вам что-нибудь вкусненькое, согласны? - спросила Алина. - А что вы нам привезете? - с любопытством спросила Агата, а Злата тихонько вздохнула. - Посмотрим, - улыбнулась Старкова, - а пока вы можете проводить меня до выхода. Девочки согласно кивнули и спрыгнули с кровати. Первыми прошли к двери.       Алина потянулась к дверце шкафа, чтобы закрыть ее. И замерла, ей показалось, что за спиной ее кто-то стоит. Ахнув, девушка обернулась, близнецы замерли на пороге. Но в комнате, кроме них троих, больше никого не было. Колотилось сердце, Алина сжимала пальцами дверцу шкафа, снова взглянула в зеркало, не было в отражении никого, кроме нее и девчонок позади, только показалось, что отражение дрогнуло. Но, наверное, девушка сама дернула рукой. Алина вздохнула и закрыла шкаф, а потом вышла из комнаты вслед за воспитанницами.       Они прошли по коридору и спустились вниз. Веденин и Глеб уехали на лошадях четверть часа назад. Янина показалась в коридоре, ведущем в кухню, взглянула на Старкову, фыркнула и ушла обратно. Граф разговаривал по телефону в холле, фразы мужчины были отрывистыми, резкими, выражение лица не слишком довольным. Увидев их, он быстро закончил разговор и направился к ним. - Вы же недолго, мисс Алина? - снова спросила Агата, сжимая руку девушки. - Дайте мисс Алине отдохнуть от вас! - весело произнес граф, подошел ближе и потрепал дочь по голове. - А вы устали от нас? - нахмурилась Агата. Алина поспешила уверить ее, что, конечно, нет. И это было правдой. Если Алина и устала отчего-то, то это от атмосферы этого дома. Он был красив, но счастливой жизни здесь будто бы мешало что-то. Интересно, Людмила тоже чувствовала эту давящую атмосферу? Старкова стала ощущать ее острее после разговора с Глебом. Юный граф же избегал гувернантку, словно стыдился того, что сказал, стыдился своих эмоций, которые обнажил. Алина не знала, как к нему подступиться. И не была уверена, что это стоит делать.       - Вас точно не подвезти, мисс Алина? - глядя ей в глаза, тихо спросил граф. Алина подумала, что ему неловко за ту резкость, которую он проявил после обеда в тот памятный день, а, может, Старковой так только казалось. Узнав, что в свой выходной девушка собирается в Аркеск, Морозов предложил подбросить ее до города. - Спасибо, ваше сиятельство, - улыбнулась Алина, - но Женя обещала заехать за мной. В подтверждение ее слов с улицы просигналила машина. - Вы сдружились, - утвердительно произнес граф. - Наверное, - пожала плечами Старкова. Это нельзя было назвать дружбой, они виделись всего в третий раз. И хоть Сафина была Алине очень симпатична, девушка не была уверена, что хочет кого-то подпускать так близко к себе. Трудно к кому-то привязываться, трудно и опасно. А еще очень больно, когда эти люди предают или уходят из твоей жизни.       Они вышли на крыльцо вчетвером. Женя, ослепительно красивая, в изумрудно-зеленой юбке и белой блузке стояла рядом с машиной. Увидев ее, девчонки энергично замахали ей. Женя послала им воздушный поцелуй. - Отдайте мне Алину, маленькие эгоистки! - крикнула Сафина и рассмеялась. Алина склонилась к девочкам, поправила платье Агаты, заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из прически Златы. Младшая насупилась, но не отшатнулась, как было еще две недели назад. - Ведите себя хорошо, да? И тогда я привезу вам что-нибудь сладкое. - А откуда вы узнаете? - резонно спросила Агата, - вам все равно придется купить сладкое, ведь мы можем и хорошо себя вести. А если вы купите, а, окажется, что мы вели себя плохо? Старкова растерянно посмотрела на ухмыляющегося графа, его явно веселила вся эта ситуация. Алина хмыкнула. - Я могу и не отдавать то, что куплю, - заявила, - до вечера, - попрощалась и быстро сошла с крыльца.       Женя легко развернула машину, и они помчались по дороге. Ветер трепал волосы, залетая в открытое окно, Алина щурилась, глядя на яркое солнце, пахло морем и луговыми травами. Впереди был выходной, а гнетущая атмосфера дома осталась позади. И даже дышать стало как-то свободнее.       - Тебе надо чаще выбираться куда-нибудь, - Сафина покосилась на довольную и расслабленную девушку. - У меня выходной раз в две недели, так было оговорено при найме, - отозвалась Старкова. Женя тряхнула кудрями и продолжила: - Ты очень бледная. Вы, что ли, вечно в доме сидите? - Да нет, - пробормотала Алина, - просто... этот дом, - и замолчала. Нелепо бы звучали все ее слова. Ну, не рассказывать же ей о том, что случилось той ночью. Алина обернулась, они как раз въехали на пригорок, и отсюда открывался отличный вид на дом и скалистый берег. Дом в лучах солнца выглядел не таким мрачным, он был по-своему красив, солиден и даже приветлив. А рядом с ним... Алине показалось, что там стоит мужская фигура, как на ее рисунке, который она так и не уничтожила, спрятала в ящик комода вместе с письмом тети Аны, которое так и не прочла, будто бы боялась чего-то. Девушка вздрогнула и отвернулась. - Наверное, солнце уже не то, - нашлась Старкова, чувствуя, как холод ползет по спине, охватывает затылок, мешает думать, - осень скоро. - Осенью у нас будет ярмарка, - с готовностью подхватила тему Сафина, - местные собирают то, что вырастили, приезжают бродячие артисты, жарят еду на открытом огне: сосиски, яблоки в карамели, а еще продают сидр, и леденцы, и святые знают, что еще. Будет весело! Александр там никогда не бывает, но тебе-то он запретить не может. - С радостью побываю там, - искренне ответила Алина, и нисколько не лукавила. - Чудесно! - воскликнула Женя, - у меня наконец-то будет компания! Давид говорит мне, что нечего там делать, только карманы воришкам подставлять, Зоя слишком серьезна для такого развлечения, а Николай не желает идти без жены. Хорошо, что теперь здесь есть ты, - Сафина улыбнулась широко.       У Алины стало тепло на сердце. Всегда приятно, когда тебе кто-то рад, пусть и в качестве спутника на ярмарку. Впрочем, они действительно хорошо проведут время. Старкова почувствовала, как расслабляется, впервые за последние месяцы? годы? Она не знала, понимала только, что ей хорошо ехать вот так с без умолку трещавшей Женей, слушать ее, смеяться с ней, ловить ветер и улыбаться.       Они остановились неподалеку от ателье Сафиной, и та первым делом затащила Алину к себе. Гордая, она показывала гостье ткани и платья, и костюмы, и эскизы, десятки пуговиц, лент и ниток. И, наконец, несмотря на сопротивление Старковой, сняла с нее мерки. Алина же понимала, что, хоть она и отложила деньги, но пока ее средств не хватит на действительно хорошее платье. Продавщицы в небольшом магазинчике Жени поглядывали на хозяйку с умилением, а на Алину настороженно. - Не обращай внимания, - махнула рукой Сафина, когда они вышли на улицу, - это Аркеск, здесь все знают всех и, как и во всяком маленьком городе, относятся к чужакам настороженно. Ты никогда в таком не жила? - В детстве, - отозвалась Алина, пока они шли по мостовой, и Женя кивала чуть ли не каждому, кого они встречали на пути, да, Аркеск был действительно очень маленьким городом, - а потом только в Ос Альте. - Чем ты занималась в Ос Альте? - полюбопытствовала Женя. И Старкова, не ожидавшая этого вопроса, споткнулась. Когда она ехала сюда, то не думала о том, что будет говорить тем, кто спросит ее о прошлом. В доме графа этим никто не интересовался, достаточно было того, что ее приняла старая графиня. Алина же не собиралась заводить дружбу с кем бы то ни было, кому будет интересно ее прошлое. Волькра ее задери! Стоило все же подумать об этом раньше, а не придумывать на ходу. - Я... - говорить, что была замужем не хотелось, слишком многое пришлось бы объяснять, - я... шила. Мы с тетей. - О! Так мы коллеги, - воскликнула Женя. - Ну, - протянула Алина, - своего ателье у меня не было. Но мы шили. Я вышивать люблю, - добавила тихо, - мне неплохо удавалось. Они шли все дальше по улочкам, и Старкова крутила головой во все стороны. Аккуратные дома, чистые мостовые, магазины и магазинчики, булочные и кондитерские. Алина купила девчонкам по огромному прянику. Сладкое следовало ограничивать, но сегодня выходной, а Старкова обещала привезти вкусненькое.       Они зашли в книжный магазин, Алина походила по рядам с книгами и журналами, повздыхала, пока Женя болтала с хозяином. Он рассыпался в любезностях Алине, пообещав, что на следующей неделе у них будут новинки из самой Ос Альты, пригласил, непременно, заходить.       Они прогулялись еще немного и зашли в кондитерскую. Женя села за столик у окна, а Алина вызвалась сделать заказ у стойки. - Я никогда вас здесь не видела, - улыбнулась ей женщина средних лет - хозяйка заведения, которой помахала в приветственном жесте Сафина, а ее напарница - совсем молодая девушка, должно быть, дочь - они были очень похожи, кивнула словно в подтверждение слов матери, - недавно в Аркеске? - Две недели, - ответила Алина, разглядывая витрину с пирожными, все они выглядели донельзя аппетитно. - Чем занимаетесь? - спросила хозяйка. - Я, - Алина помедлила отчего-то, но скрывать было нечего, - гувернантка дочерей графа Морозова. Мать и дочь переглянулись. На лицо женщины набежала тень, дочь закусила губу и тоже нахмурилась. Настроение вокруг неуловимо изменилось, словно на солнце набежала туча. - Что-то не так? - решилась спросить Алина. - И вам не страшно? - выпалила вдруг молодая. - Катерина, - с упреком произнесла ее мать, щеки ее порозовели от смущения. Алина оторвалась от созерцания витрины, мгновенно расхотелось выбирать пирожные, вообще аппетит пропал. - Что вы имеете в виду? - спросила тихо. - Ох, не слушайте, мисс! - тут же захлопотала хозяйка, - кофе? Какао? Попробуйте какао, из самого Нового Зема, лучше сорта вы и не найдете! - она улыбалась фальшиво, глаза бегали, на Алину она не смотрела. Старкова нахмурилась, оглянулась на Женю, та болтала с подошедшими к столику знакомыми. - А что же! - бросила тряпку на стол Катерина, - чего от мисс скрывать, а? Все шепчутся и все знают: если близнецы в семье родились, жди беды, злым силам они служат. Вот потому и умерла графиня-то! Они мать в могилу свели! И ничего хорошего в том доме не будет! Не зря от них старая гувернантка-то и сбежала! - Хватит нести чушь! - резко оборвала дочь женщина, - иди и приготовь какао. Немедленно! - и обратилась уже к Алине, когда Катерина, ворча и оглядываясь на побледневшую Алину, ушла на кухню, - не слушайте ее, мисс. Мы тут народ суеверный, конечно, но зла никому не желаем. Приметы это все старые да глупые. Что вы выбрали? Старкова озвучила заказ. Ей казалось, что мир вокруг потемнел. Она знала об этих приметах.       Люди действительно верили в то, что рождение близнецов в семье не к добру, в то, что душа их разделена на два тела, а значит, слаба та душа, подвержена злу этого мира очень сильно. Но разве Злата и Агата были злом? Обычные девчонки! Только несчастные по-своему, рано потерявшие мать. Алине было не по себе, казалось, что все провожают ее взглядами, знают, кто она, и от нее тоже предпочитают держаться подальше. Ну и чушь!       Девушка раздраженно качнула головой, подошла к столику. - А вот и она! - воскликнула Женя. Старкова попыталась сосредоточиться. - Алина, это Николай и Зоя Ланцовы - мои хорошие друзья! А это Алина - гувернантка девочек Александра. Зоя окинула Старкову с ног до головы таким взглядом, что мороз продрал по коже. Синие глаза красавицы сверкнули насмешливо, она поджала губы, смотрела, как на товар на рынке. И Алина поняла, что, например, в дом Ланцовых ее бы никогда не взяли. - Очень приятно! - тем временем воскликнул Николай и, ловко перехватив ее руку, коснулся сухими губами, - мы с вами нигде не встречались? Алина отрицательно покачала головой. И солгала. <      Много-много лет назад, после выпуска из института, когда тетя Ана таскала ее по разнообразным приемам, чтобы найти ей мужа, бывали там и сыновья герцога Ланцова. Старший, кажется, его звали Василий, имел репутацию кутилы, проматывал состояние батюшки, устраивая грандиозные приемы, на которые все мечтал попасть Мальен. Про младшего ходили разные слухи, но главным был вопрос его происхождения, поговаривали, что он не сын своего отца. Но доказательств не было, а герцог Николая признал. Тетя Ана не считала его подходящей партией для Алины, а сама девушка понимала, что герцог никогда не даст разрешения на брак своего, пусть и младшего сына, с девушкой без приданого. Алина припомнила, что дамы всех возрастов Николая просто обожали, он был завидным женихом. Разбилось, наверное, не одно сердце, когда он женился.       - Морозов обещал нам ужин, - говорила тем временем Женя. - Ох, - закатила глаза Зоя, - знаем мы его обещания. Они и крюге не стоят! - Кстати! - воскликнула Сафина, - как вам Кеттердам? Ланцовы переглянулись и начали рассказывать о своей поездке в Керчию. Алина слушала их вполуха, вяло ковыряла десерт и даже какао, оказавшееся действительно вкусным, пила через силу. Она то и дело поглядывала в сторону хозяйки кондитерской и неизменно натыкалась на внимательный взгляд, полный сочувствия. В чем же дело? Это не давало Алине покоя. ***       Домой Женя привезла ее уже ближе к полуночи.       Они надолго засиделись с Ланцовыми, к концу разговора Зоя даже стала обращаться напрямую к Алине, и они обсудили Ос Альту, которую Николай терпеть не мог, и Зоя никак не могла затащить мужа хоть на один сезон балов в столицу. Потом они снова гуляли с Женей, а в поместье поехали уже поздним вечером. Алина думала, что Сафина пожелает остаться в доме графа, уверенная, что другу семьи он бы не отказал, но Женя только руками замахала на Алину, расцеловала ту в обе щеки и умчалась в сторону города.       Девушка стояла на подъездной дорожке, смотрела вслед машине, поднявшей тучу пыли, и завидовала легкой на подъем Жене. Сама Старкова такой не была.       Было прохладно, пели птицы вдалеке, едва-едва слышен был шум моря, и месяц в небе был необычайно ярким. Заходить в дом не хотелось, но не торчать же ей на улице!       Старкова медленно побрела к дому, поднялась по ступенькам крыльца, снова замерла. Ночь была хороша, ясная и, пусть уже прохладная по осеннему, а все же замечательна. Алина вздохнула и открыла дверь, та едва слышно скрипнула.       В доме было темно. Старкова стояла, глядела на холл и лестницу, темные и мрачные. Страшные. Здесь она увидела Мальена, здесь испугалась так сильно, как никогда в жизни. Что это было? Что за игры уставшего разума? Или это... вина? Но виноватой себя Алина не чувствовала. Не было в ее сердце и сожаления.       Со стороны кухни раздался шум, и девушка вздрогнула. А потом свернула в коридор. На кухне нашелся граф, он грел что-то на плите и ругался себе под нос. - Не спится, - произнес, даже не взглянув на Алину, но, видимо, уловил ее присутствие. Старкова повела носом. - Молоко с медом? - удивилась и не удержалась от ехидного комментария, - не вы ли говорили, что бренди лучше? - Зависит от ситуации, - лукаво улыбнулся мужчина и снял с плиты кастрюлю, - присоединитесь? Алина закусила губу, колебалась, не зная, насколько это будет уместно. А все же поймала себя на мысли, что очень хочет остаться здесь и выпить это молоко, положив туда побольше меда.       Она прошла внутрь и вытащила кружки. - Как погуляли? - спросил Морозов. Алина задумчиво смотрела на молоко, покачивала в руках кружку. Было тихо, только слышно было тиканье часов в гостиной, где-то вдалеке ухнул филин. Дом спал, устав за день, и сон его не тревожили никакие призраки. И никакие дурные слухи. Старкова невольно поморщилась. - А, - протянул граф, - наш чудесный город умеет удивлять, в самом плохом смысле этого слова. - Вы весьма проницательны, - не стала лгать Алина и спросила, - вы всех читаете, как открытую книгу? - Вас нет, - послышался ответ. И Старкова в удивлении вскинула голову. Граф разглядывал ее с жадным интересом, Алина не могла угадать выражения, застывшего в глубине его темных глаз. Лишь в который раз машинально отметила, как мужчина красив. И смутилась своих мыслей, на щеках ее заиграл румянец, девушка опустила взгляд. - Не могу сказать, что меня это расстраивает, - отозвалась, разглядывая молоко. - Вам есть что скрывать? - спросила граф. - Вам, я уверена, тоже, - не стала отрицать Алина. Мужчина шумно вздохнул и отпил молоко, со стуком поставил кружку на стол. Старкова смутилась еще больше, пожалев о своей дерзости.       Чтобы хоть как-то разбавить неловкость, спросила: - Как девочки? - Отказывались засыпать без вас, - ответил граф. Алина посмотрела на мужчину, он улыбался. - Вы здесь всего две недели, мисс Алина, а они уже вас полюбили. И знаете, - добавил задумчиво, - я очень этому рад.