В бескрайних коридорах поместья Малфоев, заполненных молчанием и горестью, прятались мрачные секреты, которые никогда не покидали своих стен. Это было место, где звучали шепоты вечности и где темные арканы власти плелись вокруг каждого камня. Здесь, в этих кромешных глубинах, происходили события, о которых нельзя было шептать даже в самых темных уголках ночи.
Заклятый враг Гарри Поттера уже дважды подвел Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть. Первый случай произошел в ту болезненную ночь в астрономической башне Хогвартса, когда Драко Малфой оказался перед самым тяжелым испытанием. Лорд Волдеморт дал ему поручение — произнести непростительное заклятие
«Авада Кедавра» в сторону такого могущественного волшебника, как Альбус Дамблдор. Но в момент решающего выбора, когда юный парень стоял на грани невозвратного, Драко почувствовал внутри себя смятение и сомнение.
Он не захотел убивать директора.
Он не смог этого сделать. Тогда Северус Снейп, обремененный непреложным обетом, убил человека, который ему верил и доверял. Именно в ту ночь магический мир перестал существовать, полностью покрывшись пеленой мрака и насилия.
Это событие изменило бледного, заносчивого мальчишку навсегда. Отказавшись от выполнения приказа, Драко осознал, что его лояльность к Темному Лорду покрылась паутиной трещин. Это был первый раз, когда он поставил свои собственные моральные принципы выше приказов мастера тьмы. И это стало первой отправной точкой к непоправимым последствиям.
Вторая ошибка, совершенная два года назад, на первом этаже этого мрачного логова повлекла нечто, что навсегда изменило жизнь семьи Малфоев. Побег Драко и трагическая гибель Нарциссы оставили свои следы на пустынных путях и в запертых комнатах этого поместья.
Тогда, когда Темный Лорд обретал свое могущество, когда тени его власти становились все более густыми, Драко Малфой решился на отчаянный шаг — бежать от своей судьбы, убежать от ужасов, которые Волдеморт призвал бы на него. Он долго уговаривал родителей бежать вместе с ним. Его мать, Нарцисса Малфой, пыталась убедить своего мужа послушать их сына, но все ее умоляющие слова остались неуслышанными. Они не успели скрыться, было слишком поздно. Темный Лорд не простил такого поведения и тем более ошибок юнца. Он знал, что подобная дерзость не может остаться безнаказанной. И тогда Нарцисса Малфой стала карой за предательство и неподчинение семьи. Она жестоко была растерзана Нагайной и сожжена в адском пламени. В тот же день Драко бежал, не оглядываясь. Больше о нем никто не слышал, как и о золотой троице.
Даже Беллатриса Лестрейндж, сестра Нарциссы и правая рука Лорда, не могла помешать этому. Убийца с темным сердцем стояла перед мрачной реальностью, которая превзошла самые смелые ожидания. Она, с ее безжалостным характером и преданностью Повелителю, была вынуждена принять факт, что Драко Малфой, сын ее родной сестры, унаследовал черты безалаберного отца. В нем нет стержня Блэков, и мужчины должны были подвергнуться жестокому наказанию. Пожирательница предпочла бы, чтобы это произошло с кем-то другим, например, с Андромедой — сестрой, от которой они отреклись, или с ее метаморфозной дочерью Нимфадорой, которая, по мнению Беллатрисы, не имела права на рождение. Она могла представить себе множество кандидатов на роль того, кто должен был бы быть убит, но Нарцисса, младшая из сестер Блэк, не должна была быть одной из них. В ее извращенных мечтах о власти и контроле не было места для жалости или сантиментов, но даже ей было трудно принять истину, что кто-то из ее собственного крова, в том числе и Драко, отказался подчиняться воле Темного Лорда. Ей ничего не оставалось, кроме того, как испытывать отвращение и презрение к мужчинам рода Малфоев. Ее целью было выследить сына Цисси и убить на глазах отца, а затем и его самого.
И вот, два года спустя, имя Драко впервые было произнесено в стенах этого здания. В темнице подземелья из уст рыжей девчонки Уизли.
— Спасибо, Винки, — сказала Джинни, глядя на маленькое существо. В этих каменных стенах, где слова были роскошью, даже короткое общение с домовиком было ценным.
— Винки вернется, мисс. Винки обещать, — отвечала эльф уверенным тоном, в ее глазах была невиданная решимость.
Когда Винки исчезла, Джинни снова осталась одна. Но в этот раз она не чувствовала себя такой уязвимой. Благодаря небольшому разговору с домовиком она почувствовала себя чуть ближе к пониманию своей ситуации. Но вопросы все еще кружились в ее голове, и она уже знала, что спросит у эльфа, когда та вернется во время ужина.
Прошло несколько часов. Девушка чувствовала себя намного лучше. Силы потихоньку начали восстанавливаться естественным путем, а не через магию. Но означало ли это, что ее просто готовят к очередной порции страданий? Возможно, ей дали просто передышку, прежде чем снова применить «Круцио»?
Джинни вздохнула, прикрывая глаза, пытаясь прогнать темные мысли. Она знала, что сейчас не время для паники или паранойи. Подняв глаза, взгляд ее скользнул по стенам, на которых были выцарапаны различные надписи. Кто-то еще прошел через это место. Кто-то еще испытывал ту же боль и отчаяние. Может быть, они нашли способы справиться с этим? Может, кому-то удалось сбежать? Или же их судьба стала предостережением для Джинни?
С глухим хлопком в середине камеры появилась Винки, несущая в руках небольшой поднос с едой. Крошечное существо двигалось легко и бесшумно, словно его невесомость соответствовала его размерам. Поднос украшали тарелки с аппетитно выглядящими блюдами: пирожки с тыквой, картофельное пюре с кусочками жареного кабана, кекс с масляным кремом и шоколадными каплями. Винки подошла к Джинни и осторожно поставила тарелки на стол, который находился неподалеку от девушки. Запахи пряностей и трав наполняли камеру, создавая атмосферу тепла на фоне далеко не радостной обстановки.
Джинни наблюдала, домовик щелкнула пальцем, и как пластиковый стакан моментально материализовался на столе с таким же глухим хлопком.
— Сливочное пиво, мисс, — сказала Винки. — Хозяин попросил угостить мисс Уизли.
Плотная пена шумно шипела, наполняя камеру богатым ароматом. Девушка ощутила, как приятное тепло распространяется в ее желудке при одной только мысли о прохладном напитке. Подняв стакан к губам, она долго не отпускала его, наслаждаясь холодным, освежающим вкусом пива. Этот момент был как оазис в пустыне, недолгим промежутком спокойствия.
— Спасибо, Винки. Прежде чем ты исчезнешь, могу я задать еще один вопрос?
— Да. Винки обещать поговорить еще с мисс, если Винки будет разрешено ответить.
Джинни призадумалась на мгновение, пытаясь сформулировать следующий вопрос так, чтобы он не вызвал недовольства хозяина этого места.
— Мне интересно... Откуда появились эти надписи на стенах? Были ли здесь другие пленники до меня? — девушка указала рукой на камень напротив нее.
Этот вопрос гложил ее с тех пор, как она впервые заметила неровно выцарапанные каракули. Винки навострила уши, как делала всегда, в ожидании разрешения. Она приблизилась к Джинни, ее ушки напряглись, словно она тщательно прислушивалась к каждому слову, пытаясь уловить скрытый смысл в их звуках. Медленно кивнула, и, кажется, что мимолетный свет вспыхнул в маленьких круглых глазах, словно эльфийская магия начала раскрывать свои тайны.
— Мисс не первый, — произнесла она тихим шепотом, словно боясь разбудить какое-то зловещее присутствие, скрытое в темноте. — Еще были... Другие…
Ее голос затих, и она понуро опустила глаза, словно вспоминая что-то болезненное, о чем была вынуждена забыть.
— Другие? — повторила Джинни, стараясь не выглядеть слишком настойчивой. — Можешь ли ты рассказать мне больше о них? Кем они были? Где они теперь?
Но эльф молчала, погруженная в глубокие раздумья, прежде чем снова что-то сказала. В ее глазах мелькнуло что-то, напоминающее страх, но затем она снова посмотрела на Джинни с решимостью.
— Винки не знать имен, — проговорила она. Ее голос звучал тихо, когда она продолжила: — Но мне можно немного рассказать мисс о тех, кто оставить надпись здесь. Их написать пару лет назад, когда здесь жить ворчливый, злобный маленький гном из банка...
«Крюкохват, нет сомнений».
— ... старый волшебник, делающий палочки...
«Мистер Олливандер»
Глаза Винки все больше наполнялись грустью, а голос становился все тише. Джинни пришлось подползти к ней почти вплотную, чтобы услышать слова домовика. Получив разрешение от хозяина, она продолжила:
«Старый волшебник быстро терять надежду. Он говорить, что не хотеть умирать в темнице. Гоблин быть... несносным. Месяцами позже в дом хозяина прийти егеря, от них сильно пахнуть, Винки помнить грязь, которую потом убирать после них. Они говорить, что отправились за девочкой с длинными белыми волосами, куда им велеть, но девочки не оказаться».
«Девочка с длинными белыми волосами. Это должно быть о Полумне. Она успела скрыться в Норе в день, когда Ксенофилиус Лавгуд был убит пожирателями».
Низкое дрожащее существо, однако, продолжало:
«Вместо девочки прийти три других волшебника».
— Три? — спохватилась Джинни. — Ты видела их? Если мистер Малфой разрешит описать, конечно же.
Ее ушные кончики слегка дрогнули, и, сделав паузу, все же ответила:
«Мисс, можно сказать. Один лохматый с веснушками, девочка, которая сильно кричать, с длинными кудрями, и волшебник, что наткнулся на жалящее заклинание. Бывший хозяин не узнать в них одноклассников, их отправить в темницу...».
У Джинни заледенели пальцы рук, а по телу пробежали мурашки. Сердце замерло. Не было никаких сомнений в том, что это ее друзья. Жалящее заклинание определенно выпустила Гермиона, но почему она сильно кричала? Только девушка собиралась спросить очередной вопрос, как клетка камеры открылась.
— Винки, можешь идти, — сказал Люциус Малфой, хищно улыбаясь.
