Темные желания подземелья

Утро пришло, принеся с собой мерцающий свет и зловещую атмосферу. Джинни стояла перед зеркалом, её глаза встречали своё отражение смутным взглядом. Она была в платье, которое прилегало к её телу словно вторая кожа, но она чувствовала себя чужой в этом наряде. Серебряные украшения едва мерцали на её шее и запястьях, будто подчеркивая её сомнения и тревогу. Следы борьбы еще виднелись на её лице, но она была решительна. Двумя днями назад, после разговора с Люциусом, она приняла решение. Теперь они действовали незамедлительно. Малфой организовал всё очень быстро, и днём позже в поместье соберутся все важные пожиратели, хотя самого Лорда Волдеморта на церемонии не будет. Джинни пыталась подавить чувство страха, которое взывало к ней из самой глубины её существа. Она знала, что этот шаг изменит всю её жизнь навсегда. Но с каждой секундой она всё больше склонялась к мысли, что это был её единственный путь к безопасности и свободе. С закрытыми глазами она вздохнула, призывая внутреннюю силу и решимость. Сегодня она войдёт во тьму, но, когда она откроет глаза, она уже не будет просто Джинни Уизли. Она станет частью чего-то более важного Подняв глаза от своего отражения, Джинни ощутила на себе взгляд Люциуса, стоявшего в тени у двери. Его взгляд был холодным, но в нём мелькнуло что-то, похожее на одобрение. — Время идти, Джинни, — его голос был тихим, но решительным. Джинни кивнула, прижимая руку к сердцу, словно пытаясь успокоить его бешено стучащий ритм. С внутренней решимостью она направилась к двери, ощущая, как каждый шаг приближает её к неизвестному. Поместье Малфоев было наполнено мрачной атмосферой. Величественные залы, украшенные потрепанными коврами и тяжелыми портьерами впитывали в себя тёмные тайны и загадки. Все приглашённые гости уже собрались в большой гостиной, ожидая начала церемонии. Юная волшебница медленно шла по коридорам, её сердце билось так громко, что ей казалось, будто оно готово вырваться из груди. Но она стойко подавляла свои сомнения и боялась только одного — потерять себя в этой тьме. Когда она вошла в зал, взгляды всех обратились к ней. Люциус стоял рядом с креслом, которое было установлено на высоком подиуме. Он пригласил её присоединиться к нему, и она поднялась по ступеням, становясь рядом с ним. — Джинни Уизли, — начал Люциус, его голос пронзал тишину зала. — Сегодня ты сделаешь шаг, который изменит твою жизнь навсегда. Сегодня ты примешь на себя метку Темного Лорда. Станешь одной из верных приспешников и союзников пожирателей смерти и поможешь нам одержать победу в этой затянувшейся войне. Напряжение в воздухе было ощутимым, и Джинни понимала, что сейчас её решение определит дальнейшую судьбу многих людей. Величественные залы поместья Малфоев были наполнены мрачной атмосферой ожидания. Белоснежные стены и потолки, украшенные изысканными карнизами и золотистыми резными узорами, создавали впечатление старинного дворца, в котором когда-то проходили самые важные события. Но сегодня в зале царила иная атмосфера — атмосфера тьмы и власти. На одном из кресел, высоко над остальными, величественно расположилась Беллатриса Лестрейндж. Её взгляд, полный безумия и жажды крови, легко скользил по пришедшим, будто она уже видела в них своих следующих жертв. Рядом с ней стоял Родольфус Лестрейндж, чье лицо выражало грозную решимость и безжалостность, словно он был готов исполнить любое желание своего тёмного властелина. На другом конце зала, за массивным дубовым столом, сидел Израил Хьям. Его холодный взгляд и неподвижное лицо создавали вокруг него ауру страха и власти, словно он был воплощением самой тьмы. Улыбка Бартемиуса Крауча-младшего была коварной, а взгляд — проницательным. Он словно играл свою собственную игру в этом мире интриг и предательств. В темном углу зала, за стеклянным шкафом с алкогольными напитками, стоял Каркаров. Среди этих тёмных фигур возвышалась Джинни, её сердце билось так же громко, как стучатся ворота в саму бездну. Но она стойко подавила страх и сомнения, зная, что именно ей предстояло сделать. Сегодня она вступит во тьму, но когда она откроет глаза, она уже не будет простой пленницей Джинни Уизли. Она станет частью чего-то более могущественного. Девушка продолжала осматривать зал, наблюдая за каждым пришедшим в поисках конкретной фигуры. Нотт. Малькольм. Макнейр. Кэрроу. Яксли. Но ни один из них не был тем, кого она искала. Она протянула левое запястье к Люциусу, чувствуя его поддержку рядом с собой. Он смотрел на неё с обожанием, готовый помочь ей в выполнении этого важного шага. По его молчащему сигналу она поняла, что время пришло. Малфой начал читать заклинание, готовясь нанести черную метку, когда внезапно взгляд Джинни зацепился за вошедшую в гостиную фигуру. Антонин. Сквозь мерцающий свет свечей она видела его движения, его вальяжную походку, словно он был властелином этого зала. Под воздействием волнений и ненависти зрачки Джинни сузились в ненависти при виде Долохова. Она долго выискивала его в толпе пожирателей, зная, что это самый вспыльчивый из всех присутствующих. «Время пришло», — поняла девушка. Когда Люциус произнес первую половину заклинания «Обскуро Тенебрис», рука волшебницы защипала от боли. На коже начал прослеживаться шрам в виде черепа и змеи, символизирующий Тёмную метку Темного Лорда. Джинни сжала зубы, сдерживая боль. Она не сводила взгляда с Долохова. Ей просто нужно было отвлечь пожирателя, разозлить его. Все сорок пять дней заточения она оттачивала невербальные заклинания, тренируясь изо дня в день вызывать искры фейерверка не из палочки, а просто силой своей воли. Именно это она использует — создает искры салюта перед Антонином, которые бьют его в нос, вызывая мгновенную реакцию и раздражение. Джинни сознательно решила саботировать церемонию, используя фейерверк как средство для вызова раздражения и возможного конфликта. Её целью было вызвать настолько сильную злость у Антонина, чтобы он накинулся на неё, а затем инициировал цепную реакцию, при которой другие пожиратели начали бы биться друг с другом. И это сработало. Антонин Долохов, рыча, ткнул пальцем в Джинни, крича, что руки девчонки Уизли. Пожиратель почти рычал, его голос был наполнен яростью и ненавистью. Девушка стояла перед ним с невозмутимым видом, словно она совершенно не волновалась из-за его слов и обвинений. Люциус встал из-за стола, смерив Долохова надменным взглядом: «Ты, видимо, идиот, — произнес он хладнокровно, его голос прозвучал полон презрения. — Её палочка находится у меня, и на ней стоят ограничения. Да и разум её не настолько силён, чтобы она могла колдовать». Внезапно фейерверк повторился, искры разлетелись в разные стороны, освещая темный зал. Антонин Долохов, вспыхнувший гневом, накинулся на Джинни, направляя на неё атакующие чары «Петрификус Тоталус» с воплем ярости. В тот же момент Люциус Малфой реагировал молниеносно, взмахами своей палочки активируя защищающие заклинания. Сверкающие барьеры «Протего» вспыхнули вокруг волшебницы, создавая непроницаемую стену, защищающую ее от атак Антонина. Магические снаряды Долохова отскакивали от барьеров, рассеиваясь в мерцающих искрах по всему залу. Столпы искр повторились в разных частях гостиной, сливаясь в один хоровод хаоса. Пожиратели достали свои палочки и нацелились друг на друга, искры вырывались из их кончиков, словно предвещая надвигающуюся кровопролитную битву. Начался хаос. Везде слышались атакующие и защитные чары, взрывы и крики боли. «Экспеллиармус!» — выкрикивали одни, стремясь лишить противников палочек и ослабить их силы. «Инкарцеро!» — раздавались голоса, пытающиеся связать противников верёвками из невидимых нитей. «Остолбеней!» — орал другой, направляя свои чары на тех, кто был рядом. Однако никто из присутствующих даже не попытался разобраться, что произошло. Не было времени на расследование или размышления. Пожиратели смерти, будто лишенные собственного разума, просто последовали за Антонином, словно они были частью единого мозга, исполнителей одной зловещей воли. Хозяин поместья отбивался как мог, ведя Джинни за руку сквозь мрак битвы. Он пытался пробиться к выходу, но на их пути встали другие пожиратели, разгневанные и исцарапанные от схваток. Джинни умоляюще взглянула на Малфоя. — Ты не можешь меня защитить от них всех сейчас. Сражаться и оберегать одновременно не получится. Разреши тебе помочь. Тогда он вернул ей её тисовую палочку, полностью свободную в использовании чар без ограничений. Люциус понял, что теперь Джинни нуждается во всей своей магической силе, чтобы выжить в этой смертельной схватке. Он уверенно передал ей палочку, встречая её взгляд с тихим утешением и решимостью. Когда их пальцы соприкоснулись, он быстро сжал их, показывая в этом маленьком жесте всё свое доверие девушке. Снова вооруженная и готовая к действию, Джинни крепко сжала свою палочку в руке, беспощадно атакуя всех нападающих на них. С каждым метким заклинанием она демонстрировала свою магическую силу и решимость, защищая себя и своего спутника от опасности. Началась кровавая битва, взрывы раздавались тут и там, осколки мебели летели в разные стороны, создавая дополнительный хаос и разрушение. Малфой беспомощно наблюдал, как его дом разносят в клочья, не в состоянии остановить бурю насилия, которая обрушивалась на его уютное убежище. Его палочка метала заклинания во всех направлениях, он старался защитить себя и Джинни, отводя их подальше от основных очагов столкновений. Домовики, маленькие волшебные создания, скрывались в своих убежищах, не желая стать жертвами в этой нечестной схватке темных волшебников. Их маленькие глазки тревожно мерцали во мраке, их сердца замирали от страха перед бурей насилия, разгоревшейся в их доме. Джинни, судорожно действуя в хаосе битвы, направила «Летучемышиный сглаз» на Кэрроу, парализуя его на месте, прежде чем тот успел нанести удар. Затем она усыпила Нотта и еще нескольких пожирателей, снижая численное преимущество их врагов. Но внезапно она услышала крик и удар и обернулась, чтобы увидеть Люциуса, падающего под ударом заклинания, которое, как ей показалось, предназначалось именно для неё. Инстинктивно Джинни выкрикнула «Сектумсемпра!» в сторону Макнейра, отчаянно пытаясь защитить себя и Малфоя. Мгновенно вспыхнула яркая вспышка магической энергии. Лучи света пронзили воздух, обволакивая пожирателя смерти, на которого было направлено это ужасное заклинание. В этот момент время казалось замедлившимся, и каждый момент был наполнен напряжением и страхом. Пожиратель, подвергшийся атаке, издал ужасный вопль боли, когда на его теле появились глубокие порезы, оставленные невидимым лезвием. Кровь хлынула из ран, окрасив одежду и пол под ногами живого щита, который страдал от жестокости этого заклятия. Её сердце сжалось от сделанного. Она слышала это заклинание лишь раз — от Гарри. Когда он вычитал заклинание в дневнике принца-полукровки и напал на Драко в туалете. Девушка знала, что человека что знает контрзаклятие не здесь, и просто смотрела, как пожиратель умирает. Как Джинни и думала — старая она сегодня умирает, ей придется действовать жестко и жестоко ради той самой цели, за которой она сюда и попала. Джинни стояла над Люциусом, который только начал приходить в себя, все еще оглушенный последствиями атаки. В этот момент она почувствовала, что это её шанс, шанс покончить с семьей Малфоев раз и навсегда. Она всегда этого хотела: с самой первой встречи во «Флориш и Блоттс», когда он подсунул ей проклятый дневник Тома Реддла. За воспитание мерзкого сына, который доставил ее друзьям так много хлопот и проблем. За смерть Седрика Диггори на кладбище и за всё произошедшее в Отделе тайн. С твердым решением в сердце Джинни подняла свою палочку, готовая нанести окончательный удар. Её взгляд был холодным и решительным, пока она не встретилась взглядом с Люциусом, который смотрел на нее с болью, чем-то глубоко человеческим в своих глазах. В этот момент что-то затронуло её сердце, и она вдруг осознала, что этот человек, несмотря на свои ошибки и прегрешения, все же был частью её жизни. Было время, когда она испытывала к нему ненависть и обвинения, но теперь, стоя перед ним со всей своей волшебной силой, она видела простого человека, потерявшего очень многое. Она видела человека, испытывающего боль и страдание, жаждущего признания и любви. За сорок пять дней, проведенных в заточении подземелья, она искренне прониклась к этому мужчине. Привязалась, сочувствовала, полюбила. Ее взгляд смягчился, и сердце наполнялось теплотой, когда она осознавала, как многое она пережила вместе с Люциусом. В его глазах она видела не только боль, но и искреннее раскаяние, и она поняла, что он не заслужил этого удара. Рука Джинни дернулась, она уже собиралась опустить палочку, когда краем глаза увидела в углу комнаты Беллатрису Лестрейндж. Безжалостная маньячка наблюдала с интересом за картиной между влюбленными. Ведь пожирательница сама мечтала снести голову блондину. Взгляд волшебницы посуровел, она тверже выставила руку на Люциуса вперед и громко, четко произнесла: «Авада Кедавра», лишь в последнюю секунду переставив палочку на несколько миллиметров вбок. Зеленый луч ударил сумасшедшую женщину. Беллатриса Лестрейндж, пораженная смертельным заклинанием, упала на пол. Её глаза тускло погасли, лицо застыло в противной гримасе удивления и недоумения. «Заклинание сработает, только если действительно этого захотеть», — сказала она как-то Поттеру в министерстве. Что ж, Джинни этого хотела и, не моргнув, не дернув ни одной клеточкой своего организма, смотрела, как заклинание сработало на самой Беллатрисе. Она вспомнила всю боль, которую пожирательница причинила её друзьям: пытки Невилла и его родителей в попытке выяснить местоположение Гарри Поттера, убийство Сириуса Блэка, преследования маглорожденных, желание убить Нимфодору Тонкс и ее маленького сына. Конечно, Джинни знала, что «крики кучерявой волшебницы», о которых говорила Винки, были делом рук этой сумасшедшей. И сегодня она отомстила ей за всех друзей и людей, которым Лестрейндж причинила боль. Уизли стояла там, взгляд её был холодным и неподвижным, когда она смотрела на бездыханное тело безжалостной пожирательницы. В её глазах не было следа эмоций, лишь решимость и непоколебимость. Она понимала, что убийство Беллатрисы Лестрейндж было стратегически важным шагом, ведь стерва была правой рукой Волдеморта, его верным сторонником и самой безжалостной из всех пожирателей. Ее смерть принесла бы переполох в рядах армии Волдеморта. Убийство Люциуса, в свою очередь, не могло бы иметь такого же воздействия. Малфой ощущал волнение и напряжение в воздухе, когда он смотрел на Джинни. Он осознал, что она никогда не собиралась принимать черную метку и что он уже давно был бы мертв, если бы она того хотела. Она могла расправиться с ним прямо сейчас, пока он, оглушенный, лежит на полу. Его взгляд скользнул по её лицу, на котором отразилось его чувство к нему, и он понял, что действительно что-то значит для неё. Он видел, как она без колебаний использовала «Сектумсемпру» на Макнейре из-за него. В выражении лица Джинни он видел еще одну причину, почему она решила убить Беллатрису, — его самого. Он понял, что сам не осмелился бы сделать этого, но бывшая пленница дала ему шанс на свободу и возможность найти своего сына, не опасаясь, что она его убьет. Этот момент открыл ему глаза на истинные чувства девушки к нему и на ее решимость защитить его, несмотря ни на что. Малфой медленно кивнул ей в знак признательности и понимания. Затем он направил свою палочку вверх и выпустил столбы густого дыма, создавая идеальное маскировочное поле для побега Джинни, чтобы она могла ускользнуть от внимания остальных пожирателей смерти. И все же он не мог не думать о своем провале. В день, когда егеря приволокли Джинни Уизли в поместье, у мужчины созрел план. План, который Малфой изучал и оттачивал, был стратегически идеальным для сломления своей жертвы: разыграть классическую схему «плохого и доброго полицейского», где роль Долохова заключалась в истязании и мучениях Джинни с помощью проклятия «Круциатус». Это было предназначено для ослабления её разума, чтобы потом Люциус мог выступить в роли спасителя. Через Легилименцию он мог бы проникнуть в её мысли, заставить довериться ему. Целью было показать Джинни, что он отличается от других пожирателей, что он не такой же безжалостный и жестокий. Он надеялся, что, почувствовав его искреннюю заботу, она перейдёт на его сторону. Малфой не планировал влюбляться. Однако это произошло, и теперь ему оставалось лишь надеяться, что после окончания войны они с Джинни смогут начать новую жизнь вместе, о которой они оба мечтали. Он крикнул ей: «Жди три дня» — и жестом показал исчезнуть. Джинни трансгрессировала, испытывая радость от выполненной миссии. Её глаза сверкали, а сердце билось сильнее, наполняя её душу теплом удовлетворения. Спустя два долгих года, полных тайных подготовок и бесконечных тренировок, она наконец осуществила свой замысел. Семьсот тридцать дней назад, когда золотая троица исчезли без вести, Джинни взяла на себя ответственность за их спасение. С отчаянным рвением и неослабным решением она приступила к тренировкам. День за днём, ночь за ночью она оттачивала свои навыки, готовясь к испытанию, которое стояло перед ней. Безжалостное время превратило её в закалённого бойца, готового к любым испытаниям. Окклюменция стала её верным оружием — тайное и непроницаемое щитом, защищавшим ее разум от навязчивых вторжений. Джинни оттачивала свои навыки до совершенства, утверждая владение над собой и своими мыслями, чтобы, оказавшись в поместье Малфоев, никто не смог вторгнуться в голову. Ей оставалось только вид, что так и происходит все по задумке пожирателей. Она несла в себе обет верности своим друзьям, обет, который никогда не могла нарушить. Сила их дружбы была непоколебимой, и девушка была готова идти сквозь огонь и воду, лишь бы защитить их. В этой борьбе за спасение она оказалась на передовой, став мракоборцем в рядах Ордена Феникса. В тот вечер, когда мистер Олливандер и Крюкохват неожиданно явились в дом Билла и Флёр, они принесли с собой тень тревоги, плывущую в воздухе, словно неведомая буря на горизонте. Их повествование о заточении и неожиданном приходе Гарри, Рона, Гермионы и Добби звучало как тёмный предвестник беды. По словам создателя волшебных палочек и гоблина, золотая троица должна была оказаться в ракушке сразу же после них. Добби обещал перенести всех туда, но дни проходили, а на пороге так никто не появился. Надежда, как последний свет в далеком окне, медленно исчезала, оставляя сердца залитыми беспокойством и неопределенностью. Они ждали ещё несколько дней, но всё было так же, как и прежде. Друзья исчезли, словно туманный призрак, и тишина стала единственным ответом на все вопросы. Шли месяца, а новостей никаких не поступало, и теперь все стремились к какой-то конкретной действительности, поэтому Джинни приняла на себя роль аврора под прикрытием. В темноте ночи она должна была проникнуть в поместье Малфоев, чтобы найти ответы и, возможно, спасти своих друзей из лап тьмы, которая становилась всё более плотной и грозной. Под мерцающим светом заката, когда тени уличных фонарей начинали тянуться по тротуарам, Люпин передал важную информацию всем присутствующим. Защитные чары, которые ранее охраняли площадь Гриммо, были сняты. Теперь на месте лишь лежали следы следящих чар «Надзор», пронизывающих воздух невидимыми нитями внимательного наблюдения. Это была дверь в мир тьмы, и именно туда Джинни решила отправиться. С тяжестью ночи, которая струилась сквозь покрывало тьмы, Джинни шла по улицам в направлении площади Гриммо, сознавая, что именно там ее могут поджидать пожиратели. Каждый шаг был обдуманным, каждое движение — предельно осторожным. Изучая каждого из них, она внимательно анализировала их поведение, идентифицируя скрытые намеки и признаки. Поэтому Джинни знала наверняка: Малфой-старший притворится полицейским хорошего поведения, разыграет свою роль в театре тьмы. Она четко осознавала, что он стремится проникнуть в ее доверие, преподнося себя как надежный союзник. Именно этого она и желала — устроить так, чтобы казалось, будто она попала в плен по незнанию, тогда как в действительности всё складывалось именно так, как она задумала. В течение сорока пяти дней она нарочно играла в игру, заманивая Люциуса в свои сети соблазна и интриги. Она внимательно прислушивалась к его шепотам, участвовала в тихих разговорах, создавая видимость тесного доверия к хозяину поместья. Каждый момент был аккуратно спланирован, каждый жест, каждое слово — часть ее мастерского плана. Джинни стремилась довести его до момента, когда он сам придумает и предложит ей принять Темную метку. Она ждала этого момента, зная, что это будет ключом сокрушения самых важных приближенных к Волдеморту пожирателей. И она была готова использовать это на полную мощь, чтобы сокрушить темных волшебников и разрушить их влияние на мир. Тем не менее, в ходе своей миссии под прикрытием Джинни оказалась в неожиданной ловушке своих собственных эмоций. Влюбиться в Люциуса Малфоя — человека, которого она должна была использовать как средство для разрушения его собственной силы, — было непредвиденным поворотом событий. Она, Джинни Уизли, известная как бесстрашная мстительница, способная уничтожить десятки страшных пожирателей смерти, вдруг оказалась в объятиях своего врага. Как так вышло, что два человека, чьи действия и убеждения были столь противоположны ее собственным, позволили неожиданному проникновению любви появиться в их сердце? Это был тяжелый удар по ее убеждениям и целям. Влюбиться в человека, которого она столь настойчиво пыталась сломить, принесло в ее сердце бурю смешанных чувств. Но, несмотря на все это, ее обязанность перед Орденом Феникса и друзьями, стоящими на переднем крае войны против Темного Лорда, оставалась неизменной. Джинни не спешила домой в «Нору». Сначала надо дождаться истечения трех дней, чтобы забрать послание Малфоя, в котором, она надеется, будет информация о пропавшей золотой троице — ее друзьях Гарри, Роне и Гермионе.