Виктор и Лаванда

      Лаванда Браун.       Кто бы мог подумать, что именно ненавистная соперница откроет тот самый ящик Пандоры, который самая умная ведьма столетия столько времени усиленно старалась держать закрытым. Недалёкая, прилипчивая, легкомысленная, глупая… Сколько нелестных эпитетов крутилось в голове Гермионы тогда — на шестом курсе, когда после того квиддичного матча Лаванда повисла на Роне и затянула его в непродолжительный, но яркий роман. Тот самый роман, который в своё время заставил Гермиону испытать незнакомое ранее чувство ревности, ударил по самооценке и привел к неверным выводам.       Оказывается, умные девушки тоже совершают ошибки. Уверенные в одном, они могут быть дико неуверенными в другом. Имея смелость пойти против врага, превосходящего по силам в десятки, а то и в сотни раз, они могут трусливо прятаться от самих себя. Не желая слышать внутренний голос. Не желая замечать очевидного.       В этот самый момент, стоя у алтаря рядом с вожделенным буквально до предыдущей секунды женихом, Гермиона смотрела в заплаканное лицо Лаванды, влетевшей в небольшую церквушку в самый последний момент. Опухшая от слёз, взъерошенная, со шрамом на щеке после нападения оборотня — она уже не выглядела той гламурной кокетливой пустышкой, которой когда-то давно казалась. В её глазах было столько боли, столько горя и отчаяния… А её надрывное: «Нет!» — до сих пор звучало в голове Гермионы каким-то пророческим колокольным звоном.       Лаванда смотрела на Рона с таким неприкрытым и глубоким обожанием — она действительно любила его. Любила настолько, что готова была пройти через очередное унижение и явиться сюда с глупым протестом, выставив себя на посмешище толпы приглашённых на свадьбу волшебников.       Её сердце кровоточило, душа рвалась на куски, а самоуважение давно было утрачено. Видно, подростковая влюбленность с годами не сошла на нет. Наоборот, она проросла корнями в каждой клетке её тела, превращаясь в такую больную, невзаимную любовь, которая мучает и вытягивает последние силы.       Гермиона столкнулась с её заплаканными голубыми глазами и замерла, не слыша дальнейших вопросов церемониального служащего. Будто бы сам Зевс метнул в неё свою молнию и попал в цель. Она поняла всю нелепость сложившейся ситуации. Она занимала чужое место. Она никогда не полюбит Рона так, как любила его эта смелая и одновременно раздавленная девушка, стоявшая на другом конце красной ковровой дорожки. Она не сможет сделать его счастливым и не в её силах посмотреть на него хоть раз в жизни так, как смотрела Лаванда.       Звуки вокруг внезапно стихли. Люди перешептывались, оглядывались, качали головами, украшенными замысловатыми головными уборами. В проход выбежала миссис Уизли, но Артур тут же схватил её за руку и затянул обратно. Раскрасневшийся Рон что-то мямлил себе под нос, явно смущенный таким поступком своей бывшей девушки.       Гермиона наконец оторвала взгляд от Лаванды и повернула голову. Рядом, всего в нескольких шагах от неё, как раз стоял человек, на которого она всегда смотрела именно так, как Лаванда на Рональда. И этот самый человек был в шаге от того, чтобы стать мужем Джинни Уизли. Красивый, зеленоглазый, с привычной слегка небрежной причёской даже на собственной свадьбе. Ему потрясающе шёл фрак, бабочка, а белая рубашка выгодно оттеняла полученный за лето загар.       Предательская влага выступила на глазах, и Гермиона моргнула, отчего слеза сорвалась с пушистых ресниц и покатилась по щеке. Сердце защемило. Она поняла то, что не хотела понимать и от чего отмахивалась много лет. Поняла, почему раздражалась на Рона и Джинни, почему равнодушно относилась к подготовке своей свадьбы, просто плывя по течению. Ей было откровенно всё равно. Они только что пережили войну, и Гермиона не хотела вступать в новую, не хотела воевать ещё и с собственными чувствами. Она их прятала так усиленно, так глубоко, что почти что справилась с этой задачей.       Чёртова Лаванда!       Так нельзя. Нельзя использовать одного, чтобы заглушить чувства к другому. Нельзя делать человека несчастным. Рон достоин большего. Достоин того, чтобы на него смотрели так, как смотрит сейчас Лаванда Браун.       Гермиона двинулась вперёд. Шаг, второй третий… Соперница у двери замерла статуей, а Рон что-то кричал вслед, но Гермиона не разбирала слов. Грудь сдавило металлическими обручами, стало трудно дышать, пульс стучал в висках. Она буквально бегом сократила расстояние между собой и Лавандой.       В глазах той мелькнул неподдельный страх, ведь Гермиона Грейнджер действительно была страшна в гневе. Но вместо этого она сунула свадебный букет из белых лилий Лаванде и кинулась наружу. Прочь с этого места. Гермиона поняла, что тонет… Медленно идёт ко дну, задыхаясь в этой мишуре роскошной свадьбы, совсем недавно казавшейся желанной и закономерной.       Она слабо отдавала себе отчёт в дальнейших действиях. Позади послышался топот ног, за ней вероятно кто-то бежал, но было уже всё равно. Иногда ты осознаёшь то, что не хотел осознавать, но пути назад уже нет.       Гермиона сорвала с головы мешающую фату и швырнула её прямо на аккуратный газон. Закрыла глаза. Сделала пару глубоких вдохов, пытаясь привести мысли в порядок и почувствовала, как её крюком вздёрнуло в воздух, а тело сдавило настолько сильно, что из глаз, казалось, вместо слёз польются струи крови.       — Герми-и-о-она!       Своё имя было последним, что она услышала при трансгрессии. Ей казалось, что это был голос Гарри, хотя это было маловероятным. Скорее всего ошибка подсознания или галлюцинация. Вероятно, кричал Рон, который и бежал за ней и который после всего произошедшего будет ненавидеть её до конца жизни.

***

      Всё было будто в тумане. Даже сейчас, когда основные страсти улеглись, Гарри никак не мог привести хаос в своей голове к логической цепочке. Перед глазами всё ещё стояло лицо лучшей подруги. Её взгляд… Почему перед своим странным побегом она так посмотрела на него? Почему плакала?       Гарри помнил, как загудели гости, как схватилась за сердце миссис Уизли, а Джинни вцепилась в лацкан его фрака. Возможно, он был слишком резок, даже, наверное, груб, когда чуть ли не оттолкнул её от себя и просто инстинктивно кинулся за Гермионой.       Интуиция просто вопила, что он должен её остановить, что в этот самый момент произошло что-то важное, чего нельзя упустить ни в коем случае.       Гарри злился на Рона, который, выпучив глаза, отчего-то стоял на месте как вкопанный и не реагировал на его слова. Ведь именно тот, будучи женихом, должен был догнать Гермиону и не дать ей совершить глупость. Но глупость ли? Гарри ни капли не сомневался в разумности своей подруги, он слишком хорошо её знал. Значит, было что-то, что он либо не знал, либо упускал из вида. Что-то чрезвычайно важное.       Он ведь почти догнал её. Если бы не драгоценные секунды, потраченные на выпутывание из хватки Джинни и попытка привести в чувства Рона, он бы успел… Если бы…       Беспокойство за близкого человека овладело им в полной мере. Он помнил, как влетел обратно в церковь, схватил за грудки Рона, пытался выяснить, что произошло, но тот действительно был не в курсе и пребывал в не меньшем шоке, чем сам Гарри. Ошарашенная Лаванда, с неожиданно вручённым букетом, опустилась на лавку около выхода, явно не понимая, что произошло. Гарри даже стало жаль её. В данный момент она напоминала нашкодившего котёнка, ждущего наказания.       Джинни что-то кричала, указывая на церемониального служащего, но Гарри не слышал. Он быстро отыскал в толпе приглашённых Кингсли и потребовал подключить авроров к поиску Гермионы, но не получил одобрения.       — Гарри, у девушки предсвадебный мандраж. Нервы сдали. Успокоится и вернётся. Это не повод срывать с мест и так немногочисленных стражей порядка, — заявил министр, похлопывая его по плечу.       Мистер Уизли топтался около плачущей жены, Рон схватил с подноса бокал шампанского и тут же осушил его. Гарри в панике вертел головой, пытаясь сообразить, куда же могла отправиться его лучшая подруга. Он даже на какое-то время позабыл и о своей собственной невесте, пока та не напомнила о себе звонкой пощёчиной. У всех на глазах.       Гарри впал в ступор. Уже позже состоялась не особо приятная сцена на Гриммо, где Джинни озвучила ему своё недовольство. Прошла неделя с того злополучного дня, а он всё ещё помнил каждое колкое слово. Помнил, но не понимал, почему ничего не чувствует. Он же любил её, мечтал жениться и провести с ней остаток жизни: мирной, спокойной, без всяких там Волан-де-Мортов, наконец. Но, судя по всему, он действительно был проклят и не заслуживал счастья даже после долгожданной победы.       — Джинни, пожалуйста, успокойся, — Гарри в очередной раз попытался схватить невесту за руку, но та дёрнулась словно дикая кошка и зашипела.       — Опусти! Не смей прикасаться ко мне!       — Джинни…       — Ты… ты… ты опозорил меня! Выставил посмешищем! Идиоткой! — она толкнула его в грудь и принялась прямо руками запихивать вещи в небольшой чемодан. Туда полетела и свадебная фата и весьма эротичный комплект белья, который планировался для первой брачной ночи.       — Но что я должен был сделать?! — Гарри вцепился в собственные волосы. — Что?       — Издеваешься? — медовые глаза Джинни презрительно сощурились. — Ты должен был остаться со своей невестой, а не бежать за чужой!       — Но это же Гермиона, я…       — Гермиона! Гермиона! Тошнит от одного упоминания её имени!       — Джин, прекрати! — Гарри всё-таки поймал её и тряхнул за плечи. — Она…       — Она специально все это устроила, до тебя это не дошло?! Сорвала нашу свадьбу! Выставила Рона полным дураком и исчезала, чтобы вы ноги в кровь сбили, разыскивая принцессу!       — Ты не в себе. Замолчи! — прошипел Гарри. — Ты же сама видела, что Лаванда…       — Да плевать на Лаванду! Ну примчалась и хрен с ней! Мало ли, с кем там мутил раньше мой братец. Гермиона, между прочим, была в курсе! Это прошлое, понимаешь?       — Раз Гермиона это сделала, у неё была причина, и я должен её узнать! — вспылил Гарри, у которого голова и так шла кругом.       Самый долгожданный день жизни обернулся сущим кошмаром. Откровенно говоря, Гарри так устал при подготовке к этой свадьбе, что уже был рад, что это, наконец, закончится, и они с Джинни спокойно переедут на Гриммо, где заживут счастливо подальше от миссис Уизли. Гарри любил эту женщину, она относилась к нему, как к сыну, но последнее время её стало чересчур много в его жизни.       После победы он хотел одного — покоя. В Норе же добиться этого было практически невозможно. Первый месяц все оплакивали Фреда, а Гарри сходил с ума от разъедающей нутро вины. Он даже выдохнул, когда миссис Уизли взялась за организацию двойной свадьбы. Идея переженить всех до начала нового учебного года хотя бы немного отвлекала её от пережитого горя.       Гарри с Гермионой даже возразить не успели, как оказались втянутыми в эту круговерть свадебной подготовки. Приглашения, списки гостей, выбор нарядов и ещё куча каких-то планов, от которых кружилась голова. Но зато переживания о погибших немного притупились. Рефлексировать и заниматься самобичеванием времени не оставалось. И Гарри решил, что всё к лучшему. К тому же Джинни кружила голову, и он не мог дождаться, когда же она окончательно станет во всех смыслах его. Ведь не мог же он затащить в постель младшую сестрёнку лучшего друга, не взяв на себя обязательств. Хотя сама Джинни, судя по всему, была бы вовсе не против подобного поворота событий. Но раз уж свадьба была не за горами, то все смиренно решили подождать и сделать всё по правилам.       Кикимер привёл в порядок дом на Гриммо, куда были перевезены вещи будущей миссис Поттер, хотя и жили они пока в Норе. И вот теперь Джинни демонстративно закидывала свою одежду обратно в чемодан.       — Конечно! Сначала я ждала, пока ты болтался с ней в палатке непонятно где, а теперь я должна ждать, пока ты будешь её разыскивать?! Она когда-нибудь оставит нас в покое? Пусть уже катится хоть к кентаврам в Запретный лес!       — Джинни! Гермиона — моя лучшая подруга! Без неё я бы не выжил, я должен хотя бы узнать, что с ней всё в порядке.       — О… не беспокойся! С ней точно в порядке! А ты не хочешь узнать, как чувствует себя Рон после всего?! Или я?! А мама, которая все силы положила на эту свадьбу?! И это ведь ещё не считая того, что напишут в прессе… — Джинни смахнула слезу, размазав тушь по лицу, захлопнула чемодан и потащила его по лестнице прямо к камину.       — Да подожди же ты! Мы с Роном отыщем Гермиону и организуем свадьбу ещё лучше этой! Джинн…       Она не хотела ничего слышать и понимать. Джинни Уизли знала себе цену. Она была красивой, популярной и имела множество поклонников. Ну почему именно чёртов Гарри Поттер ни во что её не ставил?! Она устала быть мудрой, не высказывать недовольства, не возмущаться, не истерить, не покушаться на святое. Она старалась изо всех сил явно не для того, чтобы Гарри Поттер оставил её у алтаря, на глазах у всех приглашённых кинувшись догонять свою ненаглядную подругу.       И каждый раз, как Гарри произносил имя Гермионы, Джинни Уизли ощущала, как внутри неё просыпается огромный ревнивый дракон, пусть даже Гермиона и была невестой её брата. С одной стороны, Гарри, вроде бы, никогда не интересовался ею, как девушкой, с другой же, что-то не давало Джинни покоя. На этот раз она не хотела спускать всё на тормозах. Она хотела проучить его, хотела сделать больно, хотела напугать. Пусть даже тот самый Гарри Поттер, герой волшебного мира, знает, что может её потерять.       Джинни решительно шагнула в камин и исчезла в зелёных всполохах. Гарри же какое-то время неподвижно смотрел на пылающее пламя. Перед его глазами мелькали кадры сегодняшнего дня. Почему Гермиона так странно посмотрела на него прежде, чем сбежать? Почему плакала?       Мучаясь вопросами, Гарри устало опустился на старое потрепанное кресло и устремил взгляд на кончики своих начищенных свадебных туфель. В них, словно в кривом зеркале, отражалось вихрастое лицо в круглых очках. Гарри казалось, он упускает что-то важное. Гермиона не совершила бы подобный поступок без веской причины. Ревность к Лаванде таковой Гарри не казалось. Его подруга была мудрой и давно переросла обиды шестого курса. Здесь дело было явно в другом, и Гарри вознамерился во что бы то ни стало докопаться до правды.       Но прошла уже неделя, а он не продвинулся в своих поисках ни на шаг. Единственное, что удалось выяснить — пока все пребывали в шоке, Гермиона переместилась в Нору, забрала свои вещи и снова исчезла, оставив лишь короткую записку Рону. Уизли был настолько взбешён, что хотел сжечь её даже не читая, но Гарри отобрал её в последний момент. И даже сохранил.       «Дорогой, Рон. Вряд ли ты когда-нибудь простишь меня, но знай, я не хотела тебе зла. Ты достоин лучшего. Прошу, не сердись на Лаванду, она на самом деле тебя любит. Не ищи меня. Мне действительно жаль, что я позволила этому зайти так далеко и не остановилась раньше. Извинись за меня перед мистером и миссис Уизли. Мне действительно ужасно стыдно, но так будет лучше. Для всех».       Гарри перечитал её миллион раз, пытаясь увидеть разгадку между строк. Но та упорно ускользала от него. Ему Гермиона ничего не написала, видимо, торопилась или не сочла нужным. И это отчего-то задевало Гарри побольше прилюдной пощёчины Джинни и последующей ссоры.