Стынет в руках его нежное солнце

      Лучи солнца скрылись за огромными, словно морские волны, тучами, готовыми похоронить под собой всё, что находилось внизу. Земля впитывала в себя кровь людей, что пролилась здесь этим утром. Штрафники безликими тенями бродили по внутреннему двору, стаскивая тела павших к будущему погребальному костру. Светловолосая девушка с татуировкой на шее вела записи о погибших: если у тех были семьи, то они смогут получить необходимую помощь.       Ниган стоял у окна в своей комнате и наблюдал за происходящим внизу. Кровь на его футболке уже давно засохла. Кровь ещё ребёнка, что рисковал своей жизнью ради защиты их людей. Сколько ещё раз этот несносный пацан будет кидаться на амбразуру в попытках что-то кому-то доказать. Себе или другим — уже было не важно. Мысли мужчины то и дело возвращались в медблок, где в эту самую секунду Карл боролся за свою жизнь. Разве четырнадцать лет это идеальный возраст для того, чтобы умереть? Да хрена с два! Если бы не этот ебучий конец света, то мальчишка бы уже заканчивал среднюю школу и готовился к самому ахуенному этапу своей жизни.       Ниган прекрасно помнил этих ребят из старших классов: долбанный переходный возраст, ломающиеся голоса, попытки самоутвердиться и закадрить самую сочную девчонку. А ещё мужчина помнил, как эти самые «альфа-самцы», что держали под собой школу, приходили к нему, обычному физруку и тренеру по бейсболу. Лишь он сделал то, с чем не могли справиться их родители. Выслушал их. Не послушал — это мог сделать любой мудозвон, у которого есть хотя бы одно ухо — а услышал.       Таким был и Карл. С разницей лишь в том, что слушать было нужно не его голос, а его тело. Ниган прекрасно помнил ночь, когда они нашли этого дикого котёнка. Тогда они и не надеялись найти что-то хоть немного стоящее в том лесу. Но стоило ему увидеть этого ребёнка, лежащего на земле в позе эмбриона с кровью на губах, посмотреть ему в глаза и увидеть весь тот огонь, что скрывался за по-ангельски чистыми голубыми глазами. Пришло осознание — он нашёл не кроткого котёнка, что будет прятаться по углам от любой опасности. Сейчас перед ним лежал будущий лидер прайда. Ещё с молочными зубами, хрупкими коготками, но тот факт, что при должном воспитании и обучении эти самые клыки вгрызутся в шеи их врагов, был неоспорим, как и то, что солнце встаёт на востоке.        Нигана до сих пор смешило, как этот малыш, окружённый группой взрослых мужиков с пушками, скалил зубками и огрызался. Чёрт, да у пацана реально стальные яйца! Вопроса забирать его в Святилище или нет даже не стояло. Однозначно, да! Хватать за жопу и тащить, пока кто другой не спиздил. Вот только за всем этим сарказмом, напускной уверенностью и храбростью был ребёнок. Пацан, что смог выжить в полном одиночестве. Чёрт возьми, да Ниган сам был не уверен, что справился бы в его возрасте. А уж то, что он сделал со своей матерью… Ух блядь, силы воли в Карле было больше, чем в самом мужчине. Ведь последний так и не смог сделать то же самое для Люсиль, что сделал парень для своей матери.       Он оставил её в их доме, прикованной к супружеской постели с мешком на голове. Всё, на что его хватило — поджечь их дом. Как там было в той песне «мы построим этот дом из воспоминаний», Так Ниган и жил, а после вокруг него стали собираться люди, что искали у него помощи и защиты. Сколько людей они потеряли, пока не нашли их Святилище. Оно стало его детищем: защитить территорию, обезопасить людей и создать новый мир для этих людей. Этого бы хотела Она. Но как бы Ниган не стремился создать убежище для них всех, вскоре появились те самые правила. Не убей своего. Не укради. И никакого сексуального насилия. Тогда они потеряли очень многих, но если они позволили бы себе творить подобное, то и умерли они подобно швали. После этих кровавых расправ, после того, как люди увидели, что не важно, кто ты и какую роль занимаешь в Святилище, итог всех ждёт один.       Ниган прекрасно помнил, как ему пришлось размазать голову своего друга по бетонному полу завода. Его руки уже давно были не то что по локоть в крови — он был покрыт ей с головы до пят, и с каждым разом её становилось всё больше. Но его авторитет в глазах людей стал нерушим. Так и появился Ниган. «Все мы — Ниган». Это теперь не просто его имя. Оно стало знаменем. Символом новой жизни и нового мира.       Размышления Нигана нарушил стук в дверь. «Входи!» — прикрикнул мужчина, не оборачиваясь к двери. Привычный скрип двери и звук тяжёлых уверенных шагов. Мужчине не нужно было даже видеть человека, чтобы понять, кто к нему пришёл. Его правая рука и заместитель — Саймон. — Все уже собрались в переговорной. Результаты допросов выживших стрелков там. — Эти сукины дети решили повторить кошмар в Вирджинии, сколько пострадавших? — Подсчёт ещё ведётся, но уже насчитано двенадцать умерших и два десятка раненых разной тяжести.       Отвернувшись от окна, стремительным шагом мужчина вышел за дверь, Саймон шёл следом за ним. Тишина стояла внутри Святилища, что давило на нервы, учитывая то, сколько людей сейчас боролись за свои жизни на нижних этажах. Скрип подошв разбавлял эту гнетущую атмосферу. Встречающиеся Нигану солдаты склонялись перед лидером, но тот не обращал на них даже малой толикой внимания. Люсиль привычно лежала в рук, согревая кожу и даря чувство уверенности.       Распахнув тяжелую дверь переговорной, Нигана встретили его лейтенанты. Они стояли у свои мест, преклонив колени перед лидером, низко опустив головы. — Так-так-так… — протянул мужчина, прохаживая мимо них, покачивая в руке Люсиль. — Только гляньте, кто у нас тут собрался! Глава разведки! Ох ты ж блядь, и ответственный за безопасность Святилища тоже здесь. Так скажите мне, мои дороги…       Мгновение тишины было нарушено ударом биты по столу, что заставил всех присутствующих вздрогнуть и вжать голову в плечи. Молясь лишь о том, чтобы следующей целью не стала голова одного из них. — Какого, мать вашу, хера эти мрази пробрались к Святилищу?! Где, блядь, была охрана и откуда эти уёбки взяли огнестрел, а?! Хули молчите? Вытащите языки из задниц и ответьте мне на эти незначительные вопросы!       Мужчина был не то что зол, он был в бешенстве. Вена вздулась на лбу, выдавая гнев своего хозяина. — Садитесь! Толка от того, что вы тут коленками полы протираете нихуя нет. Итак, что мы о них узнали? — Это люди Эдисона, лидера Оушенсайда. Некоторым стрелкам удалось скрыться после прихода мертвецов. Нам так же удалось узнать, что оружия у них на самом деле немного. Они надеялись убить вас, но случился разлад внутри их группы. Другие хотели перебить всех, чтобы окончательно уничтожить Спасителей и Святилище. Мы уже собрали отряды и автомобили, если выедем сейчас, то успеем до того, как им удастся скрыться, — взял на себя слово Дуайт. Мужчина не смел поднять взгляд на своего лидера, поэтому всю свою речь смотрел на поверхность стола, сжимая руки на коленях в кулаки. Но несмотря на страх, внутри блондина горела ненависть и злость. Ведь среди раненых была и его Шерри. Желание отомстить было и его личной целью. — Отлично, пятнадцатиминутная готовность и выезжаем. Пусть эти суки молятся, после того, что они сделали, их спасёт только бог.       Не дожидаясь своих людей, Ниган вышел из комнаты и направился к себе. Сегодня он вновь умоется чужой кровью. Жестокость не была его излюбленным методом, но иногда нужно показать уродам, что будет, если пытаться его разъебать.       Вернувшись в комнату, мужчина скинул с себя футболку, покрытую кровью мальчишки и швырнул её на кресло. В ящике нашлась свежая майка, а с вешалки снял излюбленную кожаную куртку. Мельком окинув взглядом своё отражение, он закинул Люсиль на плечо. Ему нужно было ещё зайти кое-куда перед отправкой.       Как же пахло медикаментами и спиртом. С кроватей слышались стоны раненых. Братья Карсоны быстро перемещались от одной постели к другой, халаты обоих были покрыты пятнами крови. «Нужно будет снизить дань для Хиллтопа на некоторое время», — промелькнула мысль у мужчины при взгляде на врачей. Всё же Харлан оказал им неоценимую помощь Святилищу, а Ниган умел быть благодарным. Пройдя чуть дальше, он увидел, что стул к постели Карла уже занят. Рыжеволосая женщина лет тридцати пяти в серой рубашке, надетой поверх футболки, крутила в руках шерифскую шляпу и, смотря на парня, тихо о чём-то говорила. Нигану не стоило больших усилий прислушаться к её речи. — Группа скоро выезжает… не знаю, чем это всё закончится, но ничем хорошим это точно. Карсон присмотрит за тобой, он, конечно, говнюк, каких поискать, но врач хороший. Так что и с твоей дыркой в животе проблем быть не должно… Ты только сам от нас не уходи, хорошо? — она положила шляпу на тумбочку рядом с кроватью, проведя по ней кончиками пальцев, — ты так хотел её получить… Вот встанешь на ноги и, считай, она твоя. Без понятия, правда, на кой чёрт, но ты бы видел, как у тебя глаза горели, когда ты её увидел. Надеюсь, однажды мне расскажешь. Ладно, отдыхай и лечись, а я побегу. На сбор дали пятнадцать минут, половину из которых я потратила на тебя… И знаешь, ни капли не жалею.       Встав со своего места, женщина обернулась и наткнулась на лидера. Попытка поклониться была остановлена самим мужчиной, что смотрел на неё нечитаемым взглядом. — Не знал, что вы общаетесь, Паула. — Бывает, он часто приходит сыграть в карты. Мне нужно идти… — Думаю, он будет рад, если ты будешь составлять ему компанию. Но сейчас у нас другая задача, так что давай бегом на парковку, — пропустив женщину, Ниган встал рядом с Карлом. — Она уже всё сказала. Не смей сдохнуть парень, у меня на тебя грандиозные планы…

***

      Ворота, открывавшие главный вход в общину, были распахнуты настежь. На земле, покрытой кровью, лежало несколько мёртвых мужчин, оставшиеся члены общины стояли на коленях на центральной площади с заведёнными за голову руками. Сзади с оружием на изготовку стояли Спасители. — Эдисон… Эдисон… Вот ответь мне, ты где яйца нашёл, а? — растягивая гласные, произнёс Ниган, ходя вокруг лежащего на земле мужчины, что, свернувшись в позу эмбриона, обхватил руками живот и пытался вдохнуть. У лидера Спасителей была тяжелая рука, а уж когда удар приправлен гневом, то тут и говорить нечего. — У нас, блядь, был уговор. Мы предоставляем вам защиту в обмен на часть припасов, я ничего не упускаю? Сука, я даже пошёл тебе на уступки, когда умер твой сын и у вас был траур. Ну разве я не душка, а? И чем же отвечаешь мне на эту услугу ты, Эдисон? Ты приходишь на мою территорию… — мужчина подкинул свою любимую биту и, поймав её, начал постукивать ею по открытой ладони. — Убиваешь моих людей и сбегаешь, поджав хвост, как отъёбанная сучка. Знаешь что, мужик, хотя какой ты мужик, ты — целка, — усмехнулся Ниган и сел на корточки перед мужчиной, битой приподнимая тому голову. — Эдисон, я ведь — джентльмен, и какую бы хуйню не творили ты и твои люди — ответственность всегда была на добытчиках вашей ебанной общины. Я никогда и пальца не поднимал на ваших женщин и детей, хотя, признаться откровенно, на некоторых ваших цыпочек поднималось кое-то другое, если ты понимаешь, о чём я. Так вот, эти две группы были неприкосновенны, максимум, который получила одна и ваших женщин — царапина на лице, я напомню, за попытку убийства одного из моих людей. Максимум, блядь! Вы же, куски дерьма, решили быть круче меня, конечно, у вас ведь яйца не то что стальные, они сука титановые. Сегодня в вашей попытке восстания пострадали дети. Дети, блядь! Ты понимаешь своим скудным умишком, что в нынешнем мире значат эти куски человека? Это, сука ты этакая, наше будущее, — не сдержавшись, Ниган ударил мужчину битой по лицу, переворачивая его на спину и ломая ему нос, но это явно было меньшей его проблемой. — А теперь давай посчитаем, вспомним, так сказать, курс школы. Надеюсь, ты ещё помнишь, что такое геометрическая прогрессия. Вот есть у нас один человек, через несколько лет у него будут свои дети, а потом и у этих детей будут дети, понимаешь, о чём я? Рост популяции нашего загубленного человечества. А что делаешь ты, уёбок? Ты. Их. Убиваешь. А если я ещё и правильно понял, поправь меня, если это не так, то вы хотели перебить всех живущих в Святилище. Молчишь? Ахуеть, Эдисон, так это правда. Вот же, чёрт, — поднявшись в полный рост, Ниган обвел взглядом стоящих на коленях людей. — Я очень терпелив и милостив, но всему приходит конец. Ты и твои люди станут примером для остальных. Чтобы ни одна мразота не рискнула повторить ваш самоубийственный подвиг.       На площади стояла тишина, только в рядах были слышны всхлипы женщин и плач детей. Мужчины хоть и пытались держаться до последнего, но на лицах многих был виден ужас от осознания, что этот монстр может со всеми ними сделать. Спасителям тоже было не по себе, но каждый из них знал: то, что делает их лидер — делается для их блага. Они все были готовы идти за ним в самое пекло, отдать души на растерзание самым жестоким чертям, потому что верили ему. Верили в него. — Я стараюсь быть к вам добрее, Эдисон, но ты не позволяешь мне. Я пытался игнорировать твои недостатки: твою тупость, это высокомерие напускное, убогие попытки мятежа. Но ты с каждым разом находишь всё более изощрённый способ, чем меня взбесить! Так осознай масштабы последствий от твоих действий, — отвернувшись от бывшего лидера общины, Ниган произнёс так, чтобы слышали все, — обыскать каждый дом, каждый убогий сарай и выгребную яму! Собрать здесь всех мужчин и парней от десяти лет!       Со всех сторон тут же зазвучали разрозненные крики, часть Спасителей вытаскивали из рядов нужных людей, другая пошла в обход поселения, чтобы найти всех, кто мог спрятаться, третьи же держали народ на мушке, чтобы в случае необходимости сдержать их. Люди общины осознавали весь ужас происходящего. Они сами вырыли себе эту братскую могилу и сами же себя в ней закопают. Женщины хватались за своих сыновей, мужей, братьев и отцов. — Нет! Умоляю, Ниган, ты ведь сам говорил о ценности детей! Прошу тебя, пощади! — О, милая Натания, а ответь мне на вопрос: ваши люди пожалели моих детей? Нет? А оставлять в живых щенков, что отрастят клыки и вцепятся мне в шею, я не намерен. Я, конечно, мог бы поставить невыполнимое условие и поселить в ваши души надежду, — пока он говорил, его люди уже собрали всех мужчин, юношей и мальчиков у стены одного из домов, — но я, как уже ни один раз было сказано, человек чести, почти блядь рыцарь в сияющих доспехах, поэтому и говорю с вами честно, без приукрашиваний. Поэтому позвольте мне процитировать одного замечательного человека, который в точности описывает ваше нынешнее положение. Всем известно, что в слове «жужжание» есть три буквы ж. А сколько букв ж в слове «жопа»? Правильно. В жопе только вы…       И стоило прозвучать последнему слову, как по негласной команде Спасители открыли огонь. Пули врезались в тела, выбивая из них жизнь. Дети кричали и плакали так же, как и их матери. Некоторым Спасителям пришлось наставить оружие на толпу, чтобы пригрозить выжившей части общины. Там около стены отцы пытались закрыть своими телами сыновей в надежде, что те смогут выжить, возможно, бог спасёт их, укроет от ужасного монстра, что пришёл в их дом. Но они не могли понять одного, бога на этой земле больше не было.       Ниган же стоял около Эдисона, держа его голову за волосы и заставляя смотреть на всё происходящее. Мужчина видел, как из глаз неудавшегося мятежника текли слёзы, как последняя надежда потухала в серых глазах и казалось, что за прошедшие несколько минут он постарел на несколько лет. Кровь реками текла по земле, впитываясь в неё, оставляя вечную память о происходящих здесь событиях.       Когда затихли выстрелы, у стены лежало больше сорока мёртвых тел. Стеклянные взгляды многих были устремлены в небо, но не видели уже ничего. Отчаянный вой был слышен со стороны выживших. Хотя выжившими их можно было назвать с очень сильной натяжкой, ведь многие из них умерли вместе с членами своей семьи. И буду проживать дальнейшие годы лишь по инерции. Спасители прошли к этой груде тел и прострелили каждое, чтобы не оставить в живых ни одного: не стреляли одни только в голову — это стало их личной местью, когда они встанут, их родные должны будут сами позаботиться об их посмертии. — Вот видишь, Эди, что бывает, когда пытаешься меня наебать, — отшвырнув от себя мужчину, Ниган размахнулся, ударил его битой по голове, вкладывая в этот удар всю свою силу. Кровь разлеталась в разные стороны, пачкая лицо и одежду лидера Спасителей и находящихся вокруг людей. Он бил всё сильнее и сильнее, вымещая на нём ярость. Каждый удар проносился в голове Нигана лицом одного из его людей, что пострадали в этот день. Когда же от головы мужчины осталось лишь кровавое месиво, Ниган с чавкающим звук поднял Люсиль. С её шипов свисали ошметки горячей плоти, кровь стекала вниз по рукоятке. Её голод был утолён — на некоторое время.       Ни у одного из общины не осталось сил даже стоять на ногах, одни лежали, а другие сидели на холодной земле, у этих людей уже не было сил даже отреагировать на смерть своего лидера. Этот день останется в их памяти на долгие годы.